~22~ (2/2)

— А ты любишь детей? — интересуется девочка.

— Какие интересные вопросы ты задаёшь, детка. А они всё ещё относятся к тесту на совместимость? — удивлённо спрашивает Пак, бросая на неё любопытный и напряжённый взгляд.

— Я хочу кое-что понять, пусть отвечает.

— Да, я люблю детей, — говорит Чон, легко пожимая плечами. — Наверное, я бы и сам хотел быть родителем когда-нибудь. Глядя на то, как твой отец тебя любит, я понимаю, что, похоже, это самое прекрасное, что может быть.

— Думаешь, ты бы справился с этой ролью, если бы остался один, как он?

— Честно? Не знаю. Перед моими глазами не было модели хорошей семьи и образа достойного воспитания. Вряд ли бы мне кто-то помог, как твои бабушка и дедушка помогали ему. Я не знаю, насколько хорошим могу быть отцом, но точно сделал бы всё, что от меня зависит, чтобы не повторить сценария моей собственной жизни. Я бы любил этого ребёнка больше всего на свете, ведь знаю, что такое быть нелюбимым сыном.

— Солнышко, что ты пытаешься выяснить? — спрашивает Чимин недовольно, абсолютно не понимая, куда ведут её вопросы.

— Выходит, ты выбираешь любить, а не быть любимым? — продолжает она, игнорируя родителя.

— Верно, я выбираю любить.

— А если я скажу слово «любовь», то что первое ты представишь?

В тот же момент, когда звучит последнее слово её вопроса, Чонгук неосознанно поднимает свои большие глаза на Чимина и это служит самым красноречивым ответом для неё. Это бьёт так сильно в самое сердце, что ей хочется вновь плакать от осознания этой прекрасной правды. Вот что для него любовь — он. Совершенно необдуманно парень выдаёт сам себя, потому что самым нежным взглядом разглядывает его и едва заметно улыбается. Неизвестно о чём именно он думает в эту секунду, обдумывая, что сказать, но ей становится всё слишком очевидно. Его глаза сияют невообразимо ярко и так по-настоящему, что все звёзды на небе просто меркнут рядом с ними. Эти эмоции невозможно создать искусственным образом и их нельзя скрыть, потому что они непроизвольно идут из глубины души. После этого вопроса все её сомнения по поводу искренности его любовных чувств быстро развеваются в воздухе, словно их никогда и не было. Квотербек любит её отца, именно поэтому он и здесь. У него нет других причин. И он пытается расположить её к себе и завоевать, потому что ему в самом деле нужны они оба, а не из каких-то плохих побуждений. Невероятно, он не лжёт ни в чём.

— Можешь ничего не говорить, я уже получила нужный ответ, — говорит Мэй и глубоко вздыхает, а затем абсолютно искренне улыбается ему.

— Что это всё значит? Я облажался? — робко спрашивает Чон, хмуря брови.

— Нет, ты прошёл тест, — загадочно говорит она и поднимается со стула, а затем направляется к лестнице.

— И всё? Мы закончили?

— Ага. Надеюсь, свидание будет интересным.

— Я постараюсь ради этого, — отвечает он, растерянно моргая.

— А я верю тебе, — многозначно произносит она, собираясь уйти к себе, но вдруг задерживается, оглянувшись, — Спасибо за завтрак и за честность, квотербек.

— И что это было? — поражённо говорит Чонгук и озадаченно смотрит на адвоката, когда малышка скрывается на втором этаже.

— Понятия не имею. Но кажется, она принимает тебя, — отвечает Чимин, улыбаясь.

Они ошеломлённо смотрят друг на друга несколько секунд, а затем слышат, как в комнате Мэй начинает негромко звучать очередная песня из дискографии Арианы Гранде. Поразительный ребёнок, иногда абсолютно невозможно понять, что творится у неё в голове. Вместо того, чтобы дать объяснения, она загадочно пошла собираться в школу, оставив их двоих в глубоких размышлениях. И удивительно, что Чонгук до сих пор думал о её вопросе, который она ему задала. Он вроде бы совсем простой, но ответить на него не так уж легко. Парень всё никак не мог понять, почему она даже не дождалась его пояснений, а словно для себя сделала какие-то выводы и ушла? Ему очень хотелось верить в то, что он ничего не испортил. Но если она дала согласие на свидание, значит, он справился, не так ли? Только несмотря на это, в сознании вертелись её слова снова и снова, произнесённые таким серьёзным тоном. Что же он представлял в первую очередь, говоря о понятии «любовь»?

Чон тихо вздыхает, вновь бросая мимолётный и растерянный взгляд на Пака, и кажется всё для себя где-то в самой глубине души понимает. Это нежное чувство может иметь разные виды и формы, но всё же в его сердце, как бы сильно он не сопротивлялся этому, есть именно тот самый спектр, который люди называют любовью. Той самой, что способна изменить мир. Он впервые так остро и живо осознаёт это, ведь задавая себе этот вопрос вновь, квотербек понимает, что правильный ответ сидит прямо перед ним.

Для него любовь — это добрые и лучистые

глаза-полумесяцы, которые по-особенному ярко сияют в момент искренней радости их обладателя, или же глаза сирены, которые смотрят с самым необузданным и диким вожделением, от которого невозможно спокойно дышать и осознанно думать. Любовь — это нежная улыбка на пухлых и родных губах и их невыносимо желанные, чувственные, жадные касания к коже, от которых дыхание замирает каждый проклятый раз. Любовь — это мелодичный и мягкий голос или задорный смех, которые в итоге становятся самой любимой песней на этом свете. Любовь — это едва ощутимый аромат цветочного кондиционера для белья от идеально отглаженных рубашек и устойчивый мускусный парфюм, которым никогда невозможно надышаться. Любовь — это бережно хранить множество воспоминаний из общего незабываемого прошлого, есть вместе конфеты «Skittles», беспечно любоваться звёздами, беззаботно гонять на скейтах, летать над восхитительным горизонтом, преодолевать страхи вместе, убегать из дома, держась за руки, танцевать и получать совершенное слияние. Любовь — это носить один кулон на двоих и делать «звёздочки счастья» с милыми признаниями в таких хрупких, но давних чувствах. Но кроме этого любить — значит безоговорочно доверять, безгранично уважать, без устали заботиться, откровенно говорить на одном языке, без исключения понимать, искренне сочувствовать, а что немаловажно — с чистым сердцем прощать. Любить — значит выращивать цветущие пионы в душе друг друга. И все эти простые истины пересеклись в его отношениях лишь с одним только человеком. Выходит, для него понятие «любовь» имеет лицо Чимина.

Это внезапное признание самому себе сначала пугает Чонгука до такой степени, что он оторопело смотрит перед собой в одну точку, а после глубоко вздыхает. Неужели, он его правда любит? Он даже не думал об этом с такой стороны, но если задаться этим вопросом серьёзно, то ответ находит себя очень легко. Можно ли быть просто влюблённым в кого-то на протяжении многих лет? Маловероятно. Симпатия становится влюблённостью и длится на протяжении некоторого времени, а далее из неё рождается она, а если его чувства медленно распускаются на протяжении одиннадцати лет и только раскрываются в своей лучшей форме, то их невозможно называть чем-то иным, кроме как любовью.

Парень мягко и мечтательно улыбается этим умозаключениям и отчего-то вдруг внезапно смущается. Никогда прежде он не думал, что его невинное сердце в итоге заберёт некогда самый лучший его друг. Разве несколько лет назад можно было представить такое? Ни за что на свете. Он столько раз смотрел в его потрясающие глаза и даже не думал, что в итоге они окажутся совсем скоро его приятным и самым желанным проклятьем. И он абсолютно точно был способен пройти любые испытания ради него, но совершенно не готов потерять вновь. <span class="footnote" id="fn_30628104_8"></span>

Пак спокойно продолжал есть свой завтрак, приготовленный любовью всей его жизни, и несколько раз внимательно прислушивался к информации из новостного репортажа, который шёл по телевизору. Это давно вошло в его профессиональную привычку с тех самых пор, как он стал юристом. Он предпочитал обо всём узнавать первым и лично, а не доверять тому, что говорили другие люди вокруг. И сейчас это было вдвойне ему интересно, ведь его лишили права заниматься работой, а благодаря роду своей деятельности он обычно был в курсе всего.

Откровенно говоря, он понимал, почему Крист пошёл на такую радикальную меру. Изначально она показалась немного жестокой и эгоистичной с его стороны, но хорошо об этом подумав, Чимин осознал, что это единственное правильное решение в подобной ситуации, и прежде всего его босс помогал этим именно ему. Без лишения рабочего места он позволял ему отойти в сторону и решать свои проблемы, которые, очевидно, требовали большой погруженности и внимания. Это разумно, ведь нет пока что необходимости заниматься чужими делами, когда есть собственное и более важное. Конечно, в этом всём большую роль играла и репутация «Christ Protection», но теперь парень не злился, а намерен был сосредоточиться на защите своих интересов.

В его планах отстоять свою позицию и продолжать воспитывать дочь самостоятельно, и у него есть очень много шансов для того, чтобы выйти победителем из этой несправедливой борьбы. И хоть в сердце его терзают сомнения, желание обыграть эту хитрую стерву в нём намного больше. Ему совершенно не нравится то, что Хизер так уверена в себе, раз смеет идти в суд на самом деле. Или у неё есть что-то действительно весомое против него, или же она решила, что до последнего держать его в страхе, надеясь на то, что он сдастся первым, хорошая идея. И если последняя мысль правильна, то это самое большое её заблуждение. Чимин уверен в себе и пойдёт до конца, но не предаст свои принципы ради неё. Никогда в жизни он не будет защищать того, кто виновен в убийстве, и абсолютно наплевать, сколько влияния у этого человека. Ему даже не нужно подтверждений этого, он просто уверен в том, что её мужчина не чист. Только вопрос в том, зачем ему именно его помощь? Профессиональное чутье подсказывает, что просто так не просят помочь того, кто даже не работает в этом направлении.

Пак легко вздрагивает от неожиданности, когда телефон Чонгука вдруг начинает кто-то атаковать сообщениями друг за другом. Вибрация просто не умолкает какое-то время, пока очевидно ему прилетает около десяти оповещений сразу. Он бросает на него удивлённый и вопросительный взгляд, а потом замечает, как тот нехотя читает их. В этот момент за долю секунды просто меняется его настроение. Спокойная улыбка медленно сползает с его лица и её сменяет сильное напряжение. Он становится слишком сосредоточенным и заметно расстроенным, тёмные брови с недовольством аккуратно хмурятся, а в глазах мелькает очевидное раздражение. Даже не нужно долго гадать, кто именно ему пишет. Есть лишь единственный человек в этом мире, способный разбить его на мелкие кусочки по щелчку своих пальцев с симпатичным маникюром — Джоси. Наверняка она уже что-то требует от него с самого утра или принуждает что-то сделать, бросается необоснованными обвинениями или просто портит настроение незаслуженными оскорблениями. Квотербек словно в подтверждение этих мыслей адвоката, обречённо вздыхает, а затем наспех пролистывает чат и отключает звук. Он поднимает на него грустные глаза и натянуто улыбается, явно старательно игнорируя то, что происходит.

Просто поразительно, насколько легко эта женщина способна манипулировать его настроением даже на расстоянии. У неё даже нет необходимости быть рядом, чтобы разрушать его жизнь. Несмотря на то, что он пытается держать оборону и медленно, но верно спасаться от её влияния, ей всё же так или иначе по-прежнему удаётся дёргать его за старые ниточки, которыми они так крепко связаны.

— Мне пора идти, — тихо говорит Чонгук, словно это настоящая пытка для него. — Нужно закончить все дела до вечера, а у меня много работы.

— А что будет вечером? — интересуется Пак, медленно доедая завтрак.

— Меня ждёт очередной парад лицемерия, где я в главной роли. Мама созвала приём, в очередной раз пытаясь безуспешно спасти свою задницу от бедности.

— Хочешь, я опять украду тебя? — предлагает адвокат, хитро улыбнувшись.

— Если бы это было так просто. На этот раз замок куда серьёзнее особняка в Ист-Хэмптон и охрана там совсем другого уровня, — отвечает парень и безнадёжно хмыкает. — Не хочу, чтобы из-за этого у тебя были какие-то проблемы. В прошлый раз нам просто повезло, но ты не можешь так рисковать. Особенно сейчас, когда тебя ждёт важный суд.

— А где будет это мероприятие?

— Ты не сдаёшься, да?

