~19~ (2/2)

Снова и снова он перекручивал, обдумывал и впитывал в себя множество мыслей, пытаясь понять, что вообще происходит в его жизни и как всё до этого дошло? Как он мог вообще допустить такую громадную оплошность, которая стала буквально коротким, но прочным поводком на его шее в не самых хороших руках? Теперь у Хиз было самое мощное средство манипуляции, и не было ясно до конца, блефует она или действительно готова пойти на всё, чтобы защитить своего мужчину. Вероятно, её до противной дрожи пугающие речи хороши только в теории, она всегда была первоклассной и изворотливой лгуньей, поэтому Чимин не понимал, во что именно ему стоило верить. Он лишь точно знал, что риск лишиться Мэй был как никогда велик и критично близок, по этой причине и был так взбешён ситуацией в целом.

Это не шутки. Даже если у неё самой нет намерений довести это до конца, суд может принять решение в её пользу, а если у неё что-то припасено — ему будет трудно. Ни одно дело в его профессиональной деятельности ещё не казалось таким сложным, как защита собственного ребёнка. И Пака вновь накрывали чувства жалкой беспомощности и внезапной апатии. Они просыпались где-то в самой глубине его сознания и неспешно шевелились неприятными мурашками под кожей. Такое с ним уже однажды случалось, из-за осознания сломанного будущего и страха перед неизвестностью, когда он остался один на один с младенцем. Поразительно, ещё несколько дней назад ему казалось, что с подобным он больше не столкнётся и готов уже ко всему на свете. Нет, к такому точно не был готов. Возвращение Хизер Смит в их жизнь точно не входило в его идеально выстроенные планы о счастливой жизни.

Вот значит тот самый переломный момент, когда ему придётся вновь бороться с непредвиденными обстоятельствами, абсолютно того не желая. В очередной раз судьба, должно быть, издевалась и проверяла его пределы, а ему ничего не оставалось, кроме как проявить силу духа, ещё более непоколебимую и выносливую, чем обычно. Конечно, Пак знал, что справится и с этим испытанием, но для этого нужно очень сильно постараться. У него совсем не было плана обороны и нападения, он вообще не планировал вступать в войну за свою дочь, а стало быть, необходимо действовать на поводу у интуиции. Вряд ли вообще можно быть готовым к таким событиям, поэтому свою растерянность Чимин с успехом оправдывал тем, что совсем не ждал появления призрака из его далёкого прошлого. Но, к счастью, он уже не семнадцатилетний глупый мальчишка, а взрослый мужчина, полный уверенности в себе и желания отстаивать свою правду. Да, от этого было не намного легче, но в глубине души осознание собственной силы придавало совсем немного уверенности.

Пак слишком много провёл дел по семейным разборкам, чтобы не понимать, насколько большие шансы сейчас на его проигрыш. Они всегда, разумеется, присутствуют, но именно в этот раз, когда дело касалось чего-то личного, то ответственность на его плечах возрастала просто до небес. Одна ошибка — и Мэй будет полноправно и по закону принадлежать матери. И он был бы не собой, если бы не попытался выиграть даже с минимальной вероятностью. Хоть у Смит и есть всё, чтобы выйти из здания суда с короной на голове, Чимин всё же сразится с ней.

Все соблюдённые условия помогут получить ей значительное преимущество, а в остальном дело будет за судьёй. Адвокат прекрасно знает всю эту систему работы изнутри вдоль и поперёк и не раз уже сталкивался со сфабрикованными доказательствами и продажными представителями правосудия, но он готов рисковать всем, чтобы навсегда распрощаться с Хизер. Нужно быть сказочным идиотом, чтобы не понимать, что у этой девушки должны присутствовать большие козыри в рукаве. Она точно не вела бы себя настолько уверенно, не будь у неё каких-то гарантий в равном бою с ним, но и Пак не так прост, как ей кажется. Дело касается его малышки, а ради неё он намерен уничтожить всю её линию нападения, если до этого дойдёт.

Опираясь на уже известные факты, он хорошо осознаёт, что вынужден будет выбирать между собственной карьерой и тем, чтобы Мэй оставили в покое навсегда. Выбор, по сути, очень лёгкий. Но неужели Хиз так наивна, чтобы полагать, что он пойдёт на это добровольно? Чимин никогда и ни за что на свете не станет располагать на чашах весов две абсолютно несопоставимые части своей жизни. Это его единственная дочь, и он просто заберёт её подальше от рук той, кто её точно не заслуживает, и уж точно не встанет на сторону возможного убийцы. Это категорически противоречит его моральным принципам, которых он придерживается с тех самых пор, как начал свой путь юриста. Пак не может быть пока уверен на все сто процентов в его виновности, но раз Алекс отказался давать этому типу защиту, значит — он виновен. И пойти в такой ситуации наперекор своему боссу — просто чудовищная глупость, ведь это будет стоить ему стабильного и хорошего положения, к которому он так долго рвался.

Пак глубоко выдыхает с тяжёлым сердцем, наполненным лишним грузом переживаний, и выходит из машины, а затем медленно подходит к своему дому, наслаждаясь спокойной атмосферой вокруг. По всей улице ни души, поздний вечер уже окутал её своими нежными объятиями и звуки вокруг почти полностью стихли. Он долго разглядывает окна, в которых горит уютный свет, и шумно втягивает носом весенний воздух, подняв голову к небу. На его лице сама собой появляется усталая, но довольная улыбка. Его способно успокоить не так много вещей в этом мире: дочь, полёт и звёзды. И именно сегодня, когда он так нуждается в моральной передышке, Вселенная, наверное, решила, что проблем ему уже и так достаточно, и подарила самый прекрасный подарок.

Так редко доводится видеть звёздное и чистое небо в Нью-Йорке. На самом деле, этих небесных тел всегда одинаково много, и неважно, с какой точки Земли смотреть и в какой именно день. Но очевидно, что в крупных мегаполисах вероятность наблюдать за их россыпью гораздо меньше, а причина очень проста — световое загрязнение. Из-за скопления пыли, частицы которых рассеиваются в воздухе, небо заметно осветляется, а на таком трудно рассмотреть невооружённым глазом что-то эффектное. В столь огромном городе, где слишком много подсветки домов, дорог и улиц, автомобилей, рекламных баннеров и прочего, в итоге образуется световой купол, который по размеру, как правило, достигает нескольких десятков километров в высоту. Это сильно затрудняет наблюдение любителям астрономии, но в этот вечер тёмное полотно над головой необычайно чистое.

Его глазам впервые за всё время пребывания в этом штате открывается такой волшебный и абсолютно непередаваемый никакими словами вид. Казалось, что кто-то там на небесах, если он на самом деле существует, определённо к нему благосклонен, раз подарил это изумительное средство для релаксации. Внутри моментально ощутимо разрастается тепло и покой, а его душа получает мимолётное исцеление. Бескрайнее небо напоминает отражение ровной глади спокойного океана, который изучен всего лишь примерно на семь процентов из ста. Пугающе прекрасная красота. Что таится там, вдалеке, за этими самыми звёздами, которые он так любит? Вряд ли кто-то даст максимально точный ответ на этот вопрос, потому что за ними огромная бесконечность неизвестности, а человечество будет изучать её и через сотни лет.

Небосвод усыпан крохотными и активно сияющими огнями, создавая изумительную и поистине сказочную карту разнообразных созвездий. А когда Чимин находит точку с самым ярким свечением, то невольно улыбается ещё шире, но не от радости своей привычной находки. Сириус — та самая звезда, которая вторая по яркости после Солнца, теперь стала для него абсолютно особенной. Её громким именем он нарёк человека, который одновременно терзает его в сомнениях одиннадцать лет и смог сделать самым счастливым на этой планете за один короткий час. С ума сойти.

Квотербек действительно каким-то чудом смог заполнить его внутреннюю пустоту и поселить на её месте совершенно новое желание просто жить и дышать полной грудью. В момент, когда они наконец-то поцеловались, сошлись два абсолютно разных полюса. Они всегда были и будут как солнце и луна, но при этом ни раньше, ни сейчас не могут существовать друг без друга. Может быть, они далеко не идеальны порознь, но вместе составляют какой-то просто совершенный тандем. Необъяснимым чудом судьба вновь соединила их, а те самые разъёмы, как у деталей паззлов, на этот раз сложились в единую и полноценную картинку. Возможно, в юности у них бы действительно ничего не получилось, и им обоим требовалось это время, чтобы вылепить из себя подходящие фрагменты друг для друга. И когда все необходимые точки в этой цепи соединились, то произошёл момент вселенского взрыва, потому что иначе свои эмоции Пак не способен описать. Это было нечто космическое. Вспоминая о нём снова, внутри сразу же утихает уничтожительный катаклизм и становится как-то значительно легче дышать. Вот она, ещё одна причина его душевного покоя и сердечного волнения — Чонгук.

