~8~ (1/2)

Avril Lavigne — Girlfriend

Britney Spears — Radar

Maggie Lindermann — Loner

Shawn Mendes — Stitches

Niykee Heaton — I'm Ready

Bryce Fox — Stomp Me Out

Alice Merton — Vertigo

Halsey — Ghost

LILHUDDY — America's Sweetheart

JESSIA — Tell Me</p>

На парковке у частной школы «Leman» во второй половине дня, когда заканчиваются занятия, обычно собирается много автомобилей различных марок и абсолютно разной дороговизны. <span class="footnote" id="fn_28332143_0"></span> Часть из них припаркована ещё с утра ребятами из старших классов, которые любят помериться деньгами своих семей, а другая — это родители, забирающие своих избалованных детей. Многие просто бросают тачки где придётся, не находя место на парковке, из-за чего создаются пробки и аварийные ситуации, это дико бесит.

Пак, привыкший к дисциплине и порядку, каждый раз выходит из себя и пыхтит от негодования. Среди всего этого хаоса он с трудом высматривает себе кусочек свободного асфальта между дорогих тачек и аккуратно выруливает по направлению к нему. Он мягко выворачивает руль влево, элегантно оттопыривая пальцы, но резко даёт по тормозам, громко ругаясь. Когда у него перед носом вылетает красный автомобиль, он протяжно и с нескрываемой злостью сигналит, ведь ему с большим трудом удаётся избежать столкновения. Если бы он допустил несколько секунд замешательства, то испортил бы свою недавно взятую в кредит машину, а «Ферарри» легко проскакивает перед ним и игриво виляет задом, словно ничего такого не случилось. Его владелица без всякого угрызения совести занимает выбранное им место, а адвокат недовольно вздыхает, сжимая челюсти.

Парень вновь выпускает пару отборных ругательств в адрес женщины и аккуратно объезжает другую машину, которую кто-то бросил прямо посреди дороги на парковке. По каким-то странным причинам некоторые мамочки считают, что поступать вот так — нормальное явление. Отнюдь, не все так снисходительно относятся к их поведению, как он. Этой дамочке ещё очень повезло, что у него нет ни сил, ни желания вступать с ней в конфликт сегодня. Здесь и без того уже разразился какой-то громкий спор между рыжеволосой девушкой и мужчиной, которые не могут разъехаться мирно. Он бы мог легко въехать в задний бампер знакомой тачки, но успел вовремя заметить её маневр и притормозить, а значит, сегодня её хозяйке повезло. Если бы они столкнулись, то таким добрым он бы точно не был.

Эту дамочку на красном спорткаре Чимин хорошо знает, к своему сожалению. Каждый раз встреча с ней напоминает ходьбу по минному полю, никогда не знаешь, где рванёт. Сталкиваясь с ней, ему приходится уклоняться от настоящих беспощадных атак голодной хищницы, которая положила на него глаз, как только он стал приезжать за своей дочерью. Эмбер Роуз была той самой богатенькой мамочкой, которую волновало всё, кроме достойного воспитания её собственного сына. Она пыталась устроить свою личную жизнь, собирала все свежие сплетни и думала о том, как спасти увядающую красоту, пока её маленький засранец терроризировал учителей и детей своим паршивым поведением. Он часто получал наказание за это, но его продолжали здесь держать, потому что его мать вкладывала большие деньги в эту чёртову школу. Денежное господство даже здесь преуспевает и решает многие вопросы по щелчку пальцев.

Адвокат ждёт несколько минут, пока освободится место, и постукивает пальцами по рулю, а затем наконец-то аккуратно паркуется. Он бросает быстрый взгляд на наручные часы, выходит из своего «бмв», поправляя элегантный пиджак, и лёгким движением руки захлопывает водительскую дверь. Каждой клеткой кожи он ощущает сразу несколько любопытных взглядов на себе и самодовольно ухмыляется в ответ на это. Каждый раз, приезжая сюда, он чувствует себя так, как будто участвует в каком-то тупом шоу «Холостяк». Одинокие мамы и даже некоторые учительницы засматриваются на него, ведь отцы-одиночки на самом деле здесь большая редкость. Они всё время смотрят на него так, будто он единственный мужчина на планете, который воспитывает дочь в одиночестве. Это довольно странно, но глупо врать, что ему это неприятно. Его самооценке столько внимания, разумеется, льстит. Больше всего их всех очень удивляет то, как Пак относится к своей малышке и то, что ему удаётся превосходно справляться с этой непростой ролью без участия женщины.

Он неторопливо идёт по парковке вальяжной походкой, чувствуя себя объектом пристального наблюдения и оценки. Плечи сами собой выпрямляются, а губы расплываются в наглой улыбке. Некоторые дамочки переглядываются между собой и шепчутся, а затем приветливо улыбаются ему и машут. Так забавно наблюдать за разрушением их здравомыслия, они взрослые и умные женщины, но ведут себя сейчас хуже глупо флиртующих школьниц. Хизер Смит и то была проворнее в своих навыках, пытаясь затащить его в кровать, она хотя бы могла с ним заговорить.

В ответ на их действия Чимин всегда им лишь дружелюбно кивает или бросает свою самую очаровательную улыбку, от которой у них обычно подкашиваются колени. Он не любит быть в центре излишнего внимания, но глупо лукавить, такие вещи значительно прибавляют уверенности в себе и поднимают настроение. Каждому человеку необходимо иногда получать порцию восхищенных взглядов в свой адрес, это положительно влияет на восприятие собственной привлекательности. Это возвышает до небес самооценку и позволяет почувствовать себя таким желанным.