— Продумываю план отступления для тебя на всякий случай, — отвечает Чимин, пристально глядя на него. — Ну же, говори.

— «Плаза».

— Ох, чёрт, — усмехается Чимин и восхищённо присвистывает. — С ума сойти. Через окно, конечно, не сбежишь.

— Да, — отвечает Чон, тяжело выдохнув, и поднимается, чтобы уйти. — Вот именно. Мне предстоит долгий вечер, и в этот раз прекрасный принц меня не похитит.

Пак нежно улыбается ему, вспоминая их чокнутую и одновременно потрясающую выходку, а после мягко хватает его за запястье, когда парень проходит рядом. Чонгук послушно замирает и вопросительно смотрит на него, словно не совсем ожидал этого. Адвокат настойчиво заглядывает в его взволнованные глаза и старается в них найти ответы на все свои немые вопросы, ведь ему действительно важно знать, что именно происходит с ним. На его лице отражается только болезненная обречённость, ведь он слишком хорошо понимает, что ему придётся вновь быть выставленным товаром на крупных торгах, которые устраивает его самовлюблённая мать. Это паршиво, и меньше всего Чимину хочется, чтобы это всё выбивало у парня почву из-под ног, когда он только начинает расправлять свои плечи. Он гораздо сильнее этого, ему нужно лишь навсегда порвать все эти нити между ним и Джоси. Ему жизненно необходимо вырасти, ведь он больше не тот слабый и беззащитный мальчик.

Адвокат бережно и нежно поглаживает его тёплую кожу чуть выше кисти большим пальцем, без всяких слов выражая свою поддержку и готовность защищать его любой ценой. Этот безумно сильный, невероятно смелый и глубоко несчастный человек так искренне и широко улыбается только рядом с ним, а это так бесценно. И вчера между ними произошло то, что окончательно и беспововоротно оборвало для них шанс отступить, точнее — именно для Чонгука. Больше он никак не сможет делать шаги назад и отрицать такие очевидные вещи между ними, это будет слишком глупо. Но, кажется, он вовсе и не собирается этого делать, ведь не отталкивает, не выглядит смущённым и больше не прячет взгляд. Он ищет свой уют в его глазах. Ему, кажется, впервые совершенно комфортно с самим собой, даже зная, что их отношения теперь достигли другого уровня близости и доверия, а это самая лучшая новость для Чимина.

— Ты в порядке? — ласково спрашивает Пак, с интересом склоняя голову на бок и изучающе рассматривая его.

— Смотря о чём ты спрашиваешь, — отвечает Чон, мягко выгнув бровь.

— Обо всём, что касается тебя. Меня всё беспокоит.

— Я чувствую себя хорошо, — тихо говорит парень, бросая косой взгляд на лестницу, — если говорить о нас. Я не сожалею ни о чём.

— А если говорить о том, что будет вечером? — интересуется Пак и тянет его ближе к себе.

— Не волнуйся, — спокойно говорит Чонгук, обнимая его одной рукой за шею. — Я справлюсь с этим, мне не привыкать. Ещё один обычный вечер среди тех, кто меня раздражает.

— Но ты же не выносишь это всё. А если снова произойдёт паническая атака? Как ты её преодолеешь? Один ты сможешь? — с искренним беспокойством спрашивает адвокат.

— Как-то я ведь это делал все эти годы. Но знаешь, если станет слишком трудно, то я позову тебя на помощь, — шепчет Чон и затем быстро целует его, пока тот с сомнением смотрит на него. — Теперь, к счастью, мне есть куда бежать, чтобы спастись.

— Правда позовёшь? Не станешь справляться с этим в одиночестве по привычке?

— Если ситуация выйдет из-под контроля, я тебе дам знать, идёт?

— Но если я не смогу быстро приехать? Что тогда? — не унимается Пак, обнимая его за талию.

— Не знаю, — пожимает плечами Чонгук, напряжённо хмурясь. — Понятия не имею, как долго мне предстоит это терпеть, но всё это время раньше я ведь держался каким-то образом, да? Смогу и сейчас, нужно просто не поддаваться плохим эмоциям.

— Только ты отчего-то слишком сильно нервничаешь. С тобой всегда так?

— Да, но сегодня какое-то особенно паршивое предчувствие. Я всячески стараюсь избегать таких крупных мероприятий. Какое-то время мне удавалось находить оправдания, сбегать пораньше или вообще не посещать их, но всему приходит конец, наверное. В этот раз я должен там появиться и это будет стоить мне больших усилий. Меня очень пугает перспектива того, что там будет много людей, потому что это вызывает у меня не самые приятные чувства. Но я должен взять себя в руки. Это трудно, ведь меня одолевает паника лишь от одной мысли о том, сколько я вынужден буду там провести времени и сколько бесполезных разговоров выслушать, сколько людей будет смотреть на меня и сколько лицемерия польётся со всех сторон. Эти гости будут изучать меня, как будто я антиквариат на аукционе, не сводя глаз и вешая на меня ценники. Они будут просчитывать, насколько же выгодно дружить со мной и с моей матерью. Каждый раз всё это напоминает большие торги на мою жизнь, но я не знаю как это остановить, — говорит Чонгук и глубоко вздыхает, разочарованно качнув головой. — Жалко звучит, знаю.

— Вовсе нет, — шепчет Пак, болезненно и сочувственно хмурясь. — Тебе просто очень не повезло, но на самом деле ты способен всё изменить. Ты должен перестать делать шаги назад, и тогда у тебя получится освободиться от неё, понимаешь? Не сдавайся на полпути. Не жалей её, а вновь подумай только о себе. Почему ты до сих пор помогаешь ей, даже зная, насколько этой женщине наплевать на всё, кроме неё самой?

— Потому что, к собственному сожалению, люблю её, — говорит квотербек словно страшный приговор и задумчиво смотрит в его глаза. — Каким бы Чон Джоси ни была ужасным человеком, она по-прежнему моя мать. Я не похож на неё, поэтому мне гораздо сложнее быть с ней жестоким в ответ.

— А она использует это против тебя. Это твоя большая слабость.

— Верно, это моя слабость.

— Знаешь, иногда некоторые люди не понимают язык доброты. Так что не позволяй ей иметь такую власть над собой. Тебе давно не семнадцать лет, Чонгук-и, — говорит Чимин и притягивает его ближе к себе. — Вырвись наконец-то на свободу.

Он тяжело и тягостно вздыхает, а Чон с огромным желанием льнёт к нему, устало прикрыв глаза. Парень знает, что Пак абсолютно прав, но на словах это сопротивление кажется намного легче, чем на деле. Когда тебе годами с раннего детства не дают права даже малейшего выбора, абсолютно не слушают твои просьбы, совершенно не считаются с твоими желаниями, то когда этот крошечный шанс жить самостоятельно появляется в руках, кажется, что на это необходимо чьё-то разрешение. Этот отвратительный выдрессированный рефлекс необходимо каким-то образом побороть, и он действительно старается это делать. И за последнее время он понял, что намного проще раскрывать крылья, когда рядом есть спокойная и родная гавань в лице того, кто принимает тебя абсолютно любым. Квотербек находит просто немыслимую опору в крепких плечах, которые нежно обнимает прямо сейчас. Он так сильно хочет всё изменить в своей жизни, и ему теперь есть куда идти даже в случае очередного поражения. Ему до жути страшно потерять Чимина, но он знает, что нет таких обстоятельств, способных их вновь разлучить. Вместе они способны на многое, если не на всё, даже побороть такого заклятого врага, как его родная мать.

***</p>

С тяжёлым сердцем Пак подготавливал на протяжении нескольких часов необходимые документы для передачи своих дел в руки достойных адвокатов. <span class="footnote" id="fn_30628104_9"></span> Он работал над ними не один день, самостоятельно собирал материалы не одну неделю, но в конечном итоге результат теперь зависел от других людей. Невероятная несправедливость. Конечно, он переживал об этом. В себе он был уверен, и его коллеги были высоко квалифицированными профессионалами, только всё же тревога за дальнейшее положение вещей присутствовала слишком явно. В глубине души он хорошо понимал, что это всё к лучшему, потому что подобная возможность подарила ему шанс сосредоточиться на том, чтобы подготовить свою собственную линию защиты. Это было непросто, ведь он понятия не имел, на какие точки будет давить Хизер в суде. Ему, разумеется, есть что сказать на любой её аргумент в ответ, но всё же страх никак не отступал и жрал его изнутри.

Любой его ответ будет рассматриваться практически под микроскопом. Любое его слово может быть использовано против него. Любая его эмоция способна вызвать цепную реакцию. И огромная проблема заключается в том, что он понятия не имеет, кто именно будет судьёй в их процессе. Это станет известно лишь за несколько часов до слушания, и от этого факта зависит на самом деле очень многое. Остаётся только надеяться, что это будет кто-то грамотный, справедливый и способный отбрасывать собственные эмоции в сторону, ведь очевидно, что Смит будет давить на жалость и сострадание. В данной ситуации это её единственная возможность расположить к себе хоть одного человека в зале. Её бессмысленные отговорки будут выглядеть крайне жалко и лицемерно, у неё есть шанс победить, только если она использует свои ошибки правильно.

Пак забирает необходимые папки для дальнейшей работы с клиентами и торопливым шагом направляется в кабинет Криста, взглянув на часы. В такое время мужчина обычно ещё на работе, но он всё равно старается поспешить, чтобы просто поскорее уехать отсюда домой, разобравшись со всем. Здесь отчего-то мысли сами собой разбегаются в разные стороны и он начинает активно накручивать свой мозг из-за сложившейся ситуации или копаться в себе. В родных стенах спасает спокойная атмосфера и присутствие Мэй. Когда дочь находится рядом, то всё вокруг имеет совсем другие краски. Парень быстро преодолевает длинный коридор и деликатно стучит в тяжёлую дубовую дверь с табличкой, где написано имя его руководителя. В ответ, как обычно, не следует ответа, поэтому он входит к нему без озвученного разрешения. Стук является вполне себе привычным предупреждением и обозначением присутствия. Оказавшись внутри, он сразу же видит слегка сгорбленную фигуру Криста у дальней стены. Он сосредоточенно работает за своим столом, уставившись в монитор и напряжённо что-то читая, при этом даже не поднимает глаз на вошедшего гостя.

В кабинете как-то довольно мрачно и практически полностью темно. Это казалось таким странным, ведь в течение дня, сколько бы Чимин сюда не заходил, то замечал, что здесь всегда очень солнечно за счёт панорамных окон, и только ближе к вечеру свет становился более комфортным. В данный момент его источником служили лишь большая настольная лампа и компьютер, этого вполне достаточно, чтобы работать, но довольно мало для того, чтобы чувствовать себя уютно. Но, видимо, его босс предпочитал наблюдать за огнями города в это время суток, которые идеально вписывались в интерьер кабинета. Вот по каким причинам, кажется, он выбрал именно эту часть здания для своего рабочего места, потому что вид открывался просто изумительный.

Пак тихо подходит к его столу, с интересом осматриваясь, и затем садится в кожаное и жутко неудобное кресло. На месте Алекса он бы тоже использовал подобный хитрый приём, чтобы гости надолго не задерживались и не мешали работать. Парень легко дёргает плечами, словно от несуществующего холода, и легко прокашливается, чтобы привлечь внимание к себе. Это сразу же работает, и мужчина медленно переводит покрасневшие и уставшие глаза на него, а затем вопросительно приподнимает бровь. Чимин, скромно поджав губы, печально улыбается и кладёт папки перед ним.

— Закончил с твоим поручением, — говорит он и тяжело выдыхает.

— Быстро ты, — довольно говорит мужчина и изучает бумаги, неторопливо перелистывая их.

— Всё ведь уже готово. Мне нужно было лишь собрать информацию вместе и разложить её по полочкам.

— Здесь всё?

— Абсолютно, включая мои заключительные речи.

— И кому ты решил их передать?

— Нилу и Лив.

— Х-м-м, — тянет удовлетворённо Крист, потирая щетинистый подбородок, — очень профессиональный выбор. Оливия один из лучших специалистов по бракоразводным процессам, а Нил — монстр в сфере имущественных отношений. Ты ответственно подошёл к этому.

— Я не хочу, чтобы мои старания были напрасны, — отвечает Чимин, кладя ладони на ручки кресла и откидываясь назад.

— Ты им доверяешь?

— В профессиональной среде — да.

— И полагаешь, они справятся?

— Не нужно много ума, чтобы привести к финалу заведомо выигранные дела. Их задача — не налажать в суде, а с этим они должны справиться.