Парень минует невысокое ограждение и скрипучую калитку, а затем замедляет шаг в пяти метрах от крыльца и глубоко вздыхает. В нём вновь борются сомнения. Он знает, что за этой уютной дверью его ждёт очередное испытание — Мэй, ведь они так и не помирились после скандала и даже не пытались поговорить. Именно по этой причине Чимин не совсем уверен, что справится с этим конфликтом в таком состоянии. Тем более рядом нет Тэхёна, а он всегда их безопасная зона, сегодня его дочь проводила время с няней. Меньше всего в данный момент ему хотелось тратить остаток сил на ругань с самым близким для него человеком, от которого он так надеялся получить очень важную поддержку, поэтому он принимает решение переждать внутренний шторм и садится на лужайку.

Несколько минут парень отрешённо и печально смотрит в одну точку, раздумывая обо всём, что с ним произошло за эти сумасшедшие дни. Впечатлений действительно много, и большая часть из них не самая приятная. Ему до сих пор с трудом верится в то, что Хизер на полном серьёзе готова шантажировать его, только бы добиться своих целей. Не то, чтобы это его удивляет, просто как-то в голове не укладывается, что на это способна женщина, подарившая жизнь его маленькой дочери. Её просто любовник или бойфренд, по сути, не так важно кем он ей приходится, очевидно имеет на неё сильнейшее влияние, а она полна необузданной решимости, даже зная, что может потерпеть разрушительный крах. Внутри неё так страшно кричит женское отчаяние, а значит — она действительно способна поставить все карты в этой партии ради возможности защитить его. Чёрт возьми, даже ценой своих только что возродившихся отношений с Мэй. Но и Пак не из робких, так что если Смит решила его съесть, то он сломает ей все зубы, но просто так не сдастся.

Хоть Чимин и старался как-то бодриться изо дня в день, сейчас, сидя вот так расслабленно и спокойно, он понимал, как сильно, оказывается, устал от этого морального напряжения вокруг. Тело жутко гудело, и он был не способен резко двигаться, как будто оно наполнилось свинцом. Сил почему-то внезапно стало слишком мало даже для того, чтобы сделать полноценный вдох, и терпеть это всё ему больше так не хотелось. Его единственное желание заключалось в том, чтобы просто полежать в ожидании, когда всё само собой разрешится, но он не мог этого себе позволить. От него многое сейчас зависело, в том числе и хорошее будущее его беззащитной дочери. Забавно, что как и в юности на его плечи легла внеплановая ответственность за решения, которые почему-то должен принимать именно он за других людей. Вновь его поставили перед фактом и вынуждают выбирать ту сторону, которая кому-то в чём-то выгодна, но на этот раз Пак не намерен позволять чему-либо надломить себя.

А пока Хизер готовит план против него и не действует активно, у него есть короткая минутка свободы, которую парень и дарит самому себе. <span class="footnote" id="fn_29949699_8"></span> Он так тяжело вздыхает полной грудью, что тёплый воздух больно наполняет лёгкие, и потом адвокат откидывается на спину, раскинув руки в стороны. Его уставшие глаза устремляются в небо, а на губах самопроизвольно появляется слабая и мягкая улыбка. Он разглядывает звёзды, медленно моргая, и слушает тихий стрекот сверчков, спрятавшихся в траве. Нежный ветер приятно касается оголённых участков его тела, и он так искренне наслаждается мгновением этого безмятежного спокойствия. Никаких криков, ругани, выбора, сомнений — только он и бесконечно красивые созвездия. Парень медленно поднимает руку и указательным пальцем плавно и непринуждённо вырисовывает незамысловатый силуэт Большой медведицы. Наверное, если посмотреть на его поведение со стороны, то он может напомнить кому-то милого городского сумасшедшего, но ему в эти минуты так комфортно с самим собой, разве что довольно одиноко. Он слышит тихий гул самолёта, который даже не видно из-за высоты его полёта, и безуспешно ищет его заинтересованным взглядом, а после с ностальгией улыбается.

— «Летит Джозефина в крылатой машине», — едва слышно бубнит себе под нос Чимин и замечает хвост падающей звезды. — «Всё выше и выше летит».

В его ушах в этот миг так отчётливо и ярко звучал задорный и такой до ужаса глупый смех Чонгука, потому что ему внезапно вспоминается один прекрасный вечер, когда они учились в выпускном классе. Это было за несколько недель до их рокового расставания, но парень до сих пор помнил всё, словно это произошло вчера. А всё дело в том, что его юность всегда за его спиной и каждый её момент хранился в его сердце. Пак вообще не забыл ни одной секунды рядом с ним, бережно закрыв на несколько замков, но чем больше налаживались их отношения, тем легче было заглядывать в них снова и снова.

Он медленно закрывает глаза и с лёгкой улыбкой на лице погружается в своё прошлое всё глубже, будто падает с обрыва в знакомую бездну и парит в невесомости. Вокруг него развеивается настоящая картинка, а постепенно появляется ночной Конкорд, и он мысленно переносится на одиннадцать лет назад.

Возвращаясь домой, когда на часах было уже далеко за полночь, Чимин отходил от бурного веселья на свежем воздухе и в надёжных руках заботливого лучшего друга. Он висел на его спине, крепко обняв за шею и прижимаясь к нему, как маленькая и сонная коала. Они почему-то решили, что будет отличной идеей добраться пешком после нескольких часов вечеринки, потому что им обоим нужно было хорошо проветриться перед тем, как разойтись спать. Но на половине пути внезапно из-за долгой ходьбы у Пака разболелась старая травма после аварии, и поэтому Чон любезно предложил свою помощь без раздумий. Было бы глупо отказываться от этого шанса. Лишний раз оказаться в объятиях своей любви, когда он сам этого просит? Идеально.

Квотербек шёл всё медленнее и дышал всё тяжелее с каждым шагом. Он тащил парня практически весь квартал на себе в течение часа, бережно поддерживая за ноги и слушая его смешные реплики вперемешку с сумбурными бормотаниями. У его лучшего друга ещё совсем слегка заплетался язык, но речь была уже практически чистой и без намёков на то, что он выпил больше, чем стоило бы. Была у Пака такая забавная особенность, когда его организм проходил стадию адаптации после опьянения, то слова сами лились из него просто не переставая и он не умел их фильтровать. Он болтал обо всём на свете, сам с собой смеялся, но при этом обычно вёл себя очень мило.

На их улице было пустынно и очень тихо, только два голоса нарушали покой местных жителей. В окнах, естественно, давно не горел свет, потому что нормальные люди уже спали. А их родители, скорее всего, даже не пытались разыскать своих детей, ведь уже давно привыкли к подобным загулам по выходным. Они знали, что даже если они задерживаются допоздна, то так или иначе ночевать всегда приходят в один из двух домов, расположенных недалеко от старой библиотеки на Юнион-стрит. Парни старались вести себя благопристойно и как можно меньше шуметь, потому что формально оба должны уже как три часа назад быть в своих кроватях.

Чимин с упоением слушал синхронный стрекот сверчков и напряжённое дыхание Чона, максимально сосредоточившись только на этом, поэтому на некоторое время кротко затихает и просто крепко обнимает его. Ему доставляло сердечное наслаждение вот так легко касаться его, это так много для него значило, а вот квотербек совсем ничего не подозревал. Он неторопливо перебирал ногами и стойко проявлял свою прекрасную физическую форму, только вот сам Пак просто безнадёжно тонул в этом приятном ощущении их близости, ведь для этого у них не так много времени. Совсем скоро, когда они разъедутся по своим новым учебным заведениям, то он лишится этого на долгие-долгие месяцы. Поверить трудно, но у него действительно не будет элементарной возможности даже просто почувствовать в воздухе его ставший таким родным аромат, поэтому парень цеплялся за эту возможность прямо сейчас так отчаянно, будто в последний раз.

Пак аккуратно утыкается носом в его мягкие и слегка кудрявые волосы и глубоко вздыхает, немного ёрзая, чтобы ухватиться за чужие плечи посильнее. Абсолютно неизменно Чон пахнет свежей, только что выстиранной одеждой, за исключением тех моментов, когда долго бегает по полю. Но даже весь мокрый от пота во время изнурительных тренировок он не вызывает у него чувство отвращения или желания отпрянуть, всё в нём кажется просто совершенным. А ещё от него всегда исходят тонкие ноты какого-то едва уловимого морского парфюма, втихую выкуренных сигарет и ягодно-мятной жвачки из супермаркета за углом, которую квотербек покупает пару раз в неделю. Из-за этой незначительной последней детали Чимину стало гораздо сложнее с ним дружить, потому что он постоянно какого-то чёрта представляет себе, насколько же сладко и приятно ощущается этот вкус на языке во время страстного поцелуя с ним. К сожалению, ему не суждено узнать этого, но мечтать ведь никто не способен запретить.

Всё это время, что он по уши влюблён в этого школьного бэд боя с идеальным табелем и горой спортивных побед за спиной, ему умело удавалось скрывать свои совсем не дружеские чувства, так что и в этот раз Чонгук не обращал никакого внимания на простые, но такие значимые для него действия. Парень просто молча шёл дальше по пустой дороге, размышляя, а Чимин никак не мог от него оторваться, потому что не каждый раз у него была возможность вот так льнуть к нему без подозрений. Он не мог себе позволить подобного, несмотря на их тесные отношения. И хоть они часто обнимались, за позволенную черту переступать было категорически нельзя. Но прямо сейчас ему хотелось обнять его настолько крепко, насколько только хватит физических сил. Он постоянно прижимался к нему, но боясь, что Чон неправильно всё поймёт, осторожно отстранялся и беззвучно вздыхал. Ему его так мало каждую грёбаную секунду, поэтому, уткнувшись носом в его волосы, он с отчаянием зажмуривается и вновь стискивает кольцо рук.

