~10~ (2/2)

— Или просто не хочешь говорить?

Пак тяжело вздыхает, проводя рукой по идеально уложенным волосам, и в его глазах вдруг совсем мимолетно читается такая невыносимая тоска по этому. И в этот момент его моральной уязвимости он понимает, насколько же адвокат скучает по тем временам, когда отдавал этому занятию всё своё свободное время.

— Танцевать снова страшно, — отвечает Чимин, задумчиво глядя куда-то сквозь парня. — Ты как спортсмен знаешь, что это такое. Когда получаешь травму, то потом нужно как можно быстрее вернуться в спорт, чтобы не потерять свою форму, а я... упустил для этого время, а потом появилась Мэй, и мне было не до этого всего. В танцах важна не только техника, но и страсть, а я не чувствую в себе этого больше. Не хочу этого говорить, тем более тебе, но в танцах я уже ни на что не способен.

— Но я ведь не говорю о профессиональных или о спортивных. Просто почему ты не танцуешь для самого себя? Почему не сделал это своим хобби? Тебе не хочется? Ты же так сильно любил это.

— А ты почему не играешь для себя в футбол? — тихо спрашивает адвокат, глядя на мигающие огоньки на автомате. — Ты это тоже очень любил. У каждого из нас есть свои причины на это. К сожалению, не всегда мы можем иметь то, что любим.

— Страхи — вот что помешало мне вновь вернуться в спорт. И моя нерешительность, ведь я всё время думал о том, что скажет на это моя мать. А после у меня просто не было времени на это, хотя были возможности, — честно отвечает Чонгук и пожимает плечами. — Я упустил своё время. И, наверное, сейчас я очень паршивый квотербек.

— Вот и у меня есть свои страхи. Я не хочу быть разочарованным в себе, когда пойму, что потерял себя в том, где считал просто безупречным. Танцы... это словно моя несбыточная мечта из детства, которую мне так нравится лелеять и беречь внутри себя. Я не хочу её разрушать окончательно, но уже и не возьмусь когда-то исполнить. За это время я открыл для себя другие увлечения, которые приносят мне массу удовольствия. Для танцев необходимо вдохновение, иначе это просто набор технических элементов, а я потерял своё вдохновение очень давно.

— Мне так жаль, — шепчет Чон очень искренне, на что Пак лишь глубоко вздыхает, но ничего не отвечает.

Ему не хотелось говорить вслух о том, что его вдохновение это он и есть. С тех пор, как их дружба разрушилась, танцевать для него было слишком тяжело. Ему нужен был его самый важный зритель, но его не было. Он не чувствовал внутри себя ничего, кроме холода, когда двигался под музыку, а для танца — это настоящая смерть. Парень несколько раз быстро моргает, бросает печальный и быстрый взгляд на Мэй, бегающую поблизости, а затем вновь переводит его на танцевальный автомат, который тихо проигрывает забавную мелодию. <span class="footnote" id="fn_28673849_4"></span>

— Ты должен нажимать ногами на соответствующие панели в такт музыки в тот момент, когда стрелки совпадают с полупрозрачным трафаретом, он будет в верхней части экрана. При каждом правильном нажатии у тебя будет расти уровень «шкалы жизни», а за каждый промах с неё снимают определённое количество энергии. Раунд будет считаться проигранным, если ты хотя бы один раз во время прохождения песни допустишь падение уровня жизни до нуля, — поясняет Чимин и ловко нажимает какие-то кнопки, отчего танцевальная панель активно оживает и светится ещё ярче под ногами Чона. — Думаю, ты разберёшься. Вспомни старые навыки футбола, представь, что бегаешь по полю под указанием тренера.

— Боже, — вздыхает Чонгук, потирая шею ладонью.

— Нервничаешь? — смеётся адвокат.

— Просто это для меня впервые. И если я выиграю, то что?

— Это очень вряд ли, — деловито говорит Мэй дерзким тоном, проходя мимо и складывая руки на груди. — Здесь нужны навыки профессионала. Ты вылетишь на первом же этапе.

— Ты так в меня не веришь, эй! — мило протестует Чон, хмурясь.

— Принес бы мне горячий шоколад, верила бы в тебя немного больше.

— Не слушай эту проказницу, — говорит Чимин, гладя её по плечу. — Так и быть, если ты выиграешь, то выбираешь время и место для нашей встречи сам.

— А если проиграю?

— Тогда… — шепчет игриво Пак с лёгкой усмешкой, слегка наклоняясь к нему, — игра окончена.

Эти слова срываются с его губ с низким придыханием так соблазнительно, что на одно мгновение Чонгук забывает, о чём именно спросил его. Он так странно это говорит, будто имеет ввиду далеко не этот автомат, а нечто совсем другое. Например то, что происходит между ними. Адвокат мягко прикусывает кончик языка с хитрой улыбкой, улавливая его смущение, а после делает шаг в сторону и складывает руки на груди в точности, как Мэй, и ожидает интересное шоу с участием квотербека. Для него это увлекательная забава, ведь посмотреть на нелепого Чонгука, танцующего спустя столько лет — будет весьма занимательным зрелищем.

Он так легко поддаётся на провокации, чёрт возьми. Его проще развести, чем младенца. Этот человек абсолютно не умеет контролировать ситуацию вокруг себя, а свою собственную жизнь — тем более. Он предпочитает поддаваться обстоятельствам, но не менять их под себя. Всегда всё решают за него другие люди. И он много лет является лишь ребёнком, у которого нет выбора, а с его мнением совершенно не считаются. Он давно вырос, но совершенно этого не чувствует, потому что, кажется, ни одного дня не держал под контролем свои решения. Обычно его этого лишают. Это жестоко, потому что в итоге его родители вырастили такую израненную душу. Цена их ошибок была слишком велика. Их единственный сын сейчас из-за их действий балансировал на краю пропасти и готов был в любую секунду в неё прыгнуть.

— Тренировочный этап? — с надеждой спрашивает Чон, когда на экране начинается какая-то бурная активность. — Я должен просто оценить свои силы.

— Давай. Я покажу тебе, как нужно играть, — говорит Мэй, вздыхая и запрыгивая на танцпол рядом, а Чимин возвращается из витаний в своих мыслях. — Парная игра друг против друга.

— Я обречён? — спрашивает Чон, мягко улыбаясь.

— Ты в дерьме, — говорит Пак одними губами и смеётся.