— И ты мне ещё раз напоминаешь, за что я так уважаю тебя, — говорит Алекс и хрипловато смеётся. — Твоя уверенность в собственной силе относительно заседаний всегда на ином уровне, но при этом она не излишняя. Ты всегда знаешь, что проиграть способен любой из нас.

— Даже ты, — говорит Чимин, легко улыбаясь уголком губ.

— Именно. Даже я, несмотря на мой опыт, — отвечает мужчина, откладывая документы в сторону, и пристально его рассматривает. — Надеюсь, ты понимаешь, что мне действительно жаль отстранять тебя?

— Понимаю, так нужно.

— Послушай, я говорю это не так часто тебе, но ты — большая моя гордость. Наверное, одна из самых больших за всё время работы. Я предвзят к тебе гораздо сильнее, чем к другим. Из-за этого иногда тебе может казаться, что я излишне придираюсь или несправедлив, но на моем языке это означает привязанность. Я хочу, чтобы ты был во всём лучшим, потому что другого такого человека мне не найти. Моё решение — поехать за тобой лично в Бостон и довериться словам Кристофера Уайта было самым правильным. Хочу, чтобы ты это помнил, даже когда я испытываю тебя. Конечно, я понесу некоторые убытки за это время, что тебя не будет, но репутация фирмы и твоя личная сейчас на первом месте, — поясняет он, хмурясь.

— Такова этика, — говорит Пак, обречённо выдохнув. — Знаю.

— Верно. Надеюсь, ты быстро разберёшься со своими проблемами и вернёшься к работе.

— Хотелось бы в это верить. А тебе что-то ещё сказали про суд? — интересуется парень, нервно теребя кольцо на указательном пальце.

— Нет, не особо. Меня лишь предупредили, что на тебя подан иск. Ни от кого, ни за что и почему мне не известно. В чём, собственно, дело? Я рассчитывал получить от тебя пояснения.

— Мать моей дочери вспомнила о её существовании и хочет её забрать, если кратко. Никакого криминала, не беспокойся, — говорит он, небрежно поведя плечом.

— Хорошо, это меня успокаивает, — серьёзно говорит Алекс, пристально разглядывая его и постукивая пальцами по поверхности стола. — Ты же знаешь, что можешь обратиться ко мне за помощью? Я не специалист по семейным вопросам, но у меня есть ряд хороших знакомых адвокатов в этой сфере. Если тебе что-то будет нужно, скажи.

— Да, спасибо за это. Мне важно знать, что есть на кого рассчитывать, — отвечает Чимин и легко кивает, растерянно глядя перед собой. <span class="footnote" id="fn_30628104_10"></span>

Крист любезно кивает в ответ и переводит равнодушный взгляд на монитор компьютера, тем самым давая понять, что их диалог на этой ноте закончен. К этой манере общения Пак привык давно, поэтому его вовсе не удивляют эта холодность и отстранённость. Зная этого человека, это ещё даже очень любезно, он и без того сказал намного больше, чем обычно. Эти слова ему действительно нужны от него, поддержка в его лице в подобной ситуации очень необходима, но только его босс понятия не имеет, что на чаше весов у Чимина лежит сейчас что-то, что совершенно не понравится ему.

На самом деле, Алекс может знать что-то большее, раз отказал в помощи Хизер, может быть, тогда стоит спросить именно его об этом? Кажется, это подходящий момент, и времени тянуть с расспросами особенно нет. Суд скоро, а Чимин не понимает, стоит ли ему готовиться к поражению, поэтому запастись лишней информацией следует сполна, даже если она не пригодится. Возможно, ему вовсе не удастся получить ничего стоящего, но попытаться стоит.

— Ты хотел что-то ещё? — подаёт голос босс, не отрываясь от работы.

— Откровенно говоря, да. У меня есть несколько вопросов, которые не относятся к моей работе, но касаются твоей, — отвечает Пак, быстро моргая и возвращаясь из своих мыслей.

— Интересно, — усмехнувшись, протягивает мужчина и откидывается на спинку кресла. — В чём дело?

— Ты знаешь эту девушку? — спрашивает парень, доставая из внутреннего кармана пиджака фотографию Смит, которую взял из досье детектива, и показывает ему. — Вы точно виделись несколько месяцев назад. Может, ты помнишь её?

Без какого-либо явного энтузиазма Крист берёт снимок и всматривается в него несколько секунд, а адвокат изучающе наблюдает за ним, затаив дыхание, словно от этого зависит вся его жизнь. Эмоции на лице мужчины меняются постепенно, видимо, когда он медленно вспоминает. Сначала его брови поражённо ползут вверх от удивления и он бросает на Пака странный и хмурый взгляд, а после вновь начинает изучать изображение. Он точно узнаёт её, а это уже что-то значит. Чимин в предвкушении покусывает губу и терпеливо ждёт его ответа, нервно дёргая ногой. Босс с каким-то явным недовольством смотрит на фото девушки, а потом тяжело выдыхает и отбрасывает его с нескрываемым пренебрежением. Кажется, их встреча в тот день была не из самых приятных, раз он так реагирует и до сих пор помнит.

— Да, я её знаю, — наконец-то отвечает он, со злостью играя желваками.

— Она просила тебя о помощи в одном деле, — аккуратно напоминает Пак.

— Эта дамочка изрядно меня достала тогда. Очень настырная, умоляла о помощи для её бойфренда.

— Но ты был непреклонен, — заключает парень, ёрзая на месте от нервов.

— Да. Меня абсолютно не интересует помощь таким людям ни за какие деньги, и ты хорошо знаешь, что это принципиальная и непоколебимая позиция.

— Знаю, но раз ты сам об этом сказал… то почему? — неуверенно спрашивает он, сводя брови.

— Почему? — фыркает Алекс с отвращением. — Ты разве не знаешь?

— Я говорю не о существовании твоего принципа, мне интересно, почему ты был так категоричен именно в этом деле? Ты смотрел материалы?

— Ты пришёл об этом со мной поговорить? — слишком грубо спрашивает мужчина и проводит руками по лицу с тяжёлым выдохом. — Мне даже обсуждать это всё не интересно.

— Я пытаюсь понять, стоит ли он…

— Нет.

— Но я даже не договорил.

— Он не стоит твоих усилий, — рявкает босс, сурово глядя на него. — Это она тебя подослала? Договориться о помощи ему? Я же сказал, мне наплевать на это. Он получит то, что заслужил, и даже этого ему будет мало.

— Нет. Я здесь не из-за неё, а действительно хочу разобраться, — тихо отвечает Пак.

— Этот человек не заслуживает защиты, поэтому я и сделал такой выбор.

— А есть доказательства его вины?

— Если он находится под следствием столько времени, то разумеется. Самых прямых улик против него нет, но косвенных более чем достаточно, за которые любой хороший прокурор притянет все концы, чем собственно сейчас и занимаются. Это не так легко, но и не таких ломали. Он, конечно же, отчаянно отбивается и тянет время, ищет любые методы защиты, но скоро его ресурсы иссякнут. Он получит по заслугам.

— Да уж, — шепчет Чимин, озадаченно хмурясь. — Паршиво всё складывается для него. Так выходит, он убийца?

— Он на многое способен, и убийство входит в этот список.

— А ты его, кажется, лично знаешь? Говоришь так, словно вы знакомы.

— Знаю, — холодно говорит Крист, и его лицо искажает выражение болезненного сожаления.

— Кто же он такой? — спрашивает адвокат с надеждой получить хоть какие-то важные ответы.

— Его зовут Тай, — произносит мужчина и молчит некоторое время, словно решаясь, стоит ли делиться этой информацией. — Не советую тебе переходить ему дорогу когда-либо и вообще знать его. Он решает проблемы одним единственным способом — насилием. Если он не способен договориться с кем-то, то обычно в конечном итоге все с ним соглашаются вынужденно или же вообще больше не говорят по понятным причинам. Чудовищный манипулятор, управляющий ветвью известного, но подпольного игорного бизнеса в этом городе, который тщательно покрывают долгое время продажные органы власти. Ещё в двадцать лет он основал наркотрафик, а поставки проводил через студенческий кампус, где учился. Уже тогда стоило отправить его за решётку. Сейчас же он не стыдится открыто применять оружие против своих конкурентов и врагов прямо на улицах города, собственно поэтому и замешан в нескольких крупных перестрелках в Бруклине, где пострадали и невинные люди, но при этом всегда выходит сухим из воды. Из-за таких ублюдков я и стою принципиально на стороне закона. Виновен — получай справедливую расплату без всяких исключений. Он считает, что всё в этом мире измеряется властью и количеством нулей, что у всех есть цена, нужно лишь назвать правильную. Но меня тронуть его ручная Барби не смогла ни слезами, ни уговорами, ни деньгами, хоть и долго умоляла защитить его.

— С ума сойти, значит, дело дрянь, — тихо говорит Пак, активно размышляя.

— Для него — определённо. Его хорошо взяли за задницу на этот раз, и я очень рад этому. Вероятно, кто-то намеренно хочет его устранить, а врагов у него ой как предостаточно.

— Теперь мне понятен твой категоричный отказ. Он в самом деле кусок дерьма, как я и думал. Иначе быть просто не могло.

— Почему ты вообще об этом спрашиваешь? — удивляется Алекс, недовольно морщась.

— Профессиональное любопытство, — отвечает Чимин и коротко вздыхает, понимая, в каком может оказаться кошмаре из-за Смит. — Я просто тоже знаю эту девушку.

— Хочешь помочь ей? — спрашивает он, выгнув надменно бровь. — Мой совет: не смей вставать на его сторону.

— А если у меня не будет выбора? — едва слышно шепчет адвокат, задумчиво глядя в пол.

— Что это значит?

— Хизер — мать моего ребёнка. Она не просит о помощи, а принуждает играть по её правилам.

— Хизер, точно. Вот как её зовут, — говорит Крист задумчиво и хмыкает. — Дай угадаю, она использует Мэй, как средство манипуляции? Хитро и бессердечно.

— Да, я отказался от её условий, как результат — меня ждёт суд за право быть отцом для собственной дочери, — поясняет Пак, опираясь локтями на свои колени, и тяжело выдыхает.

— Поверить не могу, и эта девушка родила Мэй? — ошарашенно спрашивает Крист и начинает тихо смеяться, качнув головой. — Бог ты мой, мир тесен и настолько полон удивительных тварей, невероятно.

— Если я проиграю этот суд, то мне ничего не останется, кроме того, чтобы пойти на её условия, понимаешь? — говорит Чимин, с сожалением глядя на него.

— А они заключаются в том, чтобы защищать его? — догадывается мужчина и согласно кивает своим мыслям. — Сочувствую, но не жди от меня поддержки. Этот человек последний, кому я протяну руку.

— Она не оставляет мне выбора.

— Выбор есть всегда, Пак, — сразу же отрезает Алекс и тяжело вздыхает, подпирая пальцами подбородок.

Мужчина задумчиво смотрит перед собой, а Чимин мысленно гадает, какой исход событий его ждёт. Даже с подготовленными аргументами у него не получается ни на одну секунду избавиться от бешеной внутренней паники. Это невыносимо, он сам себя сжирает просто ежеминутно этими мыслями и неконтролируемым страхом перед неизвестностью. Если одной из целей Хизер выбить его из колеи, то это у неё точно получается, но ей определённо не сломать всю его уверенность. Да, есть некоторая вероятность того, что всё пойдёт совсем не по плану, но большая часть аргументов именно в его пользу, а значит, нужно каким-то образом взять себя в руки.

— Не знаю, чем тебе помочь. Я, разумеется, понимаю, какой ты сделаешь выбор, но в таком случае наши дороги разойдутся. Помогать тебе в том, чтобы выстроить его линию защиты, раз в этом лучше тебя разбираюсь, я не буду. В твоих интересах просто не проиграть, чтобы не допустить её преимущественного положения, вот и всё, — тихо говорит Алекс, медленно моргая и не поднимая взгляда. — Единственное, что я хотел бы ещё добавить — ты хороший отец. Так сражаться за ребёнка способны не все.

— Поэтому и хотел, чтобы ты заранее знал об этом, если я буду вынужден пойти против совести и принципов. Я не хочу предавать себя, но ради Мэй пойду на всё.

— Шанс на победу в суде у тебя есть?

— Да. Небольшой, но есть. Я не знаю, что она задумала, но жду худшего.

— В таком случае — борись. Не ведись на манипуляции, если ты можешь победить. Это выдаст твою слабую сторону. Не иди на поводу так легко, опасаясь поражения, — говорит мужчина, сочувственно глядя на него.