— Полегче, ты же меня задушишь, бро, — говорит Чон и низко смеётся, отчего лёгкая вибрация в его теле ласково пробивает и грудную клетку его друга. — Что это ты резко замолчал? Уснул, что ли?

— Нет. Я не сплю, — отвечает Пак, склоняя голову на бок и беззаботно болтает ногами несколько раз.

— Ещё болит?

— Немного.

— Тебе не очень удобно?

— Нет, мне классно.

— Тогда с чего ты места себе не найдёшь? Ёрзаешь постоянно. Ты, знаешь ли, не такой уж лёгкий. Вроде с виду полметра ростом, а весишь целую тонну. У меня отличная физическая форма, но я уже устал тащить тебя, — возмущается Чонгук и резко морщится, когда ему прилетает слабая затрещина по затылку. — Ауч! Да за что?!

— Ты всего на пять сантиметров выше меня, а издеваешься так, словно я какой-то коротышка, — говорит Пак и с недовольством фыркает. — Неси, ты сам предложил помощь. Мы почти пришли.

— Ну что ты, ты вовсе не коротышка.

— Вот именно! У меня нормальный среднестатистический рост. Через год я догоню тебя.

— Ты умпа-лумп, — говорит квотербек и звонко смеётся.

— Отвали! — выкрикивает Пак, но затем улыбается. — Ненавижу тебя за это. Почему ты вообще меня так прозвал? Я и близко не похож на этих чудиков.

— Если бы Тэ только знал это прозвище, то…

— Даже не думай! Ни за что на свете! Не говори ему! Иначе, я отберу у тебя звание лучшего друга! Он же никогда этого не забудет!

— Ладно-ладно, — протягивает Чонгук и устало выдыхает. — Не ворчи и немного ослабь хватку, мне тяжело.

— Понимаешь, я должен наобниматься с тобой на целый год вперёд, — грустно говорит Чимин, и его глаза сразу наполняются болезненной тоской, которую никто сейчас не увидит. — Ведь мы встретимся только к Рождеству. А это… чёрт, где-то двести двадцать дней?

— Да, верно. И где-то пять тысяч двести восемьдесят часов, — заключает Чон, печально хмыкнув.

— Значит… — произносит задумчиво парень и мысленно считает в молчании несколько секунд, — где-то триста шестнадцать тысяч минут?

— Триста шестнадцать тысяч восемьсот минут, если быть точным, — говорит квотербек и сворачивает к тёмной улочке, чтобы срезать путь к их домам.

— Так долго, — говорит Пак, нежно прижимаясь к нему снова и глубоко вздыхая. — Мы ещё не расставались на такое долгое время, ты нервничаешь?

— Очень. Впереди всё полно неизвестности. Мы совсем не знаем, как сложится наша жизнь в другом месте, будет ли всё круто? Я надеюсь. Наверное, только сейчас нам кажется, что это почти вечность для расставания. Когда мы будем с тобой заняты учёбой, то время пролетит быстро.

— Думаешь?

— Хочу в это верить.

— Но ты же всё равно будешь скучать, да? Даже если у тебя будет мало свободного времени, множество факультативов, секции, появится красивая девушка и новые друзья, скучай, пожалуйста, потому что я буду каждый день.

— Разумеется, идиот. Как я могу не скучать? Ты же огромная часть моей жизни, мы познакомились, когда только с горшков слезли.

— Поверить не могу, что осталось так мало времени до первого такого значимого твоего отъезда, да и до выпускного тоже. Раньше я совсем не думал о том, что этот день настанет так быстро, а совсем скоро уже твоя последняя игра в футбол, с ума сойти.

— Ты ставишь приоритеты таким образом, что для тебя важнее моя поездка, а не прощание с огромным жизненным этапом. Вместе со школой заканчивается и твоя юность, мы взрослеем, — усмехается Чонгук, останавливаясь у большого дуба между их домами, и затем аккуратно помогает парню слезть с его спины. — Но мне нравится, что тебя это заботит меньше.

— Школа, — хмуро хмыкает Пак и безразлично пожимает плечами. — Кого она вообще волнует? Мне она перестала нравиться после пятого класса. Экзамены я точно сдам, ведь не самый тупой. Мне нужен от них только аттестат, а вовсе не этот дурацкий праздник с пьяными школьниками. Для меня это обычный день, что я там не видел? Так что я не очень его жду.

— На самом деле, я бы тоже с радостью провёл его только в твоей компании, но мы же обязаны пойти, да? — спрашивает Чон и подбадривающе толкает его кулаком в плечо. — Эй, выпускной — это круто. Все старшеклассники так говорят. Будет весело, даже учителя не будут нам мешать.

— Да, наверное, весело. Тебе точно будет, ведь ты любимчик всех вокруг. Тебя ждёт корона и в качестве приза королева бала, разумеется, мы обязаны пойти, — отвечает он и прячет горестную улыбку, поднимая голову к небу.

— С кем ты пойдёшь, кстати? Пора бы уже и определиться, — говорит квотербек, опираясь на ствол дерева и пристально разглядывая друга. <span class="footnote" id="fn_29949699_9"></span>

Хороший вопрос, на который у Чимина нет ответа и вряд ли он появится. Единственный человек, с которым он искренне хотел бы пойти, держа его за руку, стоит напротив него и задаёт этот глупый вопрос. К сожалению, это априори невозможно по различным причинам, и одна из них заключается в том, что парень вроде Чона обязан появиться на таком мероприятии в компании шикарной девушки, статус школьного сердцееда обязывает. А для Пака это означает, что ему придётся несколько часов смотреть на то, как его первая любовь дарит всё своё очарование другой. Именно поэтому он уже ненавидит выпускной вечер.

Чимин тягостно вздыхает, разглядывая крупные листья на кроне, которые мягко колышутся от лёгкого ветра, и пожимает плечами. Конечно, ему понятно, почему квотербек об этом спрашивает. Все ребята из школы обычно за несколько месяцев начинают подготовку к этому масштабному и такому важному для них событию. Парни приглашают девчонок, а те в свою очередь шьют платья под заказ и продумывают образ со своим партнёром ещё с начала весны. Так всё это глупо, но, как правило, они приходят вместе, чтобы обозначить свой статус или подтвердить его лишний раз, словно другой возможности для этого не существует. Одинокие же предлагают своим друзьям или другим знакомым одиночкам выгодное сотрудничество, чтобы не выглядеть очень глупо на фоне омерзительно счастливых парочек. И так получилось, что Тэхён идёт с Рейчел, Чонгук с Кэрол, а Пак один.

В этом действительно его вина, потому что в его силах было пригласить любую, и вряд ли бы кто-то отказал, ведь очарования ему не занимать. Но он постоянно оттягивал момент, когда стоило бы заняться этим вопросом. Для него пригласить девушку на выпускной — это мука, от которой у него мерзкие мурашки бегали по коже даже при мысли об этом. Это трудно, а особенно трудно рассматривать какие-то запасные варианты, когда твоя желаемая половина идёт с кем-то другим. В конечном итоге он так и остался в одиночестве. И хоть с последней парочкой всё довольно сложно, потому что характер их отношений не очень понятен, было очевидно по крайней мере то, что они оба получат такие значимые для всех короны, а значит символично, если они и будут там вместе.

Ему не очень ясно, почему они всё ещё встречаются, ведь Чон говорил не раз, что эта девушка его неимоверно раздражала. А Палмер настолько глупа, что даже не спросив его самого, решила, что они идут вдвоём, хотя он её даже не звал. И её совсем, кажется, не смущало, что они вроде как встречались от силы в общей сложности две недели. Но пока Чонгук её не бросил она продолжала готовиться к самому важному событию в её жизни, витая во влюблённых розовых облаках. Поэтому для Пака выбор был совсем невелик: или одному, или пригласить какую-нибудь девчонку, чтобы она тоже не выглядела нелепо. У него есть на примете та, которой вряд ли вообще кто-то предложит свою компанию, поэтому им необходимо было пойти на это ради их общей пользы.

— Ты опять слишком долго молчишь. Да что с тобой в последнее время? — спрашивает квотербек, забавно морща нос. — Решил, с кем ты пойдёшь?

— Не знаю, — отвечает наконец-то он, безнадёжно вздохнув и почёсывая затылок. — Может быть, с Бэнкс. Наверное, я приглашу её.

— Постой, с Бэнкс Эбернати? — удивлённо спрашивает Чонгук и негромко смеётся. — С той самой из нашего класса?

— Да, а почему бы нет?

— Нет, я ничего против не имею. Но она же немного… — говорит Чон и разводит руками, подбирая правильное слово, — проблемная? Ты ведь знаешь.

— Нужно во всём искать плюсы, зато она не напьётся, не накурится травки и не будет трахаться с каким-нибудь выпускником. А мне не придётся присматривать за ней ежесекундно и к концу ночи я не буду держать её волосы, потому что она не наблюёт где-то за углом.

