~15~ (1/2)
Clara Mae — Not Sad Anymore
TOMORROW X TOGETHER — Dear Sputnik
SHY Martin — Nobody likes moving on
Jessie Ware — First Time
Andy Grammer — Don't Give Up On Me
Jacob Lee — Easier
BTS — Film out
BTS — Mikrokosmos
Katy Perry — Firework
Zac Efron, Zendaya — Rewrite The Stars</p>
Тишина в Нью-Йорке стоит дорого. Примерно несколько сотен тысяч или миллионов долларов, ведь в центре ближе к Манхэттену практически невозможно ею насладиться, поэтому обеспеченные местные уезжают подальше. <span class="footnote" id="fn_29221742_0"></span> Для этой цели те, кто может себе позволить хорошую жизнь или устал от бесконечной суеты, приезжают жить в одну из деревушек «Хэмптонса», расположенного на блаженном острове Лонг-Айленд. Здесь можно снять комфортное жильё на месяц или даже годы в зависимости от желания и средств, но любые деньги определённо стоят того, что можно получить в итоге: бескрайняя красота естественной природы, свежий морской воздух, береговая линия из идеального песка и абсолютно никаких звуков хаотичного мегаполиса. Повсюду лишь идеально подстриженные лужайки и множество цветов. Дома, напоминающие дворцы, с теннисными кортами или даже конюшнями, с огромными бассейнами или вертолётными площадками. Здесь по улицам ездят автомобили только особого элитного класса, а высокие деревья смыкаются в длинные и завораживающие аллеи, из которых и состоит большинство безупречных и спокойных улиц. Вот что представляет собой Ист-Хэмптон — совершенство. Он словно безупречный мир популярной куклы Барби, которую раньше любила Мэй, всё кажется настолько точёным и прелестным, что как будто вовсе не настоящее. Местные жители совсем не любят выделяться из толпы, поэтому стараются ей просто соответствовать. По их мнению, чем больше роскоши вокруг, тем лучше. Поэтому с каждым годом архитектура выглядит всё величественнее.
Раньше здесь строили уютные домики для семейного отдыха, сейчас же этот район превратился в какой-то фешенебельный курорт. На этих улицах каждые выходные обязательно устраивают масштабные и статусные вечеринки, а по будням — званые вечера или закрытые тусовки только для избранных. Проще говоря, по словам обитателей, если вы имеете дом на первой линии лучшего пляжа в штате Нью-Йорк, то жизнь удалась. Именно по этой причине летом здесь практически невозможно найти жилище для аренды, потому что всё разбирают заранее за несколько месяцев вперёд. Наибольшей популярностью пользуется собственная недвижимость, которую не так легко себе позволить, но многие об этом мечтают. Жить в Ист-Хэмптон — значит быть в так называемой «элите». С покупкой дома ты получаешь возможность любоваться живописной природой, наслаждаться роскошью и дорогой жизнью, всегда иметь под рукой бушующий Атлантический океан, километры полупустых и чистых песчаных пляжей, и, конечно же, шанс посещать богемные и закрытые мероприятия, на которых могут быть даже знаменитости.
И среди тихой улицы этой «деревушки миллионеров» так пёстро и громко раздавался непривычно звонкий и задорный смех двух парней, которые бежали в руки долгожданной свободы из особняка Чон Джоси. Им обоим совсем не верилось в то, что это правда происходило с ними. Чонгук не делал глупостей так давно из-за строгих правил, к которым привык, что уже забыл о том, насколько много в нём бунтарства. А Чимин не мог себе позволить ни капли безрассудства из-за обязательств и серьёзного статуса отца. Но в этот вечер всё было иначе, ведь им удалось сломать свои привычные границы. Они неслись просто как сумасшедшие, так быстро, как будто если их поймают, то накажут, как старшеклассников. И оба в этот удивительный момент чувствовали себя такими окрылёнными, что у них дыхание перехватывало. Они вспоминали одно и то же — дух старой Америки, который хранил в себе небольшой и практически Богом забытый городок в Нью-Гэмпшире.
Перед их глазами всплывали яркие и такие родные картинки видов Конкорда, который был самым уютным местом для их счастливых воспоминаний. По сравнению с этим местом там абсолютно всегда царила аура семейных ценностей, традиций и дружелюбия. Никакой помпезности и излишнего пафоса, он был так очарователен в своей провинциальности. Его особенность была в возможности насладиться вечерними просмотрами фильмов под открытым небом, прогулкой в тихом парке, где можно кормить белочек, или в семейных кафе с открытыми площадками, в которых собирались люди с крутыми телескопами, чтобы понаблюдать за звёздами — всё это то самое место, где они выросли.
Конкорд тёплый городок. К общению там открыт буквально каждый прохожий, и в этом он сильно отличался от Нью-Йорка с его сказочным Ист-Хэмптоном. Эти огромные замки с кучей роскоши внутри и суровой охраной и близко не шли ни в какое сравнение с теми милыми домиками с маленькими штакетниками вокруг, верандами и качелями на задних дворах, которые помнили они оба. И сейчас, пробегая по дороге вдоль того, что так ярко отличало их прошлое и настоящее, парни понимали, насколько же колоссальна эта разница. Они так сильно, оказывается, скучали по родному месту, потому что именно там хранилось так много искренности и их самая незабываемая юность.
Пробежав несколько минут по длинной улице, Пак торопливо оглядывается и замечает, что за ними уже давно никто не следует. Крики матери Чонгука уже стихли, а шагов охраны тоже не слышно поблизости. Он понимает, что погоня наконец-то завершена. Парень замедляет шаг и видит как раз за углом арендованную машину, которую он намеренно оставил подальше от дома злого дракона у чужого забора. Он взял её на этот вечер, чтобы в итоге потом просто бросить на острове и вернуться домой без лишних хлопот. Адвокат останавливается рядом с ней и тяжело дышит, опираясь на её капот ладонями. Он далеко не спортсмен, поэтому эта своеобразная разминка для него что-то необычное. Сердце выстукивает бешеный темп галопа в груди, в голове что-то шумит, а лёгкие неприятно горят, но он чертовски счастлив, потому глупо улыбается, ведь ему всё-таки удалось украсть сокровище из башни.
Чимин поворачивается и замечает, что и квотербек переводит дыхание сквозь смех, упираясь ладонями в свои колени. Он тяжело вдыхает воздух носом, а затем выдыхает его ртом, пытаясь сдержать приступ радостного смеха. Кажется, они в последний раз так бегали, когда удирали с закрытой вечеринки. В тот день неожиданно соседи их одноклассника вызвали копов, хоть, как правило, такого не было. Обычно всё проходило без их вмешательства, а заканчивалось тем, что все мирно расходились. Но никто из гостей, включая их самих, не хотел тогда оказаться в полицейском участке и получить административный штраф, именно поэтому они все разбежались быстрее, чем офицеры успели кого-то рассмотреть.
— Кажется, сбежали, — говорит Чонгук, прерывисто дыша, и затем смеётся. — С ума сойти, я удрал из дома.
— В практически двадцать восемь лет, — отзывается смехом Пак. — Вау, да?
— Невероятно просто.
— И как ощущения? — интересуется адвокат и вновь с опаской смотрит по сторонам.
— Как будто я начал вновь дышать, — отвечает довольно Чон, переводя дух, и выпрямляется.
— Что бы было, если бы нас поймали? Со мной всё понятно, мне грозил бы штраф, но для тебя чем этот побег опасен? Далеко твоя мать может пойти?
— Не знаю. Наверное, она была бы в бешенстве.