— Меня так бесит, что я не понимаю, чего ожидать от неё, — говорит Чимин, запуская руку в волосы, и раздражённо выдыхает. — Смит никогда не блистала выдающимся умом, но здесь ведёт себя так…

— Расчётливо? — спрашивает Крист, нагло выгнув бровь.

— Да. Именно. Будто заранее знает, что я абсолютно бесполезно бьюсь об стену.

— Здесь всё просто, ведь за её спиной стоит сильный кукловод. Это придаёт ей уверенность. Я знаю, на что способен Тай. Вероятно, она лишь жертва его какого-то плана, потому что у неё есть сильный рычаг давления на тебя, — размышляет он, разочаровано хмыкая.

— Но зачем ему нужен именно я? — недоумевает Пак, качая головой. — Боже, да я ведь далеко не лучший юрист в этом направлении. Это для него же риск. Просто смешно.

— Одна из причин заключается в том, что ты постараешься победить, если тронут…

— Мою дочь, — заканчивает за него парень и глубоко вздыхает, слегка кивнув. — Да, ты прав. Я из кожи вон вылезу, но не отдам её, и буду его защищать, если придётся.

— Вот тебе и ответ, — заключает печально босс и глубоко вздыхает. — Ты послушный солдат в чужой войне, а эта девушка нужна лишь для того, чтобы давить на тебя. Но могу тебе сказать, что если она тебе хоть косвенно важна, то передай ей, что пусть бежит от него ко всем чертям.

— Почему? — робко спрашивает Чимин, хмурясь и бросая на него недоумённый взгляд.

— Что делают с людьми, которые больше не нужны?

— Оставляют их?

— Верно. А что делают с людьми, которые больше не нужны и знают слишком много?

— Вот чёрт, — шепчет адвокат, понимая ход его мыслей.

— Да, их устраняют. А знает она явно больше положенного, и если в какой-то момент станет не нужна, то ты понимаешь, чем это для неё завершится, — произносит Крист и усмехается. — Я понятия не имею, что у вас за отношения, но ты хорошо подумай обо всём этом. В любом случае, будь осторожен с ними.

Пак даже не думал об этом с такой стороны, но в его словах был некий смысл. Ведь абсолютно очевидно, что Хизер находилась под сильнейшим влиянием, но это вовсе не значило, что она будет так же сильно нужна этому ублюдку, как только он добьётся желаемого. Вот же дерьмо. По сути, его совершенно не должна беспокоить её дальнейшая судьба, твою мать, но какого хрена он теперь об этом напряжённо думал? Парень не понимал раньше того, насколько серьёзно обернётся всё это для неё и в какое дерьмо она влезла по уши в погоне за хорошей жизнью. Но сейчас, размышляя обо всём увиденном раньше, в его голове складывалось впечатление, что Смит невероятно сильно чего-то боялась.

Она готова была шарахаться собственной тени в том великолепном доме. Может быть, она так дрожит от страха как раз из-за своего властного и опасного ухажёра, а не из-за его окружения? А что, если Алекс прав в своих мыслях, и всё это делается с какой-то определённой целью, а она просто разменная монета? Ведь она, кажется, болезненно любит этого человека и поэтому идёт на всё ради него. Всё это как-то невозможно странно. Но единственное, что больше всего для него до сих пор остаётся нераскрытым вопросом, так это то, почему именно его так сильно хочет видеть в роли своего защитника этот некий Тай? Это совсем никак не вяжется во всей картине, а значит, есть ещё какая-то тайна, которую он не знает.

Из всех этих мыслей его не сразу, но всё-таки вырывает внезапно пришедшее сообщение, которое он совсем не ожидал получить в такое время. Он вообще не ждал его, а надеялся, что всё обойдётся. Парень несколько раз перечитывает короткий текст, бросает встревоженный взгляд на номер и имя абонента, дабы убедиться, что это то, что он думает, а затем вновь опускает глаза на маленькие буквы. Это определённо тот самый сигнал о помощи, о котором они договорились. У него сердце неприятно сжимается в ком страха от сотен не самых лучших предположений происходящего в нескольких кварталах от него, когда он в последний раз, перед тем как выбежать в коридор, читает просьбу Чонгука:

«Приезжай прямо сейчас»

***</p>

Одни невнятные голоса вокруг. <span class="footnote" id="fn_30628104_11"></span> Их десятки. Настолько много, что от них разрывается голова на куски. Они все превращаются в один монотонный и до жути раздражительный гул, словно где-то включили надоедливый ультразвук. Ни одного слова больше не отличить, всё становится лишь серой и непонятной массой. Стены помещения постепенно сужаются и кружатся, а это давит ещё сильнее на без того уязвимое состояние, пока квотербек быстрым шагом идёт по коридору практически переходя на бег в поисках нужной ему двери. Сердечный ритм постепенно превращается в нечто среднее между чечёткой и уверенным быстрым маршем. Этот тупой орган так сильно и оглушающе бьётся под рёбрами, что это причиняет парню физически ощутимую боль в солнечном сплетении. Хочется выдрать оттуда куски плоти, которые неприятно ноют. Он наконец-то находит мужскую туалетную комнату и прячется внутри, захлопнув за собой дверь, ровно в тот же миг всё стихает.

Приглушенные звуки медленно уходят на второй план, а в голове остаётся только его сбитое дыхание и прерывистые удары сердца. Руки у него уже минут двадцать ходят ходуном, поэтому квотербек делает несколько широких шагов вперёд и крепко сжимает пальцами холодную раковину, чтобы хоть каким-то образом найти опору в этом кошмаре. Он старается делать дыхательную гимнастику, но, откровенно говоря, это абсолютно не спасает. Ему становится хуже и хуже.

К сожалению, Чону хорошо знакомо это состояние, когда происходит внезапный и неконтролируемый выброс в кровь гормонов стресса. В результате всего этого его организм сам по себе, не спрашивая его и не предупреждая, включает режим «бей или беги», при этом активировав все силы. Совершенно необъяснимый и такой мучительный приступ тяжёлой тревоги, сопровождаемый беспричинным страхом, который очень трудно подавить усилием воли, начинает раскаляться так же быстро, как и огонь от подлитого горючего. Парень уже заранее знает, что его ждёт в итоге, но стремительно пытается избежать этого. К подобному чувству всё равно привыкаешь, если это повторяется периодически. Эти приступы легко могут стать причиной развития тяжёлого невроза и депрессии, полностью подчинив себе, так обычно пишут в различных интернет источниках, которые он читал, только эти знания абсолютно не облегчают ему жизнь. Но благодаря правильным действиям в момент начала этого маленького апокалипсиса ему удавалось хотя бы снизить частоту их возникновения.

«Техника пяти» — один из эффективных способов, что выручает его не первый раз в подобной ситуации. Она позволяет переключить внимание и свое сознание на настоящий момент, а это автоматически избавляет от состояния зацикленности на паршивых мыслях. Нужно лишь задействовать в любом порядке пять органов чувств: зрение, осязание, слух, обоняние и вкус. Парень смотрит на себя в зеркало и делает медленные, но очень глубокие вдохи и выдохи носом, пытаясь сосредоточиться на мире вокруг него. Он прикрывает веки на несколько мгновений и чувствует, как собственная уязвимость пожирает его изнутри. Так недопустимо.

— Пять предметов, — бормочет он и вновь тяжело выдыхает, но уже ртом. — Найти пять предметов.

Квотербек открывает растерянные глаза и изучающим взглядом осматривает помещение. Он находит ароматический диффузор на столешнице у раковины, бумажные полотенца на стене, мусорный контейнер в углу, потерянную кем-то зажигалку на полу и горшок с живым цветком у окна. Кажется, это немного помогает и приводит его в себя, как ушат воды в лицо. Он справляется достаточно быстро с этой простой задачей, поэтому начинает дышать спокойнее и немного легче. Нужно теперь назвать четыре звука и аккуратно продолжать выводить себя из этого состояния, пока не стало слишком поздно.

— Музыка и голоса, — шепчет Чонгук, прислушиваясь к мелодии и чужому смеху за дверью, а затем поворачивается к окну. — Гудки машин, — он закрывает глаза, понуро опустив голову, и шумно выдыхает ртом. В его ушах снова стоит противный гул, но сквозь них так отчётливо пробиваются ритмичные и замедляющиеся удары, которые пульсируют в его артерии на шее. — Сердцебиение.

Становилось лучше. Воздух не казался уже таким тяжёлым и колючим. Он не рвал лёгкие в клочья и грудь уже не сдавливало от противного удушья. Руки не так сильно тряслись, а взгляд вроде бы прояснялся. Похоже, это работало. Когда-то этот простой совет он услышал в одной из телепередач, и, чёрт возьми, это всегда действовало. Иногда быстрее, а бывало приходилось принуждать себя сосредотачиваться, но неизменно итог был всегда положительный.

Сам собой его нос улавливает лёгкий аромат цветочного мыла в дозаторе, и он вспоминает, что ему необходимо найти ещё два запаха, чтобы закончить очередной шаг. Чон глубоко вздыхает и наслаждается, как никогда в жизни, хвойным ароматизатором, а затем подносит своё запястье к носу и тут же ощущает ноты белого мускуса от своего развеявшегося парфюма. Это было относительно легко, поэтому парень тихо выдыхает и позволяет себе взглянуть на себя снова. В отражении напротив он видит всё того же напуганного человека внезапным сбоем организма, но выглядит он немного лучше. Хотя бы не впустую тратит время. Теперь нужно потрогать всего лишь две вещи, чтобы задействовать осязание.

Квотербек медленно ведёт ладонью вниз и его пальцы касаются мраморной поверхности столешницы под раковиной. Она холодная и гладкая, как типичный обработанный камень, но никогда ещё он не был так рад просто ощущать его, ведь сейчас эти чувства буквально спасают его от ужасного состояния. Паника стремительно отступает. И хоть ему по-прежнему жутко не по себе и он не понимает, что творится с его телом, но сердце чувствует себя гораздо спокойнее. Сейчас оно хотя бы позволяет ему делать вдохи и не бьёт по барабанным перепонкам так разрушительно. Чон аккуратно поднимает руку и касается своего рукава. Он легко сжимает приятную ткань, наслаждаясь её мягкостью, и просто мысленно благодарит свой мозг за то, что он не отказывается функционировать в этот момент, а послушно находит нужные решения для поставленных задач. Значит, ситуация не так плачевна, как могла бы быть, но в глазах у него всё равно мутнеет от того, насколько паршиво он себя чувствует. Ему остаётся лишь попробовать что-то одно на вкус, чтобы завершить эту технику, поэтому парень хватает бутылку воды для посетителей, открывает её и делает несколько жадных глотков. Ни разу в жизни она не была ещё настолько вкусной, как сейчас. Она фактически наполняет его живыми силами и приносит лёгкое облегчение, поэтому он делает глубокий вдох полной грудью и проводит руками по лицу.

Это было так невероятно странно и пугающе, но он не мог понять, что всё вокруг него это не сон. Абсолютно серьёзно Чон полагал, что ему нужно лишь проснуться, чтобы это наконец-то закончилось. Это сильное ощущение нереальности происходящего очень стремительно усугубляло его хрупкое положение, и он в прямом смысле этого слова боялся сойти с ума или потерять контроль над своим поведением. Он чувствовал, как его голова кружилась, словно центрифуга, а от этого так сильно тошнило. Колени подгибались без видимых причин, и это отнюдь не та самая приятная эйфория, которую ему доводилось испытывать благодаря Чимину раз за разом. Это невыносимо раздражало.

Вот кого ему больше всего не хватало рядом прямо сейчас. Квотербек вдруг вспоминает, сколько раз Пак помогал ему в подобных ситуациях. Даже совсем недавно ему удалось подавить в нём нарастающую панику, когда он заставил его пересчитывать свои пальцы, чем вовремя отвлёк и успокоил. Сейчас же, когда Чонгук ощутимо теряет связь с реальностью, он должен сделать единственный правильный шаг, чтобы спасти себя — попросить о помощи того, кто действительно может это сделать. Чон дрожащими руками достаёт телефон из внутреннего кармана пиджака и, с трудом попадая по буквам, набирает короткий текст. Он отправляет ему сообщение, но совершенно понятия не имеет, захочет ли вообще Чимин в эту секунду приехать сюда. В то самое место, где огромное количество людей во главе с его отвратительной матерью устраивают очередной парад паршивого лицемерия, но он очень надеется, что парень его услышит.