— Интересно ты описал день рождение Кэр в прошлом году.

— Твоя девушка ужасна.

— На тот момент она не была моей девушкой, мы даже почти не общались.

— Да наплевать, ты всё ещё таскаешься с ней, как будто не достоин большего, — произносит с явным недовольством в тоне Чимин, кажется, слишком эмоционально, что не ускользает от внимания квотербека. — Прости, просто... ты знаешь, что я её не переношу.

— Ты беспокоишься обо мне?

— Ну конечно, ты же мой друг.

— Я тоже за тебя волнуюсь, поэтому Бэнкс — не самый лучший вариант.

— И почему же? Что с ней не так?

— С ней всё отлично, но вот если вдруг что-то пойдёт не по плану, то её отец тебе яйца оторвёт.

— Напомни, кто он? — спрашивает Пак, закатывая глаза.

— Пастор Эбернати, — говорит Чон с хитрой усмешкой и подкуривает сигарету, бросив настороженный взгляд на тёмные окна своего дома.

— У-у-у, — тянет напряжённо Чимин и иронично улыбается, качнув головой. — Опасно. Это я про него и про то, что ты делаешь прямо сейчас.

— Весьма опасно, бро. Но моя мать уже спит, так что могу себе позволить эту несказанную наглость. А у тебя, похоже, нет инстинкта самосохранения. Бэнкс? — спрашивает он, удивлённо выгнув бровь и глубоко вдыхая едкий дым.

— Мне кажется, она миленькая, — отвечает парень, чуть поведя плечом. — Её же никто не позовёт, а у меня всё равно нет пары. Это для нас обоих выгодное сотрудничество. Думаю, она будет рада.

— Ты же можешь выбрать какую-то менее сложную красотку, для тебя это не проблема.

— Уже разобрали всех, ты ведь понимаешь. А времени в обрез.

— Ты слишком долго тянул с этим. Сам виноват, тупица, у тебя было несколько месяцев, — хмыкает Чон и выпускает в его лицо густое белое облако с характерным ароматом табака.

— У тебя тоже, но ты не позвал даже свою Палмер. Это она решила за вас, что вы идёте вместе. И вообще-то знаешь, если Эбернати снимет эти огромные бабушкины очки и оденется не как на воскресную службу, то будет просто конфеткой. Она симпатичная, просто прячет это всё.

— И само целомудрие, — заключает квотербек, подозрительно прищурившись. — Но слишком хорошо я тебя знаю, в чём здесь подвох?

— Милашка, да? — загадочно спрашивает Пак и подмигивает ему. — Я освобожусь к девяти вечера и смогу напиться от души, а моя мама будет абсолютно спокойна, ведь ушёл я под присмотром, звучит здорово?

— Ах, так вот оно в чём дело? Не хочешь обременять себя до утра и прикрыться её безупречной репутацией? — заливается смехом парень. — Какой же ты засранец.

— Раз уж я одинок, то ищу в этом хоть какие-то плюсы.

Чонгук ещё несколько секунд смеётся, пока представляет Пака в компании дочери священника, и потом сосредоточенно задумывается. Он долго и с пристрастием осматривает друга с головы до ног, продолжая отравлять свой организм никотином, а затем непроизвольно вздыхает. Откровенно говоря, он абсолютно не понимает, почему в конечном итоге такой крутой парень остался один на выпускной. Как вообще подобное произошло? Глядя на него, совсем не возникает ощущения, что с ним что-то не так или что он не умеет говорить с девушками. Да, Чимин точно не вписывается в популярные школьные тусовки, но благодаря их долгой дружбе к нему относятся очень хорошо и уважительно. Его с радостью принимают всегда и везде, если он конечно не буянит. Он очень милый, забавный и без тормозов, обычно поддерживает любые авантюры, но иногда в серьёзных вещах бывает таким нерешительным.

Ему точно не стоит стесняться себя, ведь он так хорош собой. Не слишком высокий, подтянутого для семнадцатилетнего парня телосложения, у него до головокружения красивые и добрые глаза, но что особенно очень нравится многим девчонкам — губы. Такие полные, чувственные и манящие, просто созданные для того, чтобы их постоянно одаривали комплиментами. Чон не раз уже слышал, что именно они в нём многих и привлекают. Женская часть школы говорит, что они непокорные, но удивительно ласковые, такими они были и на вид. Некоторые даже рассказывают, как он умело и трепетно целуется. Наверное, так оно и есть, потому что их обладатель — довольно нежная натура. Он ласковый, внимательный, заботливый, романтичный, весёлый, интересный и симпатичный. Он из того типа людей, на которых хочется невольно обернуться лишний раз. В нём есть какой природный магнетизм и сложно остаться к нему равнодушным. Помимо того, что рыжие волосы и дерзкий образ притягивают всё внимание, черты его лица такие хрупкие и точёные, что невозможно игнорировать это очевидное противоречие. Ему бы добавить смелости немного и уверенности в себе, тогда бы многое в его жизни изменилось.

Странно, наверное, думать так, но Чонгук рад в глубине души, что у Пака нет пары на выпускной вечер. И дело вовсе не в том, что ему бы не хотелось видеть его с кем-то другим, нет, это полный абсурд. Просто в их школе нет ни одной девушки, которая была бы достойна его, это же так очевидно. Он слишком замечательный человек и каждая минута с ним драгоценна, но они этого не оценят. С ним точно будет весело и очень интересно, он умеет быть галантным, осторожным, вежливым, обходительным и, наверное, его партнёрше очень бы повезло, только все они пустышки по сравнению с ним. И ещё в этих мыслях присутствуют явные ноты его эгоизма, потому что квотербеку хочется провести эти часы вместе с ним, ведь время их разлуки просто неумолимо приближается. Именно поэтому он уже несколько дней обдумывает то, что хочет сказать сейчас. Да, это точно будет самое правильное решение. Они вместе с детства, значит, и покинуть его должны тоже вместе. Разве нет?

— Слушай… — начинает Чон и неловко мнётся, выбрасывая окурок и выдыхая остатки дыма носом, — я тут подумал.

— М? — сразу же отзывается Пак, вопросительно приподняв бровь.

— Раз я скоро уезжаю, может, стоит нам вдвоём пойти? Ну типа… мы же лучшие друзья и это было бы удобно для нас обоих. Бэнкс — хорошая девчонка, но с ней ты не повеселишься, а я не хочу, чтобы этот вечер для тебя был сплошным разочарованием.

— Предлагаешь пойти вместе на выпускной? — удивляется парень, ошарашенно хлопая большими глазами.

— Да. Это звучит разумно.

— Подожди, но Кэр…

— Да к чёрту её. Неужели, ты думал, что я пойду с ней? — спрашивает Чон, закатив глаза. — Да я сдохну от скуки, слушая все эти сплетни и тупые разговоры ни о чём. И вообще… мы с ней не так давно были вместе, чтобы это делать. Ей придётся смириться с тем, что нам не суждено быть вместе.

— Ты… типа бросил её? — неуверенно спрашивает Чимин, прищурившись.

— Ну да, — отвечает Чонгук так буднично, будто это обычное дело для него. — И раз уж мы оба гордые одиночки, будет логично пойти вместе, да?

— Да, — едва слышно говорит Пак и расплывается в довольной улыбке.

Этот момент ликования так трудно держать в себе. Ему хочется завизжать от радости и попрыгать на месте, потому что это именно то, что он так сильно мечтал услышать от него. Конечно, он прекрасно понимает, что они не идут на этот вечер в качестве пары или вроде того, но тот факт, что выпускной Чон предпочитает подарить ему, а не этой кукле с большим самомнением, о многом говорит. Он настолько дорог для него, а это самое важное, что стоит знать. В груди Чимина медленно что-то шевелится, словно нежно и осторожно распускаются цветы в лучах тёплого солнца. Лепесток за лепестком они раскрываются, как благоухающие бутоны его первой любви. Сердце гулко начинает трепетать под рёбрами, а щёки смущённо краснеть. Вновь его организм так безжалостно и жестоко выдаёт все его искренние эмоции, но, к сожалению или даже к счастью, квотербек понятия не имеет об их настоящем смысле.

— Так, что скажешь? — спрашивает Чон, небрежно поведя плечом, будто стараясь намеренно подать вид, что его не очень заботит ответ. — Я хочу пойти со своим лучшим другом, а не с Кэрол.

— Она так взбесится, Боже, — усмехается Пак, качая головой. — До выпускного мало времени, а она уже планировала ваши парные костюмы. Все же знают, что она — королева бала, а ты по классике жанра…

— Да плевать мне, лузер. Плева-ать, — нараспев произносит Чонгук, кладя ладони на его плечи, и легко их встряхивает. — На корону, на неё и на всё остальное. Кому какое дело? Это мой выпускной и моя жизнь.

— Твоей матери есть до этого дело. Будет злиться?

— Будет? — хмыкает он и присвистывает. — О, ещё как. Она будет в бешенстве, ведь все знают, как она дружит с мамашей Кэр.

— И ты всё равно пойдёшь со мной?

— Да. Ну а что она сделает? Покричит, поугрожает мне и прочитает лекцию, но никуда не денется. Я не позволю ей лишить меня этого вечера. Ты — мой лучший друг, а значит — всегда важнее каких-то там девчонок.

