Глава 9. «Персефона» (1/2)

Глава 9. «Персефона»

«Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Мне просто жаль, что ты счастлива не со мной».</p>

</p>

Гермиона знала, что к хорошему привыкать не стоит. На самом деле, в отношении Темного Лорда ей не хотелось привыкать ни к чему: ни к хорошему, ни к плохому. Еще пару часов назад Реддл стонал ей в рот, а теперь насылал пыточное заклятие и наслаждался ее испугом.

Она кое-как поднялась с кровати и медленно дошла до ванной, чтобы умыться холодной водой. Витражное окно в комнате преломляло свет. Однако Гермиона не обратила на красивую радугу никакого внимания, погрязнув в мыслях. Кот кричал за закрытой дверью, но ей было слишком плохо, чтобы впускать его.

Грейнджер так сильно испугалась непростительного, что ее трясло. Во рту стоял привкус желчи. Девушка вновь пропустила завтрак и обед, потому что не могла запихнуть в себя ни кусочка еды. Ее посетила шальная мысль, — такой уж та Грейнджер показалась — что было бы смешно умереть от голода.

Она набрала ванну и разделась, горячая вода обласкала болеющее тело, которое дрожало будто бы изнутри.

Ее любимые шампуни стояли на полке, и девушка непослушными ладонями вылила на себя гель, понимая, что и тут постарался Реддл. Она вся была покрыта потом, хотя купалась совсем недавно. После каждого его посещения хотелось отмыться от липкого взгляда, которым он одаривал ее.

Она подумала об успокаивающем зелье. Было бы неплохо принять его сейчас. Гермиона не хотела страдать из-за тревожности во время прогулки, от которой отказываться не собиралась. Было неизвестно, что еще взбредет Реддлу в голову в следующую минуту, и все его обещания тут же пойдут прахом. Он мог аннулировать все их договоренности, просто потому что захотел.

— Хоупи, — позвала она тихо, и перед ней через пару секунд появилась эльфийка, всматривавшаяся в ее лицо влажными глазами, напоминающими по размеру теннисные мячики.

— Мисс Гермиона Грейнджер! — воскликнула та восторженно тонким голоском. — Вам что-то нужно? Хоупи сделает! Да-да!

Гермиона приподняла уголки губ в легкой улыбке. Хоупи была по сравнению с разбитой Гермионой такой яркой и живой. И еще невероятно счастливой. Тео говорил ей, что домовиха заменила ему мать в детстве. Теперь она понимала, почему он вырос таким спокойным и добрым. От Хоупи исходила энергия доброты и участия.

— Ты можешь принести мне успокаивающую настойку, пожалуйста? — спросила девушка осторожно; она не знала, позволительна ли ее просьба или нет.

Хоупи исчезла с хлопком, через секунду возвращаясь с подносом, на котором стоял кубок с апельсиновым соком, маленькая мензурка с синим зельем и кусочек шоколадного торта.

— Юный хозяин Теодор всегда ест сладкое и пьет именно это зелье, когда болеет! — она подтолкнула к Гермионе витающий в воздухе поднос. Пахло довольно вкусно. — Вам сразу станет легче! Хоупи обещает! Ешьте, мисс Гермиона Грейнджер! Хоупи знает, что вам нравятся шоколадные торты!

Грейнджер скривилась, глотая зелье и запивая его сладким соком. Через мгновение внутри разлилось приятное тепло. Она закрыла глаза и откинулась на спинку ванны, приходя в себя. Когда тревога прошла, Гермиона разлепила веки и уставилась на торт, который ее поджидал.

— Тебе сказал мистер Реддл? — решила продолжить разговор Гермиона, вилкой отрезая маленький кусочек угощения. — Про мои предпочтения в еде…

— Нет-нет! Мистер Реддл сказал лишь об интерьере комнаты! Это юный наследник Теодор сказал Хоупи, что любит гостья, и просил не тревожить ее! Поэтому Хоупи оставляла еду на столике! Но почему же вы не едите? Юный хозяин часто рассказывал о своей подруге из Хогвартса, что у нее отличный аппетит! — эльфийка поникла. — Вы должны есть!