Раньше, когда Пак был юн, он не ловил на себе столько восхищения. Им вообще мало интересовались девчонки. Его сложно было назвать их любимцем, но всё-таки были те, кому он нравился. Даже тогда в нём было своё очарование. Он был скованным, скромным и не слишком много думал обо всём этом, хотя всегда умел быть обольстительным. Но, к сожалению, во времена расцвета своей сексуальности он разбирался со своими чувствами, а потом был по уши влюблён в того, кому было наплевать на это. <span class="footnote" id="fn_28332143_1"></span>

Дойдя до того самого места происшествия, где он едва ли не врезался в задний бампер «Ферарри», парень недовольно закатывает глаза. Он замечает свою знакомую, которая явно поджидает его всё это время. Она, быстро перебирая пальцами с красным маникюром, машет ему и игриво улыбается. Этого ещё не хватало. Женщина торопливым шагом идёт к нему навстречу и почти совсем незаметно поправляет платье в области декольте, тем самым открывая лучший обзор на её удачно прооперированную грудь. Эта блондинка несколько лет уже в разводе, а после её громкого расставания с мужем ей достались хорошие отступные и десятилетний сын, который учится с Мэй в одном классе. Им приходится часто контактировать именно по этой причине, и каждый раз Чимин замечает её слишком очевидный флирт, просто кричащий об её активном одиночестве.

— Добрый день, дамы, — говорит он, заправляя волосы пятерней назад, и кивает ещё двоим мамочкам стоящим у машин напротив.

— Привет, Чимин, — раздаётся мелодичный голос Эмбер, которая сразу же хочет перетащить все его внимание только на себя. — Рада тебя видеть.

— Мистер Пак, — поправляет её адвокат, проходя мимо, но она аккуратно преграждает ему путь. — Мы, кажется, не переходили на «ты», если мне не изменяет память.

— Верно, но это ведь всегда можно исправить, если вы не против. Вы уже здесь давно не новенький, а мы даже ни разу не сходили никуда и не поболтали. Нужно это исправить.

— А вы, как я понимаю, уже давно не против, — нагло смеётся Пак, глядя на неё сверху вниз высокомерным взглядом. — Прошу прощения, мисс Роуз, я тороплюсь. Поговорим в другой раз.

— Ну постойте же, — просит женщина самым милым тоном хищницы, мягко кладя ладонь на его грудь. — Я бы хотела извиниться перед вами за этот глупый инцидент с машиной.

— Ничего страшного не произошло. Хорошо, что из нас двоих хотя бы я умею водить автомобиль, а не просто красуюсь за рулём. Если бы не мой опыт, то у вас бы были большие проблемы, — отвечает Чимин и деликатно убирает её руку двумя пальцами.

— Здесь так сложно занять хорошее место, вы же сами знаете. Но такой джентльмен, как вы, разве мог не уступить даме? — спрашивает она, мило улыбаясь.

— Ну разумеется. Именно потому что джентльмен, я и сдерживаю своё очевидное недовольство.

— Не сердитесь, мистер Пак. Хотите, я извинюсь как-то перед вами? Мне так неловко. Может, я могу угостить вас кофе? Здесь недалеко есть прекрасный ресторан.

— Нет, спасибо. Я весьма привередлив в кофе и в том, с кем его пить. Извините, я действительно тороплюсь. У меня назначена встреча, — говорит Чимин, недовольно вздыхая из-за её настырности.

— Вы всегда такой серьёзный, — говорит Эмбер и глупо хихикает. — Занятия ещё идут, вы не опоздаете. Мэй обязательно вас дождется.

— Жизнь обязывает меня быть серьёзным человеком. Вам бы тоже стоило об этом подумать. С приобретением статуса родителя серьёзность становится базовым навыком, потому что на наших плечах лежит ответственность за маленьких людей. И да, я здесь не только для того, чтобы забрать дочь.

— Вы ещё такой молодой, разве иногда не стоит быть немного проще в некоторых вопросах? — игриво спрашивает блондинка, накручивая прядь волос на палец.

Пак вновь закатывает глаза и поправляет стильные очки на носу лёгким движением пальца, а затем бросает взгляд на её машину и хитро усмехается. Похоже, Эмбер абсолютно не намерена сдаваться, и каждый раз ему придётся бороться с её флюидами, отпущенными в свободное плавание. Одиночество на её лице просто кричит оттенком яркой вызывающей помады о том, что она давно сексуально неудовлетворена и свой глаз для этой цели она явно положила на него. Он совсем не хотел быть с ней грубым, но после нескольких десятков отказов она должна была уже понять, что между ними никогда и ничего не выйдет. Как бы деликатно он её не посылал, каждый раз это повторяется снова и снова. Придётся быть плохим мальчиком один раз, потому что её настойчивость ему уже изрядно надоела. Его раздражают настырные и глупые люди. Он медленно делает шаг к ней, плавно наклоняется к её уху и тихо говорит, пока женщина практически не дышит от близости его тела:

— Не стоит стараться так сильно, чтобы мне понравиться. Во-первых, я не заинтересован в любой форме отношений с вами. Я предпочитаю красивых мужчин или красивых женщин, но в любом случае они должны отличаться хорошими мозгами, потому что с партнёром иногда хочется поговорить, а не только спать. А во-вторых, умные люди вроде меня понимают, чего хотят такие особы, как вы, и мне это абсолютно не интересно. Я хорошо знаю вас, мисс Роуз. С такими часто я сталкиваюсь в суде. Вы однажды вышли замуж за успешного человека, хорошо его имели несколько лет, но медленно разрушали его жизнь скандалами и прочей ерундой, а в конечном итоге развели на большие деньги, потому что не было брачного контракта. Теперь что, ищете новую жертву? — спрашивает он, выгнув бровь, и тихо смеётся. — Наверняка же вы оценили не раз мои часы, автомобиль, костюм и прочие мелочи, складывая в уме сумму того, сколько всё это может стоить, и измерили мою сексуальность в количестве нулей на банковском счету. И, похоже, я достаточно сексуален для вашей новой жертвы, раз вы так из кожи вон лезете, чтобы сесть на мой член.

— Что ты говоришь такое? — шепчет испуганно она, будто беззащитный зверёк, загнанный львом в ловушку. — Я не понимаю.

