Часть 2 (2/2)

— Я на неё не хожу.

«Сказал как отрезал. И что теперь?» — размышлял учитель.

— Ну хорошо. Значит, с тобой будем заниматься по вторникам, а с остальными — по пятницам.

В голове Сакуноске зрела гипотеза, что вся эта ситуация была срежиссирована Дазаем для достижения определённой цели. Ему слабо верилось в его внезапно зародившийся интерес к литературе, но очень легко — в простую детскую жажду внимания. Ода не знает, приходилось ли Дазаю убивать, но судя по количеству бинтов на его теле, со смертью он знаком. Быть может, Осаму просто подсознательно чувствует, что Ода когда-то был на той же стороне, что и он сейчас? Как бы то ни было, Сакуноске решает пока что играть по правилам Дазая. Подпустить его ближе будет правильнее, чем на корню уничтожать шанс на хорошие взаимоотношения со сложным учеником.

— Ты выбрал произведение для анализа?

— Нет, — отвечает Осаму.

— В скором времени я планирую провести контрольный срез по пройденным произведениям. Предлагаю заняться подготовкой к нему.

Юноша читает в голубых глазах вопрос и согласно кивает. Недолго шуршит в сумке и достает тетрадь с ручкой.

— Учебника у меня нет, — Дазай расплывается в виноватой улыбке.

И Ода про себя отмечает, что его затейник Коске, когда нашкодит, улыбается точно так же. Мужчина встаёт с места и проходит к книжным шкафам вдоль задней стены кабинета. Дазай внимательно следит за каждым его движением. Учитель довольно быстро находит нужную книгу, достаёт её и, проделывая обратный путь к своему рабочему столу, кладёт её перед учеником. Взяв свой учебник, блокнот для записей и пишущие принадлежности, занимает то же место, что и в прошлый вторник. Дазай на это никак особенно не реагирует, и они приступают к подготовке.

Как и ожидалось, надолго усидчивости Осаму не хватило: он быстро заскучал и не пытался этого скрывать. Но Ода не стал обращать на это внимание, полагая, что после короткой передышки ученик сам продолжит выполнять задание. «Никогда бы не подумал, что концентрация внимания у старшеклассника и десятилетки может быть на одном уровне, » — не отрываясь от блокнота заключил мужчина, вспоминая своих сорванцов, — «Возможно, пора бы перевести их с домашнего обучения в обычную школу.» Дазай тем временем, чуть ли не болтая от скуки ногами, беспардонно рассматривал сидящего напротив через две парты Сакуноске. Как у типичных представителей офисной работы, кисти рук у него были подвижными и аккуратными, но по-мужски угловатыми и широкими, по сравнению с узкими ладонями Дазая. Однако, по звуку прикосновений к бумаге, становилось очевидным — кожа на ладонях у него грубая, что вызывало вопросы. На самом деле, по рукам многое можно понять, но расстояние в тот момент не позволяло. «Чем же ты занимался раньше, Ода Сакуноске? Ода Сакуноске… Ода-Саку… Одасаку?»

— Сакуноске-сан! — лицо Дазая по-детски оживилось.

Ода тут же поднял голову и приготовился слушать. «Почему не -сенсей?» — мелькнуло у него в голове.

— У Вас когда-нибудь было прозвище?

Мужчина задумался, в первую очередь потому что не понимал, откуда растут ноги у данного вопроса; а потом потому что наёмные убийцы, по понятным причинам, всегда работают под псевдонимами.

— Нет.

— Скучно. Но не расстраивайтесь, я собираюсь исправить эту вопиющую несправедливость в Вашей жизни! — его глаза засветились, — Я буду звать Вас Одасаку!

Повисла пауза.

— Одасаку-сан, — поспешил исправиться ученик.

Ода слегка наклонил голову в бок. С одной стороны, всё это было очень странно, но с другой стороны, ничего недопустимого в этом не было. Как тайные рукопожатия и секретные пароли, придуманные прозвища тоже помогают укрепить отношения между взрослым и ребёнком или подростком, выводя их на новый доверительный уровень. Но Дазаю семнадцать, он очевидно успешно вращается в криминальных кругах, нередко попадает в самое пекло вооруженных разборок, и, к тому же, наверняка эспер с крайне опасной способностью. Ода совсем не уверен, что психология младших школьников должна или может на него работать. Впервые с Дазаем встретившись, он увидел уставшего от жизни человека, которому совершенно нечего терять. Но, взглянув на него сейчас, видит мальчишку, который всегда был одинок. Вспоминая себя юного, он лишь на толику может представить, каким сейчас видит мир Дазай, поэтому решает поступить правильно:

— Хорошо, можешь звать меня Одасаку-сан.

«Если он так тянется к свету, разве я имею право не помочь ему?»

Дазай видит на лице Одасаку сдержанную, но искреннюю улыбку — и на сердце впервые становится теплее.