С трудом вздохнув, он убирает смартфон обратно и вновь опирается ладонями на поверхность раковины, а затем с ярко выраженным отвращением во взгляде смотрит на своё отражение в зеркале. Он совсем не узнаёт себя. Во что он вообще превращается, когда позволяет Джоси всё это делать с ним? В жалкого, слабого и беспомощного мальчишку с испуганными глазами. Это невыносимо и мерзко наблюдать, разве подобное должно происходить, когда он взрослый и самодостаточный мужчина? Нет, точно нет. Как бы печально это не было признавать, но любовь к этой женщине его, очевидно, разрушает медленно и безвозвратно, а значит, у него нет выбора. Без сожалений ему нужно наконец-то выдернуть это чувство из себя, словно проклятый сорняк, и покончить со всем этим, если он хочет жить. Переступить через себя, перетерпеть боль, задушить все остатки сочувствия, но не позволять ей больше делать из себя средство достижения никому не нужных целей.

В его голове громким эхом отдаются слова их последнего разговора несколько минут назад, перед глазами стоит её довольное и наглое лицо, а в ушах он слышит её мелодичный голос, ядовидо насмехающийся над его недоумением. Его выбивает снова из равновесия то, с какой лёгкостью она распоряжается его жизнью, будто его слово в этой большой сделке не имеет никакого веса. Кажется, она забыла о том, что он обычный человек. Родная мать видит в нём только ресурс, стратега, руководителя, вещь, да что угодно, но только не любимого сына. Ему трудно понять, что таится в её душе и сердце, но её безразличие его ломает. Насколько она наполнена чувствами к нему и есть ли там хоть что-то? Он не знает об этом ничего, потому что Джоси всегда молчит. Для неё всё, что касается любви к кому-то — бесполезная лирика, ведь именно так она однажды сказала.

Поверить трудно, насколько далеко может зайти эта женщина в своих планах и целях, если готова продать его как выгодный музейный экспонат другому хозяину. Он и подумать не мог, что ей до такой степени наплевать на него, но сегодняшний вечер помог ему окончательно убедиться в том, что его жизнь для неё совершенно ничего не стоит. Хотя нет, цена ей всё-таки есть — стоимость бизнеса её покойного мужа. Это ведь, кажется, единственное, чем она на самом деле дорожит за исключением репутации.

Чёрт, знал же, что ему не нужно было сюда приходить, потому что именно подобного итога и боялся, но поддался очередной тупой и очевидной манипуляции с её стороны. А теперь ему до жути противно было смотреть на себя в таком обезоруженном виде. Омерзительно слабый до такой степени, что это выглядело жалко, а из-за этого он начинал злиться. Не только на неё, больше даже на самого себя. Как он допустил то, что его существование ничего не стоило? Как он позволил ей так глубоко проникнуть под кожу? Почему он никогда не сопротивлялся? Почему не пытался отстоять себя? Почему не защищался? Ответ был до боли прост — любовь. Безусловная любовь сына к матери и уничтожила его.

Он даже сам не заметил, в какой именно момент его жизни произошло это всё. Наверное, истоки лежали в далёком прошлом. Эта эмоциональная депривация стала трагичным итогом того, что изо дня в день на протяжении долгих лет родная мать разбирала его по кирпичикам, медленно, но, к сожалению, успешно. У него так нагло и бесчеловечно забирали то, что по рождению принадлежало каждому ребёнку — право любить и быть любимым, а он даже не понимал этого. Но начиная с осознанного возраста он чувствовал себя обделённым мальчиком, хотя у него было так много всего: лучшие игрушки, гаджеты, путешествия, только увы ничего из того, что важно для души. Он был тем, кто имел всё, но при этом был до жути бедным. И вина за всё это положение вещей лежала на плечах Чон Джоси.

Это, чёрт возьми, так странно, что Чонгук одновременно не испытывал никакой важной привязанности к значимому человеку и не проявлял к ней никакого внимания самостоятельно, но в тоже время всё никак не мог избавиться от чувства, что она ему невыносимо нужна для полноценной жизни. Она точно что-то в нём сломала, и парень не знал, что именно. Но в какой-то момент из-за нехватки её внимания и вовлечённости в его личный маленький мир он просто стал заложником отсутствия такого необходимого понимания своих эмоциональных потребностей. Мать, к большому сожалению, служила для него не защитой и опорой, как принято у большинства простых людей, а источником сильнейшего стресса. И то, что Джоси сама годами выстраивала между ними подобного рода нездоровые отношения, стало печальным следствием того, что для квотербека естественным поведением рядом с ней являлось ярое избегание, объяснимая холодность и отстранённость. Всю свою внутреннюю застывшую боль из-за неё он вымещал через агрессию и эту тупую, но очень болезненную зависимость, которая его заметно душила.

Хватит, чёрт бы её побрал. Пора это закончить навсегда. Кто она такая, чтобы ломать в нём обычного человека? Мать? Но первая и самая важная функция матери — любить своих детей, а Джоси с этим плохо справлялась. Кто она такая, чтобы решать важные и судьбоносные вопросы за него? Он и так непозволительно долго разрешал ей это делать, что она успела даже переписать его жизнь под свои интересы. Эта женщина давно не относилась к нему, как к сыну, почему тогда он должен считаться с ней и её чувствами? Маловероятно, что они вообще будут хоть чем-то задеты. И кто она такая, чтобы играть им, словно он послушная марионетка в её руках? Она даже нормально его не воспитывала, а с раннего детства лишь взращивала в его лице удобный и ценный капитал. Только он не её комнатный цветок, а личность, и теперь квотербек понимал, что просто обязан напомнить ей об этом.

Парень с большим усилием подавляет в себе ком подкатывающей злости и закрывает глаза, чтобы попытаться заткнуть этот внутренний ад, пока он не выплеснул наружу. Он по привычке ищет на шее родной кулон в виде клевера, но теперь его нет. На секунду Чонгук поддаётся страху и чувству невозможно холодной пустоты, но вспоминает, что отдал его тому, кому он сейчас гораздо нужнее. Для него эта вещь выполнила свою главную функцию — привела его вновь к Чимину. И сейчас только мысли о нём помогают делать хоть какие-то полноценные вдохи. Он касается рукой своей груди и легко улыбается. «Кассиопея. Твои родинки расположены в форме созвездия» — нежный и родной голос звучит в его голове так успокоивающе, как ласковая колыбельная песня, и от этого моментально теплеет в сердце, как по волшебству. Чон неосознанно и по памяти повторяет рисунок созвездия вслед по тем же обозначенным чувственными губами точкам, водя по ткани пиджака кончиками пальцев, и наконец-то глубоко вздыхает.

Кажется, эти приятные воспоминания помогали ему прямо сейчас отвлечься от кошмара вокруг, и ему становилось намного лучше. Даже мысль о Паке автоматически приводила его сознание в более или менее нормальное состояние. Разве это не чудо? Их ментальная связь существовала на абсолютно другом уровне, и он сейчас был так за это благодарен ей. Его перестаёт трясти от напряжения и он медленно открывает глаза, а там с отражения на него смотрит уже совсем другой человек: не ребёнок с растерянным взглядом, испуганный перспективами, а маленький мужчина, который желал освободиться. Как никогда он был готов сражаться за самого себя. У него и до этого дня было полно причин для этого, но прежде никогда не хватало сил и смелости, наверное, а теперь всё было иначе. Его мать хотела от него совершенно невозможного и недопустимого, и это далеко не просьба с её стороны, она вновь вынуждала его подчиниться. Хватит. С этой минуты и до конца своих дней он больше не будет позволять ей использовать себя.

Его приятно поражает этот внезапный прилив смелости, но в глубине души Чон прекрасно знает, что причина заключается в том, что ему действительно есть за что бороться прямо здесь и сейчас. Впервые он не пуст внутри. Его сердце наполнено самой чистой и необъятной любовью так сильно, что она льётся через край. А в его душе на месте огромных кратеров распускаются и благоухают волшебные пионы, унося навсегда часть боли. Его спасает тот, кто даже не подозревает об этом, но эти чувства действительно дарят ему долгожданную независимость. Теперь квотербек уверен в том, что способен справиться самостоятельно с тем, что раньше бы его загнало в угол, ведь его ежесекундно держит незримо за руку первая любовь.

— Потому что однажды я сделал тебя своей личной Вселенной, — тихо говорит он и благодарно улыбается.

Вот она — его личная причина, чтобы громко закричать в лицо всем своим страхам и наконец-то стать свободным. До той секунды, когда он услышал эти слова, Чонгук и не думал, что они абсолютно идеально описывают характер их бешеных чувств. Они просто фантастически подходят не только по отношению к нему от Чимина, но и наоборот. Говорят, что мир не вертится вокруг одного человека, а вот он бы с этим очень поспорил. Ведь только что без лишних усилий, без личного присутствия, не сказав и не сделав совершенно ничего, адвокат спас его от очередной разрушительной атаки его огромной слабости и подарил ему силы для дальнейшей борьбы. Это сила любви, не иначе. <span class="footnote" id="fn_30628104_12"></span>

За дверью квотербек слышит голоса людей, проходящих мимо по коридору, и вновь вспоминает, что находится на параде откровенной лжи и грязного лицемерия. Он понимает, что должен уйти отсюда сейчас, пока в нём ещё достаточно сил это сделать, и на этот раз он решает послушать собственный внутренний голос и сделать верный выбор. Чон дожидается, когда гости уйдут из холла, и затем только выходит из туалетной комнаты. Как только он открывает дверь, то стены его безопасного купола мгновенно разрушаются вместе со звуками переливчатой классической музыки. Сразу же мир становится прежним: несомненно красивый, но фальшивый, с устойчивым ароматом живых цветов и двуличия.

Квотербек старается избегать лишнего внимания к себе, аккуратно и спокойно обходит одного гостя за другим в центре зала, вежливо улыбается им, но сам взглядом ищет мать. Она должна быть где-то здесь, это точно, ведь ей необходимо облизать лаской и наигранным уважением каждого, кто важен по её мнению. Это просто омерзительно, что она считает такое поведение совершенно нормальным и привычным для себя. Эти толстосумы её и за человека не считают вовсе, всё, что их интересует — сотрудничество. Джоси готова безбожно стелиться перед ними, только бы получить желаемое в свои руки. А они же в это время не хотят с ней вести дела напрямую, потому что слишком хорошо знают, что она невероятно бестолковая в деловых отношениях. С ней они играют в эти любезны игры лишь потому, что уважают её покойного супруга. Но Чонгук не идиот, парень знает, что им нужен только он, и для него это словно проклятие. Было бы намного легче жить, будь он для них пустым местом, но у него есть то, что им необходимо — высокий интеллект, разносторонний опыт ведения бизнеса, профессиональная хватка, активы и наследство в виде хрупкой фирмы, которая ещё может быть полезна и выгодна, если правильно её оживить.

Теперь, до конца осознавая, что от него хотела родная мать, Чон мечтал просто поскорее сбежать отсюда. У него не было ни капли желания терпеть всё происходящее, ведь никогда прежде он ещё не чувствовал себя таким использованным, как сегодня. Конечно, вся его жизнь изо дня в день выглядела как выгодная сделка, но в этот вечер Джоси поставила на кон абсолютно всё, включая его самого. Она явно намеренно не давала ему знать о своих настоящих планах, и раз так, то тогда с этой самой секунды и он не станет больше считаться с ней.

Независимо от того, какие это понесёт дальнейшие последствия, квотербек впервые так сильно хочет уйти. Ему нужно лишь быстро миновать Бальный зал и оказаться у чёрного входа, а там всем будет уже наплевать на него. Конечно, он легко мог бы покинуть это здание через центральные двери, но ему не стоит привлекать лишнее внимание при таком большом количестве гостей. Подобный опыт в его жизни уже был, и тогда его лицо стало пятном позора на страницах лживых изданий. Он сбежал от этого в Нью-Йорк, и сейчас его целью не было унизить мать или испортить ей этот вечер, в который вложено столько средств и её сил. Чонгук просто желал навсегда исчезнуть, тем самым выразив для неё свою позицию. У него не было сил ругаться с ней на всеобщее обозрение под цепкими и любопытными взглядами кучки недоумков, но чем дольше он находился здесь, тем больше была вероятность всего этого.