— Спасибо, Хоупи, — улыбнулась Гермиона, чувствуя, как расслабляются мышцы шеи, а желудок перестает скручиваться в трубочку, где боль плотным клубком ядовитых змей жалила сильнее всего. — А Тео… он… — она не хотела казаться чересчур любопытной, — здесь?

— Да-да! Молодой хозяин вернулся совсем недавно! Теодор тоже принимает зелье и ест сладкое в своей комнате! — пропищала Хоупи, потирая маленькие ладошки друг о друга.

«Значит, ему тоже сегодня досталось», — подумалось Гермионе, но эту мысль дальше развивать она не стала. Ее охватил легкий трепет и волнение перед встречей.

— Спасибо за помощь, Хоупи.

— Всегда пожалуйста, мисс Гермиона Грейнджер, — и исчезла с громким хлопком, оставляя ее в ванной комнате одну.

Грейнджер вымылась, понимая, что боли почти нет, и высушила волосы полотенцем. Вся техника, что была в шкафах, конечно же, не работала без розеток, напоминая бутафорию. Девушка открыла дверцу и посмотрела на более-менее привычные наряды, что носила раньше. От полностью черного гардероба с платьями и юбками, как было в доме Малфоев, не осталось и следа.

Гермиона надела удобные чёрные джинсы и водолазку, расчесывая спутанные волосы перед зеркалом. Ей следовало немного подстричься. Она со вздохом взглянула на свои слишком длинные волосы. Пусть они теперь и лежали волнами, но без должного ухода, который Гермиона пропустила в бегах, все равно выглядели совсем нехорошо. Девушка остановилась и снова посмотрела на свое отражение: почему ее волновало состояние волос, когда в ее жизни происходило то, от чего эти самые волосы дыбом вставали? Неужели ей что-то внушили? Но когда?

Она поняла — зелье. Ведь Гермиона приняла сильное успокоительное и поэтому отвлеклась от главного. Хотя она все равно сомневалась в своем здравомыслии и том, что Реддл не приложил к ее состоянию свои чертовы руки. Он бы посмел, ох, он бы сделал что угодно, ради своей выгоды.

Гермиона поднялась со стула и открыла дверь, выходя наружу в коридор. Этот дом был более светлым и просторным, чем у Малфоев. Она обратила на это внимание, как только переступила порожек камина в первое же прибытие. Гермиона решила поискать Нотта самостоятельно и попросить отвести ее на обещанную Реддлом прогулку, потому что время уже подбиралось к трем часам дня. Пройдя буквально несколько футов, она услышала, как дверь в комнату, ту самую, где так часто проводила время, отворилась. В коридор вышел Нотт, недовольно хмурясь. Пальцами он расчесывал волосы, падающие на лоб и, казалось, не осознавал собственного окружения.

Увидев Гермиону, он застыл и окинул взглядом ее новый наряд. Сам он был в привычной школьной форме. На груди сиял значок старосты школы. Галстук, как всегда, затянут на максимум. Почти до удушения. Воротничок выглажен, стрелка на брюках складочка к складочке. Он всегда выглядел опрятно, в отличие от Гарри и Рона, которые уже за завтраком умудрялись смять свои мантии.

— Гермиона, — голос его был хриплым, а глаза — жаждущими ее внимания. — Войди, пожалуйста.

Во рту пересохло, словно градус жары повысился до пятидесяти градусов по Цельсию. Она сделала пару медленных шагов вперед и закрыла за собой дверь, погружаясь в солнечные лучи, украшающие комнату. Цитрусовый аромат щекоткой прошелся по ее обонянию. Гермиона нервничала.

— Нотт, — сказала она привычным тоном, скорее, больше скучающим; даже в Хогвартсе она всегда обращалась к нему по фамилии. — Я хочу выйти из дома, — старалась, чтобы голос не звучал жалобно, а глаза не увлажнялись, — а не сидеть в твоей комнате. Так что давай, пойдем.

