62. Прюитт (1/2)

В понедельник утром стало известно, что Поттер вывел из состава сборной Гриффиндора двух игроков — вратаря и загонщика. И что на следующую субботу назначены новые испытания, уже вторые в этом году.

Если игра Томена действительно оставляла желать лучшего, то исключение из команды Кута вызвало возмущение не только самого Освальда, но и многих сочувствующих.

Сразу поползли разговоры, что же стало причиной. Почему отличный загонщик впал в немилость капитана? И на этот вопрос сразу нашлись две дюжины ответов.

Сами члены сборной, ставшие свидетелями стычки во время тайм-аута, предполагали, что причина в ней. Боунс ко всему прочему слышал, как в воздухе Кут тоже высказывал недовольство игрой Поттера.

Талант Поттера признавали все, за пять лет он проиграл всего два матча и пребывал в отчасти закономерной уверенности, что никто не имеет права критиковать его в качестве ловца, тем более собственные игроки.

Кто-то утверждал, что именно Кут подбил Голдстейна набиться к Эванс в пару, что не могло не разозлить Поттера.

А еще сам Кут якобы грязно отзывался об Эванс в субботу и предлагал ей деньги за танец в спальне. Хотя Фабиан сам был свидетелем того разговора и мог поклясться, что слухи правдивы всего на треть.

Кто-то вообще предполагал, что Эванс здесь ни при чем, и камнем преткновения стала Маккинон.

Бут растрепала о вчерашней перепалке подружкам, те разнесли по другим факультетам, и к утру начали поговаривать, что Поттер наконец бросил свою безуспешную затею с Эванс и переключился на Маккинон.

Поэтому и выгнал из команды двух игроков, которые обидели ее.

Эта абсурдная версия, как ни странно, оказалась самой живучей.

Фабиан почесал бровь.

В классе Трэдуэлла стоял мороз почти как на улице. Помещение было угловым и продувалось с двух сторон из четырех.

Кут смотрел на всех волком и яростно шептался с Голдстейном. Фабиан не мог слышать, о чем, но от них за милю несло дерьмом. Эти двое вполне могли задумать отомстить Поттеру, навредив Лили сегодня вечером. Прюитт даже думать не хотел, что конкретно они собираются предпринять, но он давно растерял наивность и понимал, что способы расквитаться обязательно будут связаны с попыткой забраться Лили в трусы — добром или силой.

Фабиан вспомнил, как в прошлом году Эйвери и Мальсибер, испытав на Мэри изобретенное ими же заклятие, вдобавок попытались с ней поразвлечься, но их остановили. Никто не знал, кто именно, и Мэри не признавалась. Те немногие, кто был в курсе этого инцидента, в конечном итоге прекратили расспросы и удовлетворились тем, что все закончилось благополучно. Мэри неделю провалялась в больнице, а Фабиан тогда подумал, что будь она дочерью какого-нибудь чиновника из министерства, а не работяги-маггла с окраины Лондона, Эйвери и Мальсибер не отделались бы сотней штрафных баллов от декана.

— Прюитт, я к вам обращаюсь!

Он так задумался, что не сразу обратил внимание на Себастьяна, призывающего к барьеру.

Фабиан поднялся, игнорируя взгляды, прикованные к нему. Присцилла с Алисией заверещали, когда он проходил мимо. Изабелла восхищенно улыбнулась и одними губами пожелала удачи.

Как же они его любят. Это возбуждало. Фабиан старательно поддерживал в себе это возбуждение: оно пригодится во время дуэли.

— Так, Прюитт и… кого бы посильнее вам подобрать, — с легкой обидой произнес Трэдуэлл, памятуя о прошлой битве, которая закончилась для него плачевно. — Голдстейн, давайте вы.

Тот подмигнул своим девчонкам, дождался хихиканья Фьорд, Гринвуд и еще парочки, расправил плечи и вышел в центр класса.

Фабиан, приветствуя Генри кивком, вспомнил, как несколько минут назад тот мерзко ухмылялся, планируя вечер; вспомнил, как с неделю назад он похвалялся, что напоит Лили медовухой и отымеет ее.

Он и не забывал об этом, по правде говоря.

Фабиан взмахнул палочкой ровно на счет «три», ушел от ответной вспышки и сразу пошел в наступление, задавая темп.

Он подпрыгнул, минуя заклятие-подножку, применил чары Помех, с которыми Голдстейн успешно справился, и продолжил усыплять его внимание элементарными чарами уровня третьекурсника.

Гидеон однажды применил такую тактику и, легко разделавшись с братом, популярно объяснил, что, каким бы слабым ни казался соперник, нельзя его недооценивать. Один из его наставников в аврорате повторял: «Постоянная бдительность!» и Гидеон сумел наглядно продемонстрировать Фабиану этот аврорский завет.

Как только Генри расслабился, он глубоко вздохнул и позволил себе почувствовать силу, рожденную противоестественным возбуждением. Он ощутил ее жар, крадущийся по жилам вместе с кровью.

В нем было столько ярости, столько ненависти в эту секунду, что у бедняги Голдстейна не оставалось ни единого шанса.