Квотербек изучающе оглядывается по сторонам в поисках знакомой фигуры и быстро пробегает заинтересованным взглядом по украшенному помещению. Такое мерзкое ощущение разрастается в этот миг внутри, как будто это праздник, устроенный в честь его выгодной продажи, но несмотря на это глупо отрицать, что здесь действительно непревзойдённо красиво. В чём-то его мать на самом деле превосходит других — вкус у неё отменный. Совершенно не зря «Плаза» воспета в художественной литературе и множество раз показана в известных фильмах. Этот шикарный отель, несмотря на всего девятнадцать этажей, был невероятно изысканной жемчужиной среди серых небоскрёбов на 5-й Авеню.

Его внешний фасад был не слишком выдающимся, а скорее, достаточно сдержанный и элегантный, но вот Большой зал внутри — чистое олицетворение верха помпезности и величия, словно сердце эпохи Ренессанса. Он являлся одной из самых больших достопримечательностей этого признанного памятника архитектуры в Нью-Йорке, и потому невозможно было игнорировать тот факт, что ей удалось заполучить его всего на один чёртов вечер. По понятным причинам в таком месте часто проводят лишь поистине пышные торжества, поэтому арендовать его для личного приёма или какого-то праздника — запредельная и непозволительная роскошь. Ему страшно представить, сколько же денег, что он сам заработал, мать спустила на организацию, хотя постоянно говорит, что они на мели. Просто парадокс.

Мраморные колонны возвышались с обеих сторон помещения ровными рядами, создавая арочные пролёты по всему периметру. Они словно сливались воедино с вычурными карнизами и далее переходили в многоуровневый чарующий потолок огромной высоты, и это создавало ощущение открытого пространства, словно над головой были лишь белые облака. Громадные сверкающие люстры в его центре, свисающие каскадами, подчеркивали очевидную статусность и помпезность, при этом озаряя всё вокруг мягким и приятным светом. Сочетание симметричных пропорций и плавных линий характерных для эпохи Возрождения дарили ощущение изумительной античности, тем самым словно погружая в далёкое прошлое. Монументальность оформления обстановки без использования контрастных цветов и в гармонии с нежными цветочными композициями из гортензий и белых роз просто восхищала и вынуждала смотреть на всё глазами полными неприкрытого восторга. На этот раз Чон Джоси превзошла саму себя, этот приём был идеален, начиная от исполнения живой музыки оркестра на подиуме у дальней стены и заканчивая ароматом дорогого шампанского в воздухе. И, к своему сожалению, Чонгук знал, кого именно она пыталась впечатлить всем этим. Уже несколько часов он строил из себя идеального сына, но его терпение заканчивалось так же стремительно, как и аккорды в нотной тетради музыкантов к завершению очередной прекрасной мелодии Вивальди.

Наконец-то он видит среди гостей свою мать, которая увлечённо рассказывает что-то седовласому мужчине с бокалом бренди в руке, и парень сразу же испытывает желание спрятаться куда-нибудь. Он практически уверен, что эти разговоры именно о нём, потому что у него неимоверно горит вся кожа. Только лишь его она умеет расхваливать не затыкаясь и запихивать никому не нужную информацию о том, что он учился в Оксфорде в любую щель, как будто это кого-то ещё удивляет в этом мире. Квотербек тихо проходит в сторону холла, как раз в тот момент, когда гости начинают подниматься из-за столиков для медленного танца, и, кажется, в лёгкой суматохе остаётся незамеченным, лишь несколько людей провожают его любопытными взглядами. Без всяких сложностей он находит выход для обслуживающего персонала, на ходу развязывая бабочку и расстёгивая несколько пуговиц на вороте, а после практически выбегает на улицу.

Чон оказывается в нескольких метрах от парковки, откуда сможет без проблем уехать подальше из этого личного ада. Он поднимает голову к небу, делая глубокий вдох и проводя рукой по волосам, и в этот момент прохладный вечерний воздух моментально наполняет его лёгкие сполна. Впервые с начала этого отвратительного мероприятия он по-настоящему глубоко дышит, и этот вдох напоминает то самое невероятное ощущение, когда выныриваешь из-под толщи воды перед тем как окончательно задохнуться. <span class="footnote" id="fn_30628104_13"></span>

Он достаёт телефон из кармана и замечает, что ему пришёл короткий, но очень важный ответ от Пака несколько минут назад: «Я почти приехал». Поразительно, но он не задаёт ненужных в данный момент вопросов, а просто мчится к нему, бросая все дела и сломя голову, зная, что очень сильно нужен ему. Это одна из лучших черт его характера. Чимин сначала оказывается рядом, а уже потом выясняет, что же произошло. Всегда так было, и это не меняется даже спустя годы. Чон мягко улыбается, думая о нём, а после спускается по каменной лестнице к припаркованным машинам, но вдруг слышит за своей спиной торопливые и слишком знакомые стуки каблуков. Уже заранее он знает, кто это, даже не обернувшись, и это точно не закончится сейчас ничем хорошим.

— Чонгук! Что ты делаешь?! — возмущается Джоси, впопыхах приподнимая край длинного вечернего платья, и бежит за ним.

— Уезжаю, как ты видишь, — холодно бросает он, самодовольно хмыкнув.

— Приём ещё не окончен!

— Для меня он закончен.

— Ты не можешь так поступать!

— Что, правда? — наигранно удивляется Чон, продолжая уходить, и взглядом ищет машину Пака поблизости. — Почему же? Ты так решила? К твоему сожалению, могу и поступаю.

— Живо прекрати этот цирк! Вернись и закончи то, что начал! — продолжает она свою атаку грозным тоном и смотрит по сторонам. — Кто-то может увидеть твой глупый побег! Я как должна оправдываться за это в очередной раз?!

— Да мне абсолютно всё равно, как ты будешь это делать. Кстати говоря, цирк здесь устраиваешь именно ты. Не ори на всю улицу, Бога ради, а то кровь из носа пойдёт от перенапряжения. Иди и остынь, а заодно своих гостей успокой, ты же не хочешь волновать их.

— Как ты себя ведёшь?! Немедленно иди за мной, тебя ждёт…

— Да плевать я на это хотел, понятно?! — резко и громко выкрикивает Чонгук, обернувшись к ней, и затем сокращает расстояние между ними в несколько больших шагов. — Разбирайся с этим дерьмом, что ты устроила, сама! Меня абсолютно не заботит, каким образом ты будешь оправдываться перед ними из-за того, что я ушёл! Я, твою мать, сыт по горло тобой! Этими людьми! Всем!

— Не говори со мной в подобном тоне, Чонгук. Ты забываешься, — тихо, но угрожающе произносит женщина и выставляет перед его лицом указательный палец.

— А ты оставь меня в покое и не провоцируй, — парирует он в ответ, нагло выгнув бровь с вызовом.

— Ты не посмеешь опозорить меня в такой важный день, — злобно шёпотом шипит она, с силой хватая сына за край пиджака, и внимательно рассматривает его лицо. — Да что же ты творишь?! Ты понимаешь, какие последствия принесёт твоя выходка на этот раз?!

— Важный день?! Что ты, чёрт тебя дери, имеешь в виду, говоря об этом?! — взрывается с агрессией парень, грубо отталкивая её руку от себя.

— Я позвала столько людей, с таким усилием выбила это прекрасное место, чтобы всё было просто идеально, — грозно произносит Джоси, указывая ладонью на здание и сверля сына испепеляющим взглядом. — Ты не можешь всё это перечеркнуть! Ты не можешь так поступить со мной! С нами! Это повлияет на нас обоих!

— А я-то думал, для чего тебе этот отель, его Бальный зал и всё это помпезное дерьмо. Я гадал, зачем же ты столько потратила денег на это? Кого ты хотела впечатлить? Стоило всё понять, когда ты фактически угрозой вынудила меня прийти сюда, и что я вижу здесь?! — усмехаясь и разводя руками, спрашивает квотербек. — Ты созвала всех этих грёбаных людей на помолвку! На мою помолвку! О которой я даже не знал! — ненавистно и хрипящим голосом выкрикивает он ей в лицо, а затем болезненно смеётся, поражённо качнув головой. — Господи! Ты просто отвратительна, мама! Как ты дошла до этого?!

— Ты ничего не понимаешь. Я могу объяснить своё решение. Это же…

— Да! Я действительно не понимаю, как ты можешь быть со мной такой тварью! Я твой сын! Что ты вообще устроила?! Ты вот таким способом решаешь свои финансовые проблемы?! Продавая меня?! Ну и сколько же я стою?! Столько же, сколько фирма?! Больше?! — кричит Чонгук, делая решительные и напористые шаги к ней, а она рефлекторно отступает назад, опешив от его эмоций. — Отец бы голову тебе оторвал за подобное! Да, он не был идеальным, но не опустился бы до такого! Что с тобой стало?! Что ты творишь?!

— Замолчи! Твой отец мёртв! — со злостью и с нескрываемым отчаянием выкрикивает Джоси в ответ, а в её глазах блестят слёзы. — Мне приходится выживать! Я понимаю, что так нельзя, но иначе нам не справиться! Мы должны это сделать ради нас! Мы должны спасти то, что он оставил нам, потому что это всё, что у нас осталось!

— Ценой моей жизни?! — недоумевает Чон, ошарашенно глядя на неё, и с отвращением морщится. — Это даже для такой эгоистки как ты уже слишком!

— Не говори так, прошу тебя. Просто посмотри на это с другой стороны. Я ведь хочу как лучше для нас обоих. Рано или поздно ты всё равно женишься, милый. Это только вопрос времени, а этот брак сейчас не только может быть хорошим союзом в будущем, он способен принести нам стабильность уже сейчас, ты же слышал…

— Да закрой ты свой чёртов рот, Боже! — громко кричит парень, запуская пальцы в волосы, и издаёт протяжный стон негодования. — Я больше не собираюсь быть любезным! Ты вообще слышишь, что несёшь?! Ты понимаешь, что делаешь?! Если да, то ты больная на всю голову! Ты печёшься о бизнесе, в котором ничего не понимаешь, больше, чем обо мне! О своём ребёнке! Вместо того, чтобы хоть раз услышать меня, ты выбираешь быть тупой дурой и потакать этим богатым мразям из-за денег! Ты хочешь продать меня в выгодной сделке, а это моя жизнь! Ты не имеешь никакого права заходить так далеко, слышишь?! Я не твоя вещь! Ты не заставишь меня это сделать, поняла?! Ни за что! Ни под какими угрозами и уговорами я не пойду на то, что ты хочешь!

— Но, дорогой мой, Ванесса ведь очень хорошая девушка. Красивая, прелестная, скромная, такая юная и образованная. Разве не то, что нужно? Она была такой очаровательной с тобой, вы так мило общались. Почему она тебе не понравилась? Она просто идеальная...

— Выгодная партия? — обрывает её он и разочарованно хмыкает. — Невероятно. Ты готова действительно на всё, чтобы спасти свою задницу. Даже уничтожить меня.

— Прекрати, не говори так. Ты злишься сейчас, я понимаю. Но если ты остынешь и посмотришь на неё другими глазами, то увидишь в ней только преимущества. Ты её полюбишь. Да, не сейчас, но возможно со временем, мальчик мой. Пожалуйста, не горячись. Просто дай ей шанс.

— Да, Ванесса в самом деле просто прекрасная в отличие от её чокнутой родни, раз они одобряют всё это. Мы мило общались, потому что она похожа на меня. Какая ирония, да? Эта девочка тоже является ошибкой неправильного воспитания. Она понимает, что её нагло продают, но всё равно идёт на это, потому что так сказали. Кто именно? Отец? Мать? Дед? С кем ты имеешь дело? — говорит Чонгук и тяжело выдыхает, отрицательно качая головой и глядя на неё с неимоверно болью в глазах. — Всё это — очередная тупая сделка, только вот есть проблема, и ты о ней очень хорошо знаешь. Ты не изменишь этого. Я никогда и ни при каких условиях не смогу её полюбить. Пусть пройдёт хоть год, хоть десять лет, это просто невозможно, мама, потому что я…

На полуслове его прерывает резкая и обжигающая боль в области лица, когда мать впервые за всю его жизнь даёт ему незаслуженную и такую размашистую пощёчину за правду, которую совсем не хочет слышать. Оглушающий и хлёсткий звук, напоминающий удар хлыста, разносится в тишине Нью-Йорка, а голова квотербека дёргается в сторону и он резко вздыхает от неожиданности. Его щёку неприятно жжёт, а на глаза внезапно наворачиваются слёзы обиды от всей этой отвратительной ситуации, но он их легко подавляет, сжимая челюсть. Это не сложно, ведь есть вещи намного страшнее этого чувства, например то, что родная мать до омерзения ненавидит его настоящего. Ему даже говорить вслух об этом не нужно, чтобы вывести её из себя одной мыслью о том, что он хотел произнести. С ума сойти, она настолько боится этого, что готова заткнуть его абсолютно любыми методами, словно понимает, что эта правда её окончательно уничтожит.