— А ты мой... — тихо говорит Пак и запинается, испуганно взглянув в его глаза, а затем шумно вздыхает, опуская голову, — лучший друг.

— Не хочу, чтобы ты чувствовал себя одиноким из-за того, что все разбились на парочки. Да нахрен всё. Мы оторвёмся своей тусовкой, а Палмер быстро найдёт мне замену. Меня мало интересует дальнейшая судьба этого вакантного места. Я не её парень.

— А когда вы расстались? — спрашивает Чимин, не скрывая удивления.

— Ну... формально пока что мы вместе, но я планировал с ней поговорить после завтрашней игры. Пора это дерьмо прекращать, — говорит он, с отвращением морщась. — Она меня достала. Так ты со мной? Готов провести выпускной незабываемо?

— Ладно, да. К чёрту, пошли вместе, квотербек. Развлекаться с дочерью священника — сомнительное удовольствие, — говорит парень и мальчишески смеётся.

— Другое дело, — радостно произносит Чон и мягко ерошит его рыжие волосы.

— Пак Чимин! — шикает женский недовольный голос из окна второго этажа его дома, и парни одновременно поднимают головы. — А ну живо домой! Ты время видел, негодник?! Я говорила тебе вернуться до полуночи, а сейчас уже три!

— Доброй ночи, миссис Пак, — говорит Чон и мило машет ей. — Простите, это я задержал его. Мы просто заболтались. Он не пьян и ничего не натворил, клянусь.

— Ах, ну почему я не удивлена, что вы двое опять рядом?! — шёпотом и так мило возмущается она, качая головой. — Быстро по домам, засранцы! Завтра об этом поговорим!

— Пять минут, мам, — просит Чимин, улыбаясь ей.

— Три минуты, и в постель! — говорит она, строго грозя им пальцем, и после скрывается в окне.

— Она у тебя просто прелесть, — негромко смеётся Чонгук и глубоко вздыхает, чувствуя сожаление от того, что очередной день вместе для них так быстро завершился. — Я так восхищаюсь её отношением к тебе.

— Да, с мамой мне повезло, — отвечает парень и медленно пятится к своему дому. — Ну… уже правда поздно. Нам рано вставать в школу, так что доброй ночи.

— Доброй ночи, — тихо говорит Чон и сразу же заметно мрачнеет, а его сердце начинает панически колотиться в груди, ведь пора возвращаться в стены родного концлагеря.

— До завтра, квотербек. Нам нужно набраться сил. У тебя игра, а у меня изнурительные подготовки к экзаменам.

— Да, точно.

— Не засиживайся с приставкой, а то снова будешь спать на первых двух уроках, — предупреждает он, ускоряя шаг.

— Постой, — говорит друг, быстро подходя к нему и аккуратно хватая его за запястье.

— Ты чего? — удивляется Чимин, бросая непонимающий взгляд на него.

— Давай посидим ещё немного, — просит Чонгук самым нежным и мягким голосом, глядя на него своими щенячьими глазами, — пожалуйста.

— Не хочешь домой? — догадывается Пак, сочувственно хмурясь.

Квотербек лишь коротко и согласно кивает, а этого вполне достаточно, чтобы заставить его без раздумий остаться рядом с ним. Иногда в тяжёлые дни с его лучшим другом такое происходит. Когда Джоси больше обычного срывается на нём, то он становится вот таким уязвимым и слабым, нуждающимся в защите мальчиком. Его железное терпение даёт трещину и он чувствует угнетение, пока вновь не находит в себе силы выносить всё это. В их семье сейчас не самые хорошие времена, как сказал он сам, родители часто ругаются, но в подробности его не посвящают. Всё, что они говорят изо дня в день, что от него зависит их общее будущее. Эти люди возложили на его плечи так много важной ответственности, которая в любой момент могла его сломать. Ему всего лишь семнадцать лет, и неужели они не думали ни разу о том, что ему нужно совсем другое?

Как и всем ребятам в его возрасте, ему хотелось наслаждаться своей юностью, а его собственные родители намеренно забирают её у него. Это так жестоко. Они действительно вкладывают очень много сил в его образование, и всё это ради того, чтобы через несколько лет Чонгук мог позволить себе ту жизнь, о которой мечтает. Только нужно ведь прислушиваться и к его желаниям, стремлениям и мечтам, а их это совсем не волнует. То, что в их представлении является идеалом, значительно отличается от его собственного. Он во многом благодарен им и часто говорит об этом, но всё же так неправильно. Наверное, только этот факт и не позволяет ему разрушить образ идеального сына в их глазах, потому что он всегда чувствует за собой какую-то навязанную вину каждый раз, когда позволяет себе жить так, как хочет.

Паку тяжело судить о том, как непросто дышать в бесконечном давлении, потому что его семье подобное чуждо. Но он видел, как изредка, но очень легко изнутри ломается его близкий человек. Чонгук из тех, кто абсолютно всё держал и переживал в себе, а это и было его большой проблемой. Он не часто позволял себе слабость, чтобы поговорить об этом откровенно или в открытую сопротивляться, а просто молча терпел. Это неправильно, и это его медленно разрушало. Только Чимин не знал, как ему помочь освободиться от подобного влияния, ведь эпицентром всей этой деструктивной силы являлась его мама. Он не понимал, как вести себя во многих ситуациях, поэтому способен был лишь поддерживать его, а не давать жизненные мудрые советы. Но за эти годы они оба хорошо поняли, что если этот момент надлома провести вместе, то удаётся избежать стихийного бедствия. Он словно помогал ему своим присутствием не развалиться на куски, а каким-то чудом латал эти раны. Несколько раз он предлагал квотербеку пойти к школьному психологу, но на любые разговоры об этом тот реагировал слишком остро и болезненно. Он как будто боялся, что это действие подтвердит все слова о том, что его мать уничтожала его. <span class="footnote" id="fn_29949699_10"></span>

Без ненужных в данном случае расспросов Пак медленно кивает в ответ и садится на газон у ветвистого дерева, а затем разглядывает ночное небо. У него за последние годы открылась какая-то особенная любовь к звёздам, поэтому он каждый раз восхищённо вздыхает, когда заворожённо рассматривает эти мерцающие огоньки. Здорово читать книги и статьи о том, что является великой и не до конца разгаданной тайной для всего человечества. Он легко может найти множество созвездий и с упоением рассказывать часами о них, в этом заключается его маленькое хобби, и Чон является тем, кто разделяет это. Конечно, квотербек совсем не разбирается в них, но любит его слушать. Иногда ему кажется, что Чимину стоило бы родиться на век или два раньше, чтобы стать известным астрономом. Эта увлекательная и невероятно красивая наука явно каким-то волшебным образом откликается на зов его души.

Пак едва заметно вздрагивает, когда в спокойной тишине раздаётся шелест упаковки «Skittles». Он поворачивает голову в сторону и видит, как Чонгук, сев по-турецки, мешает множество маленьких конфет внутри, а затем протягивает ему с лёгкой улыбкой на лице. В его глазах мерцают загадочные искорки, а тёмная бровь приподнимается в немом вызове. Чимин тихо смеётся, прекрасно зная, что это значит — игра. Он, как всегда, предлагает ему их излюбленную забаву. Каждый раз вытаскивая карамель разных цветов нужно исполнить определённое действие, оговорённое заранее. Они часто так делают в школе, сидя на задних рядах на скучных уроках или когда тусуются с Тэхёном и Рейчел, потому что это классный способ убить время и просто поболтать откровенно.

— Жёлтая, — говорит Пак, разглядывая конфету и удивлённо хмыкает. — Значит, с меня забавный факт. Дай-ка подумать.

— Нам становится трудно в это играть, — хитро смеётся Чон, склонив голову на бок.

— Да, всё известно друг о друге. Ну... например, я разговариваю во сне.

— Я ведь это знаю!

— Да ты всё обо мне знаешь!

— Наверняка нет. Должно быть что-то, выкладывай.

— О, погоди… — протягивает он, чуть задумавшись, и потирает лоб, — кажется, кое-что вспомнил. Пару лет назад я сломал передний зуб, помнишь?

— Ещё бы. Ты был такой смешной, пока тебе его не нарастили. Я издевался над тобой так долго, — говорит Чон, ударяя себя по коленями в предвкушении. — Ну?

— Так вот я сказал тебе, что это случилось, когда на скейте гонял.

— Та-ак, — протягивает Чонгук и злорадно улыбается.

— На самом деле я упал в ванной.

— Шутишь, что ли?! — выкрикивает парень удивлённо.

— Нет, я тебе соврал, — признаётся он.

— Да ты мне целую легенду тогда рассказал о том, как трюк делал и свалился на трамплине!

— А на самом деле позорно упал, наступив на мокрый кафель, — отвечает Чимин, морщась.

— Почему правду не сказал?

— Не знаю, — пожимает плечами Пак и иронично усмехается. — Хотелось быть всегда крутым в твоих глазах, а как-то глупо отбить часть зуба о пол возле унитаза.

— Ты такой кретин, Боже, — начинает громко смеяться Чон, толкая его в плечо.

