~19~ (1/2)
Halsey — Ya'aburnee
CRMNL — Born for This
SATV Music — Finish Line
Lana Del Rey — Dark Paradise
Isak Danielson — Power
Katie Garfield — Who Will Save You
Katie Garfield — Nothing Left to Say
Young Summer — If The World Falls To Pieces
Coldplay — Magic
Jacob Lee — Break My Heart Again (Acoustic)
Bruno Mars — Talking to the Moon
Coldplay — Sparks</p>
Шестьдесят минут. Чёртовых шестьдесят минут Чимин провёл в томительном ожидании. <span class="footnote" id="fn_29949699_0"></span> Топтался, как какой-то идиот, у нужного здания и слишком сильно нервничал для этой встречи. Не должен был, ведь эта девушка не стоила ни капли его нервов, но пока ей удавалось трепать их просто изумительно. Он ходил из стороны в сторону у своей машины, настойчиво и внимательно всматриваясь в лица всех людей, входящих в здание и покидающих широкие двери, которые любезно придерживал портье. Этот мужчина выглядел, как безупречный кен из кукольного домика Мэй. В элегантной форме, в начищенных до ослепительного блеска туфлях и в белых перчатках он был олицетворением роскошной и волшебной жизни, которая, несомненно, начиналась за стеклянными створками за его спиной. В Нью-Йорке, как и в любом другом месте на этой планете, верхом успешного положения в обществе считался достаток, а люди, проживающие здесь, очевидно, находились на вершине пищевой цепи. Пак мог лишь мечтать о том, что когда-то его будут встречать с такими же почестями, но а пока что этот страж на входе начинал уже странно на него поглядывать. Вероятно, он принимал его за не совсем здорового человека, который высматривал кого-то, словно маньяк, только парню было наплевать. Его цель сейчас заключалась в том, чтобы не пропустить среди множества незнакомцев одного человека, от которого ему требовалось много ответов.
Адвокат наспех курит уже третью сигарету, что на него абсолютно не похоже. Обычно он не ведёт себя так, но сейчас слишком напряжён. Нервы так сильно взвинчены, что это казалось единственным способом выдохнуть хотя бы на те короткие мгновения, пока густой дым отравляет лёгкие. Чимин опять выбрасывает окурок в урну и с волнением теребит серебряные кольца на пальцах, зорко разглядывая прохожих. Все так спешат, абсолютно не обращая внимания друг на друга. Наверное, это одновременно преимущество и проклятие большого города, ведь каждый думает только о себе и никому нет дела до того, как ты выглядишь, что ты испытываешь, с кем и куда идёшь. И главная беда в том, что этот тотальный холод порождает какую-то животную жестокость, ведь кажется, что любому абсолютно всё равно на боль людей вокруг. Выходит, что когда тебе на самом деле станет нестерпимо тяжело, то и обратиться будет не к кому. Мало кто обернётся или протянет руку помощи, потому и стоит ежесекундно помнить о том, что у тебя есть только ты сам.
Огромная проблема нашего общества заключается в необоснованной жестокости к чужой боли. Многим плевать на твои чувства, пока их собственные не задеты. Как только эта боль коснётся их, то они просят о сострадании и понимании, хотя сами никого не жалеют. Мало кто умеет даже просто поддержать в нужный момент. Когда нас настигает какая-то проблема или горе, то нам часто говорят «Всё будет хорошо», но так ли это? Никто не знает. И эти слова по своей сути способны лишь сильнее уничтожить уязвимую душу, ведь несут за собой, возможно, ложную надежду. «Мир же не рухнул». Верно, очень легко так говорить кому-то, ведь рухнул не твой личный мир. «Да не стоит так об этом переживать». Может быть. Но более значимо то, что не стоит обесценивать чужую боль, ведь никто из нас не знает, какие пределы были ей уже разрушены. Некоторым необходимо научиться быть чуткими и эмпатичными, ведь всем нам в момент уязвимости необходимо напомнить о том, что лишь от нас зависит, как долго эта боль будет нами жадно питаться. Боже, в людях стало так мало простого человеческого добра, что от этого так не по себе. Никто даже не замечает, что парня рядом с ними на их глазах физически трясёт от нервов, и ни один прохожий не задерживает на нём свой мимолётный взгляд, чтобы потом просто подойти и спросить, всё ли с ним хорошо?
Нет, чёрт возьми, не всё. Чимин балансировал над пропастью своего морального надлома. Вряд ли его способен был кто-то понять в полной мере, только лишь тот, кто уже находился в подобном положении. Для него вокруг происходила глобальная катастрофа. Его привычная жизнь могла разрушиться в любой момент из-за действий девушки, которую он надеялся вообще никогда больше не увидеть. И на самом деле в глубине души он сильно переживал о том, что мог узнать, если ему удастся дождаться Хизер здесь. Возможно, не сегодня, но она должна вернуться, и что же тогда? Ему точно не понравится та правда, которую он вытащит из неё. Почему-то адвокат был уверен в том, что она жила именно в этом доме. Узнать номер квартиры было бы просто невозможным, но аренда точно оформлена не на её имя, а информацию о владельцах подобных апартаментов обычно не разглашали никому, кроме полиции, и то при острой крайней необходимости. Выходит, ждать — единственный выход.
Пак тяжело выдыхает, проводя рукой по волосам, и вновь вертит головой по сторонам в надежде найти знакомое лицо. Его с ума сводят мысли о том, какие мотивы у Смит. Что ею вообще движет, когда она пытается так нагло лишить его дочери? Вряд ли огромная любовь к ней, ведь эта девушка не способна о ней позаботиться так, как это делает он. Но что, если у неё действительно проснулась совесть и все эти действия направлены только на Мэй? Даже представить такое положение вещей проблематично и верится в это с большим трудом. Если бы она хоть иногда интересовалась ею, то, может быть, парень бы в это и поверил, но не в этом случае. Он просто всем своим нутром чует, что эта дрянь вернулась ради каких-то своих собственных интересов, и если дело не в больших деньгах, то ей точно нужна помощь юриста. Больше с него просто абсолютно нечего взять. Гадать можно бесконечно, но лучше получить ответы лично от неё. Именно поэтому ему ничего не остаётся, и он продолжает терпеливо стоять недалеко от входа.
Проходит ещё примерно минут двадцать, прежде чем Чимин наконец-то видит знакомый силуэт за стеклянной створкой. Портье любезно кланяется девушке у вращающейся двери и подаёт ей руку, когда она выходит из здания. Красивая, миниатюрная, притягательная, женственная и элегантная — вот какой предстаёт перед ним Хизер вновь. Когда она вообще стала такой? В школе никогда не считалась самой привлекательной, ведь первенство всегда было в руках Палмер. Она была просто красивой подружкой с пустой головой, и не более. Но сейчас полна манер и сексуальности, именно таких обычно мужчины и любят, ведь с ними не стыдно показаться в обществе и дома они во всём хороши. Похоже, за эти годы она сильно изменилась и поняла свою цену.
На ней явно дорогое чёрное платье-футляр по фигуре из какой-то эксклюзивной коллекции, фирменные лодочки от Джимми Чу и солнцезащитные очки. Она изящно перебирает длинными ногами, спускаясь по ступеням, устланной тёмной ковровой дорожкой, и смотрит по сторонам. Чёрт бы её побрал, но выглядит эта сучка превосходно. Не удивительно, что в своё время ей всё-таки удалось его соблазнить. Она в самом деле от природы хороша собой. Хизер заправляет длинные волнистые волосы за ухо с одной стороны и стремительно направляется к неизвестному ему автомобилю у тротуара. Парень тяжело, но с внутренним облегчением вздыхает, понимая, что всё-таки оказался прав. Хиз здесь живёт, а не просто приезжает. По крайней мере, она очень соответствует месту, из которого вышла , и портье её точно хорошо знает. Пак смотрит на неё с нескрываемым раздражением и уже чувствует, как внутри нарастает волна испепеляющего гнева. Выходит, если в этих догадках нет промаха, стало быть, и в других ему придётся убедиться или разочароваться, поговорив с ней напрямую. Он коротко кивает своим мыслям, а затем решительно и спокойно идёт к ней. <span class="footnote" id="fn_29949699_1"></span>
— Эй, Смит! — зовёт её Чимин с наигранным дружелюбием, как свою хорошую подругу.