— Думаю, вы прекрасно понимаете. У меня действительно есть кое-какие средства, раз я могу позволить себе хорошую жизнь, и я хоть молод, но, к вашему сожалению, далеко не глуп. Не думайте, что со мной пройдёт такой же номер. Я вас разочарую, но моё сердце никому не подвластно, кроме Мэй, — заканчивает говорить Пак, и Эмбер нервно сглатывает ком в горле, быстро хлопая глазами.

— Я не…

— Вы бы впредь были осторожны и думали о том, кому подставляете свою задницу, ведь не все такие благородные люди. Можете наткнуться на не самого хорошего человека. Я был к вам снисходителен, потому что не хотел портить отношения. Так что смотрите, найдётся тот, кто возьмёт да и воспользуется этим выгодным предложением и в итоге хорошо поимеет вас во всех смыслах этого слова. Жизнь умеет запускать такие фееричные бумеранги, не боитесь получить ответ за свои действия в прошлом?

— О чём это ты?! — возмущается Эмбер, отшатываясь назад.

Парень насмешливо улыбается и приподнимает подбородок.

— Я говорю, думайте о том, как паркуетесь, а то кто-то въедет в задницу вашего «Ферарри», не боитесь? Ремонт будет весьма дорогим для вашего автомобиля, — отвечает он и идёт дальше, аккуратно обойдя её. — Будьте осторожны.

— Хам! — выкрикивает она ему вслед спустя пару секунд.

— Рад, что мы наконец-то хорошо познакомились, — отвечает парень и смеётся. — Теперь можем перейти на «ты».

Он проходит мимо зелёной лужайки по каменной дорожке, ведущей прямо к большому крыльцу и парадному входу, где висит флаг страны и герб их штата. <span class="footnote" id="fn_28332143_2"></span> Золотистые буквы на стене здания из красного кирпича блестят в лучах весеннего солнца, и создаётся ощущение, что они начищены просто до кристальной чистоты, как будто в них можно увидеть даже собственное отражение. Он осматривается по сторонам и мысленно отмечает то, насколько здесь идеально следят за каждой мелочью. Удивительная аккуратность, граничащая с суровой педантичностью. Это приходится по душе Паку, он и сам предпочитает порядок во всём, а чистота его успокаивает. Когда у него всё идёт не по плану или выдаётся тяжёлая неделя, то он часто просто устраивает генеральную уборку в доме, чтобы отвлечься.

Откровенно говоря, эта школа была идеальной во многих отношениях и оправдывала свою не самую дешёвую стоимость. Нью-Йорк в принципе является одним из наиболее престижных городов в Америке для образования. Именно здесь расположены самые элитные частные школы и пансионы США. Даже многие иностранные родители выбирают этот город для обучения именно по этой причине. Дети, окончившие подобные учебные заведения, без труда поступают в университеты по всему миру и строят успешную карьеру в будущем.

А преимущество «Leman» было в том, что она предполагает подробное изучение не только академической программы, но и в свободное от учёбы время ученики развивают свои творческие способности, достигают высоких спортивных результатов, проходят программы лидерства или просто находят интересное хобби себе по душе. Ребят из команд часто вырывают скауты и спонсоры, а музыкантов или исполнителей приглашают для различных выступлений. Для Чимина всё это было основой выбора при переводе, так как Мэй являлась разносторонне развитым ребёнком. Она раскрыта творчески, физически и духовно, а здесь большой выбор факультативов и секций в разных направлениях. В рекламной брошюре обещали настоящую сказку, но пока всё было не так уж идеально именно со сферой саморазвития, хоть и на уровень образования гордый отец не жаловался. К сожалению, как оказалось, всё-таки есть в этом месте один значительный для них минус, но этот вопрос был вполне решаемый. Ему не хотелось бы на самом деле снова заставлять малышку менять место учёбы, так как это не совсем рационально и будет трудно для неё в первую очередь.

Пак останавливается и с ностальгической улыбкой смотрит на большой стадион, откуда слышны крики ребят. Белые и красные кресла, расположенные по кругу, были почти пусты, но зелёное поле занято активностью со всех сторон, а на дорожках занимались бегуны. Из его груди вырывается сам собой глубокий вздох, потому что мысли уносятся в прошлое. Парнишки лет шестнадцати бегают по газону и бросают друг другу кожаный мяч. На них форма, напоминающая ту самую, что была у команды из Конкорда, только с другим логотипом. Девчонки из группы поддержки тренируются в стороне в коротких шортах и топах. Они делают упражнения для растяжки и некоторые стонут от боли, когда подружки им решают помочь. Такая знакомая атмосфера, что по спине пробегает приятный холод, и он словно окунается в те дни, когда сам учился в выпускном классе.

У него сразу же перед глазами пролетают как будто какие-то яркие кадры из фильма о его школьных годах и о том, как он, прогуливая некоторые нудные дисциплины, сбегал, чтобы посмотреть на тренировки футбольной команды. Все думали, что он просто так сильно любил этот вид спорта, на самом деле он любил капитана команды. Он обычно сидел на самых верхних зрительских сиденьях в стороне ото всех и влюбленно любовался Чонгуком, понимая, что это единственный способ оставаться незаметным в своих чувствах. Никого не удивляла его одержимость играми, ведь все думали, что он тоскует из-за того, что не попал в команду. Ему было наплевать, он хотел это сделать ради того, чтобы быть ближе к квотербеку.

Ему слишком нравилось смотреть на него. Наблюдать за тем, как его непослушные кудряшки развевались на ветру, пока он быстро бегал от одной линии к другой. А когда он собирал их в хвостик на макушке, то его отросшие пряди сзади и у лба были всегда мокрыми и липли к потной коже, но даже это выглядело невыносимо привлекательно. Ему всегда хотелось запустить в них пальцы и понять, каково же это, чувствовать их. Такие ли они мягкие, какими кажутся? Скручивает ли внизу живота бабочек от того, как они могут приятно щекотать щёки, пока с ним целуешься? А кроме этого ему нравилось слушать его радостные выкрики и командный тон, когда тот принимал оперативные решения в игре. Да, и нравилось вот так бесстыдно пялиться на его рельефное и сильное тело, и это тоже. Парни часто тренировались без верха в одних шортах, и в такие моменты Пак не думал вовсе ни о чём, кроме широкой груди Чонгука, покрытой потом, и скорейшего ледяного душа. Боже, он был настолько одержим им, что полностью тогда растерял способность контролировать свои бурные гормоны. Наверное, если бы всё не завершилось пьяной вечеринкой с его ревностью, рано или поздно он бы всё равно сорвался.