Малышка оперативно берёт всю инициативу на себя, быстро переключает режим игры и без всяких раздумий выбирает песню, которая ей нравится. Чонгук лишь следит за её действиями испуганными глазами и понимает по названию, что мелодия должна быть ему знакома. Мотив он заранее знает, уже хорошо, хотя бы в этом у него всё не так уж паршиво. Парень бросает быстрый взгляд на довольное лицо Мэй, которая с предвкушением прыгает на месте, готовясь к игре. Её пучок на голове слегка съехал в сторону и несколько кудряшек обрамляют красивое личико. Такая забавная, милая и беззаботная, а сегодня ещё и немного радостнее из-за новости о бейсболе. Её огромные серые глаза в этот момент радостно сияют, а искорки в них поджигают в их глубине ослепительные фейерверки. Она счастлива.

Всё же было правильным решением вмешаться в эту ситуацию и помочь ей. Этот сияющий детский взгляд определённо стоил этих усилий. Поразительно, как бесценно для него вдруг стало счастье чужого ребёнка. Он никогда раньше не задумывался о том, насколько это может быть важно для него, но сейчас все иначе. И всё лишь потому, что эта крошка — смысл существования Чимина.

Девочка резко поворачивается к Чонгуку и, с подозрением прищурившись, смотрит на него. Она гордо вздергивает маленький носик и несколько секунд сканирует его строгим взглядом с головы до ног. Мэй подносит два маленьких пальца к своим глазам, а затем направляет их на квотербека, будто тем самым говоря, что она пристально следит за ним. Парень шумно усмехается и разминает плечи круговыми движениями, пока на экране автомата начинает мелькать обратный отсчёт. Они похожи сейчас на настоящих противников в каком-то соревновании, а Пак с улыбкой наблюдает за всем этим.

С каждой секундой Чон нервничает всё больше и больше, несмотря на то, что это просто глупая игра. Он привык всегда ответственно подходить ко всем задачам, которые ставят перед ним. Чёртова привычка, выработанная с детства просто до автоматизма, и он не знает, как возможно от этого избавиться. Музыка вдруг начинает звучать громче и значительно ускоряться, а вместе с ней и сердце квотербека от неожиданного волнения уходит в бешеный пляс. Он быстро переводит взгляд на экран и сосредотачивается на указаниях программы, хмуря густые брови.

Сначала стрелки начинают мигать довольно спокойно, с такой задачей справится даже ребёнок. Всё действительно просто, как и говорил Чимин. В какой-то момент Чонгук понимает, что это даже, оказывается, очень весело. Главное — нужно успевать вовремя сделать шаг, до того момента, как жизненная шкала лишится очков. Мелодия постепенно нарастала, и ему становится всё сложнее сконцентрироваться. Довольно трудно одновременно смотреть на экран и ориентироваться с направлением с непривычки, но вроде бы у него неплохо получалось, потому что его жизнь не угасала, а очки немного увеличивались, но совсем не долго. Как только песня стала импульсивнее и активнее, он стал сильно путаться в движениях и терять баллы. Мэй же в это время вступает в настоящую активную игру.

Эта девочка умудрялась легко и непринуждённо перебирать ногами в разных направлениях, как будто зная порядок стрелок наизусть. При этом она делала всё это вприпрыжку, напевала слова песни и забавно двигала под музыку плечами. Её руки и весь корпус так активно влились в весь танец в целом, что было заметно, насколько эта задача для неё проста. Она танцевала с такой радостью на лице, явно чувствовала своё превосходство и, честно говоря, квотербеку было приятно проигрывать ей. Эта ослепительная улыбка, в точности как у её отца, стоила того.

Когда наконец-то заканчивается тренировочная игра, то парень облегчённо выдыхает, хватаясь за поручень. Казалось, что прошли не короткие три с половиной минуты, а целая вечность его личных мучений. Он берёт несколько секунд на передышку, хватаясь за грудь, а лишь потом будет стартовать снова, как и обещал. Меньше всего он ожидал, что это простое занятие так измотает его. С непривычки такая бурная физическая активность отзывается неприятной болью в его печени и колющим ощущением в грудной клетке. Чонгук сквозь смех упирается руками в свои колени и тяжело выдыхает. Он так запыхался, будто пробежал километров пять, а вот Мэй всё ни по чём. Малышка продолжает свой победный танец, даже после завершения. Это изматывающее занятие, но очень весёлое. <span class="footnote" id="fn_28673849_5"></span> На время звучания песни ему в самом деле удалось отключиться от всего вокруг и просто насладиться этими крутыми ощущениями. Давно он не чувствовал себя так глупо и свободно.

Эта очаровательная девочка с глазами цвета грозового неба и самой милой улыбкой на свете со своей детской непосредственностью и живостью как-то особенно на него влияет. Рядом с ней он и сам чувствует себя маленьким ребёнком, хочет открывать для себя мир с другой стороны и относиться проще к серьёзным вещам, и ему это нравится. Но всё-таки расслабиться в полной мере, как того ему хотелось, у него не получилось, наверное, он просто этого не умеет делать. Каждый раз у квотербека остается такое липкое и неприятное ощущение, будто строгий взгляд матери сурово прожигает его затылок. И кажется, что если он сделает что-то не так, как это нужно, то крепко получит за все свои прошлые и новые грешки.

Пак ласково смотрит на него и тихо смеётся, склонив голову на бок. Ему нравится наблюдать за тем, как парень ведёт себя с Мэй и просто ради себя самого. Он старается настолько, насколько это возможно в его сером мире. Оказывается, для некоторых людей развлекаться — сложная задача, но он правда пытался. Было видно, что для него это весьма непривычно, но он так отчаянно перешагивал через свой обычный комфорт, а это многое значило на самом деле. Он так сильно хотел этой глупой победы ради того, чтобы услышать маленькое и такое желаемое «да» от него, что готов был даже танцевать, что в принципе для него очень тяжёлый труд. Глупо врать и говорить, что это не ранит холодное сердце адвоката в самую глубину. Эти крошечные и такие важные шаги растапливают его всё сильнее. Чимин присвистывает, бросая нахмуренный взгляд на экран, и подходит ближе к нему.

— Плохи твои дела, квотербек. Она выиграла, 150:98, — говорит он и не скрывает свою ликующую улыбку. — Ужас.

— Она что, фанатка Бейонсе?! Откуда она так хорошо знает эту хореографию?! — возмущается Чон, пытаясь отдышаться.

— У Мэй довольно разнообразный музыкальный вкус. Но Ариана, Бритни и другие женщины из этой поп-культуры вдохновляют её особенно сильно, — смеётся Пак, глядя на экран снова. — Просто разгромила тебя с таким позорным счётом.

— Так она же профессионал, и к тому же на своём поле. Ты же знаешь, в гостях всегда сложнее играть, — отвечает он запыхавшимся голосом, тяжело выдыхая. — Чёрт возьми, это совсем не просто, как кажется со стороны.