Почему-то после произошедшего сегодня с Реддлом ей было особенно тяжело смотреть на Тео, будто бы ее недо-отношения с Томом были сродни предательству своих идеалов, но…

— Подожди, — она замерла. — Ты попросила… меня? — голос тихий. — Из всех именно меня. Почему? — он сделал к девушке шаг навстречу, пряча руки в карманы, чтобы не дотронуться до нее. — Я очень рад вновь встретиться с тобой.

Гермиона не знала, что ему сказать. Все слова на языке были кричащими и обвиняющими его в том, что он врал ей. Кусачими. Теодор Нотт — Пожиратель смерти, убивший кучу людей, убивший Макгонагалл, у которой сидел на уроках. Не тот, кем был раньше.

Он… предал ее доверие.

Ловушка захлопнулась, и ей стало нечем дышать от избытка воспоминаний о его деяниях. Даже успокаивающее зелье не придавало сил сейчас. Ее разбило на кусочки, что не собрать и с помощью магии. Она прикусила щеку изнутри, поспешно вытирая увлажнившиеся глаза. Все время хотелось плакать.

— Я выбрала тебя, потому что не боюсь, — она приподняла подбородок, когда он грустно улыбнулся ей, заметив состояние гриффиндорки.

— Я прошу прощения, — Нотт сделал еще один шажок ближе, наблюдая, как в ее глазах вновь собрались слезы. — Я не мог тебе сказать. Ты же понимаешь это сама. У меня был приказ, а невыполнение приказов наказуемо.

— Ты убил… — она тихо всхлипнула и все же разрыдалась, закрывая лицо руками. — Ты же… так ею восхищался. Неужели это все было притворством? Почему именно ее из всех? Почему именно ты?

Ей хотелось все узнать и в то же время не слышать ни грамма его оправданий. Ее разрывало от этого чувства одновременного интереса и желания просто не знать. Она бы поверила ему, скажи он ей настоящую правду, а не то, что Гермиона просто желала услышать.

Гриффиндорке было тяжело принять решение по отношению к нему, потому что он не выглядел человеком, который наслаждался убийствами. Он выглядел… болезненно и отчаянно. Приказ, за невыполнение которого могли наказать. Или он или Минерва? Да какого черта!

Как мог мальчик так насолить Темному Лорду, что он заставил его пойти на такой риск? Или… Испещренное морщинами лицо предстало перед ней в мыслях: отец Тео, отсидевший срок в Азкабане. Мозаика сложилась.

Стало еще больнее за то, что Гермиона так испереживалась за него. Она отстраненно подумала о том, как было бы славно отпустить Тео из своей жизни и не интересоваться его судьбой, забить на мотивы для убийства декана Гриффиндора. Не интересоваться ничем о его жизни. Гермиона настраивала саму себя, что ей абсолютно плевать на то, какие вещи он сделал, делает и еще делать будет. Ее это не касается. Точка, которая превратилась в многоточие и следом в новую страницу.

Клялась же под одеялом в Блэк-мэноре: Теодора Нотта в ее мыслях и жизни больше не будет. И думать о нем она отказалась в тот самый момент, когда услышала о смерти Макгонагалл. Однако, все равно он, нарушая правила, появлялся в ее голове каждый день. Как проклятие. Наваждение. Словно даже ее собственный разум был неподвластен ей и противился идее выгнать из себя Тео.

«Тео… почему мне так больно, когда я думаю о тебе?»

«Снится ли тебе мое лицо так же часто, как мне твое?»

«О чем ты думаешь, когда слышишь мое имя?»

Каждый чертов день Гермиона думала о нем, нервно слушая имена убитых со стороны Пожирателей смерти, но простить его… не могла так скоро, или вообще не смогла бы. Слишком больно. Но так хотелось просто поддаться ему. Она и так всегда шла ему на уступки, стоило ему просто улыбнуться.

Теплые руки попытались обнять ее и прижать к себе, девушка дернулась и вырвалась из его хватки, глядя ему в лицо.

— Прекрати! — она вздрогнула и попыталась вернуть себе самообладание. — Мы теперь не…

Он вновь сделал шаг вперед и прижал ее к своей груди. Лицо ее, влажное от слез, легло ему на форму. Тео успокаивающими движениями помассировал спину и плечи девушки, прижимая к себе и утешая. Через полминуты она отстранилась и вытерла лицо рукавом, внимательно глядя в его глаза, в которых плескались отчаяние и жажда.