— О, она и без того будет, ведь Джоси увидела, с кем ты сбежал, — отвечает Чимин и улыбается, хлопая его по плечу ладонью. — Ты точно схватишь её гнев.
— Думаешь, она тебя узнала? — удивляется Чон.
— Я, конечно, изменился, но не до неузнаваемости, — усмехается адвокат, чуть поведя бровью. — Она точно сожрёт тебя за это. Но знаешь, я совру, если скажу, что о чём-то сожалею.
Чонгук смотрит на него с минуту и так широко улыбается, словно вообще не слушал ничего из того, что он говорил. А затем парень слегка качает головой своим размышлениям и, кажется, впервые за всю жизнь вдыхает океанский бриз полной грудью. Этот вдох такой глубокий, что Чимин буквально своими ушами слышит, как чужие лёгкие наполняются кислородом. Теперь его ничего и никто не сдерживает, ведь наконец-то квотербек осознал, что значит свободно дышать. Это такое неописуемое счастье.
— Плевать, — говорит Чон, и ловит на себе удивлённый и одновременно восхищённый взгляд.
— Вау, — выдыхает с восторгом Чимин, рассматривая его. — Что, правда?
— Честно? Мне сейчас так наплевать на то, что будет после. На её злость, возможные последствия и на то, что мне придётся объясняться каким-то чудесным образом. Я знаю, что она не поймёт, и мне просто всё равно. Я чувствую себя настолько хорошо, что ничего уже не испортит это чувство, — отвечает он, вертясь вокруг своей оси. — Это мой момент.
— Ты прав, он твой, и это того стоило. Приятно видеть тебя таким радостным. Твои глаза сияют, а улыбка просто фантастическая, — говорит Пак, выставляя кулак перед собой. — Классная работа над собой, квотербек.
— Спасибо, это всё благодаря тебе, — отвечает парень, ударяя своими костяшками по чужим. — Господи, это было…
— Круто? — спрашивает адвокат и тихо смеётся, наблюдая за ним.
— Нет! Невероятно! — смеётся в ответ Чон, проводя руками по волосам. — Боже мой, давно мне не было настолько весело. Я чувствовал себя, как на американских горках. Это одновременно боязно, но в тоже время так будоражит интерес. Я бежал, бежал и бежал, совершенно не желая останавливаться.
— Но нам всё же не стоит здесь задерживаться надолго, — говорит парень, подходя к багажнику машины. — Нам уже пора уходить, но сначала мы вспомним молодость.
— Вспомним молодость? Что это ты имеешь в виду? Подожди, а мы едем не на тачке? — удивляется Чонгук.
— Нет, — загадочно улыбаясь, отвечает Пак и достаёт что-то из автомобиля. — Нас немного позже заберут из одного кафе на набережной.
— Заберут? Кто? Куда?
— Всё узнаешь, не спеши. У нас есть ещё небольшое дело. Во-первых, вот. Держи, квотербек.
Он вытаскивает старенький скейтборд и протягивает ему, а затем вновь начинает копаться в поисках чего-то. Чон непонимающе хмурится и внимательно рассматривает вещь в своих руках. Его бровь удивлённо приподнимается, когда опытный глаз почти профессионально оценивает «доску». Довольно хорошая модель. Из канадского клёна, а это практически считается верхушкой аристократии среди них. Профессионалы высоко ценят этот материал за идеальную упругость, прочность и относительно небольшую массу, это ведь помогает легко маневрировать. Конкретно у этого скейта широкий хвост и увеличенная колесная база, что точно обеспечит его владельцу комфортное размещение и повышенную стабильность при езде. Невероятно комфортная вещь.
Чонгук мягко проводит по ней ладонью и ощущает прилив такой сильной ностальгии. Когда-то в его жизни скейтборд занимал так много места. Они часто ездили на них по вечерам на старой парковке, сами создавали препятствия и учились от ребят постарше. Благодаря этому обширному опыту в юности он в них неплохо разбирался, и эта классическая «доска» с маленькими колесиками и загнутыми краями довольно неплоха в своём роде, но определённо уже давно и сильно обкатана очень много раз. Тот, кто на ней гонял, был настойчив в обучении или слишком увлечён процессом. «Шкурка» местами очень затоптана, края кое-где со сколами и стёрты, а колёса потрёпанные асфальтом. Чон тёпло улыбается, переворачивая скейт, и в ту же секунду теряется в пространстве. Он не верит своим глазам, ведь это же его вещь. Парень видит знакомый дизайн: абстрактный рисунок из сочетания фиолетового и чёрного и различные надписи в стиле граффити. Он бы мог ошибиться, если бы не одно маленькое, но такое важное «клеймо», оставленное когда-то его лучшим другом. В самом низу, там где обычно квотербек брался за «доску» ладонью, поднимая её, изображён красивый силуэт листа клевера.
Как такое вообще возможно? Осознание того факта, что в его ладонях сейчас вещь, которая принадлежала ему много лет назад, у Чона что-то в груди с бешеной силой обрывается, а после резко сжимается. Это его скейтборд, тот самый, что они сами же с друзьями и разрисовывали, сидя в их любимом месте в городском парке. Каждый из них на память оставил что-то своё, а именно Пак нарисовал этот символ удачи, чтобы езда была лёгкой и без серьёзных падений. С ума сойти, откуда у него она? Он думал, что мама давным-давно отправила его на свалку, потому что это увлечение всегда её бесило.
Парень быстро моргает и поднимает на адвоката ошарашенный взгляд. Он несколько секунд смотрит на то, как Чимин роется в багажнике и потом достаёт ещё кое-что. Да быть того не может, он сохранил оба? Его скейт он тоже узнаёт с лёгкостью по дизайну внутренней части. На ней всегда был изображён крутой герой из аниме, которое он так любил в старшей школе, и весьма красноречивая надпись «Лузер» его собственным корявым, но стильным почерком. Вот это да.
— Откуда? — всё, что может сказать в этот момент квотербек, аккуратно проводя пальцами по шершавой поверхности своей «доски».
— Когда твои родители уезжали из Конкорда, то распродавали всё в доме. Они устроили распродажу прямо в нём, и там было много ненужных вещей, которые они не хотели тащить в другую страну. Вроде как всякий хлам, который жаль выбросить, потому что он всё ещё в пригодном состоянии. Тогда моя мама его забрала, попросила оставить его ей на память о мальчике, который любил её стряпню и дружил с её сыном с младших классов. Она оба хранила в отцовском гараже, надеясь, что однажды… не знаю, может, что твои или мои дети будут такими же болванами, чтобы набивать шишки и разбивать колени, падая с них, — поясняет Чимин с мягкой улыбкой и треплет свои волосы. — Я забрал их. Мэй, как оказалось, тоже любит кататься. Она училась на твоём, кстати, поэтому немного его потрепала. Прости.
— Ненужные вещи, — с досадой хмыкает Чон и тоскливо вздыхает. — Как же легко она всегда распоряжается тем, что я люблю. Чёрт, как будто это совсем ничего не значило. Она же знала, как я им дорожил, это жестоко.
— Знаешь, тебе стоит почаще думать об этом. Ну... анализировать, размышлять вслух, делать выводы, тогда ты начнёшь оценивать реальность по-другому.
— Ты прав.
— Я всегда прав. Слушай меня почаще.
— Всё равно поверить не могу, что ты сохранил их.
— Для меня это тоже часть моего прошлого. Не смог расстаться. Много воспоминаний, знаешь ли, — говорит с загадочной улыбкой Пак и вновь наклоняется к багажнику.