— Десять баксов! — кричит девочка, продолжая танцевать от переполняющей её радости уже под другую песню.

— Десять баксов? — удивляется парень, выпрямляясь.

— Правило против нецензурных слов, — поясняет она, плавно двигая руками под мелодию.

— «Чёрт возьми» нельзя говорить?! — выгибает бровь Чон. — Да это даже не ругательство!

— Двадцать баксов! — восклицает она.

— Остановись, пока не поздно. Она и всю сотку может насчитать, — говорит адвокат, закатывая глаза.

— Я дам тебе пятьдесят, малышка. Сейчас я не могу отвечать за себя и свой язык, — отвечает парень, проводя руками по волосам и откидывая их назад. — Я уже устал, а у меня ещё игра. Теряю форму.

— Приятно иметь с тобой дело. Ты такой неудачник, я сделала тебя в два счёта, ещё и словила лишние пятьдесят баксов, — говорит Мэй, и после её заливистый смех наполняет вечерний парк, когда она убегает.

— Вымогательница, — смеётся парень в ответ, качая головой.

— Ну и какие твои дальнейшие действия? В одиночном раунде будет ещё сложнее, а ты же так хочешь пойти со мной на эту встречу, — спрашивает Чимин, хитро улыбаясь.

— Может, сжалишься?

— Нет.

— Станцуешь со мной? Как напарник?

— Не надейся.

— Упрямый, как всегда.

— Ну так что? Сдаёшься?

Квотербек несколько секунд задумчиво смотрит на мигающий автомат и как будто мысленно принимает для себя это решение. Не в его характере сдаваться, но, честно говоря, он был очень близок к этому до встречи с Паком. Тогда, когда он прошёл в зал судебного заседания и между ними был разговор, Чон действительно был в одном шаге от того, чтобы опустить руки. Но появление бывшего лучшего друга в его жизни вновь напомнило ему об одной простой аксиоме: не бывает тьмы без света. Рано или поздно всё равно можно увидеть просвет, даже в самой глубокой бездне, если не переставать к нему тянуться. И сейчас у него были для этого силы благодаря той легкой встряске от адвоката.

— Нет, — отвечает парень и разминает шею, двигая головой из стороны в сторону. — Я поборюсь.

— Запомни эти слова, ладно? — серьёзно говорит Чимин, глядя на него, и мягко сжимает поручень, практически касаясь чужой ладони, которая лежит рядом. Чон замечает это и думает о том, что это выглядело так, как будто он хотел взять его за руку, но не решился этого сделать. — И почаще говори их себе, когда это нужно. Сдаться — легко, а вот позволить себе немного быть слабым, когда ты всегда остаешься сильным — никак не стыдно. Это разные вещи.

— Ладно, — шепчет Чон, понимая, что именно он хочет сказать этими словами. — Спасибо.

Адвокат улыбается уголком губ и следит внимательным взглядом за дочерью, которая увлеклась другим развлекательным автоматом и теперь активно бьёт мягким молотком выпрыгивающих бурундуков. Парень вновь медленно переводит глаза на квотербека и резко сталкивается с той самой бесконечной и изумительной Вселенной, заключённой на дне этих тёмных зрачков. Он смотрит на него с такой чистой и бескорыстной благодарностью, будто эти простые слова ему действительно было нужно услышать от кого-то именно сейчас. Поверить трудно в то, что все эти годы Чонгук жил в тотальном одиночестве и без какого-то человеческого понимания. Никто не пытался его просто выслушать, когда ему было тяжело, а когда он умолял прекратить своих родителей издевательства над ним, они просто игнорировали его жалкие попытки спасти собственную жизнь. Может быть, всё сложилось бы совершенно иначе, и сейчас он не был бы таким растоптанным, если бы рядом с ним всё это время находился его лучший друг. Он так сильно нуждался в руке помощи, которую ему так никто и не протянул. Это жестоко. <span class="footnote" id="fn_28673849_6"></span>

— В своих сообщениях ты просил меня прийти к тебе на помощь. Тебе правда так нужен был я? — тихо спрашивает Пак, опуская печальный взгляд.

— Да, — робко говорит Чонгук и коротко кивает.

— А сейчас?

— И сейчас. Всегда нуждался в тебе, и всегда так будет.

— Почему? — удивляется он.

Чон тяжело вздыхает и небрежно пожимает плечами, словно совершенно не понимает, что в этом так сильно удивляет Пака.

— Без тебя всё... не так. С тобой я чувствую себя в безопасности, что ли. Это, наверное, странно звучит, но ты словно какой-то якорь, который помогает мне держаться. Когда ты постоянно был в моей жизни, то я всегда знал, что с тобой могу снять к чёрту все маски со своего лица и быть просто...

— Собой, — шепчет Чимин, заканчивая эту фразу за него.

— Да, и честным, — кивает Чонгук. — Возможно, ты не всегда был со мной согласен. Иногда мы с тобой ругались из-за всякой ерунды, как и все. Мы обижались друг на друга, но всё равно не могли долго без этой дружбы. Ты каждый раз дарил мне ощущение «моего места», поэтому я легко прощал все свои обиды и без каких-то сложностей извинялся за себя, только бы вернуться туда, где мне было лучше всего — к тебе. Я знал, что моё место рядом с тобой, ведь так комфортно мне ни с кем и никогда не было. Я бежал из своей семьи именно к тебе, когда меня душило всё вокруг. С тобой я как будто вспоминал, как нужно дышать. В тебе я находил всё, что мне было нужно. С тобой, чёрт возьми, я был самым счастливым.

— Почему же ты никогда этого раньше не говорил мне? — вдруг дрогнувшим голосом спрашивает Пак и с большим трудом проглатывает застрявший ком слёз в горле.

— Потому что я и сам об этом так глубоко не задумывался. Лишь потеряв тебя, я осознал, насколько моя жизнь была наполненной благодаря тебе. Я просто олух, который не ценил то, что у него было. А сейчас всё вокруг так пусто и я пуст.

— Да, ты действительно в юности был очень слеп во многих отношениях.

— А ты... почему ты... не сказал мне о своих чувствах... тогда? — запинаясь, спрашивает парень.

— Тогда ты был весьма категоричен в этом вопросе. Если честно, я хотел, но ты так вовремя сказал о том, что поцелуй Рейчел и Тэ был весьма мерзким для тебя. Меня это будто отрезвило и я, естественно, струсил. Не хотел испортить нашу дружбу и потерять её, но в итоге всё равно тебя потерял.

