Часть 6 (1/2)

После пробившегося луча света темнота кажется гуще и враждебнее. Дазай осознает это в полной мере, стоя на пороге квартиры, предоставленной ему Огаем. Разувается не торопясь, аккуратно ставит ботинок к ботинку, пальто вешает на плечики, убирает в шкаф. Он больше не хочет жить здесь. Он больше не хочет жить так. Пакет с продуктами заносит на кухню, закатывает рукава, оголяя бинты, тщательно моет руки. Все очень правильно. Так, как наверняка делает Сакуноске. До глубокой ночи стоит у плиты: пытается повторить сегодняшний карри. До вторника ещё целых два дня, но Дазай слишком нетерпелив и слишком увлечён. Мусорное ведро переполнено неудачными попытками, а желудок — вареным рисом. Ещё утром всё в его жизни казалось бессмысленным, а теперь ему много чего хочется делать просто потому, что есть такой человек, как Одасаку. Когда нет света, нет и теней, и всё кажется одинаково бесцветным. Но стоит появиться лучу, как человеческий глаз без труда начинает различать и светлые пятна, и тёмные, и сотни оттенков каждого цвета. Что-то подобное произошло сегодня с Дазаем.

Ближе к утру позвонил Мори — снова что-то стряслось. Осаму на тот момент домывал последнюю тарелку — совсем на него не похоже. Просто не хочется оставлять следы своего пребывания в квартире, в которую возвращаться он больше никогда не планирует. Тем не менее, на зов Огая пришлось откликнуться, чтобы, когда он узнал, что Дазай съехал, проблем было как можно меньше.

Нет, он не грезил мечтами о светлой стороне. Честно говоря, Осаму ставил под большое сомнение возможность изменить свою жизнь. Он ведь совсем не похож на безупречного Одасаку. Да, неполноценный никогда так не сможет. Ода, чёрт возьми, тёплый как солнце. А такие никчёмные дети, как Дазай — беспризорники, сироты, почти что моральные уроды, обделённые вниманием, любовью, не знающие заботы и поддержки, одинокие и ожесточившиеся, навсегда обречены сильнейшим образом жаждать этого тепла и тянуться к нему, но никогда его не достигать. Потому что мир несправедлив и жесток, потому что на сотню таких убогих, как Дазай, едва ли найдётся хоть один такой, как Одасаку, готовый самоотверженно это тепло дарить. Но его ведь на всю сотню не хватит. Дазай всё ещё не знает, какие скелеты хранит в своём шкафу Сакуноске, но он, по крайней мере, нашёл в себе смелость начать новую жизнь, раз и навсегда покончив со старой. Дазай теперь хочет отказаться ото сна, потому что боится, что ему приснится жизнь на стороне, где спасают людей.

Вторник. Японская литература сегодня предпоследним уроком, и Дазай — страшное дело — задолго до звонка стоит у кабинета в выглаженной рубашке с каким-то свёртком в руках. Одасаку заметил ученика ещё на лестнице и немного удивился. Приходить сильно заранее не в стиле Осаму.

— Здравствуй, — приветствует учитель.

— Здравствуйте, Одасаку-сан! — широко улыбается.

— Что-то случилось? — мужчина нажимает на ручку двери и открывает её.

Они оба заходят внутрь, прежде чем Дазай отвечает на вопрос:

— Не совсем.

Дазай ставит на учительский стол прямоугольный свёрток и начинает его разворачивать. Верхний слой — ткань, под ней — какая-то коробочка, обвёрнутая фольгой. «Не понимаю, что это может быть, » — у Оды даже мелькает мысль воспользоваться способностью, но Дазаю он почему-то доверяет, поэтому отмахивается от неё.

— Я думал отдать Вам его после урока, на индивидуальном занятии, но побоялся, что остынет.

Как только из-под фольги выглянуло бенто<span class="footnote" id="fn_31769851_0"></span>, по классу стал распространяться аромат карри. Ода улыбнулся. Блюдо выглядело аппетитно, запах тоже говорил об этом, пробуждая рецепторы. Но предвкушение от дегустации любимого блюда приглушалось сомнением: на календаре было двадцать шестое число. Никто в этой школе, кроме принимавшего у Сакуноске документы секретаря, не знал о том, что у него день рождения.

— У Вас в кабинете ведь есть столовые приборы?

Они действительно были почти в каждом кабинете, потому что японские школьники имеют обыкновение перекусывать прямо в классе. Ода молча достал новую пачку одноразовых вилок, вынул две и протянул одну из них ученику:

— Будет несправедливо, если твоим трудом буду наслаждаться лишь я один.

Если бы он только знал, что риса с карри Дазай наелся на полгода вперёд, пока учился его готовить.

Карри Осаму действительно удался. Он, конечно, отличался от карри из ресторанчика, рецептура которого нарабатывалась годами, но не то чтобы уступал ему.

— Спасибо. Зря ты говорил, что ужасно готовишь.

Дазай удивлялся успеху этого блюда гораздо больше, чем учитель. А ещё с надеждой ожидал, что Сакуноске кое в чём ему признается.

— Знаешь, сегодня у меня день рождения. И то, что ты угостил меня карри, кажется мне лучшим подарком.

— День рождения? Какое замечательное совпадение!

Разумеется, совпадением это не было. Дату рождения учителя Осаму узнал благодаря регистрации автомобиля, которую нашёл в прошлый раз.