~7~ (1/2)

nothing, nowhere. — upside down

Machine Gun Kelly, blackbear — my ex's best friend

Niykee Heaton — Starting Over

Anson Seabra — Walked Through Hell

Conan Gray — Heather

The Veronicas — Without You

The Kid LAROI, Justin Bieber — STAY

JP Saxe — A Little Bit Yos

The 1975 — Be My Mistake </p>

Каждый день и каждый проклятый раз, глядя на свой телефон после той встречи с Чонгуком в судебном зале несколько дней назад, Пак боролся с нестерпимо сильным желанием зайти в давно заброшенный чат и разблокировать его контакт. Ему так хотелось прочесть сообщения, которые тот оставлял ему, но он настойчиво запрещал себе это делать. Разрушит. Эта минутная слабость разнесёт в клочья все и без того трещащие по швам барьеры и стены, которые он так тщательно выстраивал кирпичик за кирпичиком вокруг своего сердца долгие годы. Он знал, что это заставит его сомневаться в правильности своей позиции. Это пробудит в нём мягкость по отношению к квотербеку и он расплавится под натиском тех самых прекрасных глаз на свете. Чувство сожаления начнёт давить на него тяжёлым грузом, и в итоге он сам же сделает шаг ему навстречу. Он непременно наступит на глотку своей гордости и вновь пойдёт на поводу у собственных чувств, а парень не мог себе этого позволить. <span class="footnote" id="fn_28252378_0"></span>

Только как бы не старался он себя отговорить, всё равно мысленно возвращался к словам Чонгука снова и снова. Водоворот бешеных эмоций и старых воспоминаний кружил его в бесконечном потоке, не давая ни единого шанса на спасение. Его бросало от одной крайности к другой: от любви к неприязни, от нежности к злости. И чем больше он думал о нём, тем сильнее убеждался в том, что его чувства начинали возрождаться из пепла подобно фениксу. Словно бессмертная, гордая и непокорная птица, горящая в собственном пламени. По легенде, слёзы этого прекрасного создания способны залечить раны, и Пак бы отдал всё на свете, чтобы получить это лекарство для своего сердца, но его состояние лишь сильнее надламывалось. Он чувствовал нутром, что его самообладание слабело, ведь думал о нём, увы, постоянно. Иначе было просто невозможно, особенно после их крайней встречи.

Она была внезапной и неожиданной для него. Наверное, ему стоило разозлиться на квотербека за эту выходку, но, откровенно говоря, ему льстило, что Чон тратил столько времени на него. Он совершал хоть какие-то маленькие поступки ради того, чтобы лёд между ними растаял. Именно он вёл себя довольно смело, решаясь сделать первый шаг, но так сильно робел, когда сталкивался с ним взглядом. Чимин лишь мог догадываться о причинах этого поведения, но в его душе затаилась мысль о том, что в этом всём виноваты эмоции парня. Кажется, он совсем не понимал их и не способен был контролировать.

Но кроме этого сильно заметно и его подбитое моральное состояние. Чон был словно раненый зверь. Он явно давно умирал уже долго и мучительно. Казалось, что он просто мечтал, чтобы кто-то нанёс ему последний удар, ведь это позволило бы иметь вескую причину сдаться. Пак понимал, что парень находился сейчас в состоянии огромной растерянности и отчаяния. Как мог чувствовать себя человек, который не предоставлен сам себе? Паршиво. Он блуждал в своих мыслях и чувствах, абсолютно не понимая их до конца. Более того — квотербек настолько запутался в себе, что даже не способен был понять, чего хотел на самом деле. Казалось, что так не бывает, ведь каждый знает свои цели и мечты, но только не он. Все его желания всегда были искажены чужим влиянием и сильным давлением. То, чего он так желал на самом деле, его нагло лишили. Его приучили к тому, что всё должно приводить к какой-то нужной выгоде, но разве это правильно? Есть вещи, которые просто приносят душевный покой и комфорт, ничего не требуя взамен, именно этим был для него футбол, но родители это у него отобрали. Это жестоко.

