Часть 10 (1/2)

Зима всегда была временем, когда жизнь всего большого города будто ставили на паузу. Несмотря на то, что она в Японии мягкая, люди всё равно выходили на улицу реже. Только другая, криминальная сторона города продолжала пульсировать как прежде, что Дазая невероятно удручало. Наверное, где-то в глубине души, подобно обычным горожанам, ему хотелось проводить зимние вечера на кухне, залитой тёплым светом и пропахшей вкусной домашней едой в ожидании Нового года. Но он выбрал для себя иной путь. Тот, какой должен избрать эспер с подобной способностью, очень полезной в бою с другими одарёнными. И если бы Дазай его не выбрал, его бы всё равно втянули. Для любой крупной организации одарённых не так уж сложно найти эспера с желаемым им даром, затем завербовать его или вынудить работать на них. Именно поэтому Осаму сознательно выбрал мрачные холодные переулки со смрадом опасности и смерти. Но в этом году всё было немного иначе: дни больше не казались ему такими холодными, пожалуй, благодаря Сакуноске.

Теперь Дазай посещал пятничный урок литературы через раз, зато вместо этого стабильно виделся с Одасаку на выходных либо в «Люпине», либо в ресторанчике, где бо́льшую часть времени жили его дети. То, что Сакуноске их познакомил, было для Осаму маленькой победой.

— Братец Дазай, а чем ты занимаешься? Ну, в свободное от учебы время? — спросил Юу, надеясь обнаружить что-то общее с новым знакомым.

Ода позволил себе улыбку, подумав, что, пожалуй, девяносто процентов времени Осаму Дазая свободны от учёбы.

— Ну… Я помогаю боссу Портовой мафии, — кареглазый юноша глянул на учителя, но его лицо выражало абсолютное безразличие к прозвучавшим словам, а затем на мальца, держащего в руках игровую приставку. Точно. — А ещё мне нравятся видеоигры!

Однако, не только Юу, никогда не расстающийся со своей приставкой, засиял от радости. Коске тут же подскочил к Дазаю и заголосил:

— Портовая мафия?! Это же, наверное, ещё опаснее, чем…

— Коске, — спокойно окликнул его Ода.

Мальчишка закрыл рот руками, о чём-то вспомнив, а затем затараторил:

— Я только хотел сказать, что стану бандитом, когда вырасту!

Дазай снова попытался проследить реакцию Оды, но снова безуспешно. Только что Коске почти выдал то, что Сакуноске посчитал нужным скрыть. Вообще, по реакции мальчугана было видно, что скорее всего они заранее договаривались, что что-то для Осаму останется тайной. Но что? Или же Ода, будучи учителем, постоянно одёргивает Коске, мечтающего пойти по скользкой дорожке? Это на него, такого терпимого и доброго ко всем, не похоже. Коса зашла на камень — у Дазая появилась первая зацепка.

Ровно через неделю они встретились в баре. Ода позволил себе стакан виски, а Дазай понадеялся, что это развяжет ему язык.

— То, что Коске хочет стать бандитом, похоже, тебя беспокоит? — юноша сверлил профиль учителя глазами. Обоими. Сакура разрисовала его бинт на глазу цветными фломастерами, поэтому повязку Осаму решил снять, сохранив дома на память; тем более, что с бровью и глазом всё давно было в порядке, просто не находилось повода снова оголить их.

— Он в таком возрасте, когда это кажется ему крутым, — Ода сделал небольшой глоток янтарной жидкости.

Слышать слово «крутой» от Сакуноске было странным. Равно как и слышать столь явную ложь. Утверждение в целом было правдивым, но оно было сказано с целью показать, будто Оду это не беспокоит, что на самом деле являлось неправдой.

— Нет нужды пытаться меня обмануть, Одасаку, — весело сказал Дазай и встретился с пристальным, но спокойным взглядом мужчины.

— Когда Коске потерял родителей, ему было семь. Достаточно взрослый, чтобы помнить многое. Должно быть, его родители были бандитами.

— Ты не знаешь наверняка?

— Нет.

И если бы Дазай стал спрашивать дальше, Одасаку непременно ответил бы что-то вроде: «не расспрашивал, потому что это для него болезненно», но такой ответ тоже его не удовлетворил бы.

Их взаимоотношения за последнее время стали менее формальными. Иногда, когда они подолгу беседовали в школе или баре, Дазаю казалось, что Ода становился ближе, но зачастую это чувство оказывалось ложным, остужаемое сдержанностью и серьёзностью учителя при их новой встрече. Наименее расплывчатыми виделись Дазаю границы между ними, и, что закономерно, это интересовало его более остального. Поэтому, оставшись в очередной раз на индивидуальное занятие, Дазай принялся с пристрастием эти самые границы дозволенного нащупывать.