— Спасибо, для меня это так много значило. Почему ты это сделал? — интересуется Чон, внимательно наблюдая за ним.
— Юность всегда со мной, помнишь? — смеётся парень и неожиданно бросает ему баллончик с чёрной краской. — Во-вторых, это.
— Какого чёрта?! — восклицает Чонгук и нервно смеётся, разглядывая вещь в своих руках. — Ты же не хочешь, чтобы я...
— Именно! — радостно говорит Пак и берёт краску для себя, а затем захлопывает багажник и смотрит по сторонам. — Давай натворим маленькие глупости? <span class="footnote" id="fn_29221742_1"></span>
Он становится на скейтборд, а затем резко отталкивается и уезжает дальше по дороге, оставляя Чона в полном недоумении. Проехав всего несколько метров, адвокат скрывается в небольшой улочке за углом и затем, громко шикая, зовёт его и машет рукой. Чонгук, сведя брови, наблюдает за тем, как парень, с опаской осматриваясь у чужого особняка, трясёт баллончиком и потом начинает прямо на высоком заборе красным цветом рисовать в точности такой же рисунок, как на «доске» Чонгука.
— Какого чёрта ты творишь?! — шёпотом возмущается он, подбегая к нему, и испуганно смотрит в небольшой проулок между домами. — Ты же взрослый человек и серьёзный адвокат! Что ты делаешь?!
— Нет, зануда. Серьёзный адвокат я в офисе на Манхэттене с понедельника по пятницу, с восьми утра и до конца рабочего дня. А сейчас я Пак Чимин — просто ненормальный парень и твой друг, — отвечает он, продолжая рисовать с довольным лицом и прикусив язык, как увлечённый ребёнок.
— Боже, — шепчет Чон, качая головой. — Ладно, но ведь это частная территория. Здесь наверняка куча камер со всех сторон. Почему ты не боишься этого?
— Слепая зона, — поясняет он, спокойно пожимая плечами. — Камеры фиксируют происходящее в радиусе ближе к дороге. Именно сюда их обзор просто не доходит из-за особенности строения.
— На улице ещё светло, соседи нас могут увидеть.
— Не могут, потому что высота забора каждого примерно метра три.
— Всё продумал, да?
— Да-а.
— Ты чокнутый! — возмущается Чонгук.
— Может, будешь меньше разговаривать, а присоединишься?
— Ты же законопослушный гражданин, почему ты склоняешь меня к правонарушениям?
— Эй, не дави на меня моей ответственностью. Тебе ведь понравилось нарушать правила?
— Да, но...
— О, кстати, а ты помнишь, чем закончилась праздничная ночь в школе на Хэллоуин? — смеётся Пак.
— Чёрт, да, — с улыбкой отвечает квотербек.
— Это именно ты предложил разрисовать стену в спортзале, — говорит Пак, поворачиваясь к нему. — И это я-то чокнутый? Да ты же там полутора метровый член нарисовал.
— Мы же были детьми! У меня не так уж много мозгов было и я был пьян!
— Хватит уже вести себя так, будто ты хороший мальчик. Кто только что сбежал из дома?
— Я.
— Кто наплевал на важный ужин и сделал то, что хочет?
— Я.
— А кто показал средний палец своей матери? — заливисто смеётся Чимин.
— Боже, — тяжело вздыхает Чонгук, но едва сдерживает гордую улыбку. — Я.
— Это было легендарно. Ты мой герой сегодня. Давай же, веселись. Где твоё бунтарство? По дороге растерял?
— Нет. Просто это же чужой дом, как мы можем...
— За-ну-да, — протягивает по слогам Чимин, закатывая глаза, и делает вид, что зевает. — Чёрт возьми, квотербек, у этих людей хватит денег, чтобы закрасить грёбаный забор. Прекрати быть таким правильным. Сделай хоть что-то, о чём можно с улыбкой вспоминать в старости, а то так и сдохнешь жалким...
— Легче.
— Нудным...
— Легче, легче.
— Ворчливым дедом. Что ты будешь внукам рассказывать? Как в шахматы играл, а по выходным читал не двести страниц, а сто девяносто девять? Вот это бунтарство, прямо дух захватывает, — по-доброму издевается парень.
— Я тебя ненавижу, знаешь? — спрашивает Чон, тряся в руке баллончик и подходя ближе к забору.
Пак забавно морщит нос и широко улыбается ему, а затем наблюдает, как парень старательно выводит на белой стене чёрной краской хорошо знакомое и такое уже родное ему слово «Loser». Он ухмыляется, нагло приподняв подбородок, и ждёт, пока Чонгук закончит своё творчество. Как только он прекращает писать, адвокат подходит к нему и оценивающе осматривает надпись, выгнув бровь.
— Да ты ещё больший тупица, чем я думал. Ты даже элементарное слово не можешь написать без ошибки, — смеётся Чимин, толкая его в плечо. — Ты же в Оксфорде учился. Там все такие идиоты? А ещё одно из лучших учебных заведений.
— Что?! — возмущается квотербек, читая надпись снова. — Но всё правильно, сам ты тупица.
— Не-ет, — протягивает Пак, качая головой, и делает исправление своей красной краской поверх чёрной. — Вот здесь ошибка, если ты обо мне пишешь, а не о себе.
Чон читает новое слово и шумно фыркает, понимая, что именно он сделал. Этот засранец перевернул полностью значение, заменив всего одну букву «S» на «V», и в итоге на заборе красовалась надпись «Lover». Даже в этом он смог всё выкрутить так, чтобы в итоге заставить его щёки смущённо гореть. Практически прямым текстом Чимин сказал ему сейчас о том, что хорошо знает о том, что давно из привычного неудачника он стал для него самым важным человеком. Но на самом деле эта игра слов о них обоих, потому они оба влюблённые друг в друга неудачники. Они потеряли одиннадцать лет, которые могли бы провести совсем иначе. Если бы они оба были смелее в определённый момент, то кто знает, как сложилась бы их жизнь?
Неожиданно за забором раздаются голоса и на территории особняка мигает свет. Они хоть и находятся в убежище, но оба понимают, что автоматические ворота дома начинают медленно открываться, а это значит, их могут поймать прямо на месте преступления. Парни испуганно переглядываются между собой, и Чон нервно смеётся. Пак осматривается и быстро пытается придумать, что им делать, но понимает, что нужно просто убегать. В его планах точно не было закончить этот вечер арестом охраной или неприятным разговором с владельцем дома.
— Дерьмо, — шепчет квотербек. — Что делать?
— Валим! — кричит Чимин и срывается с места. Он громко смеётся из-за всей этой нелепой ситуации и, обернувшись, смотрит на растерявшегося на несколько секунд Чонгука. Тот думает, куда выбросить краску и испуганно смотрит по сторонам, держа её в руках. — Чего ты стоишь?! Беги! И не бросай улики!
Пак становится на скейтборд и резво отталкивается, удаляясь от дома и оставаясь незамеченным. Машина хозяина особняка выезжает из ворот и направляется в противоположную сторону, а Чон облегчённо выдыхает, проводя рукой по волосам, и выходит из укрытия. Он наблюдает за тем, как легко и непринуждённо Чимин маневрирует по пустой дороге, расставив руки в стороны. На фоне необычайно красивого и нежного розово-жёлтого неба, в этой кожаной куртке и узких джинсах, с копной растрёпанных русых волос и беззаботной улыбкой на лице, он выглядит так, словно ворвался в его жизнь прямиком из того самого дня, когда они попрощались в последний раз на стадионе. Квотербек не понимал, как это всё вообще возможно, но ему так нравилось происходящее, а самое главное — он чувствовал себя просто потрясающе.