Его родня всегда была немного чокнутой, если честно. Слишком много говорили о положении, репутации и достатке. Постоянно пилили его за то, что он должен быть идеальным в учёбе и в секции. Никакого шанса облажаться и никакой возможности свободно вдохнуть. Диктаторство, привёдшее к тому, что они в итоге задушили его личность. Иногда нужно меньше слушать даже самых близких, а стоит опираться только лишь на своё мнение. Никто не знает, как нам жить правильно, кроме нас самих. И если отец хоть иногда пытался понять и услышать сына, то мать Чонгука была той ещё стервой. Иногда казалось, что это именно она заправляла балом в доме семейства Чон.

Эта женщина умела менять маски со скоростью света, но Чимину всегда было от неё как-то не по себе. Когда он приходил к ним в гости, то как будто становился объектом пристального надзора. Она изучала его, сканировала и пыталась понять, насколько же выгодной может быть эта дружба с ним для её ребёнка. Это странно, но тогда этому никто не придавал большого значения. Все просто считали её излишне строгой мамой, но тронулась она умом, наверное, уже давно. Иначе как объяснить такое отношение к единственному сыну? Эта женщина требовала от него слишком многое, а порой, и вовсе невозможное. Каждый раз, когда квотербек выполнял её цель, она ставила перед ним новую и поднимала всё выше и выше этот уровень сложности, практически до небес, словно проверяя его пределы.

Чонгук привык этой планки достигать и нагло сбивать ногой, но у всего должен быть предел. Его силы с каждым разом были всё больше на исходе. Он был тот самый идеальный ребёнок, который, как правило, в итоге сойдет с ума во всём этом, если не вырвется. Как бы это чудовищно не звучало со стороны, но его волю сломали собственные родители, когда решили, что он — это средство достижения их не реализованных планов в юности. Они как будто его руками хотели сделать всё и сразу, что сами когда-то не смогли. И они забыли о том, что у него есть собственные мечты и планы, а его жизнь принадлежит ему, но уж точно не им. Он, похоже, боялся признаться уже даже самому себе, что на самом деле совсем не идеальный. По сути, никогда им и не был. Чимину казалось, что его страшным кошмаром было стать разочарованием, и этот страх стал реальным, когда его бывший лучший друг действительно в нём разочаровался.

Адвокат же знал его настоящего ещё в школе, именно поэтому его всегда особенно удивляло то, как квотербек умудрялся играть эту роль идеального мальчика так блестяще перед ними. Ведь это тот самый парень, который курил с ним травку, глядя на звёзды. Это он ходил с ним на шумные вечеринки, напивался до бессознательного состояния, прогуливал уроки, врал родителям, не ночевал дома и тайно делал пирсинг. Он был бунтарём, но лежащая на его плечах ответственность буквально сожрала в нём всё это. Наверное, сейчас он себе ничего из этого не позволяет, а ведёт просто безупречный образ жизни, боясь оказаться в плохом свете. Вот так сломленные личности и умирают. Тихо, медленно и за ослепительной, но фальшивой улыбкой.

Пак абсолютно не понимал, почему так отчаянно квотербек хотел именно сейчас наладить с ним отношения, когда уже прошло столько лет. Именно в тот момент, когда ему удалось с большим трудом утихомирить глупое сердце, он вдруг появился из ниоткуда и выбил ногой дверь в его разбитую душу. У него было много времени для этого и достаточно возможностей, но решился он на это только лишь когда Чимин переехал в Нью-Йорк. Что же сподвигло его на это? Что повлияло на него так сильно, что он собрал свою волю в кулак и сделал первый шаг ему навстречу? Почему вдруг вспомнил о том, что в этой жизни был человек, дороживший им, словно самым бесценным сокровищем? Это очень странное поведение просто выводило адвоката из себя, потому что ему не удавалось прочитать мотивы и дальнейшие действия. Он настолько сильно сам был растерян из-за его поведения и не доверял из-за различных обстоятельств, что искал какой-то подвох в каждом слове и поступке Чона, хотя в глубине души прекрасно понимал, что его не должно быть.