Этот звук такой, чёрт бы его побрал, восхитительный. Звонкий, переливчатый, озорной и абсолютно идиотский. Но от него что-то сильно сжимается в груди, и поэтому парень невольно улыбается, глядя на него. Такое безграничное счастье, что квотербек способен быть по-настоящему счастливым и беззаботным рядом с ним. Мало кто умеет его вот так смешить, вплоть до того, что это переходит в лёгкую и заразительную степень истерии. С ума сойти, как такая мелочь способна разбивать сердце влюблённого человека. Чимин тихо вздыхает, думая об этом, и слегка кивает на него.

— Валяй, твоя очередь, — говорит он, продолжая глупо улыбаться, а друг послушно выполняет просьбу.

— Оранжевая. Значит, с меня факт из прошлого, — говорит Чонгук и быстро съедает конфету. — М-м-м, это сложно.

— Нечего говорить?

— Знаешь, вообще-то мне есть что рассказать, и пока мы не разъехались в разные части света, я обязан тебе признаться.

— Звучит очень угнетающе, — с недоверием говорит Чимин и прищуривается. — Давай, я готов.

— Твоя кассета из проката с «Терминатором», которую ты потерял, помнишь?

— Конечно. Мне же так влетело от папы за неё. Ему пришлось заплатить штраф, потому что мы её так и не вернули.

— Ну... это я её случайно испортил, когда хотел перемотать, а потом выбросил в бак за моим домом. Я не сказал, потому что боялся, что ты будешь злиться.

— Серьёзно?! — восклицает парень, приоткрыв рот в удивлении. — Я надеюсь, ты шутишь?!

— Прости, — невинно говорит квотербек и строит самое очаровательное лицо.

— Да меня из-за этого на неделю лишили карманных денег! Папа сказал, что это в наказание за то, что я не умею обращаться с вещами! А это ты виноват! И ты молчал!

— Я правда не хотел, клянусь, — смеётся Чонгук, поднимая ладони вверх. — Прости, бро.

— Прости?! Ты грёбаный осел! Меня из-за этого больше не брали в прокат выбрать фильмы! — мило возмущается Чимин и кидается на него.

Он мягко треплет его волосы и шутливо делает удушающий приём, сжимая его шею сгибом локтя. Квотербек заливисто смеётся, как ненормальный, и пытается вырваться, но у него паршиво получается. Пак толкает его на спину и быстро забирается на него сверху, продолжая с ним бороться руками, но в какой-то момент Чон применяет абсолютно запрещённый приём и начинает его щекотать. Прекрасно знает ведь, что это его слабое место, и так нагло этим пользуется. Он запускает ладони под его футболку и быстро пробегает прохладными пальцами по рёбрам, а Чимин от этого резко вздрагивает и звонко вскрикивает. Боже, он так сильно это ненавидит, что моментально сдаётся и тоже начинает смеяться от каждого его движения, но затем находит в себе силы сопротивляться. Парень извивается, умоляя его прекратить эту пытку, а затем случайно падает вперёд к нему на грудь. Он успевает выставить руки перед собой и упирается ими в траву по обе стороны от головы Чона, и только в этот момент понимает, в каком они находятся положении.

Он нависает над его лицом, сидя на нём, и это всё выглядит чертовски неловко. Несколько секунд Пак переводит дыхание, нагло пялясь на него, но его лучший друг при этом не пытается его оттолкнуть, а тоже смотрит на него и учащённо дышит после их шутливого поединка. Кажется, он не придаёт значения всему этому, а вот в душе Чимина всё разрывается от эмоций. Это такой идеальный момент, чтобы сделать то, чего он хочет так долго. Вот они — желанные губы в одном крошечном шаге, нужно лишь податься вперёд и сделать это, но он никак не может себе этого позволить. Этот глупый эгоизм может лишить его самого дорогого, что у него есть, а он так сильно боится потерять эту дружбу. И в очередной раз вместо того, чтобы подумать о себе, парень ставит чужой комфорт на первое место. Он медленно выпрямляется и слезает с него, делая вид, что его ничего не беспокоит и стараясь игнорировать целое стадо скребущихся кошек где-то в самой глубине души. Это был первый раз, когда эта одержимость чуть не подтолкнула его совершить самую большую ошибку, но он вовремя взял себя в руки. И чтобы хоть как-то унять эти эмоции внутри, он тихо опускается на землю рядом с Чонгуком и кладёт голову на его живот, глубоко вздыхая. Он смотрит на единственное, что способно легко успокоить — звёзды.

— Смотри, Северная Корона, — говорит Пак, плавно поднимая руки и складывая пальцы так, словно фотографирует этот участок неба.

— Я не вижу, — отвечает Чонгук, закидывая руку за голову, и прищуривается.

— Вон там, чуть левее. Видишь семь звёзд, составляют полуокружность?

— Точно левее? Что-то я не нахожу.

— Олух, — закатывает глаза Чимин.

— Сам такой. Ну где же? Покажи мне, — просит квотербек.

— Открой свои глаза пошире. Ты всегда не видишь очевидного. Вот же, прямо у тебя перед носом, — настаивает он, указывая пальцем в небо и вырисовывает силуэт. — В центре полуокружности расположена самая яркая звезда этого созвездия — Гемма. Так потрясающе. Ты только посмотри, как гармонично оттеняют соседние небесные тела её чистый блеск. Кстати говоря, обычно её называют Жемчужиной Короны.

— Охренеть, — восхищённо шепчет Чон и мягко улыбается.

— Увидел?

— Нет. Я просто каждый раз влюбляюсь в твою манеру говорить о звёздах. Ты так безнадёжен. Расскажи мне ещё.

— Что рассказать? — робко спрашивает Чимин.

— Что угодно. Мне очень нравится слушать тебя, — говорит Чонгук, неторопливо поедая мелкие конфеты.

— Есть легенда об этом созвездии. Хочешь послушать? — предлагает Пак.

— Валяй, я слушаю.

— Его появление связано с принцессой Ариадной.

— Той, чтo пoмoглa Teceю, кoгдa он пoпaл в лaбиpинт Mинoтaвpa? — уточняет квотербек, смешно чавкая.

— Точно. После того, как Ариадна, вручив клубок ниток, помогла своему возлюбленному выбраться из него, то, одержав победу над Минотавром, они сбежали вместе на остров Наксос. Но вскоре принцесса оказалась там одна, потому что Тесей её оставил ради других подвигов. Она была убита горем, но там её нашёл Диoниc. Oни влюбилиcь и позже пoжeнилиcь. А жених в качестве подарка преподнёс ей красивую корону, украшенную семью сверкающими звёздами. Только, к сожалению, счастье это длилось совсем недолго. Вскоре после торжества Ариадна умерла. Тогда Дионис взял её корону и бросил в небо. Она поднималась всё выше и выше, а боги прикрепили это украшение к небу, где драгоценные камни обратились прекрасными звёздами. Вот так и появилось прекрасное созвездие, известное как Корона Ариадны, или Северная Корона, — заканчивает рассказ Пак с восхищённой улыбкой на лице.

— Звучит просто невероятно. И теперь, кажется, я вижу её, — говорит Чон, увлечённо разглядывая небо.

— Напоминает диадему, да?

— Как по мне, это напоминает неполноценное колесо.

— Ты абсолютно не романтичный человек, — заключает Чимин и вздыхает.

Квотербек тихо смеётся в ответ на это и молча любуется изумительным видом над их головами. На самом деле он наоборот склонен к романтичным вещам. Ему нравятся песни, фильмы и романы о любви, слушать рассказы о звёздах, незабываемые свидания, простые мелочи, в которых таится чувственность и нежность, а ещё он способен на большие поступки ради того, кто однажды заберёт его сердце. Ему хочется, чтобы этот кто-то в полной мере понимал его и просто дарил ощущение трепета в груди, ему нужно хоть раз ощутить этих бабочек в животе, о которых все с таким восторгом говорят. Но так, чёрт возьми, трудно найти этого человека.

— «Летит Джозефина в крылатой машине, всё выше и выше летит», — беспечно напевает Чонгук едва слышно, медленно моргая. — «Чем дальше полёт, тем легче душе — покой обретает она. Как птица стремится познать небеса, в воздухе ищет себя».

— Постой... это же песня из «Титаника»? — с сомнением спрашивает Пак.

— Лучше не спрашивай, откуда я это знаю, — негромко смеётся Чон.

— Признавайся, сколько раз ты его смотрел?

— Каждый день влюблённых. Хочу такой же любви.

— Трагичной?

— Нет, неземной. Той самой, что способна ломать все преграды на пути и хранится в сердце до последнего вздоха.

— Беру свои слова назад, — говорит Чимин, мечтательно улыбнувшись. — Ты романтик.

Чонгук тоже слабо улыбается уголками губ, а затем это беззаботное состояние вновь быстро исчезает вместе с робкой улыбкой. Он беззвучно вздыхает и опять думает о том, что по непонятным причинам никак не может позволить себе быть вот таким ни с кем другим. Лишь рядом с лучшим другом ему удаётся раскрыться совершенно иным образом и почувствовать себя так, словно он каждый день впервые дышит полной грудью. Наверное, всё дело в том, что только Пак всегда способен понять его и поддержать. Независимо от обстоятельств, времени и условий, квотербек всегда находит в нём свою надёжную опору. Парень задумчиво смотрит на последнюю конфетку в своих руках и напряжённо хмурится.