Эти эмоции, что ему подарил сегодня один самый важный для его сердца человек, невозможно сравнить ни с чем на этом свете. Как будто у него больше нет на шее поводка и кучи обязанностей на плечах, он с лёгкостью наконец-то мог их расправить и почувствовать себя воодушевлённым. Он словно свободен. Это такие громкие, но самые искренние слова. В эти счастливые мгновения рядом с Чимином он был тем самым ребёнком, которого давным-давно потерял внутри себя. И на самом деле ему было уже совсем неважно, какой гнев матери ему достанется после или каким образом ему придётся заглаживать вину перед ней. Каждая секунда того, что происходило сейчас, откладывалась в его памяти и оседала ярким шлейфом в его освобождённой душе, и это определённо стоило любой борьбы.
Чонгук становится одной ногой на свой скейт и глубоко вдыхает полной грудью, расплываясь в широкой улыбке. Он так счастлив. Его просто сразу же прошибает до костей и до самой глубины это потрясающее чувство эйфории. Разве мог он представить, что будет когда-то держать в своих руках моральную свободу, ради которой так отчаянно сражается с самым главным врагом — собой? Никогда. Он отталкивается от асфальта и плавно начинает движение вслед за адвокатом, продолжая радостно сиять, словно Рокфеллеровская ель в Рождество.
Когда он был молод, то очень полюбил этот спорт за возможность тренировать силу воли, ведь трюки в нём бывают довольно сложными, и на них требовалось много регулярных тренировок и упорства. А это, в свою очередь, помогало ему победить свои глубинные страхи. Он хорошо знал, что можно было получить серьёзные травмы, часто приходилось падать и разочаровываться, но именно это хобби в каком-то смысле создавало иллюзию того, что Чонгук хоть немного владел своей жизнью и нёс за неё ответственность. Но обычно, когда скейтбордист преодолевает все страхи, то начинает кататься совсем безрассудно, а это большая опасность, и ему так нравилось раньше рисковать. Только даже не это было самым лучшим во всём процессе, а неподдельные эмоции, что можно было получить в процессе. Настоящий и такой яркий драйв, которого ему часто не хватало, воодушевляющий адреналин и непередаваемое ощущение того, что ты «сёрфишь» на дороге.
Парень аккуратно набирает скорость и спокойно, без резких движений, начинает выписывать большие восьмёрки. Чимин, наслаждаясь их поездкой, радостно выкрикивает на всю улицу. Его голос тонет в потоке воздуха, а он задорно и так заливисто смеётся, что квотербек не может сдержать восхищённой улыбки. Пак держит руки в стороны, словно летит, а тёплый весенний ветер так красиво развевает его мягкие волосы. Хочется заснять это изумительное мгновение на фотоплёнку, чтобы после любоваться в паршивые дни. Чон с трудом сдерживает себя, чтобы не засмотреться и в итоге не разбить себе нос об асфальт. Заметно, что они оба наслаждаются этим моментом, просто падая в их общие воспоминания, наполненные таким теплом. О прошлом сейчас им в этой ситуации буквально напоминает всё: спонтанный побег, краска и стены, шутки, разговоры, адреналин, скейтбординг. Невероятно, как они вообще решили повторить что-то подобное, спустя столько лет? Они ведь уже не так молоды. Это какое-то безумие, но несмотря ни на что, это всё ещё их обоих делает счастливыми.
Чонгук видит, как адвокат готовится повернуть по дороге направо на перекрёстке, и решает срезать этот промежуток, чтобы догнать его. На одну секунду он теряется и пропадает в волнении, потому что боится того, что забыл навыки, но после всё же решается это сделать. Ведь даже если он упадёт, разве это важно? Он громко рассмеётся, перетерпит боль в разбитых коленях, а затем встанет и поедет дальше. Вот как нужно относиться к своим неудачам, а не бояться падать, ведь без ошибок мы не учимся.
Может быть, он не помнит уже большую часть крутых трюков, что делал раньше с лёгкостью, но «ollie» ему всегда удавался в совершенстве. Парень коротко вздыхает и решительно принимает необходимую позу для прыжка: ставит правую ногу примерно на середину «деки» скейтборда, а заднюю на «хвост». Он легко сгибает колени и аккуратно приседает. Хоть Чон и воссоздаёт мысленно всё в теории, сейчас всё-таки ему немного волнительно практиковать, но несмотря на это, почему-то он так сильно уверен в своём успехе. Наверное, всё дело в том, что его совсем не отпускает чувство воодушевления с того самого момента, как он решился убежать из дома. Чонгук проезжает пару метров и готовится к самому ключевому моменту, он ждёт нужное мгновение. В голове сразу же мелькают слова парнишки из выпускного класса, который учил его в четырнадцать лет этому трюку: «Не прогибай спину слишком сильно и не слишком выставляй зад. Всё в меру. Опустись, сохраняя плечи параллельно ступням, и дерзай». И в эту самую секунду, когда его тело чувствует необходимость, действуя по памяти, он делает важный прыжок.
Сначала Чон отрывает правую ногу, а потом левую, подпрыгивает и щёлкает «хвостом» по асфальту. Этот приятный и до боли родной звук эхом отдаётся по пустой улице, а его сердце от этого лишь ускоряется. Этот щелчок такой сильный, что парень уже автоматически на уровне инстинкта знает, что трюк удастся. Благодаря его мощи скейтборд высоко подпрыгивает вместе с ним. Он ловко поворачивает ступню внутрь и скользит правой ногой вперёд по «деке», а одновременно с этим поднимает левую ногу к своей груди. Манёр получает просто безупречный, как будто и не было длительного перерыва. Чонгук перепрыгивает через невысокий бордюр, минует перекрёсток и приземляется обеими ногами на «доску», поставив их как можно ближе к подвескам, а после так же спокойно едет по асфальту рядом с Чимином. Адвокат в удивлении выгибает брови, но смотрит на него с гордой и радостной улыбкой. Такое чувство, что его тоже переполняют эмоции, и впервые за всё время он действительно не может найти подходящих слов.
— Мне нравится видеть тебя таким счастливым, — произносит он, спустя почти минуту.
— Это ты делаешь меня таким, — говорит Чонгук и заметно вырывается вперёд, набирая скорость. — Давай, не отставай, лузер.
— Эй! Ведь только я знаю, куда нам обоим нужно! — выкрикивает Чимин и смеётся. — Стой, а то потеряешься ещё! Подожди меня!
— Нет, больше я никогда не потеряюсь, — говорит квотербек и глубоко вздыхает, явно имея в виду нечто большее, чем просто дорогу.
— Знаешь, куда ты должен двигаться, да? — спрашивает Пак, радостно улыбаясь.
— Верно, а всё потому что нашёл свой спутник.
— Спутник, значит.
— Да, такой же важный, как Луна для Земли, — говорит Чон, наслаждаясь этим неповторимым моментом, и мельком оглядывается на него.
— Луна единственный естественный спутник для Земли, кстати говоря.
— Я знаю.
— Он выпoлняет вpaщeниe вoкpуг Зeмли бoлee трёх с половиной миллиардов лeт. То ecть Лунa coпpoвoждaeт чeлoвeчecтвo c мoмeнтa eгo пoявлeния, представляешь? Она всегда рядом, несмотря на то, что между ними около трёхсот восьмидесяти тысяч километров.