— Ты? — искренне удивляется девушка, обернувшись, и моментально напрягается.
— Не ожидала?
— Совсем нет.
— И, судя по твоему ошарашенному лицу, ты не в восторге? — интересуется он, хитро усмехнувшись. — Ну что ты, дорогая? Мы же старые знакомые, нас многое связывает.
— Что это за цирк? — недоумевает она.
— Не рада меня видеть?
— А должна? Ты что, следишь за мной?
— Какое совпадение. Я тоже не рад тебя видеть, — говорит Пак, очаровательно улыбаясь и намерено игнорируя её вопросы.
— Что ты здесь делаешь? — довольно резко спрашивает Хизер, как-то нервно глядя по сторонам и снимая очки. — Как ты меня нашёл?
— Ну, я ведь не самый плохой адвокат, — отвечает он, безразлично пожимая плечами. — Есть у меня свои методы работы и некоторые возможности.
— Чего ты хочешь?
— Думаю, нам нужно поговорить.
— О чём это?
— Да брось, а что, не о чем? У нас есть кое-что общее.
— Если ты о Мэй…
— О ней в первую очередь. Меня очень интересует, какого хрена ты позволяешь себе делать за моей спиной? — не скрывая злости, спрашивает парень.
— Я имею законные права на это, ты разве не знал? Давай только без истерик, — отмахивается Хизер, намереваясь сесть в машину на пассажирское сиденье, но Пак захлопывает дверь прямо перед ней.
— Ну, разумеется, — усмехается он и закатывает глаза. — Так поговорим?
— Ты не вовремя.
— И снова прекрасное совпадение, ты тоже опять явилась в мою жизнь очень не вовремя.
— Я не собираюсь с тобой разговаривать о моей встрече с дочерью. Хочешь упрекнуть меня за это? Не выйдет, дорогой. Я не сделала ничего противозаконного. Почитай об этом в том самом официальном документе, дубликат которого мне прислали по почте пять лет назад.
— Давай благополучно пропустим часть о том, как ты обошла запретительный приказ. Хотя мне очень интересно, как ты до этого вообще додумалась? Явно же не сама, ты слишком глупая для таких хитрых махинаций. Но я уже понял, что ты ушлая дрянь и всё провернула в свою пользу. Меня сейчас волнует только зачем тебе Мэй?
— Я правда сейчас тороплюсь, поэтому…
— Отложишь свои важные дела и уделишь мне двадцать минут своего драгоценного времени, — приказывает адвокат, предупреждающе качнув головой из стороны в сторону. — Позже съездишь в салон красоты, на шоппинг, ну или чем ты там ещё бесполезным занимаешься обычно, пока тратишь чужие деньги? Я не так уж много прошу от тебя.
— Чимин, ты не понимаешь. Я правда не…
— Можешь, — сурово говорит он, сводя брови.
— Если я опоздаю на встречу, то у меня будут очень большие проблемы. Давай вечером увидимся и всё спокойно обсудим.
— А давай сейчас, вечером занят буду я. Не тебе ставить мне условия. Ну же, Смит, пригласи меня в гости. Или мы так и будем на улице обсуждать эти личные вопросы? Хочешь, чтобы все вокруг знали, что ты, как последняя тварь, бросила свою маленькую дочь? — спрашивает парень, намеренно повышая тон на последних словах и не сводя с неё пытливых глаз. — О, постой... а может, там наверху находится тот, кому лучше не знать обо мне вовсе? Кстати говоря, твой до омерзения богатенький ухажёр вообще в курсе, что ты такая паршивая мать?
— Заткнись! — шикает на него девушка, глядя на прохожих, которые начинают на них оглядываться.
— Что, неприятная правда ранит? — спрашивает он, склоняя голову на бок и удерживая пронзительный взгляд, чтобы вернуть её внимание к себе.
— Ты создаёшь ненужный интерес.
— Так закрой мне рот, девочка, или давай уже поговорим по делу, — с вызовом говорит Чимин, выгнув бровь.
— Ладно, — фыркает Хизер, неловко бегая большими глазами из стороны в сторону, а затем бросает в него злобный взгляд. — Ты же не успокоишься. Давай поговорим.
Она разворачивается обратно в сторону здания, а парень с довольной ухмылкой на лице наблюдает за ней. Он кладёт руки в карманы брюк, думая о том, как за эти годы они оба изменились. В вечер их случайной связи они были такими наивными и пьяными идиотами, пытаясь найти утешение в объятиях друг друга. Смит хотела спастись от одиночества, а Пак — выдернуть из сердца Чонгука. Самое глупое решение, которое навсегда изменило их. В его памяти ярко отложилось то, какой Хиз была одиннадцать лет назад: красивая, распутная, наивная и беззаботная, ей было наплевать на собственное будущее. И, глядя сейчас на эту самоуверенную женщину, он понимал, насколько эти годы потрепали их обоих. Не только он стал сильнее, но и она, что-то в ней переломилось. Разумеется, Чимин понятия не имел, каким было её существование, но, очевидно, это поспособствовало тому, чтобы она стала вот такой хладнокровной и расчётливой. Эта самоуверенная девушка легко могла бы в моральном и физическом поединке сожрать даже саму Кэрол Палмер, которую боялись все в старшей школе Конкорда. Надо же, как всё легко может измениться, оказывается, и лузеры выбиваются в победители.
— Ну и чего ты ждёшь? — спрашивает недовольно Хизер, обернувшись. — Иди за мной и желательно помалкивай.
В ответ на это адвокат коротко усмехается и послушно следует за ней. Вблизи Вулворт-билдинг напоминал какой-то внушительный готический собор в своём лучшем исполнении. Это выражалось не только в изысканных очертаниях и в форме башни, но и в его роскошной терракотовой облицовке. Кое-где на острых выступах красовались устрашающие, но прекрасные горгульи и невероятно ажурные, словно сотканные из тонкого кружева, винтовые узоры из кованого железа или вырезанные прямо на камне, придавая зданию весьма мрачноватый облик. Но всё же колонны, богатая лепнина и разнообразный орнамент заставляли непроизвольно восхищённо поднимать голову и поражаться тому, что в этом живом произведении искусства вообще можно просто жить. Пак проходит за Хиз через массивные деревянные двери с золотистыми буквами сверху, и затем моментально окунается в атмосферу совершенно чуждой ему роскоши.
Хоть они и не задерживаются надолго в холле, а сразу направляются к частной резиденции, Чимин успевает оценить внушительный масштаб этого здания и его богатое оформление. Только лучшие материалы, живые цветы, хрусталь и абсолютный утончённый вкус в интерьере. Здорово, наверное, иметь возможность жить в таком месте и ни в чём не нуждаться. Всего лишь за минуту присутствия здесь у него уже складывается устойчивое ощущение, что это самый настоящий музей с высокими потолками, оформленными филигранной гипсовой лепниной, и до кристального блеска начищенными полами из чёрного мрамора, а никак не жилой дом в центре современного мегаполиса. У дальней стены вестибюля расположена стойка, напоминающая зону регистрации в любом шикарном отеле, которую они быстро минуют и сворачивают направо, явно стараясь избежать пристального внимания настороженного мужчины за ней. Только вот седой старик в костюме тройке и в аккуратных очках-половинках оказывается довольно бдительным сотрудником. Он сразу же бросает на них удивлённый взгляд, а затем медленно обходит своё рабочее место и приближается к ним ровно в тот момент, когда Хизер с агрессией и настойчиво вызывает лифт, нажимая несколько раз на золотистую кнопку. <span class="footnote" id="fn_29949699_2"></span>
— Да давай же, — недовольно шепчет она, шумно выдыхая. — Чёрт.
— Мисс Смит? — удивляется консьерж, с интересом осматривая парня рядом с ней. — Вы ведь, кажется, только что уезжали.
— Да, но возникла необходимость вернуться, — коротко и спокойно говорит Хиз, даже не взглянув на него.
— У вас какие-то проблемы? Я могу чем-то помочь?