Он не такой человек. Да, у него имеется ряд недостатков, которые дико раздражают Чимина. Нерешительность, какая-то слабохарактерность, зависимость от мнения других, «синдром отличника» и желание всем вокруг угождать. Но, чёрт бы его побрал, даже несмотря на все эти минусы его сердце разрывает бешеными ударами грудь из-за того, что внутри что-то вновь начинает расцветать. Каждый раз, сталкиваясь с ним, он чувствует слабость. Это настоящее и жестокое предательство глупого органа, но сложно его в этом винить. В самой его глубине, в тех самых закромах, где не бывал никто, кроме самого его хозяина, хранится множество нежных и светлых воспоминаний о тех временах, когда они были вместе и по-своему счастливыми.

Юность. Его прекрасная и незабываемая молодость, которую они прожили одну на двоих. Когда-то между ними действительно всё было совсем иначе, и не было в этом мире для Пака человека ближе, чем Чонгук. Он делился с ним самым сокровенным, мечтал вместе с ним и дарил ему своё время, абсолютно не сожалея об этом. Даже сейчас, когда всё так изменилось, парень всё равно не хотел бы поменять ту часть их жизни. Их подростковые годы были волшебными, и большую их часть он чувствовал себя совершенно счастливым человеком именно благодаря тому, что квотербек был рядом. Жаль, что всё это лишь воспоминания. <span class="footnote" id="fn_28252378_1"></span>

Паку вдруг в голову прилетает бейсбольный мячик, словно отрезвляющий удар молота. В лоб как будто камень запустили, а кожу жжёт в ушибленном месте. Перед глазами на долю секунды всё темнеет, а он болезненно стонет, слыша смех Тэхёна и Мэй. Кажется, он отвлекся от их игры и неплохо получил от дочери. Он морщится и смотрит, как малышка виновато улыбается, пожимая плечами, а затем ловко вертит биту в руках. Его лучший друг практически валяется на поле от смеха, согнувшись пополам, а Джиа спокойно пьёт воду, едва сдерживая улыбку. Класс, потрясающая командная поддержка.

В тёплый весенний день, когда парень не был занят работой, он решил провести это время в компании самых близких людей. Их традиционная тренировка, проходящая на старом стадионе у здания средней школы, была хорошим способом размять кости и порадовать дочь совместным времяпровождением. Она была каждый раз в восторге, когда они вместе собирались для игры. Почти так же сильно, как своего папу, она любила Тэ и его младшую сестру. Оба души в ней не чаяли и оба часто оставались в её няньках, если Чимину нужно было задержаться допоздна. В Нью-Йорке они были маленькой семьёй, даже жили вместе какое-то время и всегда старались выручать друг друга. Джи старалась понять Мэй с женской точки зрения, а затем переводила этот сложный язык её отцу. Она служила буфером между ними, когда атмосфера накалялась и они ругались. А Пак помогал ей выпрашивать что-либо у старшего брата, ведь он мог его отвлечь и знал все слабые места, на которые можно было надавить. Проще говоря, у них были семейно-взаимовыгодные отношения.

Адвокат прикладывает руку ко лбу и на несколько секунд закрывает глаза, потому что это оказалось в самом деле очень больно. У его дочери хорошая сила удара, к его сожалению. Вообще-то, правила игры в бейсбол подразумевают набрать больше очков, чем оппонент. Нужно отбивать мяч и пробежать четыре базы, если команда играет в нападении. Но если она играет в защите, главное — поймать мяч и выбить игрока. Так как их было всего четверо, а для игры нужно было гораздо больше людей, то обычно они делали это двое на двое. Это было довольно сложно и они отклонялись от стандартных правил, но всегда забавно и очень весело. Не обходилось без травм и падений, но зато победители получали вредную еду в награду. Мэй это всё нравилось, она постоянно смеялась и после уставшая засыпала с невероятной лёгкостью.

