~16~ (1/2)

Gracie Abrams — Rockland

Alec Benjamin — Demons

Gracie Abrams — Stay

BRDGS — Dancing Without Music

Katy Perry — Last Friday Night

AJ Mitchell — Stop

Camila Cabello — My Oh My (feat. DaBaby)

KANG DANIEL — PARANOIA

EDEN — Suffering for Love </p>

Все эти дни до дня рождения Чонгука адвокат намеренно избегал личных встреч с ним, ссылаясь на занятость или на что-то ещё, причины было найти довольно просто. <span class="footnote" id="fn_29402681_0"></span> Но квотербек очень хотел увидеться и практически через день писал ему сам, но в этот раз парень не предоставлял этой желанной возможности. Цель в этом всём была простой — Чимину необходимо, чтобы он успел соскучиться. Так сильно, что будет млеть от его присутствия. Ко всему прочему, во время этого вынужденного одиночества у него появится то самое необходимое время для размышлений. Чон наконец-то подумает о том, что же чувствует к нему, когда его нет с ним. Это было важно особенно сильно, поэтому после того, что между ними происходило, этот короткий перерыв был нужен.

Становилось всё заметнее, что у квотербека заканчивается терпение. Он постоянно засыпал его вопросами о том, приедет ли он к нему на вечеринку, но и на это Пак хитро уходил от ответа. Ему хотелось подержать его в неведении, чтобы произвести фурор своим появлением для его влюблённого сердца. Похоже, это событие действительно было важным для Чонгука, но отнюдь не потому, что это праздник в его честь, а потому, что это ещё один повод для их личной встречи лицом к лицу. Он буквально уже бредил этим. В идеале адвокат хотел бы создать полный эффект неожиданности, тогда эмоции именинника будут особенно яркими и искренними и легко отразятся на его лице. Он не сможет лгать, когда это случится, а это именно то, что так необходимо. Чимин, естественно, морально готовился к этому вечеру, абсолютно не понимая, чем всё завершится для них обоих. Если этот своеобразный пинок под зад не заставит сказать правду, то, скорее всего, он будет вынужден просто отступить. Не в его власти заставлять его что-либо делать, никто вообще не имеет на это никакого права. И у него нет уже больше желания стучаться в закрытую дверь, ключ от которой в руках Чона.

С момента их первой и внезапной встречи в Нью-Йорке прошло не так уж мало времени, а между ними до сих пор происходит что-то очень странное и непонятное. Эта борьба за искренность забирает много моральных сил, а у Чимина их было сейчас не так много. У него хватает других проблем, которые требуют большого внимания. Например, не самые простые отношения с дочерью, которая контролирует каждый его шаг, боясь делить его с кем-то. Она всё так же сильно ревнует и в душе чертовски злится каждый раз, стоит ему задержаться или не ответить на звонок после третьего гудка, но теперь свои эмоции Мэй держит при себе, что весьма странно для неё. Это не в её характере.

На удивление её отца, она стала очень тихой, лишь подозрительность во взгляде говорила о том, что её по-прежнему беспокоило всё происходящее. Теперь она не устраивала скандалы, а спокойно занималась своими делами: посещала школу и секции, дома делала задания, проводила время с приятелями, и при этом всём вела себя так, будто на её голову не свалилась неожиданная новость о появлении биологической матери. Она её существование благополучно игнорировала, не задавала вопросы и не пыталась выпросить у него встречу с ней. Его так пугало и одновременно радовало то, что она не проявляла интерес в данном вопросе. Может, не хотела её знать? А, возможно, просто понимала, что не сможет получить все нужные ответы от него, потому что он попросту их не знал. Но в чём Пак был уверен абсолютно точно, так это в том, что она была сильно чем-то расстроена. Вероятно, этот стресс как-то всё-таки сказывался на ней, но это абсолютно нормально. Не каждый день в её жизнь вламывался человек, которого она не знала никогда.

Её эмоции говорили сами за себя, неконтролируемо отражаясь на её лице. Но самый яркий ответ на все его немые вопросы таился в до ужаса печальных серых глазах — она была напугана всем этим. В них как будто что-то померкло, и пропала та искорка, которая всегда горела. Только, к сожалению, точную причину этого состояния он не мог понять. Чимин пытался откровенно с ней поговорить, но она была совершенно закрыта от него. При каждой возможности вытащить из неё хоть что-то она моментально превращалась в ёжика и колола своими иголками. Так много чувств беспокоило её маленькое сердце, что хотелось просто схватить эту крошку в охапку и спрятать от всего, что её ждало впереди, но это было, к сожалению, невозможно. Таков жестокий мир вокруг.

Рано или поздно она столкнётся с реалиями взрослой жизни, и адвокату как-то нужно привыкнуть к тому, что его дочь не всегда сможет расти в идеальной сказке. Она становится всё старше с каждым днём и лучше осознаёт, как работает всё вокруг. Это будет трудным испытанием для него, ведь слишком тяжело мириться с тем фактом, что дети не навсегда остаются маленькими. Нужно будет как-то научиться воспринимать её не полуторагодовалой крошкой, а растущим человеком, который развивается, зрело размышляет, испытывает разный спектр чувств и может иметь свою позицию, отличающуюся от его. Принять это — большая работа над собой, ведь она всегда была и будет его крохотной девочкой, но такова участь всех родителей, не так ли? Сначала растить, а затем отпускать.