— Красный — нерассказанная правда, — шепчет он, чувствуя странный болезненный укол в сердце без видимых причин.

— Давай, поделись со мной каким-то секретом, — подначивает его Чимин, садясь и бросая на него заинтересованный взгляд. — Он у тебя есть?

— Да, — робко говорит Чонгук и медленно моргает.

— И какой же? — спрашивает парень.

— Я... не хотел этого говорить, но я так не хочу уезжать, — произносит квотербек и с сожалением вздыхает. — Чем ближе этот момент, тем сильнее хочу его оттянуть.

— Ты же так стремился к этому. Не волнуйся, у тебя всё получится там.

— Да, надеюсь. Только меня заботит не моё блестящее будущее, а то, что я не смогу там чувствовать себя живым, как бы ни старался.

— Но почему?

— Потому что ты останешься здесь.

Уже в тот момент Чонгук что-то чувствовал, и Чимин понимал это лишь сейчас, глядя на свои воспоминания другими глазами. Он не придал этим словам важного значения, но они раскрылись после того, как изменился характер их отношений. Разве он вообще мог подумать, что в своём сердце в те минуты квотербек душил любовь к нему? Тогда они оба наивно полагали, что причина этих переживаний была в его вполне объяснимом волнении и страхами перед важным жизненным этапом, но дело было совсем в другом. Он боялся не неопределённого будущего, а потерять его. Может быть, в глубине души Чон осознавал, что их разлука неизбежно затянется, потому что предполагал, что его мать будет наседать на него в два, а то и в три раза сильнее. Если бы в те недели кто-то из них оказался бы чуть смелее, то их судьба могла повернуться на сто восемьдесят градусов. Но, как бы трудно ни было это признавать, если это значимое признание случилось ещё тогда, то всё разрушилось бы намного быстрее. Они оба не были зрелыми для него ни морально, ни физически.<span class="footnote" id="fn_29949699_11"></span>

— Эй, лузер, как звёзды сегодня? Такие же прекрасные, как ты? — раздаётся знакомый голос, и Пак открывает глаза с улыбкой на лице.

Он медленно поворачивает голову и замечает у калитки неожиданного гостя. Чонгук, чуть склонив голову на бок, с интересом разглядывает его и мило улыбается самой тёплой улыбкой на этом свете. От одного его присутствия всё моментально начинает оживать вокруг, и день кажется не таким уж паршивым, как думал адвокат ещё несколько минут назад. У него абсолютно непринуждённым и самым лёгким образом получается делать его таким счастливым, а после того, что между ними недавно произошло, каждая напряжённая секунда теперь окрашена совсем другими красками. Такой он бесконечно уютный в своём огромном худи с эмблемой Оксфорда на груди и в высоких конверсах, что хочется стиснуть его в самых крепких объятиях и искать в нём такое необходимое утешение всегда, когда становится паршиво на душе. Его волосы лежат в беспорядке и очаровательно подкручиваются на кончиках. Они кажутся такими мягкими, что невозможно трудно сдержать в себе порыв нежно зарыться в них пальцами и неторопливо перебирать. А эти огромные космические глаза сияли самой чистой и неподдельной радостью так ярко, что в них хотелось раствориться.

Пока Пак вглядывается в его невыносимо привлекательные черты лица, то пытается понять, какие же эмоции в этот момент чувствует парень. В прошлый раз, когда между ними практически произошёл поцелуй, на следующий день он сгорал от стыда, а сейчас этого совсем не видно. В тёмных зрачках только лишь сверкают озорные искорки, а с его целовательных губ не сходит влюблённая улыбка. Он спокоен и явно не чувствует себя неловко, а значит — это действительно огромная победа над одним из самых больших его внутренних страхов. Они справились вместе. Наконец-то спустя столько лет ему удалось хоть на один шаг пройти дальше и освободиться от рамок, в которых он существовал всю свою жизнь, и это, чёрт возьми, так прекрасно. Адвокат не может сдержать слишком очевидного ликования, поэтому неторопливо отворачивается и глубоко вздыхает, глядя в небо.

— С ума сойти, — шепчет он, задорно усмехнувшись, — Чон Чонгук так нагло флиртует со мной. Я что, в другой реальности?

— Если ты не самая яркая звезда в этой Вселенной, то почему я так ослеплён твоей красотой прямо сейчас?

— О Боже, — звонко смеётся адвокат, проводя руками по лицу.

— Неплохо, да? — спрашивает квотербек, подходя ближе к нему.

— Действительно неплохой уровень флирта, если в твоих планах влюбить в себя школьниц, а ты тот самый крутой парень из старших классов.

— А на тебя это разве не действует? — интересуется Чон.

— Тебе даже стараться не нужно было, чтобы я в тебя влюбился, — отвечает он и хмыкает. — Что это с тобой случилось?

— Не знаю. Просто следую зову сердца, а оно привело меня к тебе. Говорят, что все дороги ведут в Рим, но мои сходятся в одной координате с твоим именем, — продолжает флиртовать парень.

— Невероятно. Я должен к этому привыкнуть, постой. Давай не так внезапно, — говорит Пак, смущаясь.

— И это даже не лесть, а чистая правда. Ладно, вообще-то я проезжал случайно мимо и решил заглянуть, так что я совсем не надолго.

— Случайно? — с сомнением спрашивает адвокат. — Тебе напомнить, сколько ехать из твоего квартала в мой?

— Ладно, поймал, — смеётся парень и невинно пожимает плечами. — Я просто хотел тебя увидеть. Оказалось, что я нетерпеливый, если дело касается тебя.

— Что, так сильно скучал?

Чон усмехается и слегка кивает, подходя ещё ближе. Он садится рядом с ним и продолжает без всякого стеснения рассматривать родные черты. Парень обводит долгим и изучающим взглядом его лицо и даже практически в полной темноте замечает сильные следы усталости: тёмные круги и несмотря на искрящиеся глаза, неугасаемую печаль в них. Не нужно быть квалифицированным психологом, чтобы понять, что ему требуется моральный и физический отдых. Он устал от всего, что происходит вокруг. Такому увлечённому трудоголику с огромным багажом обязательств необходимо иногда делать передышку, чтобы просто не сгореть. А сейчас, когда в его жизни творится кавардак, это необходимость.

— Кроме этого я беспокоился. Ты не отвечал на мои сообщения. Хотел убедиться, что ты в порядке, — поясняет квотербек.

— Я пытаюсь быть в порядке, — отвечает Чимин и благодарно кивает.

— Паршивый день?

— Ты даже не представляешь, насколько.

— Что-то всё-таки произошло? — с искренним беспокойством спрашивает Чон.

— Я вновь поругался с Мэй из-за Хизер. Причём, поругался… это не описывает того, что случилось между нами. Мы кричали очень сильно, а она позволила себе слишком нагло говорить со мной, что меня больше всего и разозлило. Я не терплю неуважения к себе.

— Но вы же помиритесь? Как иначе? Вы ведь самое важное, что есть друг у друга.

— Надеюсь. А ещё я сегодня увиделся с этой… — замолкает Пак, подбирая цензурное слово, — этой...

— Женщиной, — говорит квотербек, слегка кивая, словно просит его остановиться на этом варианте. — Будь вежливее.

— Допустим. Она хочет поставить мне ультиматум: или заберёт мою дочь, или же я должен буду помочь ей в одном деле.

— В деле? — удивлённо спрашивает Чонгук, хмурясь.

— Я должен стать адвокатом для её любовника. Он серьёзно вляпался, и его обвиняют в убийстве, — объясняет парень, качая головой. — Поверить не могу.

— А он виновен?

— Вполне вероятно, но я не могу быть уверен полностью. Я не смотрел материалы дела, потому что сразу её послал. Но что-то мне подсказывает, что я абсолютно прав.

— Так вот зачем она на самом деле здесь, — с сожалением шепчет квотербек, когда до него доходит суть их разговора.

— Никаких благородных мотивов, — произносит Чимин и разочарованно вздыхает, проводя рукой по волосам.

— Не очень я удивлён, если честно.

— Я вроде бы тоже, но всё же… не знаю, наверное, где-то в глубине души я надеялся на то, что у неё есть сердце.

— Ты всегда пытаешься рассмотреть в людях хорошее, даже когда этого практически нет или ничтожно мало, — говорит Чонгук и мягко поглаживает его ладонь. — Это тоже не удивляет меня.

— И это моя большая проблема, — тихо говорит Пак, переплетая их пальцы. — Наивный придурок.

— Нет, это вовсе не проблема. Ты просто хороший человек.

— Но не в этом случае. Я не буду с ней церемониться, когда она угрожает мне тем, что заберёт Мэй.

— А ты и не должен. Твоя родительская обязанность — защищать её. В данном случае Хизер представляет угрозу её эмоциональному состоянию, и я полностью понимаю твоё желание быть жестоким с ней в ответ. Будь у меня сын или дочь, я бы тоже вёл себя таким образом.