— Нет. Мне не нужна помощь, спасибо. Всё отлично.
Тяжёлые створки с характерным тихим звоном открываются перед её лицом, и девушка быстро проходит вперёд, прячась внутри от его настырных расспросов, а после с силой втягивает и Чимина за борт пиджака за собой. На лице старика отражается какой-то нездоровый интерес и излишняя внимательность, когда он легко выгибает бровь и поправляет очки, глядя на них обоих по очереди.
— Это мистер Пак, — поясняет девушка, замечая это любопытство и чувствуя необходимость объясниться.
— Он ваш гость?
— Можно сказать и так.
— Мне выписать ему карту посетителя? — спрашивает мужчина, складывая руки за спиной в замок.
— Он просто адвокат, — отвечает Хиз, вставляя ключ в панель с кнопками, и жмёт цифру нужного ей этажа. — Это деловая и недолгая встреча. Не стоит беспокоиться.
— Хорошо. Я вас понял, мисс Смит, — отвечает тот и вежливо кивает за мгновение до того, как створки вновь лифта закрываются.
Чимин с полным недоумением смотрит на то, как с заметным облегчением выдыхает Хизер, опираясь спиной на деревянную стенку их убежища, и устало прикрывает веки, как будто этот разговор приносит ей жуткий дискомфорт. Всё это выглядит так, словно она чем-то сильно напугана или этот человек не вызывает у неё абсолютно никакого доверия. Какая-то очень неоднозначная ситуация, которую адвокат вообще не очень понимает. Что это вообще было? Что за допрос? Что за излишняя бдительность? Хотя, наверное, у богатых свои причуды.
— Странный диалог, — говорит он, когда они начинают подниматься вверх, и хмурится, косясь на неё.
— В этом месте слишком хорошо следят за безопасностью. Ничего удивительного, — отмахивается Смит, но заметно нервничает и разглаживает складки платья. — Ты чужак, вот и всё. Здесь постояльцев знают поимённо и в лицо. Слишком важные люди живут.
— И много ли здесь проживает таких важных людей? — не скрывая сарказма, спрашивает Пак.
— Купить здесь что-то — не очень дешёвое удовольствие, впрочем, как и арендовать. Несмотря на то, что квартиры просто безупречны и персонал соблюдает абсолютную приватность, такие жильцы не очень любят соседствовать с кем-либо. Жилые квартиры расположены на тридцати верхних этажах. На каждом из них только по двое апартаментов, часть из них даже не заселена именно по последней причине. Так что нет, не много.
— А ты давно здесь живёшь?
— Да, — коротко отвечает она и нервно вздыхает.
— Но несмотря на это, комфортно себя всё равно не чувствуешь, — заключает парень и с удивлением хмыкает. — Очень интересно.
— С чего ты это взял? — спрашивает девушка, глядя на часы на своём запястье.
— Излишняя нервозность. Язык твоего тела говорит сам за себя. Учащённо дышишь, кончики пальцев покраснели от перепада температуры, тебя бьёт озноб и ты чрезмерно дёргаешься. Бросаешься хаотичными, мелкими движениями: кусаешь губы, всплёскиваешь руками, теребишь сумку, волосы поправляешь, следишь за временем. Ты слишком переживаешь для важной постоялицы, а значит — здесь тебя не воспринимают серьёзно или не относятся с должным уважением. А почему же?
— Тебе показалось. Я уж точно ни о чём не переживаю, — с наигранным безразличием произносит она и фальшиво смеётся.
— О чём так волнуешься? О том, что этот старик сдаст тебя с потрохами, сказав своему хозяину, что ты привела в его дом кого-то? Ты именно для этого намеренно уточнила, что я просто адвокат? А то вдруг посчитал бы меня твоим новым любовником? — говорит Чимин и злорадно улыбается. — Ой, как неловко, я же действительно твой любовник одиннадцатилетней давности.
— Это вообще не твоего ума дело. Заткнись, — фыркает Хизер, морщась. — Я сказала так, чтобы он меньше задавал вопросов.
— О, ты права. Меня это не касается, если только ты не планируешь сюда притащить мою дочь. Ей здесь точно не место.
— Она и моя дочь тоже, — говорит Смит, когда двери лифта открываются прямо в коридоре пентхауса, и недовольно смотрит на него. — Я сама способна решить, куда мне её приводить.
— Поразительная наивность, — нагло усмехнувшись, тянет Пак. Он медленно поворачивается к ней с устрашающей ухмылкой на лице и переходит на зловещий шёпот. — Я разберу тебя по костям и заставлю пожалеть о принятом решении начать войну со мной. Поверь, я сделаю всё, чтобы лишить тебя права называть себя её матерью.
Парень проходит мимо неё, слегка задев плечом, и делает несколько уверенных шагов вперёд, а потом быстро осматривается в просторной гостиной с огромными окнами, расположенными в два ряда, из которых открывается просто фантастический вид на панораму города. Он едва заметно качает головой от осознания этой поразительной красоты и тихо присвистывает. С ума сойти. Наверное, это совершенно восхитительно — иметь возможность каждый чёртов день смотреть на океан, солнце, небо, суетливый Нью-Йорк и его достопримечательности. Говорят, что счастье невозможно купить ни за какие деньги — верно, но можно заплатить за впечатления, а это способно сделать нас хотя бы на какое-то время счастливыми. Но никакое шикарное убранство этого запредельно дорогого жилища, эксклюзивная мебель и даже рояль в центре комнаты или предметы современного искусства не сравнятся с тем, что есть за окнами вне пределов этих удушающих стен. Вот там настоящее произведение искусства, где визуально на линии горизонта воедино сливаются такие разные стихии. Чимин медленно крутится вокруг своей оси, ещё раз разглядывая впечатляющий дизайн комнаты, и с интересом хмыкает, замечая винтовую лестницу, которая тянется на второй этаж, и эти масштабы просто поражают его воображение.
— Неплохо ты здесь устроилась, — говорит Пак, переводя неприязненный и цепкий взгляд на девушку. — Даже не представляю, как же сильно тебе приходится стараться изо дня в день, чтобы получать такую роскошь.
— Ты действительно и близко понятия не имеешь, какую цену я за это всё плачу, — злобно говорит она, прекрасно догадываясь, что именно он имеет в виду.
— О, поверь, и знать её я тоже не хочу, — тихо усмехнувшись, отвечает Чимин. — Меня это не интересует, ведь мне ты досталась и бесплатно.
— Ты как был придурком с острым языком, таким и остался. Я думала, ты повзрослел.
— А я думал, ты поумнела. Ну что-то же должно быть в этом мире постоянно, в отличие от твоей морали, которая, по всей видимости, падает всё ниже с каждым годом.
— Намекаешь на то, что я...
— Намекаю ли? — спрашивает он, перебивая её, и тихо смеётся. — Ну что ты, не такой я человек, как же могу? Я прямо говорю о том, что ты весьма успешная содержанка.
— Пошёл ты. Ты хотел поговорить со мной? Начинай, — раздражённо говорит Хизер, бросая на диван небольшую дизайнерскую сумочку, и начинает расхаживать по гостиной. — У меня правда мало времени.
Она просто невероятно сильно нервничает в момент этой неожиданной встречи и, очевидно, совершенно не продумала план действий. <span class="footnote" id="fn_29949699_3"></span> Каждый её жест напоминает Паку поведение не совсем эмоционально уравновешенной женщины. Излишне дёрганная, суетливая, наигранно смеётся и как будто не понимает, что ей делать в этой незнакомой ситуации. Её словно сильно разрывает чувство тревоги и некой навязанной опасности, потому что она явно не может найти себе место. Постоянно трогает идеально уложенные плавными волнами локоны, платье, ремешок часов или браслет, смотрит по сторонам и бросает настороженные взгляды на камеры наблюдения в углах. Она делает что угодно, только бы поскорее завершить ещё не начавшийся разговор, как будто чувствует угрозу от человека напротив. Неужели, она действительно так сильно боится того, что её таинственный любовник узнает о том, что она привела в их квартиру другого парня? Разве мужчины такого уровня самодостаточности вообще переживают о подобных мелочах? Их самомнение должно быть примерно размером как всё это здание, потому что такие люди всегда уверены в своём непоколебимом превосходстве над другими.