Пак, тяжело вздыхая, застёгивает чёрную рубашку. Оставив распахнутыми несколько пуговиц у горла, он поправляет ворот и затем надевает кожаную куртку. Парень придирчиво осматривает своё отражение в зеркале, и в итоге положительной оценкой служит слегка приподнятый в довольной улыбке уголок губ. Выглядит он весьма неплохо для такого мероприятия. Он смотрит на часы на тумбочке, как всегда, использует любимый парфюм, распыляя его на кожу запястий, а затем выходит из комнаты, торопясь зайти к дочери перед уходом.

Начало вечеринки у Чона было назначено на девять, а он уже опаздывал больше, чем на полчаса, потому что ждал Джиа. Раз Тэ будет отрываться, то сегодня у его сестры и Мэй намечается девичник в компании старенького, но вполне милого фильма «Дневники принцессы». Он, конечно же, схитрил и позволил дочери лечь спать попозже, чтобы задобрить её расположение духа. Но, откровенно говоря, опоздание и без того в данной ситуации являлось частью его маленького плана. Паку хотелось, чтобы квотербек немного подождал его, умирая от волнения и любопытства. Он приедет тогда, когда тот уже будет уверен в том, что этого точно не произойдёт, и это появление будет весьма эффектным. <span class="footnote" id="fn_29402681_1"></span>

Чимин подходит к её комнате, рассматривает пару секунд милые буквы на двери, а после тихо стучит, помня о важном правиле личного пространства в их доме. Он старается никогда его не нарушать, лишь только в тех крайних случаях, когда Мэй ведёт себя слишком нагло и невоспитанно, позволяя себе лишнего. Иногда в приступе злости он грозится снять эту преграду с петель, если она будет с ним конфликтовать, и это работает просто изумительно всегда. А это говорит лишь о том, насколько важно для его дочери, чтобы у неё было только её личное место. Здесь она чувствует себя в безопасности, а это то, к чему Пак так стремится.

— Заходи, — отзывается девочка.

Он мягко улыбается и проходит внутрь, ступая так тихо, что его практически не слышно. Адвокат обводит любопытным взглядом уютную детскую комнату, обращая внимание на то, что здесь почти идеальный порядок для десятилетнего ребёнка. Лишь несколько предметов одежды лежат на кровати и пару книг не на своих местах. Его дочь в этом вопросе довольно педантична, она приучена к чистоте и дисциплине с самого раннего возраста, поэтому старается во всем соответствовать отцу в этом вопросе. Никогда не бросает после себя посуду на столе, а ставит её в раковину или даже сама моет. Никогда не оставляет грязную одежду на полу и не прячет в шкаф, а складывает её в корзину. И не позволяет себе есть в кровати, чтобы не оставлять крошки. Маленькая чистюля, поэтому и старается помогать ему во всем.

Мэй, выдерживая идеально ровную осанку, сидит за своим рабочим столом, чем-то увлечённо занимаясь. Перед ней стоит планшет и на нём включён какой-то анимационный фильм про диких животных. Она иногда отвлекается на него, поднимая голову, но затем вновь опускает её и что-то старательно пишет. Такая очаровательная, когда пытается серьёзно сосредоточиться, чем-то напоминает Чимину его самого. Маленький нос забавно дёргается в недовольстве, а губы становятся ещё пухлее, когда она их легко надувает. Её длинные волосы собраны в низкий хвост, а несколько волнистых прядей аккуратно обрамляют лицо. Такая красавица, буквально чистое произведение искусства. Никогда ещё Пак не гордился никаким своим творением, как ею. Ему безумно нравится, что почти всё в ней от него, от макушки до пяток она его девочка. И, даже глядя в эти глубокие и огромные глаза, он всё равно видит в них себя. Ничего от Хизер, и это просто идеальное положение вещей.

— Me has estado considerando demasiado tiempo<span class="footnote" id="fn_29402681_2"></span>, — говорит девочка, аккуратно выводя буквы в конспекте. — No te quedes ahí, Papi.<span class="footnote" id="fn_29402681_3"></span>

— Понятия не имею, что ты говоришь, но звучишь просто потрясающе, — говорит он и неторопливо подходит ближе, держа руки в карманах куртки. — У тебя такая чистая испанская речь.

— Desde luego. El trabajo siempre vale la pena<span class="footnote" id="fn_29402681_4"></span>, — отвечает она, самодовольно хмыкнув.

— Ты сказала, что и без меня знаешь, что большая молодец, не так ли? — смеётся парень.

— Ты почти прав. Смысл был такой же.

Она мило и так ярко улыбается, что Чимин не может контролировать своё слабое сердце перед ней, которое в одну секунду выпрыгивает из груди и падает прямо в её крохотные ладошки. Эта маленькая и самая потрясающая женщина владеет им, как никто другой. Нет в мире большей слабости для него, чем она. Уже знакомый и бескрайний, как океан, прилив нежности наполняет его тело за долю секунды, и он даже не пытается сдержать этот внезапный порыв любви. Пак останавливается за её спиной, мягко кладёт ладони на её плечи и ласково целует в макушку. На несколько секунд он с наслаждением прикрывает веки и глубоко вздыхает, наслаждаясь этим неповторимым ощущением. Такой лёгкий и приятный цветочный аромат щекочет ему нос, а затем оседает глубоко в лёгких. Его малышка всегда пахнет, как одно из самых чудесных явлений в райском саду, словно ангел. Когда она была совсем крошечной, то всегда её щёки и волосы источали запах чего-то молочного или душистого средства для купания, так всегда пахнут младенцы, а сейчас всё было иначе. Мэй распускается, как самый потрясающий цветок, подобный жасмину. И с каждым годом это становится всё заметнее и заметнее, ведь свои лепестки раскрывает и её пока ещё хрупкая женственность.