Чонгук болезненно зажмуривается от этих слов всего лишь на секунду, вспоминая тот самый вечер их выпускного и тот момент в парке, где они лежали с ним под звёздами. Он прекрасно помнит, по каким именно причинам сказал это вслух и ещё несколько сотен раз повторил себе мысленно, как какую-то необходимую мантру. Он просто должен был убедить себя в том, что испытывать какие-то необычные и неудобные эмоции к своему лучшему другу — это неправильно. А вдвойне это всё неправильно, когда этот друг парень. Ему было важно услышать от кого-то ещё, что то, что он видел между Рейч и Тэхеном в тот день — совершенно ужасно, но никого это не оттолкнуло. Всем было плевать, их это позабавило. А ему было так необходимо, чтобы кто-то сказал, что это просто недопустимо. Чтобы хотя бы один человек из его окружения произнес, что так поступать нельзя.

Так было нужно, потому что в те последние недели их общения, которые они с Чимином проводили неразлучно вместе перед его переездом в Оксфорд, он стал испытывать в своём сердце яркие отголоски каких-то непонятных чувств. Ему было больно осознавать, что он должен оставить здесь его на неопределённое время, это разрывало душу на куски. Он не смог сказать ему заранее о том, что отъезд назначен на другой день, потому что видеть грусть на его лице было невыносимой мукой. И в тот день прощания он был морально раздавлен так сильно именно из-за того, что не понимал, как должен оставить в этом городке человека, который делал его жизнь счастливой. Ему было абсолютно всё равно на хорошее и перспективное будущее, потому что он словно чувствовал, что ничего светлого его впереди совсем не ждёт без него.

— Забавно, что мне потребовалось так много лет, чтобы спокойно говорить с тобой об этом, — тихо говорит Пак, вырывая его из воспоминаний о том времени.

— Одиннадцать лет прошло, — говорит парень, открывая глаза и хмурясь.

— Одиннадцать долгих зим, Чонгук. Я считал каждую из них, когда наступало Рождество.

— Прости меня за это, — шепчет квотербек. — Прости, что я...

— Прости ты себя. Чувство вины тебя просто уничтожает. Ты не должен так съедать себя. Это ошибка, да, огромная ошибка, но все мы люди и допускаем их.

— У меня есть так много причин себя ненавидеть. Я во многом виноват. Но то, что я позволил себе отпустить тебя — самая чудовищная из них. Если однажды я смогу всё исправить и вернуть тебя, то больше никогда не отпущу от себя ни на один шаг. Я последую за тобой, куда бы ты не отправился.

— В качестве кого вернуть? — спрашивает задумчиво Чимин и горько усмехается. — Ты хоть это знаешь? Я уже говорил, что нам никогда не быть с тобой друзьями.

— Но... просто...

— Ладно, — отмахивается Пак, оставляя ему эту пищу для размышлений, и переводит тему. — Значит, ты хочешь понять, как тебе жить дальше?

— Да, наверное.

— Ты растерян так сильно, что совсем не понимаешь, что творится вокруг. Ты для начала должен привести свои мысли в порядок. Понять, чего ты хочешь, что тебе нужно, кто ты такой, и тщательно обдумать всё это. Для начала, скажи, чего тебе больше всего сейчас не хватает в жизни?

— Контроля, — отвечает парень, немного подумав. — Я хочу контролировать свою жизнь. Мне надоело, что мать имеет такое сильное влияние на неё.

— Хороший ответ, квотербек, — говорит Чимин, загадочно улыбнувшись. — Тогда возьми контроль в мелочах. Ты можешь отказаться от этой глупой игры и попытаться преследовать меня снова, а можешь продолжить бороться за шанс увидеть меня, сыграв эту одиночную партию. Чего хочешь ты? Прими это решение сам сейчас. <span class="footnote" id="fn_28673849_7"></span>

Адвокат мягко постукивает по поручню и шумно выдыхает, пока на экране танцевальной установки мелькают цифры обратного отсчёта. Его карие глаза долго смотрят прожигающим взглядом на Чонгука, пока внутри парня идёт опять борьба. Но не только он сейчас сражается со своими мыслями, но и сам Чимин. Он внутри себя решает важный вопрос, который терзает его душу уже не один день: стоит ли ему протягивать руку помощи? Стоит ли всё это того, что, возможно, эта помощь разрушит его самого снова? Если между ними что-то пойдет вновь не так, то от второго такого удара мощь чувств просто разрушит его на части, и он больше не сможет собрать себя никогда. Но после того небольшого рассказа Чона о его жизни эмоции слегка изменились. Злость поутихла, а на её место пришло понимание. И ему хотелось подарить это нужное и важное понимание. Он знал, что квотербек не получал этого слишком долго. У него так много проблем в жизни, но ещё больше внутренних. Тех, что ему необходимо решать с самим собой. И, наверное, если он оттолкнет его сейчас в очередной раз, то Чонгук замкнётся и вряд ли вновь захочет открываться кому-то. Ему хватило в этом печальном опыте собственной семьи, которой было на него наплевать. Он сделал этот смелый шаг, приоткрыв дверь в свою душу и сердце. Ему страшно от собственных чувств, но он всё же поддаётся им. И сейчас было важным просто не сделать ему ещё больнее, чем это уже сделали другие люди.

— Я хочу сыграть, — говорит Чон, принимая вызов.

— Секрет знаешь в чём? — тихо спрашивает адвокат с лёгкой улыбкой.

— Секрет? — удивленно спрашивает он.

— Этой игры, — поясняет Пак.

— В чём же?

— В лёгкости. Видел, как танцевала Мэй? Просто делай это всем телом, подключи руки и корпус. Не будь скован, а просто развлекайся. Возможно, это будет глупо выглядеть со стороны, и я буду очень смеяться, но иначе у тебя не получится совсем ничего. Ты слишком много думаешь, потому что поставил себе очередную задачу, так что просто расслабься, если хочешь это сделать ради себя. Вспомни, что ты тоже обычный человек, и тебе самому это всё понравится, вот увидишь. Повеселись, Чонгук.

— И тогда я выиграю?

— Я этого не гарантирую, но по крайней мере, тебе будет весело, — смеётся Чимин.

— Но я вообще-то не прочь победить и…

— Зануда, — закатывает глаза Пак.

— Я просто…

— Да мой сосед пенсионер и то живёт лучшей жизнью, в отличие от тебя! Прекрати ко всему относиться так, будто это очередной поручение твоей чокнутой матери.

— Заткнись, — фыркает Чонгук и смеётся. — Я не отношусь ко всему таким образом.