— Прости меня, — он прошептал ей еле слышно, словно и не говорил вовсе, — я не мог по-другому. Это был приказ. Мое предназначение. Я никогда не врал тебе, честное слово.

— Все твои слова это, — яростно начала, но Тео перебил ее.

— Я не хотел! Я не хотел того, что произошло, ладно? — он повысил голос. — И ты… Гермиона, послушай, я не должен тебе ничего из этого говорить. Я вообще с тобой разговаривать не могу, пойми меня…

— Ты мог обратиться в Орден, — она перевела взгляд на его искусанные губы; еще ни разу он не видел ее такой разбитой, а она его — таким злым. — Ты мог попросить помощи. Ты мог рассказать мне. Ты мог много всего, драккл тебя дери! Я бы нашла способ и что-то придумала, но ты, как истинный слизеринец, просто пошел по более легкому пути.

— Ты можешь просто выслушать меня? — она поджала губы, выдохнула тяжело и кивнула, ведь обещала сама себе не бросаться на него с обвинениями. — Я сожалею о том, что произошло, и я раскаиваюсь в этом. Каждый. Гребаный. День.

Она закрыла глаза, даже зажмурилась, и выдохнула, стискивая пальцы в кулаки:

— Я уже не знаю, чему можно верить, а чему нет. В любом случае, это все на твоей совести. Это твои дела, а не мои, — уверенно сказала девушка, глядя на него. — Просто… забудь и выведи меня уже на улицу.

— Гермиона, послушай. Ну же, — он встряхнул ее легонько, и она посмотрела в его глаза, — я не мог ничего сказать, но сейчас… я знаю, что происходит с тобой. Я в курсе, что ты ему нужна, но я не понимаю: зачем, — глаза ее расширились, когда он сказал про это знание, — я помогу тебе. Только скажи, что я должен сделать. Что угодно.

— Нет, он узнает все из мыслей, — она помотала головой. — Он копается в моей голове постоянно, — Гермиона уже понимала, что их разговор о таких вещах может навредить: и не только ей, но и Нотту.

Хотелось тотчас замолчать и больше ни о чем с ним не разговаривать, хотя ей так не хватало общения с ним все то время, что они искали крестражи. Но она знала, что это всего лишь привычка, и он давно их предал.

— Я буду изменять тебе память, чтобы он ничего не узнал, ведь ты не сильна в окклюменции, верно? — она снова кивнула. — Ты согласна принять мою помощь? — он испытывающим взглядом смотрел на нее, пока Грейнджер решалась. — Я помогу тебе, а после найду решение, чтобы ты помнила. Помнила все, о чем мы говорим. Но мне нужно время на это.

Гермиона молчала, всматриваясь в его зрачки. Ему хотелось верить. Хотелось поверить хотя бы кому-то, кроме самой себя. И она рискнула, пусть и не будет об этом помнить. Гермиона надеялась, что он сотрет то, что нужно, и Реддл ни о чем не узнает, но это было так опасно… она была уверена, что сама пострадает не так сильно, как Нотт. Однако Тео всегда выполнял свои обещания, какими бы абсурдными они не были, а еще он был неприметным и тихим, когда нужно.

Почему-то девушка не удивилась, что именно он из всех предложил ей помощь и жалел, — как утверждал Тео, и она все еще не знала, стоит ли ему верить полностью — о содеянном. Когда она узнала про убийство Макгонагалл, то сначала не поверила, потому что такие вещи были не в характере Тео.

А что, если это все игра, только не со стороны Темного Лорда, чтобы Нотт шпионил за ней, а со стороны Тео против Волан-де-Морта? Она не знала, но решила доверить ему знания об их связи с темным волшебником. Если уж Нотт не сможет ей помочь, то она не знала, кто тогда.