— Привет, моя радость, — говорит адвокат, ласково улыбаясь.

— Привет, папочка, — отвечает девочка, продолжая работу и одновременно с этим нежась в его объятиях.

— Чем ты занята?

— Учусь.

— Ты могла бы отдохнуть, уже десять. Разве ты не всё делаешь обычно до девяти?

— Да. Но я решила закончить завтрашнее задание по испанскому до встречи с Амелией Миньонеттой Гримальди Термополис Ренальди, — деловито отвечает она.

— Какая ещё встреча? Ты мне ничего не говорила об этом, — смеётся парень и присаживается рядом с ней на край кровати.

— С принцессой Дженовии, папа, — закатывает глаза девочка, забавляясь его непониманию. — Джиа уже готовит нам попкорн.

— А-а, — протягивает Пак, усмехаясь. — Вот оно что. Точно, у вас сегодня ведь крутой девичник.

— Ты его одобрил. Ведь ты сам предложил нам этот фильм посмотреть, и что, забыл?

— Я держу так много информации в голове. Но нет, я не забыл о нём, а просто немного потерялся в сюжете. Не мог вспомнить так сразу её имя.

— Это и называется забыл. А, кстати, ты же разрешил мне съесть «Skittles» и шоколадный «M&M&#039;s» за просмотром.

— Что-то я не припоминаю такого, юная леди, — отвечает он, подозрительно прищуриваясь.

— Точно-точно такое было. Ты просто тоже забыл об этом, — нагло лжёт она с совершенно серьёзным видом, даже не моргнув.

— Ты такая хитрюшка, — смеётся адвокат, нежно щёлкая её по подбородку пальцами. — Это слишком много сладостей для тебя сразу, детка. Ты же знаешь, что я не могу этого позволить, как бы сильно тебя не любил. Давай договоримся?

— Ну папочка, — жалостливо просит она, надувая губы, — пожалуйста.

— Компромисс? — предлагает Пак.

— Какой?

— Что насчёт «Skittles» и мармеладных мишек вместо шоколада?

— Идёт! — сразу же радостно восклицает девочка, всплёскивая руками. — Кла-ас!

Заливистый смех Мэй наполняет комнату, а затем она поворачивается к нему и вся её радость моментально тускнеет. <span class="footnote" id="fn_29402681_5"></span> Малышка оценивает внимательным и сверлящим взглядом одежду отца, да и в целом изучает его образ, а после всё понимает. На её лице быстро мелькает яркое недовольство, а затем какое-то внутреннее разочарование, что ли. Как будто она увидела совсем не то, что ожидала. Радостные огоньки в её глазах внезапно меркнут. Становится заметно, что ей вновь грустно, а в красивых серых радужках так пугающе сгущаются тучи.

— В чём дело? — аккуратно спрашивает Чимин.

— Ты уходишь, — тихо говорит она и почти беззвучно вздыхает так тяжело, будто ей это простое осознание причиняет боль.

— Да, я ведь предупреждал, что сегодня должен уехать.

— Я думала, что так поздно ты не уедешь. Я очень хотела, чтобы ты посмотрел фильм с нами.

— Детка, — мягко говорит Чимин и ласково проводит костяшками по её щеке. — Не расстраивайся из-за такой мелочи. Ну, что такое? Мы посмотрим кино в другой раз только вдвоём.

— Куда ты уходишь? — недовольно спрашивает Мэй.

— По делам, — коротко отвечает он.

— Поздно для работы и рано для свиданий, — произносит девочка, бросая неодобрительный взгляд на часы на столе.

— Ты вообще-то не должна ещё знать предпочтительное время для свиданий, но я знаю, кто именно тебе об этом рассказал, — говорит адвокат, мысленно давая сильный подзатыльник Тэхёну.

— И одет ты точно не для важных переговоров. С кем ты должен увидеться?

— Верно, потому что это личные дела. У меня встреча с хорошими людьми.

— С женщиной? С мужчиной? — не унимается она, недовольно хмурясь.

— И с теми, и с другими, полагаю. Меня позвали отпраздновать день рождения. Думаю, там будет весело. Я давно не проводил время таким образом. Мне же можно немного отдохнуть?

— Это точно не свидание?

— Не свидание, малышка, — говорит он и чувствует неприятный укол боли в груди.

— Ладно, — шепчет девочка и затем начинает вновь аккуратно выводить буквы в тетради. — Тогда можно.

Чимин, наверное, с минуту отрешённо смотрит перед собой, не понимая, как в такой ситуации себя вести. Раньше они не говорили о подобном, ведь совсем не было необходимости. Но почему-то тот факт, что ей это приносило очевидное облегчение, оставлял не очень приятное и ноющее ощущение. Это, оказывается, больно, осознавать, что твой ребёнок не готов радоваться за тебя, если ты с кем-то счастлив. В силу своего эгоизма или юного возраста Мэй, наверное, ещё не готова думать об этом, как о чём-то хорошем. Для неё любой, кто претендовал на сердце её отца, автоматически считался врагом. Она боялась потерять и его, как когда-то потеряла уже маму. Её мышление воспринимало всё происходящее, как угрозу их идеальному миру, а так точно не должно быть. Она обязана знать, что на их отношения ничего не способно повлиять.

— А если бы я на самом деле пошёл с кем-то на свидание, то как бы ты отнеслась к этому? — решается спросить он, прочищая горло и поднимая на неё растерянные глаза.

— Ты же просто так спрашиваешь?

— Да. Мне любопытно и важно знать об этом, ты же часть меня. Как бы там ни было, мы неразделимы, и если кто-то когда-то понравится мне, то этот кто-то должен понравиться тебе.