— Уже лучше, — говорит адвокат и тепло улыбается ему. — Не думай об этом, как о задании. Просто представь, что ты однажды пришёл в парк со своим старым другом, и это один из способов здесь повеселиться.

— Ладно, я попробую, — соглашается он и быстро кивает. — Только не смейся слишком сильно надо мной.

— Не могу этого обещать. Танцевать ты совсем никогда не умел, — говорит Пак, прищуриваясь. — Это будет очень забавно.

— Может, всё же с танцуешь со мной?

— Это твоя игра, квотербек. Почувствуй себя обычным человеком.

Как только начинает играть заводная музыка, Чон тяжело выдыхает и старается следовать этому простому для всех, но такому сложному для него совету. В этот раз он не хочет воспринимать всё это, как очередную цель, поставленную перед ним. Почему бы ему собственно не повеселиться, как всем людям вокруг? Он не так часто позволяет себе расслабиться и просто наслаждаться своей жизнью. Сейчас ему не хочется думать о том, что у него полно проблем, которые нужно будет решать в ближайшем будущем и о том, что его мать ежедневно разрывает ему телефон звонками и сообщениями. В эту минуту он просто позволяет своей жизни принадлежать только ему, и поэтому хочет от души повеселиться.

Адвокат с гордой улыбкой смотрит на то, как Чонгук сначала неловко перебирает ногами по указанию стрелок, держась за поручни, а затем просто отпускает их и начинает забавно танцевать. Он заразительно смеётся, чувствуя себя смущенно, но всё-таки не отступает. Его движения выглядят немного нелепо со стороны, но разве не наплевать? Главным было то, что он не переставал смеяться так громко и искренне, что от этого потрясающего звука у Чимина всё сжималось в груди. Его огромные глаза сияли от искренней радости, и в этот момент он выглядел таким чертовски счастливым. Он привык, что обычно его жизнь держат под контролем, но сейчас, пусть и в такой мелочи, это делал он сам. Только лишь он принял решение рискнуть. И это он сам позволил себе эту маленькую свободу, и абсолютно не жалел о произошедшем.

За каждое правильное нажатие стрелок на танцевальной платформе программа выдавала ему баллы, зависящие от того, насколько точно по времени, соответствующему музыкальному ритму, Чон выполнял нажатия ногами. В этой игре у каждой оценки есть свой радиус допуска, измеряющийся буквально в миллисекундах. Чем ближе к идеалу показатель, в который происходит нажатие — тем более высокую оценку можно получить. Сначала в основном квотербеку удавалось выбить «Good!» и «Perfect!», а это одни из самых высоких. Пока он был полон энергии от некого воодушевления и сил из-за окрыления этим контролем, всё шло замечательно, но чем активнее ставился такт песни, тем меньше он успевал попасть в нужный диапазон. Уровень его «шкалы жизни» падал всё больше и больше прямо на глазах, говоря о том, что он стремительно терял свои полученные баллы, но при этом парень продолжал широко улыбаться и активно танцевать, получая массу удовольствия от всего происходящего. Он полностью отдавался танцу, напрочь забыв о том, что на него смотрят, и чувствовал себя победителем, несмотря на проигрыш.

Мэй забавляло то, как он тщательно старался, а Пак не мог отвести довольного и влюблённого взгляда от него. Он выглядел так нелепо, размахивая руками, но так мило. С таким энтузиазмом отчаянно пытался вырвать эту победу, чтобы побороться за возможность пойти с ним на свидание, которое не хотел называть свиданием, и одновременно с этим просто получал неописуемое удовольствие от обычного развлечения. Ему действительно, похоже, это всё было сильно нужно. В духе его характера — никогда не отступать от цели, и он это показал, пытаясь добиться внимания Чимина. Не будь он так слаб перед ним, то устроил бы ему просто адскую жизнь за всё то, что квотербек выкинул за это время. Но парень понимал, что, наверное, оказавшись на его месте, он вёл бы себя таким же образом, а то ещё и хуже. Ему было приятно, что тот так сражался за них в этот раз, пусть и не самыми честными способами.

Когда на экране всё чаще стала вылетать надпись «Boo», а нажатие стрелок не засчитываться, то стало ясно, что этот раунд квотербек уже проиграл. И когда это осознает и сам Чонгук, он просто ждёт сигнала о завершении и после начинает громко смеяться. Парень с трудом пытается отдышаться, хватаясь за поручни, а адвокат любуется его таким детским и искренним счастьем. Мэй тоже смеётся и даёт ему отбить кулачок, её очень впечатлила его воля к победе.

— Л-у-з-е-р, — говорит нараспев Пак, кивая на экран. — Мы наблюдаем просто историческое событие. Ты не победил? Боже! Расскажи об этом своей матери, у неё будет шок.

— Проигрывать, оказывается, так необычно, — говорит Чон и вновь смеётся. — Но всё равно это было здорово. Я так счастлив сейчас.

— Понравилось принимать самостоятельные решения?

— Ты даже не представляешь, насколько сильно. Жаль только, что я всё же проиграл и возможность увидеться с тобой снова. Но одержать победу в танцах — в принципе было невозможно сделать для меня. Мэй знала, что у меня нет шансов на это.

— Да-а, — протягивает Чимин и берёт дочь за руку, готовясь уходить домой. — Но ты попытался, так что можешь гордиться собой. А нам уже пора, уже давно стемнело.

— И ты просто так уйдешь? — удивляется парень.

— Да. Мэй ещё нужно сделать уроки и после готовиться ко сну. Спасибо тебе за хороший вечер. Я убедился, что танцевать ты по-прежнему не умеешь, — отвечает он и по-доброму смеётся. — Это было очень забавно.

— Спасибо, что позволил мне прийти и за... всё остальное, — говорит Чонгук и вздыхает так тяжело, будто на его плечи вновь положили огромный груз, а его глаза сразу же становятся печальными, когда он понимает, что нужно снова вернуться к обычной жизни. — Может, когда-то мы увидимся ещё раз? Я могу на это надеяться?

— Когда-то точно увидимся, — хмыкает Пак и медленно уходит.

Квотербек опять тяжело вздыхает и его лицо искажает ломаная улыбка, пока он машет на прощание довольной девочке, а затем коротко кивает адвокату. Ему тяжело отпускать их обоих, но он понимает, что и без того вёл себя слишком нагло во многих вещах. Наверное, сейчас нужно отступить, чтобы всё не испортить. Он уже мысленно продумывает очередную попытку, которую может предпринять, чтобы попытаться получить расположение Пака, но пока всё, что приходит ему на ум, слишком импульсивно и глупо. Это не то.