— Знаю, лузер. Именно поэтому ты — моя луна. Всегда рядом, даже если между нами одиннадцать лет и сотни тысяч километров, — говорит Чонгук, широко и так ярко улыбаясь.
Сердце внезапно волнительно трепещет в груди Пака от столь красивого и глубокого по смыслу признания. Для него, как для любителя астрономии, такое милое сравнение равносильно попаданию в самое яблочко. Но, как для влюблённого по уши кретина, это просто контрольный выстрел. Он не способен никаким образом скрыть свою невероятно глупую улыбку, прокручивая их короткий диалог в своей голове снова и глядя на то, как Чон петляет по дороге на фоне безупречного заканчивающегося дня. Эта картинка похожа на сон или одну из реализованных фантазий Чимина, а по ощущениям — это словно ожившая сказка. Их собственная сказка, в которой нет никого, кроме них двоих.
***</p>
После того, как они проехали почти квартал на скейтбордах, Пак привёл парня на побережье Мейн-Бич. <span class="footnote" id="fn_29221742_2"></span> Они сели за маленький столик с плетёными креслами под широким зонтиком у торгового вагончика, и адвокат заказал себе фирменный бургер и картофель фри, которые славились своим вкусом у всех местных жителей. Отсюда было здорово наблюдать за длинными и спокойными волнами, потому что они были в метрах десяти от них. Несмотря на то, что океан всегда под рукой, Чонгук никогда не уставал им восхищаться.
В разных частях города он отличался. Здесь же вода невероятно насыщенного синего цвета, а на фоне медленно двигающегося к закату солнца становилась практически чёрной. Это так пугающе красиво. Странно, но, кажется, у них сама собой появилась маленькая традиция встречать этот момент вместе. Сначала Чон показал заход солнца с высоты, а теперь Чимин ответил тем же, но у успокаивающих вод. Если они посидят здесь ещё примерно час, то стемнеет, и самая яркая звезда в солнечной системе опустится прямо у них на глазах и спрячется за горизонтом.
Это было неописуемо красиво. Даже слишком, и эта красота была так магически наполнена покоем. Шум волн напоминал трепетный шёпот и так нежно ласкал слух, а тёплые оттенки пейзажа в целом перед глазами помогали расслабиться после бесконечно мелькающих огней в центре Нью-Йорка. Это самое восточное пляжное побережье штата и одна из основных природных достопримечательностей Ист-Хэмптона. Несмотря на то, что каждый раз квотербек тратил по два часа своего личного времени, чтобы приехать сюда к матери, он даже ни разу не ходил к океану на этом участке. Столько, оказывается, упустил. Это место вполне могло бы стать его личным маяком, когда шторм внутри поднимался до девятибалльной отметки после очередного тяжёлого дня. Людей вокруг практически не было, и на несколько миль поблизости существовали лишь бескрайний простор, бушующая глубина и приятная безмятежность. А это тот самый вид одиночества, который приносил ему удовольствие.
Точка обзора, которую выбрал адвокат, открывала просто безупречный вид на протяжённую живописную прибрежную линию из светло-коричневого песка без вкрапления гальки, но с крошечными разноцветными ракушками, а позади них были ряды старинных и современных особняков богачей. Такая природная красота в сочетании с потрясающими видами помпезных окрестностей, окутанных зеленью, выглядели как что-то неземное. Этот низменный остров, врезающийся в Атлантический океан лесистыми мысами, был таким пустым и уединённым несмотря на его популярность. И именно эта его особенность позволяла им обоим чувствовать себя здесь так, словно они одни во всём мире. Разве это не идеальный выбор для момента и места, чтобы побыть вместе?
Чон глубоко вздыхает с мечтательным выражением лица, рассматривая плавно перекатывающиеся друг об друга волны, которые ласкают берег, создавая пену, и затем поворачивается к Чимину. Он внимательно наблюдает за тем, как парень с аппетитом ест картошку, мило нахмурив брови. По его лицу не очень понятно, нравится ему или нет, но это выглядит забавно, как будто он злится на еду. Он такой очаровательный в этот момент, что квотербек не может сдержать своей тупой улыбки. Чтобы хоть как-то скрыть этот очередной порыв беспричинной влюблённости в него, он хватает соломинку из колы губами и разглядывает внешний вид Пака, обводя его изучающим взглядом.
Ему всё ещё трудно привыкнуть к тому, каким сегодня строгий и обычно очень педантичный мистер адвокат предстал перед ним. Но несмотря на то, что это не совсем в его стиле, выглядел он просто безупречно. Ему так несказанно шла эта лёгкая небрежность в растрёпанных волосах и бунтарство в выборе одежды, как будто он несколько лет снял со своих плеч. Чимин выглядел таким молодым и абсолютно потрясающим, идеальный тип мужчин, который знал себе цену. Он словно плохой мальчик из тех самых типичных мелодрам, где главный герой обязательно вёл себя как засранец. Таких ребят можно было встретить раньше на частных вечеринках, где они проводили своё свободное время в школьные годы, и обычно они несли за собой кучу неприятностей и слёз для хрупких девичьих сердец. Только были всё-таки некоторые отличия. Те парни в их юности были мальчишками, а перед Чонгуком прямо сейчас сидел мужчина, и на самом деле от него исходила аура безопасности. Пак был одним из самых надёжных людей, которых он знал, поэтому почему-то был уверен, что ничего плохого от него ждать точно не стоило.
Квотербек задерживает взгляд на его слегка потёртых узких джинсах, и едва сдерживает озорную улыбку, замечая один элемент гардероба взрослого и серьёзного адвоката. Челси — те самые любимые ботинки парня, которые он неизменно носит под строгие классические костюмы или же иногда меняет их на элегантные туфли. Их легко узнать, ведь отличительной особенностью является отсутствие любого вида застежек или шнуровки. Забавно, что раньше он никогда не изменял обычным конверсам, в которых сейчас сидел сам Чон, надев их под классические брюки. Они словно, не сговариваясь, решили сделать довольно не типичный выбор для своих образов в этот вечер. Чонгук смотрит на заостренные и немного скругленные носки чужой обуви и понимает, насколько в целом этот стиль сегодня напоминает ему о том рыжеволосом мальчике из Конкорда. Интересно, он думал об этом, когда решил, что вполне себе хорошая идея надеть всё это одновременно? Если нет, то это просто поразительно.
— Точно не хочешь? Это вкусно, — говорит Пак и откусывает булку с довольным стоном.
— Я же ужинал, — отвечает парень и мягко улыбается, рассматривая его.
— Ладно, тебе же лучше. Вдруг тебя стошнит от волнения.
— Почему это?
— Ну ты же не знаешь, что я задумал.
— А что ты задумал?
— Ага, я так взял и рассказал.
— Хотя бы намекни.
— Не надейся. Просто жди. В этой ситуации твои красивые глаза не помогут.
— Ладно, — шепчет Чон и не сводит с него пытливого взгляда, действительно начиная нервничать.
— Что? — спрашивает с набитым ртом адвокат, вытирая руки салфеткой.
— Что? — удивляется Чонгук.
— Что ты так смотришь на меня?
— Не верится, что я сижу с тобой, а ты ради этого приехал из центра Нью-Йорка сюда.
— Долгий же путь я проделал.
— Спасибо. На самом деле ты меня сегодня спас. Я рад тебя видеть, — признаётся квотербек.
— Что, соскучился? — усмехается Чимин, игриво приподнимая брови, и откидывается на стул.
— Это никогда не закончится? — тихо смеётся Чонгук, качнув головой. — Вообще-то я оцениваю твой наряд. Интересный образ у тебя, довольно непривычно.