— Тебе что, есть с кем пойти, если ты вот так спрашиваешь? — фыркает она, быстро поворачиваясь, и сверлит его пронзительным взглядом.

— Нет, но…

— Тебе кто-то нравится? — настаивает Мэй.

— Это всё теоретически. Вдруг однажды я…

— Зачем нам кто-то ещё? — резко спрашивает девочка и шумно выдыхает носом. — Нам хорошо жить вдвоём, так?

— Безусловно, — отвечает Пак и медленно кивает.

— Тогда я не вижу никакого смысла говорить об этом.

— Ты же знаешь, что ты — самое большое счастье для меня? — серьёзно спрашивает он и пристально рассматривает её.

— Да, папочка.

— И никто никогда не займёт твоё самое важное место в моей жизни, — продолжает Чимин, намеренно отделяя каждое слово.

— Это звучит так, словно ты меня успокаиваешь, — говорит девочка, а на её лице отражается недоумение.

— В каком-то смысле. Ты же переживаешь обо всём этом.

— Нет. Я совсем не переживаю об этом. Мне просто не нужна новая мама, и я хочу, чтобы ты это знал.

— Семьи могут быть разными, ты же помнишь. Но даже если так, то никто не станет занимать эту роль. Она лишь твоя. Тебе, возможно, тяжело размышлять об этом, но...

— Да, потому что у меня никогда её и не было, — говорит Мэй и тяжело вздыхает, потирая глаза, как будто смахивает слёзы. — Я имею в виду ту семью, как у всех детей.

— Детка, многие дети не имеют полноценную семью, но это не значит, что они чем-то отличаются от других. Главное, чтобы те, кто у тебя есть, любили так, будто дороже тебя нет ничего на свете.

— Ты прав, поэтому мне не нужна новая мама. Никто меня не полюбит так, как родная.

— Но я и не ищу тебе её, малышка. Речь сейчас идёт о том, что ты совершенно не хочешь, чтобы я был с кем-то ещё, кроме тебя, а это не самый хороший вид эгоизма. Моя жизнь — это ты. Я и без того каждый свой день проживаю для тебя, но ещё есть крошечная её часть, которую я должен посвящать только себе. Наверное, ты этого ещё не до конца понимаешь. Когда ты вырастешь, то осознаешь, что есть разные вещи, которые составляют счастье и благополучие человека в целом.

— Объясни мне, я постараюсь понять, — просит она.

— Для каждого эти понятия разные. Это зависит от характера, потребностей, предпочтений и прочего. Например, чтобы я чувствовал себя комфортно в собственном существовании, мне необходима реализация в нескольких направлениях: личная жизнь, карьера, материальное положение и хобби. Для меня действительно очень важна работа. Положение, которое я получил — моя большая гордость. Я так долго и старательно шёл к тому, чтобы меня называли одним из лучших адвокатов этого города. Весь этот путь был таким тернистым, но он того стоил. Многие люди говорят, что деньги не важны для них, но я с этим не до конца согласен. Верно, счастье далеко не в них, и можно замечательно жить в простоте. Но ведь если бы я так не старался их зарабатывать, то не мог бы позволить себе дарить тебе столько благ. Жить в достатке намного лучше, чем отказывать себе в простых вещах, потому что ты просто не можешь себе этого позволить. А хобби мне приносит особенные ощущения. Да, это далеко не танцы, которые я раньше любил, но мне нравится. Я наслаждаюсь всей душой, когда летаю. Но есть ещё и личная жизнь — это моя семья. То есть ты, бабушка и дедушка, Тэ и Джиа. Я безумно рад, что у меня есть все вы, только иногда мне хочется чувствовать себя любимым кем-то... не знаю, другим, что ли. Любимым в другом смысле. Это не то чувство, что вы дарите мне. Такие чувства существуют между мужчиной и женщиной, мужчиной и мужчиной, женщиной и женщиной.

— Тебе хочется любви?

— Наверное, у некоторых людей есть потребность в ней, и я один из таких.

— И выходит, ты не счастлив только со мной?

— Счастлив, конечно. Просто… ты же понимаешь, что я имею в виду. Есть вещи, которые мы не способны дать другим. И есть то, что мы не всегда можем контролировать. Чувства никогда нас не спрашивают, к месту они или ко времени, того ли мы хотим видеть человека рядом. Ты не должна так ревностно относиться к этому, понимаешь?

— Пап, — серьёзно говорит Мэй, склоняя голову на бок и хмурясь.

— Да, солнышко? — спрашивает он, вопросительно выгнув бровь.

— Ты влюбился? — в лоб выдаёт она.

Чимин удивлённо смотрит на неё несколько секунд, хлопая глазами, и отрицательно качает головой. Сейчас не самый лучший момент, чтобы рассказывать ей о секретах своего сердца. Она слишком эмоционально напряжена из-за Хизер, а Чонгук ей и без того не очень нравится, вдруг это её только сильнее разозлит? Парень и сам не до конца понимает, что за отношения между ними и кто они друг другу, поэтому предпочитает глупо промолчать, чтобы избежать вопросов. Только вот пронзительные глаза напротив так пытливо смотрят, как будто знают намного больше.

— Нет. Да это не так и важно сейчас, — отмахивается он, небрежно дёрнув плечами. — Но если это случится когда-то, то, наверное, я бы хотел твоего понимания.

— Если ты не влюбился, то тебе кто-то точно нравится, — заверяет она, хмыкая. — Я слишком хорошо знаю тебя.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что ты очень странный. Раньше ты всё своё время проводил только со мной и не заводил такие разговоры. А сейчас я всё чаще остаюсь с Тэтэ или Джиа и ты ходишь на какие-то встречи по вечерам. Я же умная, поэтому догадалась, что это свидания.