— Поприветствуем лучшего игрока MLB, стадион! Наш бэттер — Пак Мэй! — кричит Ким словно диктор, обращаясь к пустым лавкам на трибунах и сложив ладони в виде рупора, а девочка заливисто смеётся. — Пошумите!

— А ты лучший питчер, Тэтэ, — говорит она и бежит к нему, чтобы отбить его кулачок.

— Моя девочка, — смеётся парень, поправляя ей бейсболку.

— Папочка, прости. Я правда не хотела, — виновато говорит Мэй, строя милую рожицу и надувая губы.

— Отличный удар, детка, — устало смеётся он.

— Ты в порядке? — спрашивает Джиа.

— Да, нормально. Пойду, посижу немного и передохну, — отвечает Чимин, поднимая большие пальцы вверх.

Они продолжают отрабатывать движения с битой и бросать мячи друг другу для отражения подач. Адвокат садится на лавку в третьем ряду, вытирая мокрое от пота лицо краем белой футболки, и тяжело вздыхает от усталости и ноющей боли в голове. Ко лбу он прикладывает холодную бутылку воды и прикрывает веки, опустив голову. Он искренне не понимает, откуда столько энергии и силы в его дочери, которая от силы весит тридцать килограмм и ростом метр с хвостиком. Она бегает, как заведённая просто постоянно, стоит ей выйти на поле. Оставляет одну базу за другой, пока Тэ делает вид, что пытается её поймать, и бьёт она так, что мячи улетают за пределы линий. Прекрасно его понимает во всём этом лишь малышка Ким, которая прилегла на газон у скамеек на первом ряду и приводит своё дыхание в порядок.

Их тренировка длится уже часа полтора, наверное, и это на самом деле очень весело. Иногда здорово вот так проводить время, забывая обо всём. Здесь всегда тихо и безлюдно, потому что этот стадион закрыт, а новый открыт в другом корпусе. Сюда без каких-либо проблем охрана пускает поиграть и потренироваться всех желающих, но, как правило, их не так уж и много. Вся эта школьная атмосфера постоянно навевает Чимину воспоминания о прошлом. О том, как Тэхён и Чонгук вместе играли в команде, а они с Рейч ждали финального свистка ради приятного момента ликования и возможности побежать к ним. Раньше футбол был для них таким же огромным смыслом жизни, как сейчас для Мэй стал бейсбол. Она горела этим занятием, и было чертовски обидно из-за того, что её не брали в команду по совершенно глупым причинам.

Её познания в этом виде спорта были поразительными для девчонки. Поименно ребят из «Доджерс» не знал даже сам Пак, хоть и часто смотрел их игры по телевизору дома с бутылкой «Heineken» по выходным. Она наизусть знала каждое правило и все термины, даже била словно профессиональный игрок. Конечно же, все, включая её, прекрасно понимали, что никакой карьеры в этом направлении ей не светило, но это хобби стоило того, чтобы отдавать ему свои живые эмоции и получать от этого чистое удовольствие. Это ведь здоровый спорт, намного лучше, чем какое-то бестолковое занятие. Разве она этого не заслуживала? Возможно, это увлечение со временем перестанет так интересовать её, но позволить кому-то решать за неё, чем она должна заниматься, а чем нет, её отец просто не мог. Он знал, что перевернёт школу с ног на голову, но добьётся того, чтобы Мэй ни в чём не ограничивали и в итоге взяли в эту грёбаную команду.

— Привет, — вдруг раздаётся знакомый голос рядом, и скамейка провисает под весом чужого тела.

Всего шесть букв, сказанных родным тоном, и всё вокруг начинает кружиться. Вот он, этот атомный взрыв. Вот он, катаклизм, который способен разрушить его маленький мир до руин. Вот он, его личный ад и рай по имени Чонгук. Одной секунды достаточно, чтобы запустить внутри организма адвоката цепную реакцию. Один сорванный тормоз цепляет другой, и обратного пути уже нет. Он слышит, как трещат стены его личного пространства и душевного покоя, возведённых с таким трудом. Как он это делает одним своим существованием, чёрт возьми? Моментально под кожей проносится волна дикого напряжения, вслед за которой активируется чокнутое сердце, и кровь начинает бурлить в венах, провоцируя очередной всплеск эмоций. В этот раз он не может вести себя по-хамски, ведь здесь Мэй, а ему не хочется, чтобы дочь видела эти микровзрывы злости и обиды в нём. Он всегда старается быть для неё примером адекватного и разумного поведения, ведь чему он сможет её научить, если сам будет не способен себя держать в руках? Это не работает подобным образом.