— Знаешь, я тоже не в восторге от встречи с тобой, и раз уж мы оба друг друга так откровенно недолюбливаем, то давай разговаривать начистоту сегодня, — предлагает Пак, разводя руками.
— У меня нет к тебе неприязни, — говорит Хизер, мягко пожимая плечами.
— Разумеется, я же избавил тебя от большой проблемы, да? А вот я тебя кое за что ненавижу, и у меня есть на это причины.
— Справедливо.
— Если ты будешь ценить моё время — я буду ценить твоё. Идёт? — спрашивает он, нагло приподняв подбородок, и проводит ладонью по волосам, откидывая их назад.
— Идёт. И о чём будет этот разговор? — спрашивает девушка, складывая руки на груди и тем самым вновь принимая защитную позу.
— Чего ты хочешь? — в лоб и без ненужных церемоний спрашивает Пак, вальяжно садясь в стёганое кресло у окна и закидывая ногу на своё колено. — Это единственное, что на данный момент не даёт мне покоя.
— Мы же проходили это, — отвечает Смит, недоумённо глядя на него и вопросительно приподнимая бровь. — Ты не понял?
— Нет, девочка моя, эту сказку про любовь к Мэй я даже слышать не хочу от тебя. Я ни за что не поверю, что ты здесь из-за неё. Меня волнует истинная причина твоего возвращения. Зачем ты здесь? — отрывисто спрашивает он, выделяя каждое слово интонацией.
— Ты имеешь в виду…
— Мою жизнь, чёрт бы тебя побрал! — рявкает адвокат и бесшумно выдыхает, пытаясь унять вспыхнувший гнев. — Я задаю только этот вопрос. Он простой, будь добра, ответь на него. Это не так сложно, да?
— Я же сказала тебе, что многое переосмыслила. Сейчас я способна позаботиться о ней. Я поняла, что хочу…
— Стать матерью? — усмехается Чимин, отрицательно качнув головой несколько раз. — Спустя столько лет? Господи, Хиз, это даже звучит слишком смешно.
— Да, я действительно очень ошиблась в юности, но меня что, теперь нужно разорвать за это на части? Это было не самое правильное решение, конечно, я понимаю, но в тот момент оно мне казалось самым необходимым. Это было разумно. Ты был лучше меня, успешнее, умнее, ответственнее, обеспеченнее. У меня не было ничего.
— У меня тоже не было ничего из того, что можно было дать ребёнку. Я начинал с нуля, идиотка. Я сам себя воспитывал вместе с ней, приобретая базовые навыки на практике и зарабатывая на жизнь в параллель с учёбой.
— И у тебя всё прекрасно получилось. Я же не могла совсем ничего дать ей.
— Самое лучшее, что ты могла дать Мэй — это красивое имя и потрясающие глаза. С остальным я справился прекрасно и без тебя, кстати говоря. Она — счастливый ребёнок, — отвечает Чимин и едва заметно улыбается уголком губ, вспоминая о своей малышке. — Зачем ты это разрушаешь?
— Я бы всё равно не смогла быть хорошей мамой для неё, как бы сильно тогда ни старалась, — говорит она, вышагивая из стороны в сторону и выстукивая каблуками монотонный ритм, похожий на качание маятника. — Потому что не была готова и не хотела этого.
— А меня ты спросила в тот вечер, готов ли я быть её отцом? — шепчет Чимин, задумчиво глядя перед собой, и разочарованно хмыкает. — Нет. Ты поставила меня перед фактом, совершенно не давая никакого выбора. Ты знала, что я не отступлю, — уверенно произносит он, поднимая на неё презрительный взгляд. — Злюсь ли я на тебя из-за этого? Да, и это не проходит. Я благодарен тебе за дочь, но ненавижу за то, что ты отказалась быть рядом с ней. Она не заслуживала этого.
— Я понимаю, но…
— Ты сказала, что сейчас способна позаботиться о ней, так?
— Да, — отвечает Смит, уверенно кивая.
— Твой дом, деньги, драгоценности, шмотки, машина и всё остальное — это не твоё. Ты понятия не имеешь, как зарабатывать на жизнь, когда от тебя зависит, будет ли твой ребёнок есть сегодня, и только потом уже ты сама. Вот это настоящая взрослая жизнь, Хиз. Не ты выстроила свой образ существования под её ритм, так что не говори мне, что ты к чему-то готова. Ты и дня её не вынесешь. Тебе кажется, что она само очарование? Ко всем бытовым прелестям не забывай добавить и её порой скверный характер. Ты не понимаешь, о чём вообще говоришь. Мэй тебе не дорогая и эксклюзивная кукла, которую ты можешь то взять, то выбросить.
— Откуда в тебе такая уверенность, что я не справлюсь с подобным? Ты не знаешь, как я была всё это время и через что я проходила.
— Да мне наплевать. Ни одна причина не оправдает твоей жестокости по отношению к ней. Я сужу о том, что вижу сейчас. Всё, что ты имеешь — успешный результат того, что кто-то имеет тебя. Вот и вся твоя заслуга — симпатичное личико, — говорит Пак, глядя на неё с нескрываемым отвращением.
— Какая же ты сволочь, — оскорблённо говорит она и болезненно морщится. — Моя личная жизнь не относится к этому разговору, и не твоё дело, кто меня содержит и за что. Поверь, для суда я предоставлю всю необходимую информацию, где у меня будет безупречная биография с нужными данными для того, чтобы ребёнка отдали под мою опеку.
— Знаешь, а вот в этом я почему-то абсолютно не сомневаюсь. Только никто не напишет тебе, что ты хорошая мать, если ты всю жизнь была дерьмом. Это так не работает. Характеристика органов опеки в твоём случае носит рекомендательный посыл, это не значит, что ты способна исполнять свои обязанности.
— Суду хватит и того, что я могу исправить своё положение. Они мной очень довольны, — отвечает Хизер, чуть поведя плечами, словно для неё это невероятно просто.
Чимин изучающе обводит её миниатюрную фигуру долгим и пристальным взглядом, гадая о том, что творится в её голове спустя столько времени. Конечно, он и раньше её не знал, но все действия были вполне предсказуемы и логичны, а сейчас всё напоминает абсолютно чистый лист. Она на первый взгляд кажется неимоверно наивной и глупой, но это далеко не так. Эта девушка умеет добиваться своих целей, хоть у неё и не всегда это безупречно получается. У Хиз весьма неоднозначные методы, но в конечном итоге она имеет то, о чём так всегда мечтала — хорошее положение в обществе и богатую жизнь.
Ещё в школе она всегда тянулась к тем ребятам, кто был гораздо выше неё по статусу и материальному положению, а за счёт этой недолговечной и фальшивой дружбы чувствовала себя увереннее в себе. В этом она находила свою некую мнимую значимость, что ли. Она всегда зависела от чужого мнения. Наверное, такой принцип по жизни довольно странный для людей вроде него, но это её осознанный выбор, и, как оказалось, эффективный. Каким-то чудесным образом она всё-таки выбилась в большой город и в итоге получила всё. Только огромная проблема была в том, что у неё ошибочные стремления, рано или поздно они её погубят. Но Смит — девчонка из неблагополучной семьи, а такие дети всегда стремятся к лучшему существованию, чтобы убежать от собственного паршивого прошлого, так что сложно её осуждать за это, потому что Паку не понять подобного.
— Ты давно живёшь в Нью-Йорке? — спрашивает адвокат, подпирая висок пальцами и слегка склоняя голову на бок.
— Достаточно давно, — говорит она, прищуриваясь с недоверием. — А что?
— Месяц? Год? Три? Пять лет? Сколько? — уточняет Пак таким ровным тоном, будто допрашивает её.
— Больше года.
— Немало, — удивлённо протягивает он и с недовольством толкает языком щёку, заостряя внимание на небольших синяках на её лодыжке, напоминающие отметины от пальцев. — И весьма неплохо, насколько я понимаю. У тебя есть работа?
— Да, разумеется.
— Дом?
— Как видишь, — говорит девушка, всё сильнее раздражаясь.