— Всё не совсем так, — отвечает Пак и тяжело вздыхает, опуская голову, как провинившийся ребёнок. — Нет, сложно сказать, что это свидания.

— Ага, то есть в чём-то я права. Ты задумался о том, как я могу относиться к этому, а значит, появилась причина для такого поведения. Для тебя это серьёзно, да?

— Ты права. Это что-то серьёзное.

— Ну точно у тебя свидание сегодня, — так уверенно заключает она, что это вызывает усмешку у адвоката.

Эта уникальная проницательность в характере его дочери всегда его очень поражала. Она так умна, чёрт возьми, для десяти лет. Не по годам рассудительная и такая поразительно внимательная. Она всегда подмечает, казалось бы, совсем незначительные вещи и анализирует их. Мэй умеет рассуждать, как взрослая, хоть и не во всём ещё понимает большой мир. Но особенно удивительно то, как она безошибочно чувствует, что его беспокоит и о чём он думает. Между ними есть какая-то невероятная и не поддающаяся никакому объяснению связь. Каждый раз её мысли так точно попадают в цель, что Пак иногда не знает, как на это реагировать, а теряется на ровном месте. И сейчас её такой юный, но чуткий мозг сопоставляет различные факты, замеченные за это время, чтобы в итоге получить логичный вывод. Она права, как никогда, и адвокат понимает, что нет смысла ей лгать на этот счёт. Во-первых, это может испортить их и без того хрупкие в данный период отношения, а им лучше быть союзниками. И во-вторых, то, что происходит между ним и Чонгуком, заходит всё дальше и дальше. Его дочь имеет право знать хотя бы о его чувствах.

— Возможно, я бы очень хотел, чтобы это было свиданием, — честно говорит Чимин, заглядывая ей в глаза. — Только это действительно просто день рождения.

— И там будет тот человек, который тебе нравится? — вновь в лоб спрашивает девочка, и Пак опять чувствует себя пойманным с поличным, отчего у него слегка щёки краснеют. — Ты хорошо выглядишь. Очень красивый, и аромат твоих духов я почувствовала раньше, чем ты постучал в дверь. Ты старался.

— Мэй, тебе всего десять лет. Почему ты такая умная маленькая женщина? — спрашивает он, мягко улыбаясь.

— Эй, не уходи от ответа, — строго говорит девочка, ещё раз цепким взглядом обводя его фигуру. — Я твоя дочь. Неужели, ты думал меня провести?

— Разве такое возможно? Ты слишком проницательная. Глупо было пытаться.

— Поговори со мной честно, как самый лучший друг, — просит она и аккуратно берёт его за руку. — Ты сам говоришь всегда, что между нами не должно быть никаких секретов.

— Я не уверен, что это хорошая идея. Ты будешь злиться из-за этого, — отвечает он и нежно перебирает её маленькие пальчики.

— Да, я буду злиться, потому что кто-то забирает тебя у меня. Я уже злюсь. Ты кого-то полюбишь, и всё изменится.

— Но это же совсем не так, Боже, — шепчет Пак, качнув головой. — Между нами не будет никаких перемен. Ты ведь всегда будешь для меня самой любимой и самой важной на этом свете. Ты же моё сокровище.

— Почему ты уверен в том, что это не изменится, если кто-то третий будет жить с нами? — тихо спрашивает Мэй, опустив голову.

— А почему ты считаешь иначе? Я давал повод усомниться в этом?

— Это не ответ.

— Ничего не изменится, потому что я люблю тебя безусловной любовью, а с другими это не так работает, — отвечает парень, аккуратно убирая ей пряди волос за ухо. — Ты самое бесценное, что у меня есть, понимаешь?

— Как это «безусловной любовью»? — спрашивает она, мило нахмурив брови.

— Так любят только самых незаменимых. Это такой особый вид любви, который возникает со временем, очень осознанно и навсегда, — поясняет Чимин и нежно поглаживает большим пальцем её родимое пятнышко в форме сердца у запястья. — Я раньше тебе никогда не говорил об этом, но когда ты появилась в моей жизни, то я не очень понимал свои эмоции по этому поводу. Я был так сильно напуган и растерян, что не мог в полной мере насладиться этим моментом.

— Ты был не рад, что я родилась? — робко спрашивает Мэй, поднимая на него огромные испуганные глаза.

— Глупости, — резко протестует он и отрицательно качает головой. — Никогда не говори эти глупости. Это был чудесный период в моей жизни. Страшный, неизвестный для меня, но каждый день был такой незабываемый благодаря тебе. Я остался совсем один с тобой и был не готов быть хорошим отцом, но всё равно был очень счастлив.

— Ты самый лучший папа на свете. Никто другой таким не будет.

— Я старался для тебя. Ты научила меня так многому, это всё твоя заслуга.

— Я? Но я же маленькая. Как я могла тебя чему-то учить? — удивляется она.

На лице Пака появляется мимолётная и благодарная улыбка, пока он смотрит на неё совершенно восхищёнными глазами, а затем жестом зовёт её к себе. <span class="footnote" id="fn_29402681_6"></span> Не раздумывая ни одной секунды, Мэй забирается к нему на колени и льнёт к его тёплой груди, понимая, что это самое лучшее место на всём белом свете. Прижимаясь к нему вот так, она всегда чувствует себя в полной безопасности и самой нужной. Её успокаивает спокойный и громкий звук его сердцебиения, он работает лучше любой колыбельной, самая любимая мелодия.