Поэтому вместо того, чтобы психануть и со всей злостью спихнуть его с лавочки, он тихо выпускает воздух из лёгких и молчит. Он не открывает глаза некоторое время, а даёт себе шанс успокоиться и собрать в кучу остатки самообладания, которые разбежались, словно кучка диких псов, и рычат на того, кто сидит рядом с ним. Парень старается ровно дышать и сосредотачивается на радостном голосе своей малышки, которая бегает на поле. Нужно лишь мысленно посчитать до пяти и выдохнуть.

— Похоже, знатно меня мяч приложил, раз я слышу тебя, — отвечает Пак медленно поднимая голову.

— Что, спортивная травма? — спрашивает Чон, очаровательно улыбаясь.

— Да. Сижу теперь на скамейке запасных.

— А дополнительные игроки вам не нужны?

— Иди к чёрту, Чон Чонгук, — говорит Пак, открывая глаза, и смотрит на него. Это было большой ошибкой. На какое-то мгновение он совсем забывает, о чём вообще думал, потому что выглядит этот засранец просто фантастически, но адвокату быстро удаётся взять себя в руки. — Клянусь, если это Тэ рассказал тебе о том, где мы играем, то я прикончу вас обоих.

— Он не виноват, правда. Всё моя вина, злись только на меня, — отвечает квотербек, мягко улыбаясь уголками губ.

Чимин подозрительным взглядом обводит его лицо и шумно втягивает воздух носом. Боже, как же сложно держать себя в руках. Его волосы аккуратно лежат слегка волнистыми прядями, и их нежно ласкает тёплый ветер. Они выглядят такими невероятно мягкими, что так и хочется запустить в них пальцы и прижать его к себе, чтобы поцеловать. Такой красивый, что парень испытывает дикое желание ударить его по этому прекрасному лицу, чтобы хоть что-то в нём было не так идеально. Он слишком бесит своими восхитительными оленьими глазами, милыми губами, очаровательной родинкой, даже вкусным ароматом, всем бесит, потому что, к сожалению, не принадлежит ему. Глупо, да, но в чувствах всегда мало здравомыслия. Это очередное внезапное появление казалось таким жестоким ударом ножом по сердцу, ведь он так близко и так далеко одновременно.

— Ты не имеешь никакого права вламываться в мою жизнь, тем более вот так нагло, — говорит адвокат, буравя его недовольным взглядом.

— Я знаю. Но рядом с дочерью ты не будешь кричать или сбегать от меня. Это нечестно с моей стороны, но я решил воспользоваться этим шансом, — отвечает Чон, виновато пожимая плечами.

— Для чего?! — шёпотом возмущается парень, сильно хмурясь.

— Хочу вернуть твоё доверие.

— Это самый идиотский способ из всех возможных. Как тебе ума хватило на это?!

— Да, может быть. Но я не так часто пытаюсь что-то исправить в своей жизни, поэтому не знаю, что будет правильным. Прости меня, если это перебор. Мне уйти?

Чимин недоверчиво прищуривается снова и пристально его осматривает. Ему чертовски идёт классический костюм, сидящий идеально на его крепких плечах, такое чувство, что он только что сорвался с делового совещания, а по пути наспех распахнул ворот элегантной рубашки и скинул пиджак. Одновременно строгий и такой небрежный, в отличие от него самого. От него пахнет приятным древесным парфюмом и свежим кофе. Таким изысканным, который обычно варят лично на кухне, стоя в самых лучших апартаментах за несколько сотен тысяч долларов. А его потрясающие глаза полны грусти и такой мольбы, что отказать было просто выше его сил. Парень мило заламывает брови, будто спрашивая разрешения остаться, и Пак тихо вздыхает. На самом деле, в нём не так много произошло изменений, вроде бы всё тот же парнишка, но одновременно ощущается, что это не совсем так. И самый главный ужас в том, что он так же легко падает под его чарами, как и в школьные годы. Он безнадёжен. <span class="footnote" id="fn_28252378_2"></span>

— Нет, — тихо говорит адвокат.