— Ах! — с дьявольской ухмылкой восклицает довольно Пак, проводя руками по кожаной куртке, а затем слегка дёргает её края. — Ты об этом всём. Я сегодня как-то особенно горяч, не находишь?
— Не того ты спрашиваешь об этом, — отмахивается парень.
— Уверен? — выгибает бровь он.
— Эй, а друзья разве флиртуют?
— Кто сказал, что мы друзья?
— Перестань. Это смущает.
— Прости, манера моего общения, — невинно отвечает адвокат, кокетливо пожимая плечами. — Ну, а по-дружески, тебе нравится?
— Вполне, — кивает Чонгук, разглядывая его.— Тебе идёт. Выглядит довольно… дерзко.
— Кое-что напоминает, не так ли?
— Может быть.
— Да прям, — смеётся Пак. — Что, даже нечего сказать на этот счёт?
— О, подожди, ты про того олуха из Конкорда, с которым я дружил больше половины своей жизни? Да, это точно его стиль. Определённо что-то есть от него, но, кажется, ты с цветами сильно прогадал. Он редко носил чёрный, у него были рыжие волосы и голубая куртка, а в целом довольно неплохо постарался, — говорит парень, пожимая плечами и хитро улыбается. — Хороший ход. Только вот знаешь, кое-что всё же сущность адвоката в тебе очень выдаёт.
Чимин довольно хмыкает, шумно допивая колу в своём стакане, и с интересом смотрит на свою обувь, а затем бросает заинтересованный взгляд на белые кеды Чона, шнурки которых аккуратно обвязаны вокруг щиколоток. Все в их компании так часто делали раньше, если они были слишком длинными, чтобы не мешали, пока гоняешь на скейте. <span class="footnote" id="fn_29221742_3"></span>
— Из тебя, кстати говоря, тоже выпрыгивает квотербек, — отвечает он, самодовольно улыбаясь. — Смотри-ка, ничего не меняется. Одиннадцать лет спустя наша команда снова вместе.
— Мне это нравится. Только я, если честно, не очень понимаю, зачем ты всё это затеял. Почему заставил меня сбежать из дома? Почему именно сейчас?
— Хороший день для того, чтобы воссоединиться старым друзьям, — спокойно отвечает Пак, глядя по сторонам. — Не находишь?
— Ты проделал не самый короткий путь сюда, украл меня, покатался со мной на скейтах и устроил эти милые посиделки на пляже для того, чтобы сказать, что мы вновь друзья? — удивляется Чонгук.
— Ну да, — безразлично говорит он, и уголок его губ дёргает в загадочной усмешке.
— Как-то странно.
— А ты разве не этого хотел? — спрашивает Чимин с нескрываемым интересом, склоняя голову на бок. — Быть со мной друзьями.
— Ну... да, — мнётся Чон и тихо вздыхает. — Просто как-то много усилий приложено. Мы же могли увидеться в другом месте и в другое время. В чём взаимосвязь? Зачем ты здесь?
— Чуть позже всё узнаешь.
— То есть я прав. Мы сидим и чего-то ждём?
— Именно, гений.
— Теперь я совсем ничего не понимаю. Есть какой-то подвох в такой подозрительной доброте?
— Нет. У нас не очень задалось в начале. Но, кажется, в танцевальной студии мы всё наконец-то выяснили.
— Что выяснили? — осторожно спрашивает квотербек, бросая на него хмурый взгляд, и внутри него всё сжимается в ожидании ответа.
— Что мы не можем быть чем-то, что больше, чем друзья, но и оставить друг друга в покое у нас тоже не получается. Нужно признать — мы нужны друг другу. У тебя было время подумать над моим вопросом, но ответа я так и не получил, а стало быть... — произносит Чимин и напряжённо молчит несколько секунд, в упор глядя на него, — с этой секунды я больше и слова не скажу об этом всём. Я сделал выводы.
В глубине души Чонгук почему-то ощущает укол вины и болезненного разочарования, хотя прекрасно понимает, что эта ответственность лежала только лишь на нём. Пак делал слишком много шагов к нему и давал так много шансов повлиять на то, что происходило. Именно в его силах было изменить эту ситуацию между ними, но в очередной раз он проявил себя, как безмозглый трус, сбежав от правды. Он действительно сожалел, но просто не знал, как бороться с этим удушающим страхом перед истиной.
— Прости, я думал, но…
— Чёрт с тобой, я согласен налаживать отношения в качестве... приятелей. Начнём с этого, потому что дружбу не вернуть по щелчку пальцев. Мы можем попытаться в последний раз. Да, кажется, это звучит неплохо, — говорит Пак таким ровным тоном, как будто то, что случилось между ними недавно на самом не имело для него большого значения, и квотербека это вводит в ступор. — Мы оба не хотим терять наши отношения, а значит, мне в очередной раз придётся быть тем, у кого яйца побольше, и наступить на свои эмоции. Ну так что, заключаем дружеский контракт?
Чон совсем перестаёт понимать что-либо. Всё это время адвокат флиртовал с ним, намекал на то, что может быть между ними и прямым текстом говорил о своих чувствах к нему, а теперь ведёт себя так, как будто всего этого не было и предлагал попытаться опять стать друзьями. Какого чёрта вообще происходило в его голове? А, может быть, ему просто надоело ждать. Он делал это слишком долго, а Чонгук так и не нашёл в себе смелости быть с ним откровенным. Это вполне логичное определение такому нелогичному поведению.
— А ты сможешь это сделать? — спрашивает парень, прочищая горло.
— Я уже с этим прекрасно справлялся однажды, — усмехнувшись, отвечает Чимин.
— Ладно. И что входит в этот контракт? — с подозрением спрашивает Чон, нахмурившись и теребя ремешок своих часов.
— Взаимное уважение, честность, доверие, поддержка, пиво по выходным и игры в бейсбол. Я решил, что стоит начать сегодня, поэтому мы здесь. Главный шаг — доверие, я хочу тебя протестировать. Ты всё поймёшь, когда мы окажемся на месте, — объясняет адвокат и протягивает ему ладонь. — Согласен на мои условия?
— И что, больше никакого флирта от тебя? — интересуется квотербек, а его бровь приподнимается в удивлении.
— Нет.
— Провокации?
— Забыли.
— Глупые шутки?
— Ну... если только от Тэ насчёт моей реакции.
— И больше никаких разговоров о том, что ты считаешь меня…
— Никаких. Твоя ориентация теперь меня абсолютно не интересует, — говорит Пак, бросив в него пронзительный взгляд. Он опирается локтями на стол, чтобы продвинуться ближе к нему, а затем понизив тон до шёпота и ухмыльнувшись, продолжает. — С этой минуты твоё дело с кем ты будешь спать, так же как и моё дело с кем буду спать я. Но ты меня не осуждаешь, у всех свои предпочтения. Друзья принимают друг друга любыми.
Квотербек тихо вздыхает и медленно опускает глаза, совершенно растерявшись. Чимин вроде бы отшивает его, но при этом делает это так, словно флиртует, и это просто вгоняет парня в тупик. Он смущен и растерян. Почему-то эти слова о том, что у него может кто-то быть, делают так нестерпимо неприятно, что хочется блевануть всем съеденным ужином. Он не до конца осознаёт, что это за странное чувство просыпается внутри, но ему просто не хочется знать о том, что у него существует личная жизнь. Меньше всего он желает думать о том, что кто-то может проводить с ним время, держать за руку, целовать, обнимать, просыпаться с ним и проводить с ним ночи. Это бесит так сильно, что Чон неосознанно сжимает пальцы в кулаки, которые едва слышно хрустят.