— Не голодаешь, очевидно, — заключает Чимин, продолжая придирчиво рассматривать её.
— Нет, конечно. Что за тупые вопросы? — сконфуженно спрашивает Смит, невольно выдавая свои напряжённые нервы дрогнувшим голосом.
— Странно. Очень странно, — произносит он и загадочно молчит несколько секунд, сверля её тёмными глазами. — В нашу первую встречу ты была так уверена в себе, как будто намеренно провоцировала меня на открытый конфликт, а сейчас такая нервная и замкнутая, что это вызывает у меня некие подозрения. Ты словно чего-то очень боишься. Тебя пугает обстановка? Но это же твой дом. Или у тебя психологические проблемы, связанные с раздвоением личности?
— Клонишь к тому, что я ненормальная? Не надейся. Я в полном порядке, — отрезает она, гордо приподнимая голову. — Тебе не удастся это использовать против меня.
— Это решать не мне. Я лишь пытаюсь провести логическую цепочку. Выходит, что у тебя есть где жить и на что жить. Неважно, каким образом ты это получаешь, факт остаётся фактом — ты достаточно обеспечена, чтобы заботиться о другом человеке, — размышляет парень, играя с кольцами на пальцах.
— Да, наверное. Полагаю, что так, — отвечает Хиз с подозрением и заметно напрягается.
— Тогда напрашивается вполне простой вопрос: что же мешало тебе раньше вернуться к Мэй? Ты говорила, что тогда не была способна о ней заботиться, но где ты была последний год?
— Это же не так просто. Мне нужно было восстановить…
— У тебя было так много времени для того, чтобы этого ограничения вообще не произошло. Я давал тебе пять чёртовых лет на то, чтобы вернуться. А если бы ты так сильно желала её любви, то нашла бы способы подхода ко мне, я бы и сам снял этот запрет, — говорит Чимин, разочарованно вздыхая. — Как же ты не понимаешь, что ей всего лишь нужна была мама?
— Я понимаю! — возмущённо выкрикивает она и обхватывает себя руками. — Боже, это всё очень трудно объяснить, просто я…
— Не хотела, — шепчет адвокат и горько усмехается, сожалея о том, что Мэй не нужна такому важному для неё человеку. — И не нужно здесь ничего мне объяснять, всё и без этого предельно ясно. Тебе это не было и никогда не станет интересно.
— Я люблю её, но…
— Безусловная любовь не терпит никаких «но». Ты её не любишь таким образом, а любить детей иначе — преступление. Я имею полное право распинать тебя на эту тему просто бесконечно, потому что ты бросила мою дочь, — говорит парень, злобно глядя на неё. — Мою, и не смей думать иначе.
— Заткнись, Пак! Ты ничего не знаешь!
— Может быть, только кое-что мне предельно ясно. Будь твой основной интерес в улучшении отношений с Мэй, то в первую очередь ты бы пришла именно ко мне. В твоём случае это единственный правильный подход. Ты бы спросила меня о том, как жила моя девочка, что она любит, спрашивает ли она о тебе, нужна ли ты ей, а ты даже в этом повела себя максимально эгоистично. А ко всему прочему, позволила ей увидеть наш скандал. Ты хотела, чтобы она разочаровалась во мне, не так ли? Жалкая попытка. Ты просто отвратительна, — произносит он и тяжело вздыхает, поправляя ворот рубашки. — Видишь ли, благодаря роду своей деятельности я неплохо разбираюсь в людях, так вот ты — лжёшь. Уж не знаю, для чего и почему, но я отчётливо вижу, что в тебе нет ни капли настоящей любви к ней, поэтому говори мне правду. Я добьюсь от тебя её силой или уговорами, так что выбирай сама, — настаивает Чимин и холодно смотрит на неё. <span class="footnote" id="fn_29949699_4"></span>
Губы Хизер дёргаются в нервной и едва заметной улыбке после этих слов. Изначально, вмешивая в эту историю его, она понимала, с кем столкнётся. Пак больше не глупый мальчик и характер их отношений в любом случае сыграл бы против неё. Но, откровенно говоря, она и не надеялась на то, что он хотя бы на одну секунду ей поверит. Только ей нужно и не его доверие, а нечто другое. Девушка опускает усталый взгляд, а после глубоко втягивает воздух носом, понимая, что ей необходимо принять важное решение прямо сейчас. Он с ней не будет церемониться, и чем меньше Чимин агрессивно настроен, тем будет лучше. Может быть, сейчас самый подходящий момент поговорить с ним начистоту.
Она медленно вышагивает у большого окна из стороны в сторону и мысленно решается пойти на откровенность. Даже адвокат замечает эти сомнения и то, как в её голове происходит глубокий мыслительный процесс. Она явно выбирает: играть и дальше в идиотку или признаться ему уже и быть честной ради собственной выгоды. И, похоже, вторая чаша весов оказывается сегодня наконец-то гораздо тяжелее. На самом деле она и так слишком много времени тянет эту интригу. Девушка понимает, что её основной задачей было увлечь Пака, чтобы добиться всего его внимания, и вот он здесь, а значит, нужно раскрывать свои карты. Если она будет противиться, то он может больше не пойти на диалог.
— Мне действительно кое-что нужно от тебя, — говорит она, задумчиво разглядывая вид за стеклом. — Выбираю честность.
— Ну надо же, — с сарказмом произносит Чимин, усмехаясь, и закатывает глаза. — Какая неожиданность.
— Поверь, я меньше всего хотела идти к тебе за этим, зная историю наших отношений, но просто вынуждена прибегнуть к такому методу. Я не хотела вмешиваться в твою жизнь.
— С трудом верю, но внимательно слушаю. Чего же ты хочешь?
— Мне нужна помощь.
— Поясни.
— Необходима хорошая защита, — коротко отвечает Смит, неторопливо поворачиваясь, и выгибает идеальную бровь. — Понимаешь, о чём я говорю?
— Тебе требуются услуги адвоката, это было ожидаемо, — говорит Пак, легко пожимая плечами.
— Да, — согласно кивает Хизер и глубоко вздыхает.
— Что же ты натворила, твою мать? — удивляется парень, напряжённо хмурясь. — Что-то серьёзное?
— Не я, а мой очень близкий человек. И да, всё очень серьёзно, раз я прошу именно тебя помочь, — поясняет она, складывая руки на груди. — Это требует вмешательства настоящего профессионала.
— Близкий человек? Тот, кто дарит тебе всё это? — спрашивает Пак, обводя ладонями пространство вокруг себя.
— Да, верно.
— Вот это уже похоже на правду, — усмехается он, медленно кивая и улыбаясь. — С ума сойти, так ты здесь ради того, чтобы помочь своему любовнику?
— Он больше, чем любовник, — тихо говорит Хизер, бросая быстрый взгляд на своё кольцо на пальце. — Не муж, но мы хотели пожениться когда-нибудь.
— И если я ему помогу, ты потом исчезнешь?
— Обещаю.
— Ладно, что он такого сделал?
Смит в тот же момент замирает в лёгком оцепенении, словно одновременно ждала и катастрофически боялась этого важного вопроса, а затем делает глубокий и чертовски тяжёлый вдох полной грудью, как будто вместе с кислородом набирается решимости произнести вслух настоящую причину их встречи. Ей невыносимо страшно, ведь она слишком хорошо знает, какая последует реакция на это, но хочет того или нет, ей придётся пойти на этот шаг. Добровольно или вынужденно, но она будет обязана довести дело до конца.
— 125.20, — говорит Хизер на выдохе, не сводя с него до жути печальных глаз.
— Какого хрена? — удивляется парень, выгибая брови в изумлении и моментально напрягаясь. — Убийство?
— Первой степени. Он находится сейчас под следствием. Мне нужен хороший адвокат, чтобы защитить его. Время пока есть, но его мало, — объясняется Хиз, делая робкий шаг вперёд и выставляя ладони перед собой. — Пожалуйста, послушай.
— Ты больная?! С этого нужно было начинать разговор! — возмущается Чимин, качая головой. — С кем ты вообще связалась?! Ты в своём уме?!
— Он не… он говорит, что не виновен.