Нельзя так сильно в кого-то влюбляться. Это приносит слишком много проблем. Потому что ты начинаешь любить абсолютно всё, даже то, что других бы раздражало. До боли в солнечном сплетении Пака накрывает невыносимая тоска по тем временам, когда он был юн. Тогда всё было гораздо проще в этой жизни, ведь всего лишь одна чёртова улыбка могла сделать его по-настоящему счастливым человеком. Она всегда была такая яркая и непосредственная, слегка тронутая усталостью, но неизменно освещала всё вокруг своим теплом. А звонкий и дурацкий смех квотербека до сих пор так отчетливо звучал в ушах парня ежедневно, когда он о нём думал, ведь эта простая вещь ежедневно заряжала его просто запредельной радостью. Он, кажется, безнадёжно слаб перед этим до сих пор.

Наверное, среди этих школьников есть такой же по уши влюблённый идиот, который боится признаться в своих чувствах из-за неуверенности в себе и глупых страхов. Это слишком банально, но такая история непременно есть в каждой школе. Но только лишь одна из всех может закончиться чем-то хорошим, школьные чувства обычно проходят вместе с последним звонком с последнего урока. Один мальчишка, бегающий на стадионе, напоминает Чимину его первую любовь. Такой же радостный, до сияющих глаз очарованный футболом, обаятельный и забавный. Он умудрялся красиво играть и параллельно с этим флиртовать с девочками-чирлидерами, то подмигивая им, то бросая обольстительные улыбки. Вот он, беда многих хрупких сердец. Типичный красавчик и ходячий стереотип из подростковых мелодрам. Годы проходят, дети вырастают, но это всегда и в любой школе будет неизменным. Это простое и логичное умозаключение вызывает тёплую улыбку на лице адвоката, который всё же отворачивается и, коротко вздохнув, идёт дальше, потому что противный звон внутри здания говорит о том, что очередной урок закончился. <span class="footnote" id="fn_28332143_3"></span>

Ему хорошо уже известно расположение классов и других помещений на втором этаже, поэтому парень неторопливо идёт по длинному коридору вдоль красных шкафчиков в сторону кабинета директора. Он выше практически всех здесь на голову, но некоторые старшеклассники даже обогнали его, чёрт возьми, куда они так быстро растут? Ученики уступают ему дорогу, и кто-то даже вежливо здоровается, наверное, принимая его за нового учителя. Пак, держа руки в карманах брюк, проходит мимо кучки ребят из выпускного класса, которые провожают его ошарашенными взглядами, и не может сдержать самодовольной ухмылки. Если бы одиннадцать лет назад ему сказали, что когда-то в какой-то школе на него будут смотреть, словно на короля, он бы просто рассмеялся в лицо этому человеку. Тогда он был слишком зажат и неуверен в себе, а комфортно и спокойно ощущал себя лишь в окружении своих лучших друзей. Сейчас же он чувствовал себя ровно так же, как и выглядел — превосходно. От комплексов не осталось ни одного следа, а очевидная самовлюбленность была подкреплена тем, что он был абсолютно доволен собой внутри и снаружи. Ему потребовался не один год, чтобы пройти этот сложный путь и выковать свой характер.

Адвокат спокойно двигается в нужном направлении, рассматривая таблички и надписи на них у каждой двери. Возле классов написаны их названия с расписанием, и сейчас ученики после звонка лениво переходят из одного в другой, чтобы подготовиться к новому уроку. Он делает резкий шаг назад, когда вдруг буквально в нескольких метрах от него внезапно открывается широкая створка красной двери с большими стёклами, и она с грохотом ударяется о стену рядом. Из коридора, который очевидно ведёт в спортивный зал, вылетает знакомая фигура с рюкзаком на плече и в малиновых конверсах. Маленькая фурия по имени Пак Мэй, толкая всех людей на своём пути, быстрой походкой уходит в сторону пожарной лестницы и что-то громко выкрикивает на испанском языке, который она учит уже пару лет. И что-то её отцу в этот момент подсказывает, что это отнюдь не благодарственные речи.

— Мэй! — зовет её парень и быстро следует за ней, аккуратно обходя группу маленьких детей.

— Odio! Escuela estúpida! Odio esas reglas! <span class="footnote" id="fn_28332143_4"></span> — бормочет она, размахивая руками.

— Постой, детка!

— Que se jodan las reglas! <span class="footnote" id="fn_28332143_5"></span>

— Эй! — останавливает её Чимин, хватая за рюкзак и рывком разворачивая к себе.

— No me toques, cretino! <span class="footnote" id="fn_28332143_6"></span> — грубо вырывается из неё, но она резко замолкает, видя перед собой знакомое лицо, и испуганно смотрит на него, хлопая большими глазами несколько раз.

В этой бескрайней серой глубине, напоминающей сейчас губительную пучину, развернулся целый жуткий шторм. Серая радужка превратилась в грозовое небо, в котором видно, как сам Зевс метает самые страшные молнии. Её гнев был перемешан с обидой, блестящей в застывших слезах. Она сейчас держалась из последних сил, чтобы не расплакаться, и это было так сильно заметно. Её огромной силы внутренний стержень не давал ей просто так разрыдаться на глазах у всех ребят, но увидев свой личный остров безопасности, её стойкость заметно пошатнулась, и губы малышки начинают подрагивать. Она быстро моргает, отчего несколько крошечных слезинок слетают с её ресниц, но Мэй быстро вытирает щёки ладонью, пока Чимин уводит её в сторону и не видит этого.

— Папочка, что ты здесь делаешь?