Адвокат ласково прижимается щекой к её макушке и наслаждается тем, как этот маленький комочек в его руках автоматически делает его счастливее. Всё становится таким абсолютно неважным, потому что для него ценность всего мира заключается только в ней. Но одновременно с этим внутри него теперь сидит безумный страх за то, что это всё может закончиться, если Хизер вдруг встанет между ними. Его дочь любит эту дрянь, потому что совсем её не знает, а знакома с ней лишь по его рассказам, а в них она просто чудо. Сам того не желая, он проложил Смит дорогу к её сердцу. Только Мэй не так легко провести, рано или поздно она всё поймёт, и тогда её чистая душа получит чудовищный раскол, который уже никогда не затянется.

— Пап? — ласково зовёт малышка, когда его молчание затягивается. — Ты не ответил.

— Да, прости. Я просто думал, — шепчет он и глубоко вздыхает. — Через тебя я научился любви и уважению к себе, а это так важно. Это очень сложно объяснить, но ты поймёшь, когда станешь немного старше. Такой вид чувств начинается с основ любви к самому себе и уважения. Наверное, ты не понимаешь до конца всю свою важность для меня, но я дышу тобой десять лет своей жизни, и это ни за что не изменится. Даже когда ты вырастешь и станешь взрослой женщиной уже со своей семьёй, я всё равно буду смотреть на тебя ровно так же, как и сейчас. Как на мою крошечную девочку, — Чимин мягко улыбается и поглаживает её ладонь. — Всё это время я наблюдал за тобой каждый день, принимал твою суть, врождённую личность и мировоззрение, не упрекая ни в чём. И абсолютно неважно, насколько мы с тобой смотрим в разных направлениях в каких-то вопросах и сколько конфликтов придётся нам пережить в будущем. Я принимаю тебя, и даже все эти различия между нами, потому что они являются частью твоей уникальности. Ты — моё прекрасное творение. Это и есть безусловная любовь — принятие, которое не зависит ни от каких условий и внешних обстоятельств. Независимо ни от чего я всё равно буду чувствовать к тебе лишь любовь, понимаешь?

— Ты хочешь сказать, что как бы я плохо себя не вела и как бы сильно мы были не похожи друг на друга, ты всё равно будешь меня любить.

— Вот так просто, да?

— И теперь понятно, — говорит Мэй и обнимает его за шею. — Я так сильно тебя люблю, папочка. Сильно-сильно. Сильнее всего на свете.

— Зона действия твоей любви? — спрашивает парень гладя её по волосам и прикрывая глаза.

— Бесконечный диапазон, — отвечает она и широко улыбается.

— А я люблю тебя, моя звёздочка.

— Сильно?

— Так же, как сильна сила гравитации, — говорит Пак и целует её в щёку.

Он тоже глупо и так радостно улыбается и глубоко вздыхает. Наконец-то, кажется, между ними на эти минуты полностью исчез дискомфорт. Конечно, у них есть ещё не закрытые вопросы, но в данный момент это совершенно не имеет значения. Он просто позволяет ей нежиться в своих объятиях, а сам впитывает это тепло, что дарит ему самое важное его сокровище. Странно, но ей как будто это очень необходимо сейчас — просто утонуть в его любви и заботе. Это удивляет его, ведь у них в отношениях никогда не было недостатка в ласке, но в этот миг она словно упивается этим чувством. Мэй словно убедилась в своём безоговорочном первенстве в борьбе за первое место в его сердце и сразу успокоилась. Такая хрупкая и уязвимая, боится, что хоть капля его любви достанется кому-то другому. И такая наивная, ведь такой любви не получит ни одна живая душа на этом свете, потому что для Чимина нет и не будет никого важнее неё. И он очень надеется, что этот короткий разговор добавит ей немного уверенности в этом.

— Ты правда так сильно не хочешь никого видеть рядом со мной? — спрашивает Пак.

— Нет, — отвечает Мэй, коротко вздохнув.

— То есть, ты не так категорична?

— Я не знаю, кому могу доверять. Тебя же могут обидеть.

— Тому, кому доверяю я, радость моя. Я же взрослый мальчик, значит, могу за себя постоять, — уверенно говорит Чимин.

— А бабушка говорит, что влюблённые не замечают многих недостатков. Вдруг ты ошибёшься? — не унимается она.

— Возможно, но это же будет только моя ошибка. Она не коснётся тебя ни в коем случае. Я не подпущу к тебе того, кто этого не заслуживает.

— Знаешь, раньше я хотела семью. Ну… как у других детей, — признаётся Мэй, крепче прижимаясь к нему.

— Полноценную, — шепчет адвокат, печально хмурясь. — Я понимаю.

— Да. Так надеялась, что мама вернётся к нам, и мы будем вместе.

— Ты никогда не говорила мне об этом.

— Ты бы грустил и чувствовал бы вину за то, что не можешь мне этого дать. Я же знаю, что ты её не любишь.

— Откуда?

— Ты не говоришь мне о ней, если я не спрошу. Не хранишь её фотографии, кроме тех, в школьном альбоме. Не звонишь ей и не пишешь, — поясняет девочка, внимательно рассматривая его. — Она чужая для нас, потому что в этом доме нет ничего, что бы напоминало о ней. А мне иногда хотелось чувствовать, что мама рядом.

— Милая, не хочу огорчать тебя, но я никогда не смогу жить с твоей мамой в этом самом смысле. У нас не будет такой семьи, понимаешь? — аккуратно спрашивает он, с сожалением глядя на неё. — Прости.