Чонгук мнётся под его тяжёлым взглядом и заметно смущается, опуская глаза, но на его лице вдруг появляется такая разрушительная улыбка, что Чимин готов хныкать от того, как сильно он влюблён в неё. Чон нервно облизывает губы и коротко вздыхает, будто решаясь начать разговор, а после протягивает парню стакан из старбакса.

— Только не выплёскивай в меня его снова. На этот раз он горячий. Я принял к сведению твои слова и принёс другой кофе, — говорит он.

— Что на этот раз? — усмехается Пак.

— Латте.

— И снова мимо, но уже теплее, — отвечает парень и берёт напиток из его руки. — Дай сюда уже.

Кончики его пальцев слегка касаются тёплой кожи Чонгука, и он видит, как тот вздрагивает и задерживает дыхание на несколько секунд, сталкиваясь с ним взглядом. В нём он вдруг замечает такое странное смятение, словно парень и сам не ожидал от себя этого. Такой лёгкий контакт просто обескураживает его, так странно. Квотербек торопливо отводит смущенные глаза, а Пак обращает внимание на то, что по его шее пробегают мурашки. Очень интересно. Он так нервничает и чувствует себя таким неуверенным сейчас, что его бросает в дрожь от происходящего. Боится долго смотреть на него и дёргается так, будто находится на важном собеседовании, где его оценивают. Забавно, как они спустя все эти годы поменялись местами. Обычно, квотербек был всегда смелее, но сейчас именно он напоминает неловкого мальчишку, который не совсем знает, как себя вести в присутствии такого статного мужчины, хотя и сам является таковым. Это всё так поразительно. Чимин не мог понять, по каким причинам вся решительность Чона, которая в нём всё же есть, растворяется в воздухе, когда они вдруг пересекаются. Вряд ли он так же глупо ведёт себя ежедневно, потому что рядом с другими людьми у него даже вид совсем иной.

Конечно же, ему лично неизвестно, как ведёт себя в других сферах своей жизни Чон, но не нужно быть гением, чтобы об этом догадываться. Чтобы держаться на плаву в бизнесе в таком огромном мегаполисе, как Нью-Йорк, нужно иметь крепкий стержень и сильный характер. Решения должны приниматься быстро, чтобы снизить риски всё потерять. Слабые быстро вылетают из игры, но, насколько известно Паку, Чонгук был в этой рутине не первый год и возрождать дело отца он начал практически с нуля. Что случилось в Оксфорде — загадка для него, но ему было точно известно, что там что-то сломалось в жизни его бывшего друга, раз он оказался здесь.

Сам же Чимин, когда случайно коснулся его, то вновь почувствовал электрический импульс, как и в выпускном классе. Удивлён ли он этому? Абсолютно нет, если честно. Его эмоциональное состояние было такое нестабильное с того момента, как Чон ворвался в его мирное существование снова, что он, наверное, уже ничему не удивлялся. Его ломало на крошечные частицы и одновременно с этим в животе бабочки устраивали волнительное торнадо. На самом деле парень всегда знал, что его чувства до сих пор тлели маленьким угольком где-то в самой глубине, именно там, куда он их и спрятал. Они мягко шевелились, будто тем самым насмехаясь над ним и говоря, что ещё ничего не кончено в этой истории.

Больше всего на свете в эту самую грёбаную секунду ему хочется просто иметь возможность обнять Чонгука, чтобы проверить, насколько паршиво у него обстоят дела со всей этой первой любовью. Но он не мог его подпустить к себе так просто, гордость не позволяет и обида жрёт его изнутри подобно голодному хищнику, отрывая куски плоти от его разбитой души. И чтобы не ставить в тупое положение себя и его, Пак отступает. Натренированная реакция ещё в школьные времена была как никогда кстати, поэтому он быстро забирает стакан с кофе и отворачивается, чтобы посмотреть на Тэ и Мэй. Это его точно успокоит.