— Понимаешь, у меня даже мысли не возникает, какой именно сделать выбор. Он же слишком очевиден, но я так сильно боюсь, — шепчет адвокат и тяжело вздыхает.

— Чего именно?

— Я могу проиграть суд с ней, и что тогда? Что я буду делать, если своими же руками отдам ей дочь снова? Я даже не представляю.

Чонгук сочувственно смотрит на него несколько секунд, а затем ложится на траву рядом, глубоко вздохнув. Он так долго и изучающе сканирует лицо Пака заботливым и взволнованным взглядом, глядя на то, как в его обеспокоенных глазах застыли маленькие звёзды. Сейчас он действительно боится того, что ждёт его, если он сделает неправильный выбор. Но, чёрт возьми, в этой ситуации, когда ставят вровень с чем-то твоего ребёнка, здесь просто нет другого пути. Это абсолютно правильное решение, но Чимин обоснованно опасается, что не сможет сделать его успешным, если всё пойдёт не так. Такая вероятность есть, ведь никто из них не может знать, что на уме у женщины, которая в принципе готова пойти на подобное. Смит точно может быть вооружена слишком хорошо, если ведёт себя так уверенно, явно ощущая преимущество за своими плечами. И если он проиграет ей всего лишь одно сражение, то это будет для него поражением в их условной войне. Она получит неоспоримое преимущество и ещё большую власть над ним, как только судья позволит ей официально воспитывать их дочь.

— Знаешь… — тихо говорит Чонгук, поворачиваясь к нему всем корпусом, и кладёт ладонь на его горячую шею, — мой отец всегда говорил, что без намерения победить — проигрыш абсолютно гарантирован.

— Вдохновляющие слова, — говорит Пак и устало усмехается. — Скажи что-то получше.

— Мне очень многое известно о победах и о том, какой ценой они даются. Это было моим образом жизни много времени. И, превозмогая всё, я буквально выгрызал её зубами, даже когда был не в состоянии это делать. А всё это ради того, чтобы принести очередной мнимый трофей в руки матери и хоть на минуту почувствовать себя нужным. Я не получал взамен ничего и все мои усилия всегда обесценивались, а это заставило меня ощутить полное разочарование в победах и в себе. Я хочу сказать, что когда сражаешься ради того, что тебе действительно дорого и необходимо, то поверь, совершенно наплевать на все «но» и «если», их не существует. Наверное, поэтому мне так легко давались они в футболе. Я же жил ради момента триумфа и на поле способен был сделать просто невозможное. Так вот ты не в той ситуации сейчас, чтобы позволять себе допускать мысли о том, что можешь проиграть, понимаешь? Ты борешься за то, что принадлежит тебе по праву. Ты борешься за то, что больше всего на свете любишь. Ты отец, который сражается за дочь. И именно от твоей уверенности в себе зависит очень многое. Если соперник почувствует твой страх, то непременно будет этим пользоваться.

— Я же просто лузер, именно поэтому чертовски сильно и боюсь. Удача от меня всегда отворачивается в тот момент, когда я в ней нуждаюсь больше всего, — раздражённо произносит адвокат и медленно скользит задумчивым взглядом по его лицу.

— Нет, ты не лузер, и никогда им не был. Ты никогда не полагался только на везение. Да, у тебя было много проигрышей по всяким мелочам, согласен. Но всё, чего ты добился — это лишь результат упорства и желания становиться лучше. Ты не ждал, что мир вокруг тебя изменится, ты сам менял его, — говорит квотербек и ласково поглаживает большим пальцем его интенсивно пульсирующую артерию. — В тебе столько внутренней силы, неужели ты сейчас готов поддаться глупому страху и опустить руки?

— Но я уже сильно облажался, ведь позволил этому всему случиться.

— Кто же знал, что всё будет именно так? — хмыкает Чон, печально вздохнув. — Я тоже испытываю множественные сожаления о том, что допустил, но нужно смириться с этим. Ты не можешь изменить своё прошлое, но способен повлиять на будущее. Мы никогда не способны предугадать, как больно будет нам падать, иначе бы могли бы этого избежать. Не вини себя за то, чего никто не мог предвидеть. Возможно, ты в самом деле когда-то ошибался, но а кто нет? — спрашивает он и мило морщится. — Все мы одинаковы. Назови мне хоть одного человека, кто этого не делал? Таких не существует. Я вот просто победитель в этом, потому что однажды так сильно облажался, что позволил матери забрать у меня собственную жизнь. Бояться — это абсолютно нормально, а вот из-за этого сдаваться — точно нет.

Чимин внимательно слушает его и впитывает каждое слово, которые сейчас дарят ему такую необходимую уверенность в том, что всё будет хорошо. Ему нужно было, чтобы кто-то сказал, что его внезапно появившийся страх — это обычное дело. Он никогда прежде не был в похожей ситуации, поэтому так легко поддался ему. Но Чонгук прав, главное не позволять ему сожрать себя до костей. Если сейчас он будет уже заранее думать о том, что Хизер удастся победить, то так оно и произойдёт в итоге. Он позволит ей одолеть себя, поддаваясь сомнениям. А она на самом деле способна сломать ему жизнь, и он слишком хорошо понимает, что не должен этого допустить любой ценой. Эта девушка целенаправленно делает всё, чтобы он добровольно согласился ей помочь или же шантажом вынудить его это сделать, так как уверена в своих шансах, но в судебном разбирательстве излишняя уверенность — причина большинства поражений. Здесь даже один процент значит очень многое, а у Пака их было целых пятьдесят.

Адвокат заводит руку за голову Чона, а другой притягивает в свои медвежьи объятия, на что в ответ тот охотно льнёт к его боку. Он так несказанно рад, что квотербек приехал к нему именно сейчас, потому что этот маленький разговор оказался очень важным для него и полезным для размышлений. Откровенно говоря, он даже не предполагал, что этот слабый пинок под зад действительно поможет, но ему стало гораздо легче. Поразительно, просто из-за того, что кто-то ему сказал, что боятся все люди вокруг и из-за того, что кто-то напомнил ему, что он безумно сильный человек. Парень обнимает его так бережно, как будто не держал в своих руках ничего драгоценнее, и ощущает, как из-за этих чувств разрастается немыслимое тепло в груди. Господи, как же мало нужно ему для того, чтобы чувствовать себя гораздо лучше просто по щелчку пальцев. Лишь держать в руках Чонгука и слушать его тихое дыхание рядом.

— Борись, — шепчет квотербек, робко прижимаясь к нему и позволяя крепче стиснуть себя в объятиях. — Это непросто, знаю. Ты всю жизнь сражаешься или с обстоятельствами, или с самим собой. Но Чимин, которым я так восхищаюсь — очень сильная личность. Выдохни, а затем борись за то, что принадлежит тебе.

— Спасибо, Чонгук-и, — отвечает Чимин и ласково целует его в лоб. — За всё спасибо.

Они несколько минут лежат в безмятежной тишине и смотрят на мерцающие огоньки в тёмном небе, наслаждаясь объятиями друг друга и полным умиротворением. Этот момент был поистине идеальным для них. Ещё никогда Чонгук не чувствовал себя так безопасно, как сейчас в плотном кольце самых нежных и родных рук. Ему нравилось, как лениво парень перебирал его волосы, и нравилось слушать тихий стук любящего сердца в тёплой груди. Впервые за долгие годы он ощущал себя так, словно вернулся домой. В его маленький и одновременно самый бескрайний мир, имя которому было Пак Чимин. Его всё ещё ужасно пугали чувства, которые он в нём вызывал, но стало как-то значительно спокойнее просто принимать их в себе. Признание вслух принесло квотербеку неимоверное душевное облегчение. Он больше не терзал себя в сомнениях и у него теперь не было необходимости скрывать своего безудержного желания обнять его, ведь в любой момент он мог это сделать, как сейчас. Чон прижимался к его груди с глупой улыбкой, осознавая то, насколько же сильно помогло ему измениться появление в его жизни вновь этого важного человека.

Они оба настолько сильно увлекаются своим тихим уединением, что никто из них даже не замечает, как на крыльцо тихо выходит Мэй. На протяжении нескольких минут девочка с интересом смотрит на их влюблённые взаимодействия, робкие касания и объятия, пытаясь понять, что испытывает из-за этого: гнев, разочарование, спокойствие, или безразличие? Она не понимает. Все чувства внутри сильно перемешиваются и борются так отчаянно между собой, что она превращается в сгусток напряжения. Тёмная её сторона с остервенением противостоит светлой, и наоборот. Маленький демон на плече уверяет её сладкими речами, что в их маленьком мире Чонгуку точно нет места и нужно выкинуть что-то ужасное, чтобы он сбежал сам, но ангел настойчиво твердит, что этот человек ни в чём не виноват и лишь дарит её отцу такое важное личное счастье, о котором они уже однажды говорили. Тот самый кусочек пазла для всей картины. Он и правда искренне счастлив, но на этот раз не она причина этого состояния, а квотербек из его прошлого. И поэтому первой её реакцией на это осознание служит защита своих личных границ, в которых привычно существует место только для двоих людей. Ей так сильно хочется разрушить их сказочную идиллию, но она держится изо всех сил только ради самых красивых глаз-полумесяцев, которые полны любви к кому-то ещё кроме неё.