Ему не хотелось перечеркнуть всё хорошее, что между ними только что зародилось, поэтому он просто молча смотрел на удаляющуюся фигуру парня и чувствовал, как его сердце вновь наполнялось нестерпимой тоской. Всегда так случалось, когда он оставался один. Каждый раз оно начинало невыносимо скулить от одиночества и боли, словно раненый зверь, когда Чимин уходил. Ему на самом деле так хотелось подбежать к нему, схватить и сжать в самые крепкие объятия, чтобы больше никогда не отпускать, но он не позволял себе этого сделать.

— Эй, квотербек, — зовёт его Пак, обернувшись, и тот вопросительно кивает. — Не расстраивайся. В этот раз ты получил намного больше, чем потерял.

— Например? — спрашивает Чонгук, недоуменно хмурясь.

— Шанс, чтобы всё исправить. Разве это уже не победа?

Парень медленно кивает и радостно улыбается, понимая, что именно он имеет ввиду.

— Тогда... до встречи?

Адвокат нагло усмехается, глядя на него, а затем загадочно ведёт плечом и отворачивается. Его дочь вприпрыжку идёт рядом с ним, а затем они уходят всё дальше и дальше, направляясь к выходу из парка. Чонгук едва сдерживает своё ликование, понимая, что это было немое согласие. Не прямое, но он действительно согласен с ним увидеться в скором времени снова, а для него это было просто самое главное желание, которое всё же исполнилось, несмотря на проигрыш в проверке Мэй. Боже, это невероятно. Ему казалось, что если он не сможет увидеть его хотя бы ещё несколько дней, то сойдет с ума от тоски. Квотербек облегчённо выдыхает и на радостных эмоциях даже легко пританцовывает. Это его победа, маленькая, но такая важная в борьбе за сердце Пак Чимина.

— До встречи, лузер, — тихо шепчет он, глядя им вслед и чувствует, как внутри него всё трепещет от предвкушения.

***</p>

Этот забавный и немного странный пикник закончился совсем не так, как Чимин планировал. <span class="footnote" id="fn_28673849_8"></span> Да многое шло в его жизни кувырком с тех самых пор, как один человек ворвался в неё, словно настоящий ураган. На самом деле, он совсем не собирался давать этот шанс всё исправить, но его сердце вдруг не послушало его и предательски дрогнуло от всего происходящего. Это просто поразительно. Спустя столько времени оно до сих пор так же легко поддавалось очарованию больших и невинных глаз, будто пропасти в одиннадцать лет между ними никогда не существовало. Всегда он был слаб перед ними и, похоже, ничего не изменилось. Эта связь между ними, кажется, нерушима, несмотря ни на какие обстоятельства. Её трепетное тепло всё ещё ощутимо, как бы сильно он это не отрицал.

Казалось бы, что же Чон сделал такого особенного, чтобы разбить его решительность? Что же он сказал такого ошеломительного, чтобы убедить его прислушаться? Ничего, совсем ничего. Он лишь пытался поделиться с ним своим непростым прошлым, смущался, терялся и вёл себя, как влюблённый школьник. Но именно этой искренности было вполне достаточно, чтобы пробить непоколебимую стену в виде крепкой брони Пака, которую он долго и с таким трудом возводил. Он просто слишком слаб перед ним.

Только даже не это всё ранило его до самой глубины души, а маленький кулон в виде клевера. Эта вещь значила для адвоката намного больше, чем множество красивых слов. По сути, это просто безделушка, которую он когда-то носил в школе на удачу, но в неё он вкладывал просто колоссальный смысл, когда отдал в тот день на стадионе после последней игры школьной команды. Оставляя этот кулон на шее квотербека, он искренне мечтал лишь о том, что парень будет думать о нём каждый раз, глядя на него, и что на другом конце Света он позволит ему чувствовать себя так, будто лучший друг всегда с ним рядом. И каково же было его удивление в тот момент, когда он осознал, что всё обернулось совсем другим образом. Эта маленькая вещь стала для Чонгука напоминанием о том, что он навсегда, скрепя сердцем, оставил в Конкорде не по своей воле. Но несмотря на то, что это приносило ему чудовищную боль, все эти годы он носил этот глупый подарок сначала под строгой формой студента, а затем — под дорогими рубашками. Обычное украшение, стоящее всего несколько центов и абсолютно не вписывающееся в его элегантный образ. Это говорило только лишь о том, что и для него оно тоже значило гораздо больше. Выходит, что Чон просто не хотел отпускать эту часть своей жизни. Его он не хотел отпускать, и потому так цеплялся за единственное, что у него было.

Забавно, насколько же он очевиден в своих чувствах к нему, но так настойчиво отрицает их. Он так сильно их боится. Так мечется между тем, что хочет, и тем, что должен испытывать. Вероятно, отчасти он хорошо понимает, что именно пытается спрятать, ведь квотербек далеко не глупый человек, но на него так сильно давит всё. Осознание того, что он не такой, как все вокруг него, явно не входило в его идеальные планы. Интересно, как давно он живёт с этими мыслями и сопротивляется этому осознанию? Последний год, который писал ему сообщения почти каждый день, кричащие о его настоящих эмоциях? Несколько лет? Со школы? А, возможно, он понял это совсем недавно, когда они встретились? Но в любом случае эту правду он прятал за тяжелой дверью, к которой никого не готов был подпускать, хотя Чимин видел, что рядом с ним его самообладание даёт трещину.

Чонгук не хотел это озвучивать даже для самого себя, и давить на него в этом случае слишком опасно. Желание адвоката выведать правду как можно скорее могло обернуться для парня очередной душевной раной. Он слишком уязвим сейчас и раскалён собственными чувствами. Если действовать неаккуратно, то его легко может оттолкнуть, а он этого желает меньше всего. Чон не один раз говорил, что только с ним может быть честным, а значит, нужно просто подождать нужный момент и он, возможно, сам захочет сделать этот шаг ему навстречу и окончательно открыться. К этому ему придётся прийти самостоятельно, а в силах Пака лишь подтолкнуть его к этому. В его силах помочь ему открыть глаза пошире, чтобы наконец-то тот смог увидеть столь очевидные вещи.

Он заметил, что Чона как минимум очень влекло физически к нему, а как максимум — он уже по уши влюблён. Сила этих чувств разрывала его, и этот факт просто напрочь выбивал землю из-под ног Пака. Всё это напоминало ему какой-то прелестный сон, где его давняя мечта вдруг осуществляется. Только падая в объятия этого состояния он мог представлять подобный исход событий, но, похоже, это всё происходило наяву. Сердце Чонгука действительно трепетало из-за него и он пылал от близости его губ, он так желал их, что заметно испугался этого. Всего лишь на одно мгновение эта истина мелькнула в его больших глазах и он был так легко пойман. Главная тайна, которую он так берёг, была обнажена и раскрыта пытливым адвокатом. И это стало последними неоспоримыми доказательствами в его правоте, для себя он понял, что точно не ошибался. А теперь ему хотелось узнать, насколько же далеко парень готов зайти, защищая этот секрет, или он всё же намного смелее, чем казалось?