— Говорит?! Говорить и быть невиновным на самом деле — абсолютно разные вещи!
— Но я верю ему. Он нуждается в моей помощи. Кроме меня никто не сделает этого, — тихо говорит она, делая ещё один маленький шаг к нему. — Помоги мне, умоляю.
— Ты понимаешь, о чём меня просишь?!
— Да, разумеется.
— А то, что я не занимаюсь уголовными делами, ты понимаешь? — спрашивает Пак, ошарашенно разглядывая её. — Хизер, даже если бы я хотел тебе помочь, то не смог бы дать никаких гарантий того, что вытащу твоего дружка из этого. Вы в полном дерьме.
— Я знаю, и мне необходим стабильный в победах адвокат в этом городе. Ты — лучший.
— Нет! Я один из лучших.
— Только другой его не интересует, — тараторит она, словно какую-то мантру, и виновато опускает голову. — Ему нужна твоя защита. Он заплатит за эту работу любые деньги. Его абсолютно не волнует, сколько ты запросишь, а ты же понимаешь, что он очень богат? Я предлагала другие варианты, но он хочет, чтобы его защищал именно ты. Он слышал о твоих разбирательствах.
— О семейных разбирательствах! Это другое направление! Есть ребята с гораздо большим опытом в уголовной защите! Почему я, чёрт возьми?! Я в этом могу быть уязвим и завалю дело! — недоумевает парень.
— Ты достаточно силён, если хочешь добиться какой-то важной цели. Ты профессионал. Умён, образован, великолепный оратор, умеешь отстаивать свою позицию и работаешь в «Christ Protection», а это очень высокий показатель, — отвечает Смит, неловко переминаясь с ноги на ногу.
— Вот именно! — восклицает Пак, резко поднимаясь, и стремительно подходит к ней. — Я работаю в лучшей фирме в Нью-Йорке, где большой штат просто превосходных специалистов! Проси их защиты!
— Но они не лучшие, именно тебя хвалит владелец этой компании. Знаешь, говорят, похвала от него — первый критерий победителя.
— Мой босс — действующий адвокат в таких делах. Тебе нужно идти и просить о помощи Криста, а не меня. У него намного больше опыта.
— Да, только он отказывается его защищать. Думаешь, я не была у него? — спрашивает Хизер и болезненно смеётся со слезами на глазах. — В первую же очередь, зная его род деятельности. Несмотря ни на что… ни на мои уговоры, ни на деньги он без объяснений отказался работать.
— Он смотрел дело?
— Да.
— И?
— Он пролистал его и закрыл без дальнейших разговоров. Он не хочет помогать ему из-за своих личных убеждений.
— Значит, он и мне не позволит этого сделать, — говорит Пак, сводя брови и отрицательно качая головой. — Алекс не даёт защиту тем, кого считает недостойными её. Он моралист в этом вопросе до одури. Согласиться на это против его желания равносильно увольнению.
Если его босс кратко изучил материалы или просто знаком лично с её богатеньким ухажёром, то становится логичным его отказ. Либо этот тип просто конченый ублюдок, который по тупости вляпался в огромные неприятности, либо он на самом деле совершил жестокое убийство. И в любом случае ни одно, ни другое не может заставить Чимина пойти против собственной совести. Это не в его правилах. Он никогда не вставал на защиту подобных людей, и в этом вопросе парень слишком хорошо понимал позицию Алекса. А если он так решил, то значит, на это есть весомые причины. Хизер просит о невозможном и точно пришла не по тому адресу. Чёрт возьми, так вот зачем весь этот цирк с вспыхнувшей любовью к дочери, в её планах до ужаса банальная манипуляция Мэй, потому что она знала о том, что это самый сильный рычаг управления им. <span class="footnote" id="fn_29949699_5"></span>
— Я понимаю, что это значит для тебя, но на кону жизнь важного для меня человека, — говорит девушка, аккуратно вытирая щёки от слёз. — Прошу… я нуждаюсь в помощи. Я ни о чём больше тебя не попрошу.
— А то, что на кону моя жизнь, тебя вообще не волнует?! — злобно выкрикивает Пак, глядя на неё сверху вниз и тяжело дыша, а затем усмехается. — Всё, что я делал эти годы, ты подвергаешь огромному риску ради какого-то члена, который обеспечивает тебя дорогими шмотками! Ты просишь меня лишиться карьеры ради этого дела и сломать собственные принципы?! Да что с тобой не так?!
— Нет, я… ты прав, наверное, — нервно шепчет она, запинаясь, и заметно сжимается в комок от его грозного тона. — Я просто… мне нужно защитить его, понимаешь? Не знаю, что ещё делать. Куда мне бежать? Ты единственный человек...
— Которым ты можешь манипулировать?! Как же это низко, Господи! Как ты смеешь использовать Мэй?!
— Чимин...
— Ты в своём уме?! — спрашивает адвокат, и с силой хватает её за плечи. Он легко встряхивает их, тем самым вынуждая девушку взглянуть на себя. — Очнись! Ты же просишь меня разрушить то, ради чего я из кожи вон лез десять грёбаных лет! Это способ зарабатывать на жизнь, чтобы моя дочь ни в чём не нуждалась!
— Но... разве он уволит тебя за это?
— Да, уволит! Он взял меня, исходя из принципа, что я тоже не защищаю тех, кто не заслуживает этого! А если Алекс сделал такой выбор, то значит, наши мнения безоговорочно сойдутся!
— Но это же помощь. Ты просто поможешь человеку. Ты каждый день это делаешь, — лепечет она сквозь слёзы.
— Виновному человеку?! — вспыхивает злостью парень, мягко отталкивая её от себя. — Нет! Ты меня с кем-то путаешь! Подобным я не занимаюсь!
— Чимин, послушай…
— Он действительно убил? — спрашивает Пак, едва сдерживая весь гнев внутри себя.
— Нет! — сразу же кричит Хизер, поднимая на него огромные и полные слёз глаза снова. — Конечно же, нет!
— Это он тебе сказал?
— Я ему верю. Пожалуйста, согласись на это, потому что я не хочу…
— Даже не думай, — прерывает её адвокат на полуслове и угрожающе выставляет палец перед её лицом, заставляя замолчать. — Не смей произносить то, о чём я только что подумал. Не угрожай мне, Хиз.
— Я прошу тебя, — шепчет она.
— Что бы твой дружок не натворил, передай ему, что пусть меня в это дерьмо не вмешивает. Во-первых, это не моё направление. А во-вторых, мне не нужны никакие деньги ни от него, ни от тебя. Моя совесть не продаётся. Я не работаю с подобными делами и с подобными людьми. Мне даже не нужно смотреть материалы, чтобы понимать, что он виновен.
Смит с шумом прерывисто вздыхает, сдерживая всхлип, и на пару мгновений зажмуривается, отчего по её щекам вновь текут слёзы ручьём, но они вовсе не трогают Чимина. Он медленно опускает руку и с нескрываемым раздражением морщится, недовольно фыркая и глядя на неё. Однажды он поверил её слезам и в итоге остался один на один с маленькой девочкой. Твою мать, да он даже не должен жалеть её. В глубине души он эту девушку невероятно презирает, но глядя сейчас на то, как ей нестерпимо больно просто допускать мысль о возможной потере любимого человека, в его сердце что-то едва заметно отзывается на эти чувства. Они ему знакомы, к сожалению, и это действительно больно. Почему-то именно в этот момент, когда ему стоит быть стойким солдатом, он вспоминает о том, что рассказывал ему Чонгук, а именно то, что парень не смог перешагнуть через свою гордость и обиду, чтобы в нужный момент защитить своего родного отца. Да, это была чудовищная ошибка, но эта вина по-прежнему остаётся с ним. Только, чёрт возьми, это абсолютно разные ситуации, почему он думает об этом? Он никак не должен проводить подобные параллели, ему вообще не должно быть дела до слёз Хизер. Пак прекрасно осознаёт, что не обязан становиться на сторону женщины, которая разбила сердце его крошечной дочери. Это понимает и она. Смит знает, что есть только одна причина, которая может заставить его против воли пойти на это, и очевидно именно в этом заключаются её ужасные мотивы вломиться в его жизнь.