— Cretino? — спрашивает он, удивлённо выгибая брови, и пропускает её за дверь пожарной лестницы. Они скрываются за ней и остаются наедине, что дарит ей заметный комфорт. — Это звучит как ругательство. Что это ты сказала?

— Это только так кажется. Разве я могу ругаться в школе? — невинно говорит девочка, отрицательно качая головой.

— Я слишком хорошо тебя знаю, можешь, ещё и как.

— Это не ругательство. Правда-правда.

— Ну ладно. Тогда я проверю в словаре, — отвечает Пак, подозрительно прищуриваясь.

— Ну, папа! — хнычет она.

— Что случилось? Почему ты так злишься? Почему слёзы в глазах? — мягко спрашивает парень, присаживаясь перед ней, чтобы сравняться в росте. — Кто посмел обидеть мою малышку?

— Ты будешь злиться.

— Разумеется, буду. Я никому не позволю обижать тебя.

— Ты устроишь скандал.

— Конечно, устрою.

— Ну, папочка! Не надо, пожалуйста! Я не хочу выглядеть глупо. Не хочу быть той девочкой, за которую заступается отец, будто она сама не может за себя постоять.

— А кто же ещё, если не я? — удивляется Чимин, недоуменно хмурясь и беря её лицо в ладони. — У тебя есть только я, а у меня — только ты. Мне наплевать, что подумают об этом и что именно будут говорить, я всегда буду тебя защищать. Это моя обязанность. Кто тебя обидел?

— Никто, просто… это глупость какая-то. Он снова мне запрещает. Я пыталась лишь поиграть, даже не просилась в команду опять, но… — говорит Мэй и раздражённо вздыхает с протяжным стоном. — Меня выгнали. Ещё и так унизительно, будто я не такая какая-то. Разве так трудно было дать мне поучаствовать в глупой игре на разминке? Нет же, он сказал, чтобы я пошла на скамейку для девочек и посмотрела со стороны на то, как играют нормальные дети. Это звучало так обидно, будто девочки ничего не умеют. Он меня словно специально выводит, что я сделала плохого? Maldito culo! — эмоционирует она со слезами на глазах. — Ненавижу школу!

— Так, — мягко говорит Пак, гладя большими пальцами её щеки, и вытирает сорвавшиеся слёзы, — во-первых, прекрати ругаться на испанском. Я не понимаю, что ты такое говоришь там, но уверен, что что-то плохое. Ты не для этого учишь язык, детка. И ты не должна быть неприличной девчонкой, как бы сильно не злилась. В школе нельзя так вести себя.

— Прости, — виновато бубнит она себе под нос и надувает губы. — Я не буду больше. Просто сейчас очень злюсь.

— Ладно. А во-вторых, кто же тебя так довел?

— Тренер Джонсон.

— Значит, снова тренер. Вот уж действительно... как ты там сказала?

— Maldito culo, — говорит девочка и усмехается сквозь слёзы, вытирая нос ладонью.

— И что же это значит? — прищуривается он с улыбкой.

— Чёртов осёл, — шепчет она, сдерживая улыбку.

— Маленькая леди, это все тридцать баксов, ты же понимаешь? — спрашивает строго Чимин.

— Я должна отдать все карманные деньги из-за этого? Так нечестно! — говорит обиженно Мэй, подняв на него самый невинный взгляд. — Ну, папа!

— Нет, но давай без этого в школе и вообще. Не нужно так выражаться, ты же воспитанная девочка. Ты ребёнок. Вот вырастешь и делаешь, что хочешь. Но а пока, ты должна следовать правилам и не вести себя таким образом.

— Прости, папочка, — говорит Мэй и крепко обнимает его за шею. — Я просто была очень расстроена.

Чимин тяжело вздыхает, прижимая её крепче к себе, и чувствует, как стремительно нарастает дикая злость. Вспыльчивость всегда была одной из отличительных черт в его характере. Полезть в драку в школьные годы или нарваться на проблемы по пьяни для него было обычным делом. Он легко воспламенялся всегда, особенно — если дело касалось тех, кого он любит. Мэй была всем его миром, поэтому в данный момент он даже не пытался контролировать свои вспыхнувшие эмоции, а просто мысленно уже размазывал по стене этого грёбаного урода, который посмел стать причиной её слёз. Ему уже не объяснить ничего, потому что он готов кинуться защищать свою дочь, да и никакие объяснения не требовались. <span class="footnote" id="fn_28332143_7"></span>

Парень поглаживает малышку по мягким волосам, пока её тонкие руки сжимают его шею, словно спасательный круг в бушующем море, и думает он о том, что готов поджечь всю эту школу уже за то, что в этих стенах она плакала. Ему стоит больших усилий держаться при ней в эту секунду, чтобы не выплеснуть свой гнев в пустое пространство. А вот Мэй пока что не умела держать эмоции в узде, и эта черта характера определенно была у неё от отца. Сейчас он вспоминает себя юным и понимает, что тоже очень остро реагировал на всё, что его выводило из себя. С годами это прошло, но эмоциональность всегда была и будет, наверное, его проблемой. Из-за неё он ругался с родителями, друзьями и был не в ладах с самим собой в переходном возрасте, но сейчас имел полное право устроить здесь побоище, ведь дело касалось его дочери.

Он понимал, что Мэй бежала к пожарной лестнице, чтобы спрятаться здесь и поплакать в одиночестве, потому что сделать это на глазах у всех не хотела и не могла. Она редко плачет из-за пустяков, а значит, это сильно её задело. В этой школе у неё ещё нет друзей и поддержать её соответственно тоже некому, поэтому девочка и справляется со всем одна. И хорошо, что он сегодня оказался здесь без всякого предупреждения, потому что плечо отца — самое надёжное место для неё в такие моменты слабости, а за его спиной она всегда чувствует себя защищённой. Но возможно, всё-таки его дочь не совсем здесь одинока. Пока она обнимает его и позволяет себе быть слабой крошкой, Пак видит, как из-за двери показывается парнишка её возраста. Он осторожно выглядывает и явно глазами ищет её.

