Часть 3 (1/2)

Скоро настала противная для многих дождливая пора. Дазая дождь никогда не раздражал: он окутывал город влажной дымкой, в которой прятаться было ещё сподручнее. Но главное не это: людские сердца в такое время тоже накрывает незримой занавесой, отчего таким как он уже не нужно так тщательно прятать своё мрачное настоящее «я».

Как раз в один из таких дней юноша проснулся в квартире, которую предоставил ему Мори. Обставлена она была на современный европейский лад, небольшая, в какой комфортно могли бы ужиться двое; но кроме Дазая в ней никто никогда не бывал — такое вот негласное правило. Рука неприятно ныла. Вчера была перестрелка, его зацепило. Всего царапина — ничего серьезного, но боль, даже самую малую, Осаму ненавидел, как ненавидел и факт присутствия новых отметин на коже. Он медленно поднялся с постели, которую никогда не заправлял, отдернул занавески, приоткрыл форточку и простоял перед окном с минуту, прислушиваясь к шуму дождя. Комната быстро наполнилась свежим прохладным воздухом — юноша вздрогнул. Из-за вчерашнего сегодня у него выходной. Довольно улыбнувшись этой мысли, он перевел телефон в беззвучный режим и направился к ящику с аптечкой. Намотал новые бинты до самой кисти левой руки и посмотрел в зеркало:

— Не годится.

Тогда Дазай забинтовал и правую руку точно так же. «Так-то лучше». Затем сообразил примитивный завтрак из того, что было в холодильнике. А пока жевал, его голову посетила гениальная мысль — взяться за изучение книги, которую читает Одасаку. «Одасаку. Какое славное сочетание букв».

Через час Осаму был в школе. Нет, он, конечно, мог пойти в городскую библиотеку, но для этого нужно оформить читательский билет. А для оформления читательского билета нужны документы. А документы — это лишние хлопоты. Зато школьной библиотекой воспользоваться могут все учащиеся. К тому же, Дазай был уверен, что в такое время никто из учеников или учителей его там не застанет.

Как бы не так.

Дазай бесшумно опустил стопку из трёх книг на лакированный стол (они здесь стояли в каждом проходе между книжными стеллажами). Через несколько минут он вовсе отключился от внешнего мира, изучая роман. «Учитель и я, » — про себя читает название первой части и хмыкает. Учитель оказывается фигурой весьма загадочной, с таинственным прошлым, кардинально изменившим его. «Кого-то напоминает». Осаму отрывает взгляд от книги и откидывается на спинку стула, шумно выдыхая. Шея затекла. Взгляд бесцельно блуждает по корешкам на полках впереди — вдруг Дазай вытягивается как по струнке, набирая побольше воздуха в грудь: между книгами виднеется рыжая голова. Он сидел неподвижно с минуту, наблюдая за Сакуноске и пытаясь проанализировать ситуацию: «Когда он пришел? Заметил ли он меня? А книги?» Очень скоро Дазай понимает: такая неожиданная встреча ему только на руку. В кабинете литературы они всегда учитель и ученик, зато в библиотеке во внеучебное время — всего лишь два посетителя. Терять такой шанс Осаму не хочет, но отвлекать Сакуноске совестно. Зато можно предоставить ему возможность отвлечься самому. Тогда с кошачьей грациозностью Дазай встал с места и направился непринуждённо слоняться от стеллажа к стеллажу — и вот он уже в поле зрения учителя.

— Не ожидал тебя здесь встретить, — не отрываясь от работы тихо произносит Ода.

Дазаю очень хочется хитро улыбнуться, но это разрушит спектакль.

— Вы ко мне предвзяты, — нотка обиды в голосе звучит весьма убедительно.

— Да? Тогда извини, — он наконец-то награждает ученика взглядом. Очень тёплым, как Осаму кажется.

— Готовитесь к пятничному уроку?

— Да, скоро закончу. Ты хотел что-то спросить?

«Снова этот вопрос.»

— А что Вы планируете делать потом? — без зазрения совести спрашивает Дазай.

— Спрашиваешь из-за дождя? — Ода снова погружается в записи, — Если боишься промокнуть, могу тебя подвезти.

Секунда. Ода стискивает челюсти. «Очень опрометчиво. Дазай — не обычный юноша. А такое предложение — вторжение в его частную жизнь, которого, к примеру, сам Ода на его месте не простил бы». Но изменить что-либо уже нельзя.

— Если Вас это не затруднит, я не откажусь, — недолго поразмыслив, с улыбкой ответил Дазай.

Оказаться в машине Одасаку — значит оказаться ближе к разгадке. Как талантливый будущий мафиози он ясно представляет, как много может рассказать автомобиль о своём владельце.

Припаркованный на стоянке через дорогу от школы тёмно-серый автомобиль Сакуноске относился к среднему классу. Салон был просторным и чистым. «Пока ничего необычного, » — заключил Дазай и занял переднее пассажирское сидение.

— Пристегнись.

«Вполне в духе Сакуноске. Правильно и безопасно». Выполнив просьбу учителя, Дазай обратил внимание на ремни безопасности задних сидений. На каждом из них были закреплены специальные треугольники на заклёпках — аналоги детских автокресел для детей постарше. Факт их наличия в машине Сакуноске сложно было интерпретировать многозначно, поэтому Осаму напрягся. «У Одасаку есть дети? Он довольно молод… Женат? Но кольца ведь нет…»

— Куда тебя подвезти?

Осаму, вынырнув из раздумий, назвал заблаговременно выбранный им адрес за два квартала от его настоящего места проживания — безопасный вариант. Ода повернул ключ зажигания, и машина тронулась. Следующие десять минут тишину разбавлял лишь шум воды под колёсами. «С другой стороны, наличие детских ремней точно говорит лишь о том, что именно в этой машине их перевозят, но всё ещё не о том, что это дети Одасаку. Может быть, он помогает какой-нибудь соседке, развозя утром её детей в садик или школу. Тогда выходит, что учитель либо подрабатывает личным водителем, что не подтверждается никаким иным фактом, либо, всё-таки, семейный человек». Дазай следил за стекающими по лобовому стеклу каплями, обдумывая как бы подтвердить или опровергнуть свои догадки. Он вспомнил дежурный вопрос Сакуноске: «Хочешь что-то спросить?». Если он таким образом транслирует «говори со мной прямо», то почему бы не последовать этой инструкции?

— Одасаку-сан, у Вас есть дети?

Спокойный взгляд через зеркало заднего вида скользнул на заднее сидение и вновь вернулся на дорогу. Он считал логическую цепочку юноши.

— Да. Пятеро.

Дазай удивлённо захлопал глазами.

— Сироты. Я о них забочусь, — видя недоумение собеседника прояснил он.

Стало спокойнее.