Весьма умно со стороны Чона прийти сюда в это время и в это место, ведь это правда, при дочери он не будет излишне эмоционировать и вести себя как-то неправильно. Даже из-за него парень не станет портить авторитет отца в глазах девочки. Ему хочется быть хорошим примером для неё, поэтому она знает его повышенный тон голоса только в случае того, если папа злится на неё или на кого-то другого из-за работы. Он никогда не ругает её без причины и не кричит при ней просто так, хотя иногда и бывало такое настроение, что хотелось просто психануть и спустить тормоза. Например, как сейчас, но он не станет этого делать. Есть, наверное, некое преимущество в том, когда тебе кто-то причиняет боль — эмоциональный холод. Это последствие моральной травмы служит причиной тому, почему некоторые люди гораздо спокойнее ведут себя с теми, кто разрушил их когда-то счастливый мир.

— Почему такой выбор? — спрашивает адвокат, отпивая вкусный напиток.

— Ты никогда не любил крепкий кофе, а обычно брал его с молоком, сливками и сиропами. Я не знаю, изменился ли сейчас твой вкус, но решил попробовать пойти по этой схеме.

— Попытка засчитана, кофе действительно вкусный. Но давай сразу к делу, я не собираюсь играть с тобой в дружелюбие. Вопрос первый: как ты нашёл меня? — спрашивает Чимин, наблюдая за Мэй.

— Будет, наверное, слишком странно звучать, если я скажу, что знаю твоё примерное еженедельное расписание, — честно говорит квотербек.

Парень бросает на него абсолютно недоуменный взгляд и выгибает брови дугой. На его лице читается смесь недовольства и возмущения, чего следовало ожидать. Пак совершенно не понимает, в каком это смысле он знает его расписание? Он что, следит за ним?

— Попахивает каким-то сталкерством, не находишь?

— Нет, я… не в том смысле, что слежу за тобой ежедневно, как маньяк, или приставил кого-то это делать, — говорит Чон, почесывая затылок. — Вообще-то да, наверное. Нет, никто не следил за тобой, ты не подумай. Я просто наблюдал за твоей жизнью. Чёрт, так это и выглядит со стороны, ты прав, но я… забудь.

— Зачем ты это делал, твою мать? — удивляется Пак, хмурясь.

— Хотел узнать, чем ты занимаешься, что любишь, куда ходишь, с кем проводишь время. Спросить тебя об этом невозможно, ты же сразу колешься, как какой-то ёжик.

— Удивительно, правда? — фыркает Чимин и морщится.

— Да, у тебя есть причины быть таким. Я понимаю, что мне не стоило так делать, прости. Но я не подходил близко и не лез в твоё личное пространство до ресторана. Просто... мне хотелось узнать тебя.

— И многое узнал?

— Не очень.

— Ладно, тогда прощён. Ты вон даже кофе не смог мой любимый узнать, хреновый детектив из тебя. Но если ты ещё раз так сделаешь, то я добьюсь судебного запрета, — говорит он и легко улыбается, наблюдая за очередной отличной подачей дочери.

— А ты увидишься со мной? — осторожно спрашивает Чон, рассматривая его профиль. — Просто один на один, мы поговорим и всё.

— Зачем тебе нужно остаться со мной наедине?

— Просто когда кто-то рядом... я не могу говорить предельно честно, что ли. Я не знаю, как объяснить. Просто так я чувствую себя спокойнее.

— Отвали, нет. Не наглей, — бросает Чимин, дёрнув плечом.

— Но почему?

— Боюсь, что убью тебя, если мы останемся без свидетелей. Я всё ещё злюсь.

— Ладно, — шепчет Чонгук и тихо вздыхает, понимая его эмоциональность. — Попытаюсь позже.