Таким оскорблённым и ненужным ей Чон не чувствовал себя ещё никогда. Ни разу его мать не позволяла себе таких действий в его адрес, как бы сильно они не ругались и не кричали в порыве ярости друг на друга, это уже точно за гранью какого-либо понимания. Она так открыто презирала его за то, что он способен любить того, кто ей так сильно не нравился, что способна даже ударить. А это значило лишь одно — она никогда не примет его таким, какой он есть на самом деле.

Единственная хрупкая надежда рассыпалась только что на куски вместе с жгучей болью в области скулы. Джоси до безумия любит жалкий образ хорошего сына, который парень так долго и терпеливо создаёт, но не его самого. Невероятно больно осознавать эту истину, но невозможно было уже закрывать на это глаза. Его мать просто не способна принимать такие вещи, и потому будет всегда искать методы его «лечения», хотя оно необходимо именно ей. Внутри неё, к сожалению, по отношению к нему просто какая-то чудовищная и бескрайняя Арктика. Она не видит в нём своего родного ребёнка, и похоже, что очень давно. Всё, что её заботит — безбедное будущее, а то, что её сын будет при этом совершенно несчастным человеком, будто какая-то глупая и незначительная мелочь. Как же можно быть такой бессердечной? Это, оказывается, так страшно понимать, что разбитое вдребезги сердце обрывается в груди. Он никогда не будет услышан ей, и видит, что их отношения навсегда терпят крах прямо сейчас и в эту секунду.

— Не смей этого произносить, понятно? — злобно шипит женщина, грубо хватая его за подбородок и разворачивая к себе лицом. — Ты не такой. Ты нормальный мужчина. Ты женишься на Ванессе или на другой девушке, раз она тебе так не мила, но я выбью эту чушь собачью из твоей головы раз и навсегда. Мой сын никогда не станет одним из таких людей, запомни это.

— Значит, я тебе не сын, — обречённо шепчет парень, не сводя с неё глаз и резко отпрянув.

— Прекрати нести этот бред.

— Это ты говоришь мне, что твой сын не может быть геем ни при каких условиях. Это ты оскорбляешь людей за их свободное право следовать чувствам. Бредишь здесь только ты, мама. Тебе так невыносима мысль о том, что я могу быть…

— Заткнись, Чонгук! — психует женщина.

— А то вдруг кто-то услышит это? — спрашивает он, нагло приподнимая бровь. — Ах да, это же такое чудовищное пятно отвратительного позора, что твой ребёнок способен любить хоть кого-то в отличие от тебя. Стыдно должно быть тебе.

— Я знаю, — говорит она, хитро усмехнувшись. Джоси выставляет палец перед его лицом, быстро кивая и подобно сумасшедшей глядя на него бешеным взглядом, — знаю, кто внушил тебе всю эту любовную чушь.

— Мне внушала что-то лишь ты, и это отнюдь не самые правильные вещи.

— Как только этот… — произносит она, морщась с откровенной неприязнью, — как только он появляется на горизонте, ты превращаешься совсем в другого человека. Да что с тобой происходит?

— О, ты тоже это заметила? — интересуется Чон, насмешливо улыбнувшись. — Согласен, он меняет меня в лучшую сторону. Рядом с ним я становлюсь тем, кем всегда мечтал быть — собой.

— Хватит! Замолчи немедленно! — рявкает женщина, раздражённо выдохнув.

— А не то что? — спрашивает Чонгук, переводя на неё взгляд полный разочарования. — Что ты мне сделаешь? Я больше не ребёнок. К твоему огромному сожалению, я способен жить без тебя. И теперь знаешь... я подумал, что тебе пора ощутить, какого же это.

— Что это ты имеешь в виду? — удивлённо спрашивает Джоси, заметно напрягшись.

— С этой минуты я больше ничего не сделаю ради тебя, — поясняет квотербек, делая шаг от неё назад. — Я передам управление компанией в твои руки и делай ты с ней, что твоей душе угодно. Разоряй, удерживай силой, продавай, выходи замуж ради неё, мне абсолютно наплевать, как ты будешь существовать дальше. С этого момента ты заботишься сама о себе.

— Ты что, шутишь? — тихо спрашивает она и нервно смеётся, поправляя волосы.

— Серьёзен, как никогда, — отвечает парень, равнодушно пожимая плечами.

— Но ты же… ты…

— Что? Не должен так поступать? — смеётся Чон, наслаждаясь её растерянностью.

— Ты не пойдёшь на это! — возмущается Джоси и испуганно хлопает глазами, когда сын спокойно отворачивается и, игнорируя её крики, уходит. — Фирма принадлежит тебе по праву наследия! Твой отец завещал её тебе! Он знал, что я не справлюсь с ней одна! Именно поэтому он учил тебя всему и указал, что ты не должен передавать её мне в руки!

— В состоянии неэффективной деятельности, — уточняет Чонгук, иронично усмехнувшись. — Как только я смогу дать ей второй шанс на жизнь, то передам всё управление.

— Но я же не справлюсь с ней без тебя. Ты ведь понимаешь, что это её погубит.

— Отец боялся именно того, что ты разоришь её раньше, чем остынет его тело, — бросает через плечо он, продолжая уходить подальше о неё. — Но не волнуйся, я найду тебе помощника.

— Чонгук! Мы ещё не договорили! Куда ты идёшь?!

— Снова к своему бойфренду.

— Прекрати это говорить!

— В таком случае пора закончить этот бестолковый разговор.

— Ты серьёзно бросишь меня сейчас?! Одну?! Что я скажу Ванессе?! Другим гостям?!

— Насколько я вижу, ты отлично способна принимать важные решения и без моего участия. Так что давай, придумай что-нибудь, мама.

Парень замечает, что на парковку наконец-то спокойно заезжает знакомый автомобиль, словно кого-то высматривая. Несколько секунд он неторопливо крадётся, а с души Чонгука в этот миг просто падает огромный груз и становится намного лучше. Чимин приехал ровно тогда, когда он так несказанно ждал его. С ещё колотящимся от разрывающей злости сердцем парень глубоко и облегчённо вздыхает в тот момент, когда машина адвоката останавливается недалеко от него. Этим простым действием Пак словно негласно демонстрирует, что приехал сюда не просто постоять в стороне и понаблюдать, а готов при любой необходимости встать на его защиту или увезти на край света. А это самое идеальное положение вещей, потому что квотербеку после этой унизительной пощёчины хотелось поскорее уйти отсюда именно с тем, кого так откровенно и сильно ненавидит его мать. Он не может ударить её в ответ физически, но это будет намного действеннее.

Когда замолкает тихо рычащий двигатель и гаснут яркие фары, из салона машины неторопливо выходит элегантный и просто запредельно восхитительный от кончиков идеально уложенных волос до носков блестящих ботинок «Челси» Чимин. <span class="footnote" id="fn_30628104_14"></span> Парень небрежным движением руки расстёгивает пуговицу на своём чёрном пиджаке и затем вопросительно смотрит сначала на улыбающегося Чонгука, а потом на разгневанную и оторопелую Джоси. Моментально его кожа вспыхивает и тлеет до костей от яростного и цепкого взгляда этой взбешённой женщины. Она буквально пронзает его всего насквозь бурлящей ненавистью, глядя так, будто он сломал ей всю жизнь своим существованием.

Может быть, подобные импульсивные и агрессивные вещи беспроигрышно действуют на других людей, но адвоката таким удивить практически невозможно. В суде он сталкивается и не с таким отношением к себе со стороны оппонентов или тех, кому он испортил планы своими громкими победами. Вместо того, чтобы покорно опустить взгляд перед ней и чувствовать себя сконфуженным, он с демонстративной наглостью и с самоуверенным вызовом приподнимает подбородок, а затем легко кивает ей в знак приветствия, пока обходит машину. На Джоси это действует, как кусок мяса, брошенный голодной собаке — она слетает с тормозов. Женщина с отвращением фыркает и на глазах начинает раскляться от негативных эмоций, что он в ней вызывает. Пак останавливается рядом с Чонгуком на расстоянии вытянутой руки и, не сводя с него обеспокоенных и тёплых глаз, легко выгибает бровь с немым вопросом. В ответ на это парень лишь отрицательно качает головой, и для них обоих становится понятно, что здесь и сейчас откровенных разговоров на эту тему не будет.

Чимин вновь медленно переводит любопытные глаза на мисс Чон, которая всё сильнее и сильнее пыхтит от негодования, ярости и неугасающей годами ненависти, а он стремительно понимает, что между этими двумя в очередной раз произошёл какой-то сильный конфликт. Женщина озлобленно, с желчью и без стеснения сканирует их любопытным и очень настороженным взглядом, словно пытаясь убедить себя в реальности происходящего. Она выглядит так, будто сейчас разрыдается от обиды и одновременно сорвётся на неконтролируемый крик от беспомощности, а квотербек наоборот слишком подавлен всем вокруг и явно мечтает просто убежать отсюда поскорее. Он одними лишь глазами просит увезти его куда подальше, и Пак понимает это без лишних объяснений. Вместо пустых и неуместных вопросов он лишь мягко и с нескрываемой нежностью улыбается ему уголком губ, а затем приглашающе кивает на пассажирское сиденье.

— И снова я похищаю своего прекрасного принца от злого дракона. Поехали отсюда, — говорит адвокат и открывает дверцу.

— Готов убежать с тобой в самое далёкое королевство, — отвечает Чонгук, едва заметно улыбнувшись.

— Если ты сейчас уедешь с ним…

— Хватит уже, — раздражённо протягивает квотербек, поворачиваясь к женщине, которая ошарашенно приоткрывает рот от шока. — Ты серьёзно смеешь мне ещё и угрожать после всего, что здесь устроила?

— Не груби мне. Попрощайся с ним и пойдём, закончим вечер.

— Ты выглядишь невероятно смешно, пытаясь мной манипулировать сейчас. С меня хватит. Ты перешла грань, которую я тебе не прощу. Так что катись, куда хочешь.

— Как ты разговариваешь со мной? — спрашивает дрожащим от гнева голосом Джоси, глядя на них по очереди. — Я твоя мать. Немедленно вернись ко мне. Ты не можешь так поступить.

— Не я всё это дерьмо устраивал — не мне его разгребать. Я тебя просил об этом? — спрашивает квотербек, делая несколько широких шагов к ней и хмурясь. — Меня не должно волновать то, как ты из этого выкрутишься.

— Не веди себя так, ты же такой умный мальчик. Пойдём, сейчас же, нас ждут наши уважаемые гости. Те, кто заслуживает всего нашего внимания, — говорит она, бросая красноречивый и высокомерный взгляд на Чимина. Очевидно, что этим она даёт понять, что там ему не место. — Нас уже долго нет, начнут задавать вопросы.

— Значит, ты сама и ответишь на них, — холодно говорит Чонгук, безразлично поведя плечом. — Не волнуйся, ты справишься. С фантазией у тебя всё прекрасно, а я туда не вернусь.

— Я надеюсь, ты сейчас шутишь?! — возмущается женщина, вновь вспыхивая злостью на ровном месте. — Иди за мной! Прямо сейчас! Хватит устраивать это глупое шоу!

— Нет. Ты меня не спрашивала о том, хочу ли я всего этого. Вот и я не спрашиваю, чего же хочешь ты сейчас.

— А ты думаешь, меня спрашивали?! Думаешь, мои родители считались с моим мнением, когда отправляли учиться в женскую гимназию с круглосуточным пребыванием?! Я видела их только по выходным. Скажи спасибо, что я не поступила так же с тобой! Я не нуждалась в элитном образовании такой ценой! Мне нужно было другое. А думаешь, меня спрашивали, когда отдавали замуж за твоего отца?! Я была слишком юна для таких вещей, но пошла на поводу у них, ради общих целей! Ты родился в семье, где у тебя есть определённые обязательства, ровно как и я! Так что будь добр, делай то, что я говорю тебе! — кричит женщина и хватает его за предплечье, чтобы увести.

— Если ты знаешь цену этому, то тогда зачем делаешь со мной то же самое?! — выкрикивает Чонгук в ответ, вырывая руку из её хватки, а после тычет пальцем себе в грудь. — Я твой ребёнок, а ты повторяешь их ошибки со мной! Ты ломаешь мою жизнь, как ты этого не видишь?! Я столько лет слепо доверял тебе, а ты меня просто разрушала!