— Ты должен найти способ удалить магию из волшебника, — голос ее дрожал, казалось, что она сама не верила в свои слова. — Пожалуйста, помоги мне в этом. Помоги, умоляю! — она закусила губу, слезы блестели в ее глазах от боли из-за нарушения законов ритуала, — я не знаю, кто еще сможет мне помочь.

Тео молчал, всматриваясь в ее лицо. Повисла неловкая пауза, и Гермиона подумала, что сейчас, вот-вот он скажет ей, какая она глупая и тупая, раз просит помощи у него, Пожирателя смерти.

— Что? — он хрипло рассмеялся, но улыбка его спала с лица, когда Гермиона не улыбнулась в ответ, а лишь сильнее нахмурилась, стирая слезы.

Тео замер, руки на ее плечах сжались, а голова парня приблизилась к ее лицу. Он быстро облизал губы и медленно произнес:

— Ты хочешь, чтобы я лишил магии… Реддла? — смешок. — Это… Я не знаю, возможно ли такое, — он задумался. — Есть какие-то ритуалы, но они очень темные и очень сложные.

— Не Реддла, — она отодвинулась от него и помассировала переносицу, возвращая себе более твердый взгляд, — меня. С Темным Лордом сложнее что-то сделать из-за крестражей, — Тео в вопросе выгнул брови: он не знал, что это, и слава Мерлину! — Я его магический источник. И этот сукин… не отпустит меня, пока я не перестану быть ему полезна. Самое смешное, что я поклялась служить ему и не предавать. Я не знаю, как это работает и что подразумевается под предательством…

Она сделал паузу. Ей было больно.

— Он сильнее сейчас, потому что моя магия. Моя магия, Тео, понимаешь, находится в его руках. Ты должен лишить меня сил, чтобы я стала для него бесполез… — она содрогнулась от боли вновь. — Крестражи — это вместилища осколков души, из-за которых Волан-де-Морт возродился. Черт, как же больно, — она уже плакала. — Их тоже нужно уничтожить, просто необходимо, но теперь это вряд ли выйдет, потому что Гарри… Гарри… он и есть один из крестражей. И это возможно только с его смертью, а еще…

Она закричала и свернулась в клубочек, обнимая себя за плечи. Тео щелкнул пальцами, и тут же перед ним появилась Хоупи, оставляя несколько мензурок с зельями, которые он и сам пил после Круцио. Нотт подумал, что ей это должно помочь. Она залпом осушила целый флакон и продолжила, больше не вздрагивая.

И Тео слушал и не верил в то, что она говорила. Точнее, верил, но так не хотелось, чтобы сказанное было правдой. Слишком жесткие слова вырывались изо рта Гермионы, жестокие из-за своей реалистичности.

Паззл не хотел складываться. Он слышал ее рассказы о поиске крестражей, о видениях Гарри, о медальоне и Уизли, что оставил их. Кивал на разрозненные и сбивчивые факты о ритуале, о клятве, о возвращении тела Реддлом и о том, что магл ударил ее по голове, и она почти умерла.

Почти.

Умерла.

Узнал, что они поклялись с Гарри защищать друг друга, и о том, что Реддл хотел использовать ее рукопись для новой политики в отношении грязнокровок, а после подчинить себе маглов. Тео просто молчал, не в силах выдавить ни звука. Ему показалось, что весь мир померк, и только во всей ее истории Реддл сиял, как падающая в небе комета.

Его затошнило в прямом смысле: последствия сильнейшего в жизни Круцио, затем эмоциональное потрясение, выбившее дух после, а теперь еще и это. Тео хотелось упасть перед ней на колени и просто укутать ее собой, но он понимал, что слова — лишь звук. Нужны действия, но все было так сложно.

Казалось, будто решения для подобной ситуации не существует, но он привык не сдаваться раньше времени. К тому же, в ее глазах впервые за весь разговор загорелась надежда на спасение. Даже сквозь боль и слезы. И он будет этим спасением. Да что угодно сделает, но Гермиона сбежит от Реддла, и даже больше.

«Я убью его», — подумал Нотт.

Тут же он схватился за стену и тяжело задышал, оседая на пол.