Чимин резко вздрагивает от звука собственного будильника и понимает, что пора возвращаться из грёз о любви всей его жизни в реальность. Ему пол ночи снился Чонгук в красивых и горячих снах, а потом он долго не мог уснуть снова из-за этого. К сожалению, лишь в сладком дрёме он часто мог получить то, чего хотел так сильно наяву. Ему снились его очаровательные глаза и непосредственная улыбка, губы и руки, которыми он не мог обладать. Это всё чаще происходило с появлением квотербека в его жизни снова и, если честно, тяжело было возвращаться в мир, где этот парень не принадлежал ему. Он каждый раз, открывая глаза, думал о том, что будь они оба смелее, то их жизнь могла бы сложиться совсем другим образом. Но адвокат ни о чем не сожалел, ведь иначе Мэй могла бы вовсе не появиться на этот свет. Значит, всё так, как должно быть, не так ли? <span class="footnote" id="fn_28673849_9"></span>

Парень недовольно стонет, ворочаясь в кровати, и устало потягивается. Его позвоночник и некоторые суставы отзываются благодарным хрустом за то, что он наконец-то их разминает спустя долгие часы покоя в одной позе. Сегодня Чимин начинает день с довольной улыбкой на лице, потому что вчерашний вечер определённо был очень приятным и подарил ему тёплые впечатления. Было здорово провести время с квотербеком. Таких эмоциональных качелей он не испытывал ни с кем, кроме него. И этот последний взгляд перед прощанием был такой лучистый, что сердце замирает, когда он вспоминает его вновь. Полный надежды и желания их новой встречи, которая определённо должна произойти. Кажется, ему удалось сделать его немного счастливее, даже ничего особенного для этого не делая.

Пак нехотя поднимается с кровати и подходит к окну, чтобы впустить в комнату свежий утренний воздух. Он отодвигает плотную штору и глубоко вдыхает весеннюю прохладу, любуясь ранним утром на красивой улице Нью-Йорка. Солнце плавно и лениво поднимается, окрашивая небо в такой нежный и приятный бледно-голубой цвет, а слабые просветы ночи были напоминанием о том, что новый день только просыпается. Ласковая утренняя свежесть касается его рук и он слегка ёжится от пробегающих мелких мурашек, но сонно улыбается. Весной ему всегда так дышится легко. Он слишком любит этот аромат после дождя, ведь первые грозы после зимы особенно приятные и чистые. Его нос улавливает в воздухе приятные ноты цветущих азалий, которые кто-то из соседей выращивает у себя на заднем дворе. Здесь практически у каждого дворика есть какие-то декоративные цветы или живая изгородь. Совсем не похоже на то место, где он вырос. У их дома была лишь зелёная лужайка и старый ветвистый дуб, который осенью всё засыпал своей жёлтой листвой.

Людей в такое раннее время почти нет, лишь только почтальон уже разносит свежие газеты, бросая их прямо на крыльцо у каждого дома. Кажется, весь район Челси ещё мирно спит или только встречает новый день, отключая свои будильники и нежась в уютных кроватях. Парень наблюдает за тем, как ворчливый старик, живущий напротив, с осуждением смотрит на всё вокруг и бубнит себе что-то под нос, и это заставляет его усмехнуться. Этот мужчина встаёт обычно раньше всех, по нему можно даже проверять часы. Он неизменно без десяти минут шесть садится в своё плетёное кресло-качалку в открытой веранде, закуривает трубку и читает почту. Никогда не здоровается и разговаривает только сам с собой, люди его избегают, а дети даже побаиваются. Но вот его супруга — настоящее очарование, она легко находит общий язык со всеми. Поразительно, как они вообще уживаются вместе, хотя такие разные.

Чимин смотрит на то, как кто-то из соседей собирается на пробежку, а кто-то уже выгуливает свою собаку, и мысленно радуется тому, что Мэй до сих пор не выпросила у него такого питомца. Он бы вряд ли смог отказать её нежным и ласковым уговорам, а в итоге гулять в такую рань с псом пришлось бы именно ему и все заботы о нём легли бы на его плечи. Он, конечно, очень любит животных, но сейчас не самое лучшее время для того, чтобы брать ответственность за них. Ему бы справиться со всем тем, что уже его окружает. Парень, беззвучно зевая, бросает быстрый взгляд на пустую дорогу и замечает недалеко припаркованную машину, которая не вписывается в идеальный порядок этой спокойной улицы. Никто из жителей обычно на ночь не бросает транспорт вот так неаккуратно, у всех есть своё парковочное место или гараж, все приучены к этому важному порядку. Но что удивляет его ещё больше, так это то, что он хорошо знает, чья она.

Знакомый «мерс», который он однажды видел у ресторана в день той роковой встречи, как будто здесь оказался совершенно случайно. Его двигатель работает с тихим шумом, как будто автомобиль только остановился и просто ждёт своего хозяина. Адвокат пытается рассмотреть, есть ли за рулем водитель, но из-за отсвечивающих лучей солнца ничего не видно, да и машина стоит не так уж близко. Слишком сложная задача. Несколько секунд парень просто недоуменно хмурится и удивленно осматривает машину, совершенно не понимая, что происходит, а затем он замечает, что её владелец быстрым шагом удаляется от его дома, несколько раз оглядываясь.

— Какого чёрта ты делаешь? — шепчет Пак и невольно улыбается, когда понимает, что неожиданный гость точно что-то задумал.

Чонгук торопливо проходит лужайку, нервно глядя по сторонам, и после этого тихо открывает калитку и покидает частную территорию, на которую, между прочим, незаконно вот так нагло вламываться. Такое чувство, что он просто суетливо сбегает с какого-то места преступления, это выглядит очень забавно со стороны, поэтому адвокат тихо смеётся. Парень ведёт себя беззвучно, но заметно нервничает. Он вдруг резко оборачивается на крыльцо дома семьи Пак, переходя дорогу, и как будто решается мысленно что-то сделать. Его брови задумчиво хмурятся, а глаза растерянно осматривают всё вокруг, но потом он вдруг улыбается каким-то своим размышлениям и практически убегает. Квотербек садится в свой автомобиль и затем спокойно уезжает, словно его здесь и не было вовсе.