— Я лишь хотела для тебя лучшего, — неуверенно оправдывается она, обнимая себя за плечи, и ёжится от прохлады. — Я беспокоилась о том, какой будет твоя жизнь, если я не дам тебе хорошие перспективы. Поверь, я не хотела бы, чтобы ты вырос неудачником.

— И при всём этом ты ненавидишь меня, — тихо говорит квотербек и разочарованно хмыкает. — Это так не работает.

— Не говори глупостей, — фыркает женщина от обиды и закатывает глаза.

— Глупостей? Тебе напомнить, что ты сделала из-за того, что я просто хотел сказать правду? Впервые в жизни я пересилил себя и готов был произнести это прямо перед тобой, но тебе настолько омерзительно знать эту часть меня, что ты готова пойти на всё, чтобы заткнуть мне рот! Это жестоко! Ты ненавидишь и презираешь часть меня! Но как это меняет факт того, что я твой ребёнок?! Мне жаль, мама! Мне правда очень жаль, что с тобой, кажется, однажды поступили таким же бесчеловечным образом! Мне жаль, что твою жизнь тоже испортили! Мне жаль, что к твоему мнению тоже не прислушивались! Мне жаль, что тебе тоже не давали выбора! Мне жаль, что тебя тоже лишили детства! Мне жаль, что тебя тоже недостаточно любили! Мне жаль, что ты вышла замуж за моего отца, не любя его! Мне жаль, что и меня не было в твоих личных планах, ведь явно моё рождение — очередной этап, а не искреннее рвение стать матерью! Родить наследника это же достойно, правда?! Мне жаль, что тебе выпала участь такого же несчастного ребёнка! Мне правда жаль, мам, но я не виноват в этом! Не я это сделал с тобой, за что ты мне мстишь тогда?! Всё, что я делал — любил тебя и доверял тебе! Ты не имеешь права творить со мной всё это в отместку своим родителям! Ты не им причиняешь боль, а мне! Ты меня заставляешь ненавидеть себя и тебя! А я не хочу! Не хочу, понимаешь?! Вместо того, чтобы не допустить всего этого ужасного сценария со мной, ты повторяешь его! Ты не имеешь права дублировать эти ошибки на мне! Я не... какой-то эксперимент. Это всё слишком, правда. Я слишком устал, поэтому больше не позволю тебе мной манипулировать, — говорит Чонгук, тяжело дыша и переходя на шёпот.

— Я думала, что поступаю правильно, — едва слышно произносит Джоси, с трудом сдерживая слёзы.

— Ты ошибалась. Имей смелость признать это и оставь меня уже в покое. У меня нет никаких сил с тобой сражаться, но я пойду на всё, чтобы защитить себя.

— Прошу, сынок, не бросай меня одну сейчас. Ты же понимаешь, что мне нужна твоя помощь. Я всё это устроила только ради тебя. Ради твоего же будущего.

— Нет, мама. Ты всё это устроила именно ради себя. Ты одержима страхом оказаться на дне, но позволь кое-что тебе напомнить, — говорит квотербек, глядя на неё с нескрываемым сожалением и печалью. — Ты уже там, и тебе оттуда не выбраться. Я не стану помогать тебе на этот раз, и ты знаешь причины.

Парень внимательно и с любопытством смотрит на то, как в её глазах стремительно рушатся все огромные надежды на благополучный исход сегодняшнего вечера, а после он медленно отворачивается от неё и идёт к автомобилю, намереваясь уехать отсюда поскорее. Он чувствует, как его самого вновь накрывает шквал злости, и если он не уйдёт, то произойдёт что-то ужасное. Ему мерзко и до жути обидно понимать, что родная мать просто не хочет любить его, хотя имеет для этого все возможности. Не хочет из-за своих внутренних принципов или глубоких шрамов, оставленных кем-то в детстве и юности, но это, чёрт возьми, невыносимая несправедливость, ведь она переносит на него всё то, что вынуждена была переживать сама когда-то. Она безвозвратно забирает годы его жизни и ломает его личность, потому что однажды сломали её саму, но разве это того стоит? Разве она не должна наоборот окутывать его совершенно противоположными чувствами из-за своих травм? Разве не должна быть на его стороне всегда? Да, только проблема в том, что сын ей не нужен. Никогда не был им, всегда лишь выгодный ресурс.

— Ты не можешь так поступить со мной! Чонгук! — кричит с отчаянием Джоси ему вслед, сквозь слёзы. — Вернись! Я сделаю вид, что этого разговора не было между нами! Ты должен пойти со мной!

— Я ничего тебе не должен, — тихо и безразлично отвечает Чон, удаляясь от неё.

— Учти, сделаешь ещё один…

— Ты не в себе, — надломлено и устало смеётся квотербек в ответ. — Не интересны твои угрозы. Ты больше ничего у меня не заберёшь.

— Прекрати вести себя, как ребёнок! Будь благоразумен! В тебе говорят только эмоции! Ты на взводе! — кричит она, предпринимая любые попытки его задержать, и парень замирает в нескольких метрах от адвоката. — Остановись, Чонгук! Сейчас же!

— Во мне прямо сейчас как раз говорит только лишь благоразумие, — говорит парень, тяжело вздохнув и замирая от её крика на секунду, а затем вновь делает спокойный шаг к нему.

— То есть я правильно понимаю тебя?! Ты бросаешь меня из-за него?! Из-за этого никчёмного мальчишки?! Вот значит, что ты делаешь?! <span class="footnote" id="fn_30628104_15"></span>

Чон несколько секунд задумчиво и растерянно смотрит перед собой, а потом поднимает красноречивый и уверенный взгляд на Чимина. Боже, он так много лет стоит на этом тяжёлом для его сердца распутье, но впервые его ставят перед фактом выбора прямо здесь и сейчас, как будто от этого зависит чья-то жизнь. Хотя, по сути, это правда, его собственная и зависит. Фактически мать нагло вынуждает этим напором слезливых слов и жалкими манипуляциями поддаться ей в угоду своих целей. Она хочет испытать его угрызения совести, кажется, но ужас для неё был в том, что в его сердце в этот миг даже ничего не шевелится от сожаления или сомнения.

Причина была в том, что на самом деле он давно выбрал своё направление, ещё в тот момент, когда позволил этому очаровательному парню напротив проникнуть невыносимо глубоко в его сердце. Только, к сожалению, каждый раз его что-то сильно сдерживало, не позволяя порвать никому ненужную и бесполезную связь с матерью до конца. За что он так держался? Ради чего? Он не знал, а просто бескорыстно любил её. Любил за них двоих, но сегодня эта женщина разрушила последнюю каплю его веры в то, что в ней есть хоть что-то человеческое и мягкое. И раз уж он сжигал мосты с ней так ярко и отчаянно, то пусть она знает абсолютно всю правду до конца и живёт с ней, сгорая от ненависти к ним обоим.

Он не должен делать шаг назад, не должен пятится, не должен отступать. Чимин прав, нужно наконец-то перестать пассовать. Значит, пора ей открыть глаза на это по-настоящему, а не только на словах. В данный момент его мать как будто не верит, что его позиция имеет вес, и пора с этим покончить. Он обязан сделать это ради себя, Пака и своей любви к нему, хватит уже её прятать в тени.

Джоси слишком долго вкладывала в его голову ложную истину о том, что эти обычные человеческие чувства отвратительны, и он действительно в это поверил. Из-за этого Чонгук потерял так много драгоценного времени и возможностей быть с тем, кого любил так сильно. В какой-то момент, когда его мать осознала, что совершенно бессильна, то просто нагло забрала у него Чимина. А этим простым действием в одну секунду она и уничтожила его. Именно её ненависть к невинному мальчишке была огромной преградой и проблемой столько лет на пути к личному счастью её сына, но её холодное сердце словно не хотело намеренно этого видеть. Она не смогла переступить через себя даже ради него, и поэтому сейчас Чонгук не чувствовал сожаления, когда вынуждал её смотреть на то, какой именно он делал выбор. Этот неистовый порыв гнева, что он выплеснул сегодня на неё, очистил его от ноющей боли и окончательно избавил от надежды на то, что эта женщина когда-то изменится. Теперь он стоял в начале длинной дороги перед этим решающим шагом, впервые раскрывался всему миру и безвозвратно принимал себя целиком и полностью, не нуждаясь больше в её одобрении и понимании.

Парень следует за тем, кто его по-настоящему любит целиком и полностью. Любым, независимо ни от времени, ни от обстоятельств. Без всяких «но» и «если». Квотербек как никогда решительно и абсолютно обдуманно подходит к нему, а затем на глазах у озлобленной и отравленной ненавистью матери с диким желанием целует Чимина. Он делает это, заведомо зная, что ставит этим окончательную и разрушительную точку в их отношениях с ней и начинает счастливый, но совершенно новый этап в его чувствах с адвокатом. Он наконец-то открыто и смело показывает Джоси, где её место, и что каждое её паршивое слово об этом безупречном человеке больше не имеет веса и силы. Она сама заставила его делать выбор. И теперь он без слов говорит ей, что он больше не верит в то, что любить его — это аморальное отклонение.

Чон слышит её гневный крик и хриплый всхлип, когда мать начинает надрывно плакать, но на удивление его это абсолютно не трогает. Сердце не вздрагивает, оно погружено в любовь. Парню абсолютно наплевать на её ярость, он сосредоточен на самых нежных и родных губах, что дарят ему сейчас покой и ощущение безопасности. Он тает от волнительного и приятного трепета в груди, пока касается их, ласково перебирает и затем мысленно умоляет этих бешеных бабочек в животе не разлетаться столь стремительно и хаотично. Этот такой немыслимо важный и пылкий поцелуй дарит ему непоколебимую уверенность в том, что это самый правильный поступок за всю его жизнь, о котором он точно никогда не пожалеет. Он вселил в него надежду, ведь Пак не отвергает его, а наоборот с желанием отвечает, а после нагло улыбается. Даже без слов было понятно, что он чертовски гордится им и был доволен таким положением вещей.

Чонгук так же внезапно отрывается от его чувственных и пухлых губ, тихо выдохнув с несказанным облегчением и ощущением лёгкости на душе. Он видит в глазах адвоката целый бескрайний океан благодарности и поддержки, поэтому смело улыбается ему. Лишь одну секунду после этого публичного откровения он боится повернуться и взглянуть на мать, но когда Пак мягко берёт его за руку, то все эти мимолётные сомнения рассыпаются в пыль. Он сделал то, что должен был совершить давным-давно, ещё на том проклятом стадионе одиннадцать лет назад, и в этом не было никаких сомнений. Чимин гордо и так безумно влюблённо улыбается ему в ответ, а затем одними губами произносит: «Бежим отсюда». Квотербек сразу же согласно кивает, а после спокойно и медленно оборачивается, пока парень идёт и садится за руль.

Он видит, как мать смотрит на него с нескрываемым огромным разочарованием, закрыв рот ладонями. По её щекам катятся крупные слёзы, а в ошарашенных глазах застыла просто вся её жизнь, словно он не поцеловал мужчину, а убил кого-то прямо перед ней. И сейчас Чонгук так отчётливо понимал, что она его презирает ещё сильнее, наверное, чем Чимина. В этот миг она проклинала его и землю под его ногами. Но несмотря на это, он чувствовал себя просто изумительно, ведь наконец-то был собой и совсем не боялся этого. Он был счастлив. На этом свете нет ничего лучше, чем ощущать себя свободным человеком. Джоси абсолютно ничего не говорила несколько минут, потому что напрочь лишилась дара речи, а парень лишь безразлично смотрел на её тихую истерику, не испытывая никакого желания утешить её внутреннюю боль из-за потери последней нити связи между ними.

— Ты допускаешь огромную ошибку сейчас, — наконец-то произносит женщина до жути ледяным и хрипловатым голосом, мгновенно надевая на лицо очередную маску равнодушия и аккуратно вытирая слёзы. — Ты об этом пожалеешь.

— Нет, — довольно произносит Чонгук и победно улыбается. — Ошибкой было бы во второй раз выбрать тебя, мама.

После этих слов он невинно пожимает плечами, бросает последний взгляд на её хрупкую фигуру, застывшую в оцепенении, а затем садится в машину её негласного врага. Он уезжает у неё на глазах в абсолютно неизвестном ему направлении, но при этом чувствует себя самым счастливым и главное — вольным человеком.