— Я знаю, оказывается, это не так работает. Мало просто хотеть. Не всегда люди друг друга любят, даже когда у них есть дети, — говорит малышка, и он замечает на её глазах навернувшиеся слёзы.

— Тебе больно, я понимаю, моя драгоценность. Но это совсем не значит, что у нас не может быть полноценной семьи с тобой, просто Хизер не тот человек. Она не сможет нас обоих сделать счастливыми.

— А кто тогда сможет? — едва слышно спрашивает она.

— Не знаю, — отвечает Пак и пожимает плечами, глубоко вздохнув. — Может, когда-то мы это узнаем? Разве ты не думала о том, что всё могло бы быть иначе?

— Как это?

— Обычно в семье трое людей и…

— Да, точно. Именно трое, — фыркает она, закатив глаза. — Папа, ребёнок и мама. Только где моя мама была? Я хочу это знать.

— Я же объяснял тебе, малышка, — спокойно говорит парень, мягко поглаживая её по щеке.

— Ты сказал мне, что её не устраивала её жизнь и поэтому она уехала налаживать это. Но как же я? Как же ты? Разве это не те причины, ради которых можно было вернуться пораньше, чем через десять лет? — недоумевает девочка и с досадой вздыхает. — Я не понимаю. Тогда я немного слышала ваш разговор, но лишь частями, и это не объяснило мне ничего. Она же скучала по мне, правда? Поэтому она была здесь?

— Мэй, всё довольно сложно. Если честно, я не знаю, как объяснить тебе эти вещи. Просто нужно принять её решение.

— Я пытаюсь. Хочу понять её.

— Не сердись на свою маму, — говорит Чимин и бережно целует её в висок. — Да, она не была рядом с тобой, но мы ей благодарны за то, что ты есть на этом свете. Она и без того глубоко несчастный человек, ведь так и не смогла увидеть твои первые шаги и не смогла услышать твои первые слова. Это то, что просто бесценно, и никакие другие вещи этого не стоят, а это всё прошло мимо неё. Я счастлив, что у меня это есть, поэтому так сильно не хочу тобой с ней делиться.

Мэй грустно смотрит перед собой какое-то время и затем тяжело вздыхает, как будто вес тоски и вопросов без ответов стал в два раза больше. Ей так трудно понять человека, которого она никогда не знала, но при этом ей всё равно почему-то хотела найти какие-то оправдания для её поведения. Она знала, что мама уехала, чтобы сделать свою жизнь лучше, должно быть не просто так. Может, для того, чтобы потом разделить её с ней? Но прошло ведь так много времени уже, неужели, на это требовалось столько усилий? Наверное, у взрослых бывают такие обстоятельства. И хоть она в силу возраста не могла принять и осознать многих вещей, всё равно пыталась как-то в своих глазах защитить Хизер. Это сложно. Каждый раз сложно, потому что в её сердце жила какая-то особенная любовь к ней, хоть она ей совсем чужая. Ей хотелось спросить у этой женщины так много и впервые обнять её, чтобы почувствовать себя нужной для неё. И это желание было вполне легко исполнить, если бы её отец не был так строг в этом вопросе. Конечно, она хорошо понимала, что его обидит их сближение, но выдернуть из себя это рвение не получалось.

Она слышала, как сильно они ругались в тот вечер. Мэй знала, что любой контакт с ней он точно не одобрит. Даже говорить о женщине по имени Хизер Смит она с ним так и не решилась до этой секунды, потому что те импульсивные эмоции её очень напугали. Никогда она не видела столько злости в нём, а значит, на это была какая-то весомая причина, которую, конечно же, никто ей не объяснит. За тот день ей до сих пор очень стыдно, хоть они и быстро помирились. Девочка в глубине души чувствовала себя виноватой за то, что тогда не приняла сторону отца, а поддалась своим чувствам. И этот порыв, кажется, болезненно задел самого важного для неё человека. Но она ничего не могла с собой поделать, потому что так сильно хотелось узнать лично ту, кто подарила ей жизнь. Это было намного сильнее всего остального.

— Прости меня, — робко шепчет она.

— Я не виню тебя в том, что ты хочешь знать маму. Это нормально. Только ты можешь быть разочарована, — говорит Чимин, гладя её по волосам.

— Почему ты так сильно не хочешь, чтобы я поговорила с ней? — удивлённо спрашивает Мэй.

— Потому что боюсь, что это сделает тебе больно.

— Она хочет мне причинить какой-то вред?

— Нет. Но то, что она хочет сделать, в каком-то смысле может ранить нас обоих.

— И чего она хочет?

— Чтобы ты жила с ней.

— А почему она думает, что я тоже хочу этого?

— Не знаю, детка.

— Но как же ты? Я что, должна тебя бросить?

— Кажется, она считает, что я уже достаточно побыл твоим отцом, и теперь пришла её очередь позаботиться о тебе. Чушь какая-то, как будто это всё какие-то игрушки. Это не работает так.

— Но я не хочу жить отдельно от тебя, — встревоженно говорит она и испуганно смотрит на него.

— А я и не позволю этому случиться, — отвечает парень и ласково улыбается. — Я сделаю всё, что от меня зависит, чтобы защитить тебя. Ты же это знаешь?

— Защитить от мамы? — удивляется Мэй.

— Ото всех.

— Да, папочка. Я это знаю. Рядом с тобой мне ничего не страшно.

— Будь осторожна в школе, хорошо? — спрашивает Пак, с нескрываемым беспокойством заглядывая ей в глаза. — Я не могу быть рядом постоянно, но очень волнуюсь о тебе каждую секунду.