И что это было вообще? Он хотел позвонить в дверь, но не решился? Хотел вновь увидеться, но струсил? Чимин смотрит на то, как его машина медленно скрывается из вида и недоверчиво хмыкает, так странно. Он совсем не понимает, что именно сейчас произошло, но решает всё же спуститься вниз, чтобы забрать почту и заодно убедиться, что квотербек действительно уехал, а не выглядывает где-то из-за угла, чтобы нагло шпионить за ним.

Во всём доме стоит полная тишина, так как Мэй поднимается в школу только лишь через полчаса. Обычно Чимин встаёт с ней почти в одно время, но сегодня у него неожиданно нарисовалась важная встреча на работе, поэтому нужно выезжать намного раньше. Он на носочках проходит мимо её комнаты, надеясь, что половицы не заскрипят в ненужный момент, и быстро спускается по деревянной лестнице. Он выходит на крыльцо и босыми ногами делает несколько спешных шагов по прохладной каменной дорожке. Парень смотрит по сторонам, но понимает, что Чонгука действительно нет. Если честно, в глубине души у него таилась крохотная надежда на то, что он всё же где-то притаился и чего-то ждёт. Ему хочется его увидеть вновь, и сейчас он даже совсем немного сожалеет, что запретил ему следить за собой. Это было бы поводом случайно столкнуться снова. Адвокат тихо вздыхает и опять хмурится, не понимая, что же тогда здесь делал квотербек и почему так сбежал. Он смотрит по сторонам, оглядывается на крыльцо и, кажется, все быстро понимает. <span class="footnote" id="fn_28673849_10"></span>

На верхней ступени чуть слева Чон оставил для него утренний подарок. Он видит крафтовый пакет со знакомой эмблемой самой известной кофейни в Нью-Йорке и качает головой с изумлением. Чимин подходит к дому и садится, опираясь спиной на резные перила. На его лице появляется глупая улыбка, когда он заглядывает внутрь и понимает, что напитка там два, а один из них предназначен для его дочери. Горячий шоколад, как она и просила. Надо же, он такой внимательный. Он мог бы этого и не делать вовсе, но всё-таки проявил свою заботу по отношению к ней. Это чертовски мило и приятно трогает сердце Пака. Парень берёт свой кофе и замечает на дне пакета кое-что ещё. Он вытаскивает небольшую записку и маленький бутон ещё не распустившейся белой розы — символ чистоты, нежности, очарования и скромности.

— Невинное сердце, — тихо говорит Пак, рассматривая цветок и ласково улыбается, понимая это маленькое сообщение. — Хороший выбор, квотербек.

Он довольно разборчив в цветах и достаточно многое ему о них известно, но сейчас не понимал, был ли выбор Чона чем-то осознанно обоснован, ведь на языке цветов белая роза говорит: «Я готов ждать тебя». Если он подумал об этом заранее, кладя именно её, то это послание определённо ранит его в самое сердце. Но даже если нет, то это довольно красивый и романтичный жест. Чимин глубоко вздыхает и быстро пробегает глазами по ровному почерку Чонгука, отпивая свой любимый кофе с тихим стоном удовольствия.

«На самом деле я знал, что ты любишь капучино, но мне нужно было каждый раз искать глупый повод, чтобы как-то заговорить с тобой. По-другому я не умею, не решался это сделать и не знал, с чего начать. В голове всегда столько мыслей и слов, которые я хочу озвучивать, но я сразу же робею, глядя на тебя. Боже, я как идиот веду себя рядом с тобой. Поэтому каждый раз чувствую себя невероятно глупым и нерешительным, когда поступаю странно. Я так боялся всё испортить. Знаю, что моя настойчивость и настырность, возможно, тебе были неприятны, и я об этом очень сожалею. Но сейчас, когда ты, может быть, не так сильно уже злишься на меня, мне больше не нужны эти хитрости, чтобы получить твоё внимание. Не хочу больше навязываться, не хочу раздражать тебя и мешать тебе. Я больше не стану преследовать тебя и нарушать твоё личное пространство, но я по-прежнему немыслимо нуждаюсь во встрече с тобой. Даже больше, чем обычно. Спросишь, почему? Потому что в моей груди начинает что-то расцветать из-за тебя. Вот, я сказал это. Мне нужно больше тебя, чтобы разобраться с этим. Не знаю, хочешь ли ты этого хотя бы на сотую часть так же сильно, как и я, поэтому этот выбор сейчас оставляю за тобой, ведь твоё мнение здесь важнее моего. Это я причинил тебе боль. Это я разбил твоё сердце. Это я поступил подло. И это я не заслуживаю тебя, но смею просить об этом. В твоей власти пойти мне навстречу, если ты действительно даешь мне шанс всё исправить между нами. Но если ты понял, что поторопился или вдруг передумал, то я это пойму и приму достойно. Твои чувства действительно для меня важнее моих собственных. Я исчезну ради тебя, ты только попроси об этом.

Чимин, я буду ждать тебя в одно и то же время по указанному ниже адресу. Независимо от того, придёшь ты, или нет, я буду там в течение часа до полуночи каждый день, наедине со своей надеждой увидеть тебя однажды снова. Спасибо за вчерашний вечер и подаренную иллюзию контроля. Ты сделал меня намного счастливее, и я впервые за эти годы улыбался с таким теплом и искренностью»

Пак ещё раз читает эту милую записку, как будто надеясь между строк прочесть гораздо больше вложенного смысла. Его удивляет деликатность и этот робкий шаг назад, который делает парень. Он на самом деле такой мудрый и аккуратный. Наверное, сейчас он такой правильный, что ли. Чонгук не идёт напролом, как делал всё это время. А получив одобрение, он плавно сменил свою тактику поведения, чтобы не испортить ту хрупкую нить взаимопонимания, которую Чимин позволил взять ему в свои руки. Это умно и одновременно красиво преподнесено в такой романтичной форме. Это интригует, а этот маленький цветок лишь идеально дополняет смысл послания, написанного его рукой.

Адвокат вновь вертит в руке красивый бутон, и подносит его к своему носу, чтобы глубоко вдохнуть нежный аромат. Эта продуманность и осторожность, которые он уже не ждал от Чона, его приятно удивляют и это вызывает глупую и влюблённую улыбку. Конечно, Пак прекрасно понимает, что парень хочет ему сказать тем самым. Всё это было сделано неспроста, и та улыбка, которую он поймал на его лице, когда тот убегал сейчас, красноречиво говорит о том, что он знает, что делает. А значит, таким красивым способом Чонгук говорит ему, что будет ждать столько, сколько потребуется.