— Ты знала, — шепчет парень, медленно моргая и глядя в пол, тщательно думая о своих догадках. — Неужели… постой, ты ведь знала?
— О чём ты? — удивляется Хизер, невинно пожимая плечами.
— Давно твой дружок под следствием?
— Больше полугода. Дело постоянно переквалифицировали, искали дополнительные доказательства и меняли сроки рассмотрения. Это всё, чего могли добиться другие адвокаты, — поясняет она.
— С ума сойти. Ты знала, — произносит адвокат слова, напоминающие его приговор.
— Да о чём ты говоришь?
— Запретительный приказ и условия применения его ограничений, — отвечает Чимин, поднимая на неё злобный взгляд и делая шаг назад. — Как я не догадался раньше? Ты изначально знала, ещё в тот момент, когда впервые поехала к ней в школу.
— Ах, ты об этом, — произносит девушка так буднично, будто в этом нет ничего такого, и разводит руками. — Да, я знала, что эти границы сотрутся.
— Ты не появлялась на нашем горизонте никогда, пока мы жили в Бостоне и в Конкорде, но как только я приехал в Нью-Йорк, ты оказалась рядом. Скажи, что это всё не было твоим планом, — говорит ошарашенно Пак, отрицательно качая головой и таращась на неё.
— Хочешь знать, я ли подкупила Криста, чтобы он принял тебя на работу? — спрашивает она, выгнув брови, а затем как-то ехидно смеётся.
Девушка замечает на его лице растерянность и пользуется этой минутной слабостью, намеренно продолжая молчать. Адвокат смотрит на неё уничтожительно и свирепо, на несколько секунд представляя в своей голове сценарий того, что если всё произошедшее несказанное чудо с ним, которое он считал невероятной удачей, просто продуманный план именно ради этого разговора? Вдруг она намеренно привела его к Кристу, заставила переехать, чтобы получить в свои руки способ влиять на его дальнейшие действия? Это вполне логично, если ей необходима его помощь. С ума сойти, неужели? Пак трясёт головой и тяжело вздыхает, прогоняя эти мысли. Нет, быть того не может. Хиз никогда бы не смогла провернуть нечто подобное, потому что слишком глупа для таких коварных планов.
— Успокойся, у тебя сейчас мозги сплавятся, — говорит Смит и тихо хмыкает. — Чимин, ты же знаешь, что твой босс — очень принципиальный человек. Даже если бы я хотела провернуть этот план захвата твоей воли, то он бы не пошёл на это. Он слишком упёртый баран.
— Действительно, чушь полная. Ты бы до этого и не додумалась одна никогда в жизни, — говорит адвокат, продолжая настороженно её разглядывать. — Так выходит, ты просто выгодно использовала сложившуюся ситуацию?
— Да, верно. Откровенно говоря, я была в приятном шоке, когда поняла, что этот человек готовится тебя заполучить в ряды своих сотрудников. Для меня это было огромным подарком, когда я узнала, что он отказывается помочь. В тот день я услышала его разговор с кем-то о тебе и дальше решила действовать грязно. Мне он был больше не нужен. Был огромный риск, что он не заберёт тебя или ты не согласишься на его условия, но я доверяла интуиции и ждала. И, как оказалось, твой бывший руководитель так отчаянно хотел, чтобы ты выбрался из той дыры в Нью-Гэмпшире, что разослал твоё резюме практически во все лучшие юридические фирмы штата Нью-Йорк. А Крист, естественно, купился на это, он точно не позволил бы тебя кому-то переманить. Конечно, я сначала не знала, как буду уговаривать тебя пойти со мной на сделку, но в итоге решение появилось само собой.
— Ты узнала о том, что здесь можешь видеться с Мэй.
— Да. Проще говоря, мне повезло удачно оказаться в нужное время и в нужном месте, а дальше — цепная реакция. Ты пришёлся Алексу очень по душе, он сам забрал тебя из Бостона без чьего-то влияния и тем самым привёл в мои руки всё, что было так нужно, — отвечает Смит и глубоко вздыхает. — Ты в самом деле хороший профессионал, которым заинтересовались. И нужен ты был не только своему боссу, но и мне.
— Охренеть, — шепчет поражённо Чимин, запуская пальцы в волосы, и нервно смеётся. — Я сам же и снял все ограничения, а ты просто выжидала подходящий момент. Какая же ты тварь, тебе хоть на секунду было стыдно?
— Твой переезд сюда был очень кстати и так сильно мне необходим. Конечно же, я знала, что ты не станешь мне помогать просто так. Я не настолько тупая, чтобы сразу появиться. Мне нужно было немного выждать, и только когда у меня появился план, я вышла из тени. Ты собственноручно и добровольно привёз сюда самое сильное оружие против тебя, а этим действием отдал мне власть над тобой, — говорит Смит, с сочувствием глядя на него. — Мне очень жаль, но…
— Замолчи! Ни черта тебе не жаль! Ты просто лгала всё это время! Мне лгала! Мэй лгала! Ты просто паршивая и лживая сука, и никакая красивая упаковка этого не скроет!
— Ты должен мне помочь.
— Ничего я тебе не должен, Хиз! Пошла ты! — яростно бросает парень и направляется к выходу. — Разбирайся со своим дерьмом сама! Хватит вешать на меня свои проблемы! На этот раз они меня и близко не касаются! Спасибо за откровенность, теперь мне действительно известно, зачем ты притворяешься любящей матерью!
— Давай без излишних эмоций. Ты же понимаешь, что у тебя нет выбора. Ты не можешь уйти просто так, — спокойно произносит девушка и складывает кисти в замок перед собой.
— Я делаю это прямо сейчас, если ты не заметила!
— Остановись. Иначе, я буду вынуждена забрать у тебя Мэй, — предупреждает она, вновь мгновенно надевая маску хладнокровия на своё лицо. — Если ты не поможешь, то мне придётся действовать нечестно и прибегнуть к серьёзной манипуляции. Пока что от меня ты слышал лишь угрозы, но я готова пойти и в наступление. <span class="footnote" id="fn_29949699_6"></span>
Парень резко замирает на полпути и, кажется, практически не дышит после этих слов. Она что, шутит? Только что она прямым текстом угрожает ему тем, что лишит его дочери, если он не станет защищать её любовника? Какого хрена? До него медленно доходит осознание всей этой ситуации, в которую фактически он сам себя и загнал. С ума сойти, в погоне за лучшей жизнью Чимин совсем забыл о самом главном — об осторожности. Он настолько сильно был уверен в том, что угроза в лице Хизер миновала навсегда, что попросту пропустил самую точную и болезненную атаку от неё. К его сожалению, она ведь действительно способна лишить его самого важного на этом свете. И она прекрасно понимает, что лишив его дочери, она приобретёт абсолютно новый уровень силы над ним. Эта девушка, которая никогда не блистала большими мозгами, смогла так легко и одновременно жестоко обхитрить его ради того, чтобы завладеть доминирующем положением в этой ситуации. Никогда не стоит недооценивать своего врага. Ведь именно из-за своей неосторожности и излишней уверенности сейчас Пак был просто в патовой ситуации, в которой просто нет правильного выбора. Он либо вынужден защищать какого-то конченого ублюдка, наступив на собственное эго и моральные принципы, либо отказаться от этого дела, но этот отказ, вероятно, будет стоить ему отцовства. Твою мать, просто потрясающе.
— Давай мы не будем допускать этой ужасной ситуации. Мы оба этого не хотим, — продолжает Смит, коротко вздохнув.
— Это что, шантаж? — спрашивает адвокат, медленно поворачиваясь к ней и недоумённо выгнув бровь.
— Нет, вынужденная мера, — шепчет девушка.
— И что ты будешь делать с ней, если заберёшь её у меня? Что дальше, Хиз? Ты же не способна быть ей матерью.
— Ты же научился быть для неё отцом. Чем я хуже?
— Да кто тебе позволит вообще это сделать?! — кричит Чимин, стремительно теряя над собой контроль. — Ты хочешь войны?! Я тебе её устрою! Ты спишь, твою мать, с каким-то возможным убийцей! Да даже если он невиновен, так или иначе он подозреваемый в убийстве первой, мать твою, степени, а это сильно уничтожает твои шансы на победу! Тебе никто не отдаст дочь при подобных условиях!
