2. Долгая дорога (2/2)

Программист завис. Попытался представить, но заливистый смех сбил все попытки. Вместе с журналистом смеялся — это было похоже на смех — Вальридер, отрывистым шипением и гудением проникая в уши. Голова от этого звука неприятно побаливала, а вот Майлзу явно было нормально. На него словно и не действовало присутствие существа так, как на пациентов Маунт-Мессив и на самого Парка. Немного успокоившись, журналист подался вперёд и выгнулся, разминаясь.

Некоторое время они ехали молча. По радио продолжала играть бодрая музыка. Спрашивать о чём-то снова не хотелось: пока что информации действительно было достаточно.

*

Через двадцать минут, когда они приехали на заправку, журналист перебрался на заднее сидение и лёг. Сложился в три погибели, отвернувшись к сиденьям лицом, и провалился в сон. Вейлон видел только его куртку, накрывшую голову и плечи. Судя по всему, из-за полученных ран требовалось восстановиться. Странным казалось то, что Вальридер не восстановил тело полностью. «Может, даже его силы не безграничны?» — спросил Парк про себя, когда завёл машину вновь.

*

Спустя три часа поездки по неосвещённой ночной трассе Апшер проснулся. Предложил сесть за руль. Уставший программист был безмерно благодарен и сразу согласился. Перед тем, как поехать дальше, они перекусили: дорога дорогой, а поесть было необходимо.

С продолжением поездки продолжились и разговоры: сон упорно не шёл, а подремавший немного журналист явно был в хорошем расположении духа. Они просто болтали: не о Вальридере, не о выживании в эти месяцы после Маунт-Мессив. Наука, спорт, политика — темы плавно сменяли друг друга, и разговор с журналистом вызывал восторг. Как его публикации когда-то. Майлз знал много, но часть его сведений оказалась устаревшей. Это не мешало, напротив: всё сильно поменялось за несколько месяцев, в том числе из-за Меркоф, и сравнивать периоды было даже интересно.

Вальридер своё присутствие не выдавал. Ему не было дела до человеческих тем, а потому он просто вернулся в носителя и затаился.

В какой-то момент Вейлон задремал, но однажды открыл глаза и увидел на себе чужую куртку в качестве покрывала, после чего провалился в глубокий сон.

*

К утру они приехали в достаточно большой город. Несколько десятков тысяч человек — теперь для них это был настоящий мегаполис, полный опасностей. Но именно здесь находилось кое-что важное, способное нанести по Меркофф серьёзный удар. Если, конечно, корпорация уже не узнала, что по её сведения прибыли.

— Мы приехали? — Сонно спросил Парк. Он сел, поправил куртку и волосы, которые примялись с одной стороны.

— Почти. Скоро доберёмся до тихого района. Ты говорил во сне о расстреле. Я тебе уже снюсь?

Парк вдруг поймал себя на мысли, что пялился на чужую шею. На странное круглое пятно на сгибе между шеей и плечом. Сейчас его было хорошо видно из-под ворота футболки, и оно отличалось по цвету.

— Не помню. Слишком насыщенный день был, да и, если честно, я снова думал о том, что натворил одним письмом. — Вейлон коротко засмеялся, но отнюдь не весело.

— Моя работа — рассказывать об ублюдках. Мир бы не узнал об экспериментах, если бы не письмо. — Апшер не отрывался от вождения. — Я теперь призрак неупокоенного журналиста. Летаю себе, информацию собираю, ем из чужих холодильников…

— И дерёшься с нано-роем за пульт. — Закончил Парк, сам того не заметив. Разговор с безумным, но вполне себе адекватным (в данный момент) Майлзом успокаивал. Тот уже смеялся с фразы, попутно заезжая в какой-то двор.

Когда машина остановилась, ненавязчивая музыка стихла, и без неё стало слишком тихо. Спокойно. Они прибыли к нужному отелю на окраине города, и теперь оставалось только заселиться.

— Пойду прогуляюсь. Держи. — Журналист протянул сложенный лист с записанным номером телефона.

Парк вздрогнул, когда только что улыбающийся Апшер вдруг рассыпался, растворился в воздухе, будто и не было его здесь. Но сразу же на руке почувствовалось лёгкое касание. Вейлон шумно вдохнул и выдохнул, нервно сглотнул. Прикрыл глаза и сосредоточился на собственных мыслях. «Никакого роя нанитов. Я здесь совершенно один, и номер снимаю один», — успокоил он себя, после чего распахнул веки и кивнул. В пустоту, себе или Майлзу — должно быть, всё сразу.

Парк, теперь уверенный в своей легенде, вышел из машины.