— Мэй? — робко спрашивает он и потом замечает их, отчего сразу же краснеет и не знает куда себя деть. — Простите, я просто… она злилась, а я… ладно, хотел узнать, как она.

— Кажется, здесь к тебе пришли, — шепчет ей на ухо Чимин и мягко улыбается.

— С меня ростом, в очках и с милыми кудряшками? — спрашивает она и несколько раз коротко вздыхает, прогоняя слёзы.

— Да. Вроде того.

— Это Кай — мой новый одноклассник. Он и его сестра-двойняшка Ами постоянно ходят за мной.

— Забавный. Не хочешь ему ответить что-то? Он ждёт, пока мы здесь шепчемся, и не уходит.

— Я не знаю. Почему он пришёл? Почему они оба проходу мне не дают? Что им нужно от меня?

— Может, они хотят просто подружиться с тобой, детка? — тихо смеётся Пак и поправляет ей волосы.

— Я не просила об этом. Мне и одной хорошо. С чего такая доброта? Никто же не любит новеньких, — фыркает девочка.

— Знаешь, когда я переехал из одной части города в другой в Конкорде, то был совсем один. И парень, который жил в соседском доме, стал моим лучшим другом на много лет, я доверился ему, хотя тоже очень боялся с кем-то знакомиться.

— А он тоже был так с тобой добр? — спрашивает она с недоверием.

— Да, — шепчет Чимин и целует её в лоб.

— Мэй, я был в столовой и взял для тебя воды и вот, — говорит мальчик, показывая красное яблоко. — Не грусти, пожалуйста. Тренер Джонсон неправ. Ты очень классно играешь. Хочешь, я с тобой буду тренироваться после уроков? Это же не запрещено.

Адвокат мягко улыбается ему, а затем переводит глаза на дочь.

— Давай, не будь вредной девочкой. Поговоришь с ним? — предлагает он.

— Но ты…

— У меня здесь тоже назрел один разговор, но ты со мной не пойдёшь. Я не могу оставить этот вопрос нерешённым. Так что встретимся на парковке, хорошо? — спрашивает парень и подмигивает ей.

— Ладно, папочка, — отвечает Мэй, поправляя ему ворот рубашки. — Но только если ты отвезёшь меня в парк потом и не поедешь сегодня больше на работу.

— Вечер вместе?

— Да. Я скучаю по тебе.

— Идёт, — говорит Пак и целует свои пальцы для их маленькой клятвы.

— Идёт, — отвечает девочка и закрепляет её таким же жестом в ответ, а затем касается его пальцев своими.

Адвокат выпрямляется во весь рост, подбадривающе треплет дочь по плечу, пока она незаметно для её нового друга вытирает слёзы, а затем подходит к мальчишке и подозрительно прищуривается, оценивая его. Он осматривает маленькую фигуру от макушки с вьющимися прядями до потрёпанных кед, которые совсем не подходят под строгую форму, но, похоже, они его любимые. У него очень красивые карие глаза, которые не портят даже забавные, круглые очки, как у Гарри Поттера. Они раскосые и миндалевидной формы, очевидно, что в нём кипит кровь разных национальностей сразу. Он неловко переминается с ноги на ноги под его тяжёлым взглядом, чувствуя себя объектом пристального внимания строгого отца, но затем берёт всю свою волю в кулак и с уверенностью первый протягивает ладонь.

— Я должен представиться. Кай Тамура, — говорит он официально. — Я учусь с Мэй в одном классе.

— Пак Чимин, — отвечает парень с улыбкой и пожимает его руку. — Её отец. Тебе тоже десять?

— Да, сэр.

— Ты и твоя сестра родились здесь?

— Нет, мы тоже переехали со своей семьёй несколько лет назад в Нью-Йорк.

— Стало быть, ты хорошо понимаешь её состояние сейчас.

— Да, сэр, — коротко говорит мальчик и кивает, поправляя очки пальцем.

— Её буйный нрав тебя не пугает? Справишься?

— Женщины часто бывают эмоциональны и нелогичны. Наша задача — понимать и беречь их, даже если мы не понимаем мотивов и целей их поступков. Они такие тонкие натуры.

— Очень интересно, — усмехается Пак.

— Я часто борюсь с характером Аями, она у меня немного чокнутая.

Чимин тихо смеётся в ответ на эти слова из его уст и глубоко вздыхает. Так забавно слышать подобное от маленького ребёнка, который ещё толком не понимает жизнь, но это мило. Возможно, он сможет быть прекрасным другом для Мэй, если она, конечно же, позволит ему это сделать. Добиться её расположения — задача не из простых, но, может быть, ей будет легче подружиться сразу с девочкой и мальчиком одногодками.

— Присмотришь за ней, пока я не вернусь? — спрашивает Чимин. — Это не займёт много твоего времени.

— Это будет нетрудно, — отвечает Кай и робко улыбается, бросая взгляд на одноклассницу. — Я найду о чём с ней поговорить.

— Приятно иметь с тобой дело, приятель. Но учти, что это самая главная драгоценность в моей жизни, уровень ответственности не слишком велик для тебя?

— Нет. Я не обижу её, мистер Пак. Вашей дочери нужны друзья в новой школе, а мы с Ами можем ими быть, если она этого захочет. Мы учимся здесь год и нам тоже приходилось непросто, но мы справились.

— Что же, звучит неплохо. Если вы подружитесь с ней, я буду смотреть за тобой в оба, джентльмен, — говорит он строго и коротко кивает.

— Папа! — протестует Мэй. — Прекрати!

— Всё, я ухожу, — смеётся он, разворачиваясь в сторону выхода. — Зона действия, детка?

— Бесконечный диапазон, — отвечает девочка и улыбается.