Все его страдания на фоне того, что переживала Гермиона, абсолютно меркли. Она была готова стать обычным человеком, маглом… лишь бы прекратить это все. Мерлин, насколько же велико ее отчаяние? Он медленно перебрался в кресло и выдохнул, пока Гермиона вновь пила зелье, чтобы снять боль.

Невообразимо, как девушка только справлялась со всем, что с ней случилось…

— И ты согласна лишиться магии? — сказал он вслух против воли. — Вдруг он убьет тебя? Ты не думала об этом?

— Абсолютно, — она пожевала губу; казалось, что сейчас Гермиона прокусит ее насквозь. — Я надеюсь, что с исчезновением магии ритуал также потеряет силу, и я смогу сбежать, — снова поморщилась от мыслей о побеге. — Я создам порт-ключ.

Они молчали: она смотрела в потолок, прислонившись к стенке, а он сидел в кресле и смотрел на нее, не в силах наглядеться, будто боясь моргнуть и потерять ее вновь.

— Так, — Гермиона внимательно посмотрела на него и вновь скривилась от разряда, что прошиб ее насквозь: она уже не знала, какую из заповедей ритуала нарушила в отношении Реддла, ей было плевать, — ты поможешь мне?

Тео прикусил губу, смотря ей в глаза. Она дрожала. Цвет лица у Гермионы был бледным, темные круги раскинулись под глазами, как туманности. Девушка выглядела явно истощенной от всего, что происходило в ее жизни. Она дергалась от боли через каждое слово. Ритуал связывал ее обязательствами, но та все равно рассказала ему всю историю: от начала до конца.

— Обещаю. Я все сделаю для тебя, а теперь… — сказал Тео, и направил на нее палочку.

— Нет, нет, стой…

— Обливиэйт.

Она застыла, глядя в пустоту ничего не выражающим взглядом. Туманным. Затем Грейнджер отмерла, сделала маленький шаг назад и воинственно нахмурила брови. Он стер ей все разговоры о помощи и Реддле, о том, что он сожалеет, и своем обещании. Она увидела его сейчас будто в первый раз, но подсознание ее все равно теперь реагировало на него более спокойно, а не пугливо, как было полчаса назад.

У Гермионы была будто бы одна устоявшаяся мысль: ему можно верить. Она не поняла, что сейчас произошло, но постаралась откинуть прочь эти странные мысли, чтобы у Реддла не нашлось повода применить на ней или на Нотте Круциатус. Произошло что-то странное, но…

— Нотт, — сказала она уверенно, — я хочу выйти на улицу, — ей показалось, что она уже это говорила.

— Идем за мной, — сказал он так, будто не было никакого разговора, и повел ее к выходу из защиты территории поместья.

У них не было садов или огородов напротив дома, лишь пустой газон, в котором утопали туфли, когда они наступали на него. Гермиона замедлила шаг и вдохнула воздух полной грудью. Неподалеку плавали птицы в пруду, а дальше простирались виноградники.

— Идем, Гермиона, — Тео аккуратно взял ее за руку и потащил к зоне аппарации, тут же оказываясь там, где ей, как подумалось Тео, понравится.

— Мы… Мерлин, мы на Косой аллее, — улыбнулась девушка счастливо и сразу же пошла в сторону своего любимого магазина — книжного.

Они вошли в пустое от людей помещение. Некоторые еще боялись гулять так открыто после подписания мирного договора, но это играло ребятам только на руку. Гермиона сразу же подошла к полкам, выискивая глазами свежие издания, чей выход она пропустила, пока пряталась от Волан-де-Морта.

Она отложила уже несколько книг, и Тео с удивлением понял, что почти все они по окклюменции и легилименции. Нотт улыбнулся: она пыталась научиться, заведомо зная, что у нее не получится скрывать свои мысли. Тео в который раз поразился ее упертости. Истинная гриффиндорская черта.

— Знаешь, у нас в доме есть обширная библиотека, — он подошел к ней со спины; она застыла, сжимая между пальцев книгу. — Почему бы тебе ею не воспользоваться?

Он заглянул ей за плечо. Гермиона держала в руках «Яды и противоядия» — учебник для седьмого курса, по которому скоро он будет сдавать экзамены.