— Прежде докажи это, — хмыкает Хизер, мягко пожимая плечами и поднимая на него равнодушный взгляд. — Я, может быть, не самый сильный для тебя соперник, но кое-что всё-таки могу. Я не пришла неподготовленной драться. К твоему сожалению, ты не сможешь связать меня с этим человеком при всём своём желании. Ни одного фото, ни одного номера, ни одной зафиксированной встречи, ни одного подтверждённого контакта или перевода, даже эта квартира арендована на чужое имя.
— Кто он вообще такой?!
— Ты узнаешь, если согласишься ему помочь, — спокойно отвечает она.
Пак нервно усмехается от излишнего эмоционального напряжения и тихо выдыхает, качая головой. Ему поверить трудно в то, что он сейчас вообще слышит. Это абсурд какой-то, как подобное вообще возможно? Девушка, которая подарила ему дочь, готова использовать её ради того, чтобы добиться защиты для какого-то урода. Это глупый сюр. Разве мать способна поступать подобным образом? Где же хоть капля человечности в её сердце, Боже? Вот о чём ему говорил Клэй, история Хизер — это тот самый чудовищный кошмар о женщине, готовой предать всё ради мужчины, которого любит. Она, к сожалению, способна даже растоптать собственную дочь ради него. Выставить её, словно товар, на какие-то тупые торги, лишь бы получить желаемые услуги. Возможно, она это делает, потому что так сильно его любит, а может быть, хватает и других причин. Он не хочет искать ей оправданий больше, их просто быть не может. У Чимина эта правда в голове не укладывается. Конечно, он всегда знал, что Смит — непревзойдённая дрянь, но чтобы настолько? Это его вновь шокирует. У него просто волосы на затылке шевелятся от осознания того, кого так слепо и бескорыстно любит Мэй.
Внутри него происходит неконтролируемый всплеск устойчивой ненависти и дикого гнева, когда он понимает, что эта тварь просто использовала чувства его дочери. Она знала, что ни одна из их встреч не приведёт ни к чему. Знала и лгала в глаза ребёнку, который верил в любовь собственной матери. Это так низко, что хочется блевать от подобного лицемерия. Парень делает несколько уверенных шагов к ней, глядя на неё с таким невыносимым разочарованием, которое смешалось с тошнотворным отвращением и праведной яростью. В его глазах, кажется, пылает такое страшное бешенство, отражающееся в ярких языках пламени в глубине мрачной радужки, что девушку это пугает ни на шутку. Она машинально пятится от него и нервно сглатывает, но Пак хватает её за челюсть и с нескрываемой угрозой приближается к её лицу, испепеляя её кожу до костей этим поглощающим чувством уничтожения всего живого на своём пути.
— Сколько ещё раз я разочаруюсь в тебе, прежде чем ты окончательно исчезнешь из моей жизни? Сколько же ты ещё будешь ломать меня и мою дочь, когда тебе вздумается? — хрипя от злости спрашивает парень, дрожа всем телом. — Сколько, твою мать?!
— Помоги мне в последний раз, и больше ты обо мне не услышишь никогда, — с трудом шепчет она, цепенея от страха и зажмуриваясь. — Пожалуйста. Я оставлю Мэй, если ты это сделаешь.
— Ты готова пойти даже на это? Ты готова ломать жизнь собственного ребёнка ради какого-то… да кто он вообще тебе такой?! Случайный хрен, который бросит тебя при первой возможности! Неужели, ты действительно между ним и ей выбираешь его?! Как ты можешь быть такой паршивой сукой с ней?! Ты же родила её! Ты носила её внутри себя, и твоё чёртово сердце настолько к ней равнодушно?! Что ты за человек такой, Хиз?! — яростно выкрикивает Чимин ей в лицо, сжимая её челюсть всё сильнее. — Что ты за чудовище?!
— Прости, иначе я не могу, — едва слышно произносит девушка, осторожно хватая его за предплечье. — Отпусти, ты делаешь мне больно.
— И что потом, если ты её заберёшь? Чего ты добиваешься этим? — спрашивает он, надменно изогнув бровь, а затем злорадно и болезненно смеётся. — Я же уничтожу тебя в суде, маленькая ты потаскуха, ты понимаешь это?
— Я... точно знаю, что ты пойдёшь на всё, чтобы не допустить такого положения вещей. Ты не отдашь её мне. А это значит, ты даже себя сломаешь и перешагнёшь через свои принципы, но в итоге вытащишь его из тюрьмы. Ты принесёшь мне эту победу ради того, чтобы одолеть меня. Я знаю тебя, — говорит Хизер, а затем облегчённо выдыхает, когда он наконец-то отпускает её из своей мёртвой хватки.
— С ума сойти, — шепчет Пак и нервно смеётся, чувствуя, что находится на грани неконтролируемого срыва. — Ты просто ею манипулируешь. Ты готова использовать меня и её ради того, чтобы спасти его задницу? Ради чего? Ради кого? Что тобой вообще движет, когда ты ведёшь себя таким образом? Он того стоит? Его жизнь стоит целых двух?
— Ты вряд ли поймёшь меня, но я люблю его, — тихо отвечает она, едва сдерживая рыдания. — Прости меня, но я правда... так люблю его.
— А тебя любит Мэй, — произносит парень с таким диким сожалением в голосе, что её передёргивает. Он отрешённо смотрит в пол и тихо хмыкает, а на его глаза наворачиваются слёзы обиды от осознания того, что его дочь настолько не нужна родной матери. — Но тебе на это совершенно наплевать, ведь ты здесь абсолютно не ради неё. Я же и так знал это, тогда почему так сильно вновь разочарован?
— У меня есть свои мотивы, да. Я этого не скрываю больше. Но я… правда не хотела вмешиваться в её жизнь. Я просто… я... у меня нет другого выхода, — говорит Смит и начинает надрывно плакать. — Мне так жаль. Она такой прекрасный ребёнок благодаря тебе. Мне действительно....
— Не надо мне рассказывать о том, что у тебя проснулись какие-то чувства к ней! Твоё сердце не может дрогнуть, потому что у тебя его нет и никогда не будет! — выкрикивает Чимин и сжимает кулаки, чтобы не ударить её. Он не может понять такой жестокости по отношению к его девочке, и от этого так чертовски больно становится в груди, что выть хочется. — Какая же ты... Господи. Я ненавижу тебя. С этой секунды и до последней, пока жив, я буду тебя ненавидеть, — шепчет он, а затем медленно отворачивается и идёт к лифту.
— Прости меня, — говорит Смит, всхлипывая.
— Пошла ты ко всем чертям. Я тебя никогда не прощу за неё.
— Как бы сильно ты меня ненавидел, тебе придётся сделать шаг мне навстречу. Я буду вынуждена идти до конца.
— Что же, тогда увидимся в суде, Хизер, — отвечает Пак, агрессивно нажимая кнопку вызова на стене. — В чём-то ты действительно права, я действительно сломаю себя, тебя и даже твоего богатого ублюдка на своём пути, если потребуется, но мою дочь ты ни за что не получишь. Забудь об этом.
***</p>
Адвокат был настолько сильно озадачен и до мерзкого кома в горле взбешён, что совсем не помнил, как ушёл из квартиры Хизер, сел в машину и доехал до своего дома. <span class="footnote" id="fn_29949699_7"></span> Его резко и губительно накрыло ощущение удушья из-за всей этой несправедливости, и оно медленно погружало его сознание в состояние прострации. Парень не ощущал ничего кроме глубокой растерянности и угнетающего напряжения, от которого дрожали руки. За последние сутки на него свалилось слишком много всего, и потому казалось, что его эмоциональное состояние достигло той степени изнеможения, что не хотелось ничего, только бы всё поскорее закончилось. Его ладони так сильно холодели от неконтролируемого волнения после такого эмоционального разговора, поэтому всю дорогу он неосознанно и нервно стучал пальцами по рулю, пытаясь их согреть или отвлечься. Выходило паршиво.