Ненадолго злость отпустила, пока Пак знакомился с парнишкой и обнимал свою дочь, но как только за ним закрылась дверь пожарной лестницы, это чувство вновь накрыло разрушительной волной. Словно цунами огромной высоты и необъятной ширины. Это начинает нарастать внутри и ускоряться с каждой секундой сильнее и сильнее, готовясь снести всё на своём пути. Парень напряжённо выдыхает, чтобы не выплеснуть своё недовольство на проходящих мимо детей, и быстро идёт в сторону спортивного зала. Именно там должен находиться человек, заслуживающий весь его гнев. <span class="footnote" id="fn_28332143_8"></span>

Он открывает дверь и оказывается в большом помещении, где бегают одноклассники Мэй и дети из других классов. Часть мальчишек, которые являются членами их бейсбольной команды, занимаются отдельно ото всех, как какие-то супер-звёзды штата. Это условное разделение даже сейчас было слишком очевидным. С точки зрения выгоды для школы Чимин прекрасно понимал эту позицию. Спортивные награды — это хороший уровень. Чем больше побед и титулов у учебного заведения, тем престижнее оно будет выглядеть для спонсоров и родителей, а следовательно, можно и стоимость за год устанавливать по своим меркам. Но то, что некоторых детей ограничивали из-за каких-то тупых правил в возможностях раскрывать свой потенциал, неимоверно бесило. Большинство, разумеется, это вполне устраивало, но не адвоката. Его дочь не получала то, чего хотела, и не могла продолжить развиваться, чтобы исполнять свою маленькую мечту. Это было просто невероятно глупо, ведь ограничения могли быть легко устранены, просто директор школы не занимался этим вопросом, видимо, потому что ему не было до этого дела. Никто из родителей не разжигал скандалы на эту тему, всех всё устраивало, ведь дети им не жаловались. Это только он был самым конфликтным папой, потому что недовольство дочери лишало его рассудка. Другим было гораздо легче заплатить деньги и заниматься своими личными делами, чем поинтересоваться и побеспокоиться о том, насколько же на самом деле всё хорошо, как рассказывают им для отчётности.

Для Пака это было уже дело принципа. Он не собирался пускать всё на самотек, потому что Мэй из-за этого плакала уже не единожды и часто злилась. Ему не хотелось смотреть на её слезы и пытаться каждый раз успокоить после того, как она понаблюдает за тренировкой команды. А теперь она ещё и вынуждена терпеть пренебрежительное отношение к себе от какого-то урода? Ну уж точно нет, такого он с рук им не спустит. Они должны думать о том, кого нанимают на работу. Почему ему вообще нужно искать какие-то причины, чтобы оправдать ошибки других? То, что они грёбаные придурки, уж точно не его проблема. Это не нормально, и ему это было совсем непонятно. Он всю жизнь жил в городке, где не было большого размаха для саморазвития, переехал из него в Бостон, где совсем не ощущалось подобное ограничение, но никак не думал, что с чем-то подобным его ребёнок столкнётся в Нью-Йорке. В одном из самых шикарных городов в США, серьёзно? Просто чушь какая-то.

Парень быстрым шагом проходит по спортивному залу, прожигая лысую голову учителя со свистком в руках. Тренер Джонсон активно жестикулирует и своё основное внимание сосредотачивает именно на группе спортсменов, а другие дети, по сути, предоставлены сами себе. Да как так можно, чёрт возьми? Они бросают мячи в баскетбольное кольцо и просто резвятся, а не занимаются по программе. Просто потрясающе, не удивительно, что Мэй скучно на этих уроках, ведь то же самое дети делают на задних дворах своих домов ежедневно. Ещё меньше мужчину волнует то, чем занимаются девочки, на них он и вовсе не обращает внимания.

Адвокат не церемонится, а готовится к активной атаке. Он на ходу расстёгивает ворот рубашки, потому что она начинает его сильно душить, а затем подходит к тренеру и с трудом сдерживает себя, чтобы не врезать ему сразу и без лишних разговоров. Его вспыльчивость играла против него, но он ничего не мог с этим сделать. Обычно на таких эмоциях он творил глупости, поэтому всё-таки старался себя контролировать, но это было чудовищно сложно.

Руки сами по себе готовы сжаться в кулаки, а носом он шумно втягивает пыльный воздух. Когда перед ним стоит человек, регулярно доводящий Мэй до слёз, то весь самоконтроль рассыпается на кусочки ко всем чертям и всё, на что он способен — защищать дочь. Возможно, это повредит ему и не очень хорошо скажется на его репутации здесь, но ему уже наплевать. Он напрочь забывает об элементарных правилах вежливости, а становится в оборонительную позицию. Его напряжённые ладони лежат в карманах и в любую секунду готовы проехать по чужому лицу, плечи выпрямлены и расправлены, подбородок нагло приподнят, а взгляд уничтожает объект его злости, испепеляя до костей.

— Это ты Джонсон? — злобным тоном спрашивает Пак.

Мужчина медленно поворачивается к нему, держа свисток во рту, а затем он выпадает из его губ, когда тот обводит долгим взглядом агрессивно настроенного родителя. Недовольство адвоката ощущается за версту во всём, начиная от бешеного взгляда с золотистыми языками пламени на дне тёмных зрачков и заканчивая наглой позой. Для него это нечто новое. Обычно воспитанием и ключевыми моментами, такими как образование, занимаются мамочки. Как правило, они не особенно разбираются во всём этом, а все проблемы решают очередной кучей денег. Есть исключения, но в основном они не лезут в конфликты, а лишь меряются крутизной своего статуса между собой. Школе от этого лишь лучше, чем меньше конфликтов, тем спокойнее, но не все готовы были слепо закрывать глаза на всё.

Чимину приходится каждый день пахать как сумасшедшему, чтобы оплачивать эту престижную школу, и всё это ради будущего Мэй. Ему никогда и ничего не доставалось легко, поэтому он без всякого сожаления готов устроить здесь разнос, ведь не собирается просто так молчать о несправедливости. Он придерживается той позиции, что учебное заведение легко можно сменить, если оно не подходит по каким-либо параметрам. В Нью-Йорке предостаточно мест, куда его дочь легко примут, но это будет довольно напряжённо сейчас, ведь учебный год закончится всего через несколько месяцев. Каким-то образом директору всё же придётся найти компромисс, иначе он испортит им их безупречную репутацию.