Это неправильно, ему стоит успокоиться, ведь на самом деле он прекрасно понимает, что Чимин имеет право ходить на свидания или любые другие встречи. Чонгук это хорошо осознаёт, только вот это тупое ощущение в груди давит на гулко бьющееся сердце. Дерьмо, кажется, он ревнует его. Даже представлять это всё в своей голове в теории ему так противно. Но, естественно, он ни за что не скажет об этом вслух и, как обычно, просто делает вид, что это совершенно не трогает его чувства. Только от внимания адвоката, разумеется, не ускользает почти минутное замешательство, смешанное с явным недовольством на его озадаченном лице, и поэтому он хитро улыбается.
— Ну так что? — спрашивает Пак, играя пальцами. — Согласен?
— Согласен, — тяжело вздохнув, отвечает Чонгук и пожимает его руку. — Но ты расскажешь мне о том, что задумал на сегодня. Я не люблю быть в неведении.
— О, бро, не порть сюрприз. Просто доверься мне, — смеётся Чимин, вновь нагло откидываясь на стуле, и поправляет свои идеальные волосы.
— Давно меня так не называли, — хмыкает Чон, сводя брови. — Мы теперь в такой манере будем общаться?
— Ну так мы же друзья с этого дня. Тэ меня так называет до сих пор, этот придурок никак не вырастет. Так что привыкай, обычное дело для нас, — отвечает он, небрежно поведя плечом. — Нас ведь связывают приятельские отношения.
Это далеко не так. Они оба это знают, но играют в какую-то странную игру. Адвокат задаёт правила, а квотербек в очередной раз поддаётся на его провокацию, не осознавая до конца её смысл. Ему просто хочется бежать от разговоров о чувствах, потому что он их боится. Не потому что они ему не нравятся, а потому что его пугает их напор и сила. Боже, да у него просто рассудок мутнеет из-за Пака. Чонгук сразу же на мгновение цепенеет и его бросает в дикий жар, когда он вспоминает, что между ними уже дважды чуть не произошёл поцелуй.
Это же чушь какая-то, как они могут быть просто друзьями, если оба знают, что их невыносимо тянет друг к другу? Это полное противоречие сейчас просто выводило его из себя. Он абсолютно не мог понять, что происходит и почему Чимин так ведёт себя с ним. По каким причинам он делает шаг назад? Неужели для него совсем ничего не значит то, что уже было? Или он так искусно лжёт ему, что складывается впечатление, что парня это действительно не трогает больше. Но разве мог Пак так легко всё отпустить, ведь именно он хотел чего-то более романтичного больше, чем сам Чонгук? Нелогичная чушь какая-то. Квотербек находится в каком-то когнитивном диссонансе из-за всего происходящего, а вот человек напротив совсем спокоен. Так странно наблюдать за тем, что он ведёт себя совсем противоположным образом. <span class="footnote" id="fn_29221742_4"></span>
— Ладно, — тихо говорит Чон, покусывая щёку изнутри, и смотрит на него исподлобья. — Какой-то ты всё же очень подозрительный.
— Это твоё поразительное недоверие к людям меня не на шутку пугает, — говорит Пак и смеётся, откинув голову назад. — Откуда столько его? Нужно это исправлять. Не ищи подвох во всём, мы же просто классно проводим время вместе. Разве не так?
— Так, — соглашается квотербек и немного расслабляется.
— Мне нужно было отвлечься, а тебе сбежать из дома. Почему мы не могли это совместить? — спрашивает парень и мило улыбается ему.
— Звучит вполне логично, — говорит Чонгук, пристально рассматривая его, и вновь хмуртся. — Что значит «тебе нужно было отвлечься»? Хизер что-то сделала?
— Я её видел. Да, это действительно она. Теперь нет никаких сомнений, — говорит он и с раздражением вздыхает. — Потрясающе, да? Явилось дерьмо, откуда не ждали.
— И что? Как она вела себя? — беспокоится Чонгук, мгновенно вспыхивая злостью.
— Как первокласная сука. Была так уверена в себе, как будто имеет какие-то права. Не знаю, пока я мало что могу сказать о том, что именно ей нужно. Единственное, что мне понятно — она хочет как минимум пообщаться с малышкой лично, а может, уже это сделала.
— Вот же дрянь, — фыркает Чон, и затем допивает содовую. — А с Мэй как твои дела? Вы помирились?
— Мы немного ещё находимся в напряжении, — отвечает адвокат и нервно ёрзает на стуле.
— Злится?
— Нет, вроде бы. Но постоянно контролирует меня. Спрашивает, куда я уезжаю, с кем был и всё прочее. Наверное, боится услышать, что я был с тобой, — говорит Пак и улыбается уголком губ.
— Обижена?
— Мне кажется, что в глубине души да, но не говорит об этом. Я ещё при ней сорвался после появления её непутёвой матери, проще говоря — всё паршиво.
— Сорвался при ней? — тихо спрашивает Чонгук.
— Она слышала, как я орал на Хиз. Точнее, это слышала вся улица, кажется.
— Твоя импульсивность, — вздыхает квотербек и качает головой с сочувствием. — Ты всегда был с этим не в ладах.
— Я знаю, — раздражается он, бросая в него злой взгляд. — Но знаешь, крайне сложно держать себя в руках, когда у тебя хотят забрать то, что принадлежит тебе. Она даже права не имеет говорить о ней. Кто она такая, чёрт возьми?! Где она была всё это время, чтобы иметь возможность называть себя её матерью?!
— Эй, тихо-тихо. Я на твоей стороне. Не защищайся и не оправдывайся. Ты абсолютно прав, — говорит Чонгук мягким тоном, поднимая руки.
Пак тяжело вздыхает, проводя рукой по волосам и зачесывая их назад, а после задумчиво смотрит перед собой. Дерьмо. Снова он взрывается на ровном месте и совсем не может заткнуть это в себе. Излишняя эмоциональность всегда была его слабым местом, и до сих пор так и остаётся непобеждённой. Он не может иначе, это такая трудная для него тема в данный момент. Никогда они с дочерью не были в таких странных и натянутых отношениях, как сейчас. Вроде бы всё хорошо, но одновременно ощущается сильный дискомфорт.
Парень видел и на подсознательном уровне просто знал, что Мэй точно не в порядке. В глубине души она что-то проживала без него. Она как-то замкнулась от него в эти дни и была довольно грустной, словно что-то её сильно беспокоило. Несмотря на то, что Чонгук не действовал ей на нервы, было всё равно ощутимо её паршивое состояние, и это очень пугало Чимина. Он вновь сталкивался с тем, что абсолютно не знал, как вести себя со своим ребёнком. И, если честно, тут не помогли бы даже книги по детской психологии, которые он читал. На практике всё по-другому. В таком же дурацком состоянии он был, когда его дочь только появилась на свет. Ему казалось, что подобного уже не произойдёт вновь и он ко всему уже готов, но как же сильно он ошибался.
— Давай не будем говорить о Хизер, она не заслуживает внимания. Лучше расскажи мне немного о Мэй, — просит Чон, очень вовремя пытаясь сменить неприятную тему.
— О Мэй? — удивлённо спрашивает Пак, поднимая на него растерянные глаза.
— Ты обещал.
— Да, но тебе что, правда интересно?
— Что тебя так удивляет в этом?
— Просто… — тихо говорит Чимин, качнув головой, и прикусывает губу, — да нет, глупость.