Мэй ничего не отвечает, а лишь слабо кивает в ответ и снова крепко обнимает его за шею. В этот момент, когда маленькие руки обвивают его со всей силой, парень чувствует себя таким необходимым для неё. Она цепляется за него, как за свой личный островок безопасности, а он безнадёжно тонет в этом потрясающем ощущении. Паку так сильно нравится быть настолько важным для кого-то, это так невероятно, чёрт возьми. Никто и никогда не полюбит его так, как делает это эта маленькая девочка. Он не знает, что им ещё предстоит пройти вместе, пока Хизер рядом, но абсолютно уверен в том, что это будет нелегко. Эта женщина — большая угроза для их отношений, и если она будет себя вести достаточно мило, то их дочь несомненно потянется к ней. Она же просто раненый ребёнок, которому не хватало материнской любви и ласки десять лет, поэтому это легко её подкупит. Только Чимин понимает, что как бы сильно Смит не играла роль «прекрасной матери», на самом деле она та ещё первоклассная дрянь. Он не теряет бдительности ни на секунду, слишком хорошо осознавая, что всё происходящее неспроста. Не могла она вдруг стать любящей спустя столько времени, как будто ничего такого не случилось.

— Иди на этот день рождения, — вдруг говорит Мэй, отстраняясь, и садится за письменный стол.

— Ты меня отпускаешь? — спрашивает адвокат, вопросительно выгнув бровь.

— А ты что, остановишься, если я скажу нет? — вопросом отвечает она с усмешкой в голосе.

— Я прислушаюсь к тебе.

— Знаешь, когда я вырасту, то не буду спрашивать твоего разрешения сходить на вечеринку, — задумчиво произносит девочка и грызёт ручку, а после хитро улыбается.

— Я даже боюсь представить, как буду справляться с твоими выходками, — говорит он и тяжело вздыхает. — Боже.

— Любить и принимать меня любой, ты же только что говорил об этом.

— Ты просто… невероятна, — смеётся Чимин, понимая, что она поймала его на собственных словах. — Так я могу пойти, да?

— Ну раз это не свидание, то я не против.

— Это точно не свидание.

— Тогда всё хорошо, папочка, — говорит Мэй и принимается вновь делать задание.

Пак мягко улыбается, глядя на неё, а затем поднимается, собираясь уходить. Он по традиции нежно целует её в макушку и глубоко вздыхает, чтобы ощутить приятный аромат, исходящий от её волос. Разумеется, ему не требуется разрешение дочери на то, чтобы пойти куда-то, но этот вопрос довольно важный для них обоих, и он по-прежнему так и не решён. Она отпускает только потому, что уверена, что там будет полно других людей, а свидания так в её понимании не проходят. Но сам факт того, что она категорически против любых его любовных взаимоотношений, неприятно задевает. Она так и не смогла справиться со своим чувством ревности, несмотря на то, что знает, насколько сильно отец любит её и дорожит каждой минутой с ней. И сейчас лишь на одну секунду он думает о том, а правильно ли он тогда поступает сейчас, выбирая в этот раз Чонгука? Его опять почему-то гложет чувство вины за то, что он просто хочет быть счастливым человеком рядом с ним. И это всегда так непросто, как будто он постоянно боится того, что дочь решит, что ему недостаточно того, что у них есть. Словно их безупречное счастье далеко не идеальное. Нет, это совсем не так. Просто оно разное.

Парень тихо направляется к двери, глядя на часы на экране своего телефона, а затем бросает задумчивый взгляд на полку, где стоит тот самый стеклянный аквариум с разноцветными звёздочками из бумаги. Он наполовину уже пуст, а это значит, что необходимо дополнять его понемногу снова. К счастью, у него было ещё так много вещей, которые ему хочется сказать через эти послания своей дочери, чтобы каждый раз вдохновлять её и мотивировать. Адвокат загадочно улыбается, оглядываясь на Мэй, и потом всё-таки берёт одну из звёзд жёлтого цвета, потому что ему действительно требуется в данную минуту пинок под зад. Он быстро разворачивает её и пробегает глазами по тексту, ощущая быстрые удары сердца в груди. Вот чёрт, это всегда работает самым правильным образом, потому что ему и в самом деле удаётся получить ответ на свой вопрос, и все сомнения начинают стремительно рассыпаться, как сломанный песочный замок.

Сейчас, кажется, он слишком сильно волновался о том, чтобы принять правильное решение. Но, по сути, ему просто нужно было сделать то, чему он ежедневно учит Чонгука — прислушаться к себе, а затем сделать это решение самым верным. Нужно приложить усилия к тому, чтобы не пожалеть об этом выборе после. Он хорошо понимал, что в его жизни настал тот самый момент, когда ему необходимо самостоятельно решить: идти или остаться, полагаясь только на сердце. И именно поэтому он выбирает путь туда, куда уже давно сделал первый шаг, чтобы довести всё до конца. Немедленно и прямо сейчас, чтобы не отступить от внезапного страха неудачи, он направляется на выход из комнаты, ведь на самом деле не имеет права терять больше ни минуты.

— Что там было написано? — спрашивает Мэй, а Пак слегка вздрагивает от неожиданности и замирает.

— «Когда стоишь перед выбором, просто подбрось монетку. Это не даст верного ответа, но в момент, когда монетка в воздухе, ты уже знаешь, на что надеешься», — задумчиво говорит Чимин, убирая записку в карман.

— Хороший совет, — хмыкает девочка, тоже о чём-то задумавшись на несколько секунд.

— Ты права. Очень хороший, — говорит парень и улыбается уголком губ, а затем уходит из её комнаты и направляется туда, где произойдёт его последняя попытка стать по-настоящему счастливым.

***</p>