— Тренер Стив Джонсон, — отвечает наконец-то мужчина, рассматривая пиджак парня и оценивая то, сколько он примерно стоит. — В чём дело?

— Мне абсолютно наплевать на твоё имя. Я пришёл не знакомиться с тобой.

— Почему вы говорите со мной в подобном тоне? Что вы себе позволяете?

— Выбрал его, исходя из того, какой ты заслуживаешь, — говорит Пак, делая уверенный шаг к нему с вызовом и бросает на него высокомерный взгляд.

— Вы кто такой вообще? — фыркает он.

— Пак Чимин. Я отец Пак Мэй, знакомое имя?

— Ну конечно, вот значит оно что, — смеётся мужчина и жестом показывает детям продолжать заниматься. — Чего остановились? Не отвлекаемся. Всё в порядке.

— Разумеется, ты её знаешь очень хорошо. Ведь именно её ты по каким-то странным причинам постоянно стараешься публично унизить.

— Не бросайтесь такими словами, никто вашу дочь не унижает. Девочка ведёт себя недопустимо по отношению ко всем. Неуважительно к учителям и высокомерно к детям. Она хамит и требует к себе слишком много внимания. Вы бы научили её тому, что не всё в этом мире решается лишь потому, что это её желание. Я только сказал ей быть скромнее. Она ведёт себя как маленькая и слишком избалованная дрянь.

Этих слов было достаточно, чтобы у Пака появилась мутная пелена перед глазами. Она застилает всё вокруг, и происходит необратимое, а микровзрыв в голове не даёт ему больше ни единого шанса спасти эту ситуацию. В одну секунду ему становится абсолютно наплевать на то, что это крутая школа, насколько она престижная и на то, что перед ним стоит учитель. И, к сожалению, даже на то, что вокруг бегают около тридцати детей, всё что его заботит — достаточно ли больно будет этому уроду. Парень делает ещё шаг к нему, а затем резко бьёт в солнечное сплетение. Тренер протяжно и приглушённо стонет, а потом сгибается пополам. Адвокат притягивает его к себе за футболку и мягко хлопает по плечу, как старого знакомого, чтобы дети ничего не поняли, пока тот хрипит на его плече от боли и не может сделать вдох.

— Тише-тише, — говорит Чимин, натягивая улыбку на лицо для школьников. — Рискни сказать ещё раз нечто подобное в её адрес, и я пропишу тебе такой тачдаун по яйцам, что ты до конца дней сможешь смотреть бейсбол только из дома, сидя на диване и выпивая вместо пива гору лекарств, — грубо шепчет он, продолжая держать его. — Не тебе учить мою дочь тому, как именно ей себя вести. Это моя обязанность, так что заткни свой чёртов рот в её сторону, ясно? Ты же педагог, так и занимайся её образованием, за это я тебе и плачу деньги.

Парень мягко отталкивает его от себя словно какую-то грязь и смотрит по сторонам. Дети продолжают заниматься своими делами, но некоторые бросают на них косые взгляды. Они не понимают до конца, что именно происходит между ними.

— Теперь ясно, в кого у неё столько спеси, — тихо говорит Джонсон, отшатываясь на шаг назад, и с трудом пытается отдышаться. — Что вы себе позволяете? Я не оставлю этого просто так.

— И что ты сделаешь, кретин? — усмехается Чимин, поправляя манжеты рубашки с самым непринуждённым видом. — Пожалуешься на меня директору? Мы что, дети из старших классов?

— Вы не имеете никакого права вести себя подобным образом. Вы ещё пожалеете об этом.

— Maldito culo.

— Понятия не имею, что вы говорите, но я это просто так не оставлю. Я буду…

— Давай, расскажи директору Мёрфи о том, что я сделал. Мне тоже есть что рассказать ему. Одну увлекательную историю о том, что преподаватель в его элитной школе настоящий мизогинист.

— Что...

— Бог ты мой, какой скандал, да? Ты открыто проявляешь ненависть к женскому полу в форме дискриминации детей по признаку гендера. Такое принижение абсолютно недопустимо. Знаешь, как в США активно борятся за права женщин? А я знаю. Так вот не советую тебе впредь выкидывать нечто подобное. А может, ты ещё и расист? — спрашивает Пак, с отвращением морщась. — Что за предвзятое отношение к ребёнку азиатской внешности? Разве это педагогично, отправлять её куда подальше, говоря о том, чтобы она посмотрела на то, как играют достойные игроки? «Нормальные дети», так ты сказал? И чем же она хуже других, недоумок? Тем, что у неё разрез глаз не такой, как у тебя? Цвет кожи? Генетика? Ты имеешь что-то против этого? Не играй со мной в эти игры, я тебя уничтожу за такие выходки. Ты унизил её своими словами, а значит, и меня автоматически. Ты понимаешь, что со всем этим я могу устроить такой шум здесь и за пределами этих стен, что ты вздохнуть не будешь успевать от количества судебных исков на твоё имя?

— Я не хотел обижать её. Я…

— Не пытайся себя оправдать. Моя дочь не плакса и не жалуется по пустякам. Но каждый раз из-за тебя она в слезах, а довести её до такого состояния — крайне сложная задача. Не знаю, что ты здесь делаешь, но уверен в том, что она мне и части не рассказывает из того, что выливается из твоего поганого рта в её адрес. Теперь ты под моим пристальным вниманием, тренер Джонсон. И если я ещё раз узнаю, что ты оскорбляешь её или других детей по каким-то причинам, то разговаривать мы будем не здесь и совсем не так.

— Это что, угроза? — фыркает мужчина.

— Ну какие угрозы? — усмехается Пак, поправляя ворот его спортивной куртки. — Угрозами я разбрасываюсь не так. Это лишь предупреждение, за которым последуют действия, если ты меня не услышишь сейчас.

— Ваша дочь просто злится из-за того, что не может попасть в команду. Она не понимает того, что это запрещено.