— Нет, не глупость. Что? — настаивает он.
— Это забавно, — усмехается адвокат и задумчиво вздыхает. — Обычно, когда я рассказывал о ребёнке парням или девушкам, с которыми ходил на свидания, то наше общение резко менялось не в самую хорошую сторону. Они теряли ко мне интерес. Из-за этого я просто перестал говорить о ней чужим людям. Какой в этом смысл? Всех так пугал тот факт, что у меня уже есть совсем не маленькая дочь. Мэй ведь почти подросток, а это практически сформированная личность, со своими заморочками и особенностями. Она проявляет характер, и с ней бывает трудно даже мне. Не то чтобы я рассчитывал, что в самом деле с кем-то дойду до той стадии, когда кому-то придётся полюбить и её, но… мне кажется, о таком стоит говорить сразу. Это не тот факт, который я могу скрывать. Она часть меня, поэтому я выкладывал это на берегу. А, наверное, не каждый готов к тому, чтобы любить чужую дочь, тем более в юном возрасте. И меня просто удивило то, что ты первый человек в моей жизни, кроме Тэ, кто захотел сам узнать о ней что-то.
— На моём месте и в моём положении нужно быть идиотом, чтобы не понимать, насколько важно для тебя, чтобы у неё со мной были хорошие отношения. Ну… если мы хотим дружить. Я же пытаюсь вернуться в твою жизнь, а она заключается в ней. Всё предельно просто. Мэй слишком важная её часть, поэтому я должен найти подход к ней, — говорит Чонгук, пожимая плечами. — Не знаю, получится ли у меня, но я хочу постараться быть и для неё другом.
— Тебе это интересно или тебе кажется, что так нужно сделать? Это разные вещи.
— Хороший вопрос, — хмыкает парень, ненадолго задумавшись. — Честно? Сначала я думал, что так нужно. Но знаешь, я ведь всегда думал, что не склонен к общению с детьми. У меня не было братьев и сестёр, я всегда был один. И, признаться, я был в ужасе, когда встретился с ней впервые лицом к лицу. Я правда нервничал, но твоя дочь… она меня покорила. Эта девочка абсолютно очаровательная, смешная, умная, милая, беззаботная, в ней столько жизни, что и я рядом с ней начинаю чувствовать себя живым. Мне понравилось проводить время с ней тогда на игре и на пикнике, а на танцевальной машине я смеялся так, как не делал этого с момента переезда из Конкорда. Лишь один человек умел меня смешить так же — ты. Она потрясающее влияет на меня, как и ты. Я заметил странную, но интересную особенность.
— Какую же? — удивляется адвокат, внимательно слушая его.
— Рядом с этой девочкой я чувствую себя ребёнком, — отвечает Чон и нежно улыбается, думая о ней. — Она дарит мне эмоции, которых мне не хватало в моём детстве. Я учусь у неё радоваться мелочам и смотреть на мир по-другому. Это поразительно, но я становлюсь таким беспечным, и мне так наплевать на то, что обо мне подумают. Вы оба дарите мне чувство свободы. Я хочу с ней поладить, даже не из-за тебя, а потому что мне нравится тот огонёк, который во мне загорается, когда я веселюсь с ней.
Чимин поражённо впитывает его откровения, и его сердце наполняется таким потрясающим и трепетным теплом. Эти слова для него очень важны, ведь для того, чтобы позволить кому-то попытаться завоевать Мэй, прежде всего, он должен сам доверять этому человеку. А доверяет ли он квотербеку настолько, чтобы подарить ему возможность узнать своё самое бесценное сокровище? У них не самые простые отношения, но ему уже достаточно известно о том, как ответственно и бережно Чонгук относится к ней. Он внимателен и аккуратен. Может быть, им самим далеко до идеального доверия, но он точно заслуживает его намного больше, чем Хизер Смит.
Чон, кажется, говорит совершенно искренне, а эти слова приятно трогают. Ему очень хочется сделать этот маленький, но такой важный шаг к нему навстречу, потому что, очевидно, парень хорошо осознаёт важность того, насколько здесь опасная зона. Если он позволит ему сделать это, то обратного пути уже не будет. Это колоссальный риск, но он всё-таки рискует. И если квотербек каким-то образом причинит ей боль или любой другой дискомфорт, то навсегда может забыть об их хороших отношениях. Как бы сильно Пак его не любил, он никогда не поставит кого-либо или что-либо выше своей дочери. Он откажется от всего, если она того захочет. Возможно, это самая неправильная позиция, и жертвенность здесь равна потаканию её манипуляциям, но душевный покой его малышки для него имеет самое важное значение в этом мире.
— Ты хоть понимаешь, что я никогда и никого не подпускал к ней? — спрашивает серьёзно адвокат, словно предупреждая его об этой опасности, и сурово смотрит на него. — Я не доверяю тебе в полной мере, но ты заслуживаешь её знать. Поразительно, но ты сделал для неё за это время больше, чем её родная мать за десять лет. Ты осуществил её мечту, дарил ей своё время, тепло и внимание, а это на самом деле то, что нужно любому ребёнку. Дети зависимы от любви и хорошего отношения к себе, только так они распускаются, как маленькие цветы. Сейчас она хоть и недовольна, я понимаю, что не ты виновник этого. Это её глупая ревность.
— Я всё понимаю, — отвечает Чонгук и согласно кивает. — Клянусь, я её не обижу.
— Спасибо, — шепчет Чимин и тяжело вздыхает, склоняя голову на бок. — Мэй — маленькая бестия. Думаю, ты это уже понял. У неё скверный характер, ну есть в кого. От матери она переняла умение кокетничать и женскую хитрость, а вот от меня забрала ум, чувство ответственности, вспыльчивость. Она из тех людей, кто добивается своего. Очень целеустремлённая.
— И это в ней тоже от отца, — с улыбкой говорит Чон, без стеснения рассматривая его.
— Верно, — кивает он и зачарованно смотрит на одну из самых больших своих слабостей, сидящую напротив. — Она вообще во многом похожа на меня и внешне, и внутреннее, но от Хизер в ней вторые самые красивые глаза, что я встречал на этом свете.
Квотербек медленно моргает и тихо вздыхает, прекрасно понимая, что именно он имеет в виду — его глаза. Боже мой, этот простой и такой обычный факт заставляет его руки покрыться огромными мурашками, а щёки слабо залиться краснотой. Чимин был влюблён в них в школе, но интересно, его сердце до сих пор замирает, когда он смотрит в них? Видит ли он столько же звёзд в их глубине, или они померкли для него? Зрачки Чонгука расширяются до максимального предела, пока в его голове идёт напряжённый мыслительный процесс, а он неотрывно смотрит на потрясающе красивое лицо напротив. Он вновь обращает внимание на тонкие и чувственные черты, как будто их слепил самый талантливый греческий скульптор под руководством господа Бога, и опять убеждается в том, что самое главное великолепие в его губах.
Подумать только, сколько времени они никому не принадлежат. Чёрт, вообще-то выходит, он никогда ни с кем не встречался, ведь тонул в своих неозвученных чувствах и был не способен кого-то полноценно полюбить. Если бы не эта маленькая проблема, вероятно, он бы был уже давно женат, а у Мэй была бы полноценная семья. Из-за него этот поистине практически идеальный мужчина был одинок грёбаные одиннадцать лет, ведь он его первая и последняя любовь. <span class="footnote" id="fn_29221742_5"></span> От осознания этого у парня всё вдруг плывёт перед глазами, до него наконец-то доходит то, что всё это время Пак в самом деле принадлежал ему.