— А ты, похоже, сдаваться не собираешься? — хмыкает Пак.

— Нет, господин адвокат, — отвечает он, мягко улыбаясь и глядя на него.

— Продолжим разговор. Вопрос второй: почему ты здесь?

— Потому что… — Чон замолкает на некоторое время, подбирая слова, и тяжело вздыхает, — определился чего хочу. Ты сказал, что я должен это сделать, так? Вот я здесь.

— И? — выгибает бровь парень с недоверием. — Это должно было меня поразить? Чего ты хочешь? Я не понимаю.

— Вернуть нашу дружбу. Точнее… не так, я хочу вернуть тебя. Знаю, что уже не будет, как раньше, но ты важен для меня и я больше не хочу тебя потерять. Я согласен быть просто знакомым или приятелем, с которым ты будешь иногда видеться или хотя бы переписываться. Это уже хоть что-то, — отвечает Чонгук, нервно теребя ремешок дорогих часов.

— Вау, а мама против не будет? Или я теперь подхожу под параметры твоего друга? — не скрывая усмешки, спрашивает Чимин. — Теперь в её глазах я не неудачник?

— Всё не совсем так. <span class="footnote" id="fn_28252378_3"></span>

— Да что ты?

— Она не знает о том, что я здесь. И о том, что говорю с тобой. Она вообще мало что знает обо мне с тех пор, как я приехал сюда.

— Ещё скажи мне, что она не одна из причин того, почему мы больше не общаемся.

— Дело не только в этом. Да, здесь и она сыграла большую роль. Но всё сложно, — отвечает он и глубоко вздыхает. — Я не ищу виновных. Всё, что творится с моей жизнью — моя вина. Но изначально мама была инициатором того, чтобы я перестал дружить с тобой. И я никогда этого не прощу ни ей, ни себе.

— Почему себе? — удивлённо спрашивает Пак.

— Потому что допустил это, — шёпотом отвечает Чонгук, опуская взгляд в землю. — Я не должен был. Чёртов трус, ненавижу себя. Когда я рассказал ей о том, что у тебя появился ребёнок, она действительно…

— Разочаровалась во мне, — заканчивает за него парень и усмехается, закатив глаза.

— Наверное, да, — медленно кивает Чон. — Столько нотаций я выслушал от неё за всё время после, что всё это слишком рано и теперь твоё будущее сломано, что ребёнок станет обузой и ты застрянешь в этом навсегда. Она считала, что твоя жизнь обречена на провал. Проще говоря, она ставила тебя в пример того, как не нужно строить свою жизнь, а меня это всё невыносимо бесило. Каждый раз я с таким трудом держал себя в руках, чтобы не сорваться на ней, но и моё самообладание давало трещину. Начались ссоры с ней, и с тех пор наши отношения никогда не были хорошими. Мы далеки, с ней я словно постоянно нахожусь на деловых переговорах.

Чимин тяжело вздыхает и просто ужасается. Ему действительно жутко от этого, потому что его отношения с Мэй совсем иные. Ему не понять, как можно требовать вот таким образом что-то от своего сына. Даже его собственные отношения с матерью совсем другого уровня. То, что миссис Чон относится к парню как к какому-то товару давно его не удивляет, но слышать это каждый раз очень неприятно. Ему больно за него, ведь он не заслуживает такого отношения к себе. Его глаза так кричат о том, что ему нужна любовь, понимание, материнское тепло и забота, а не то, что она ему даёт, но этого будто никто не видит и не слышит. Как же так можно? Он одинок в толпе людей.

— Знаешь, у тебя классная мама, если не знать её достаточно близко. Со временем я стал понимать, кто именно тебе внушал этот тупой страх за свою безупречную репутацию. Слишком много всего она хотела от тебя уже тогда. Мы дружили практически с первого класса, и она всегда ко мне нормально относилась до тех пор, пока я соответствовал её представлениям о подходящем друге для тебя. Разве это нормально? Когда ты врал, что ночуешь у меня, а потом случайно вскрывалась эта ложь, то винила она во всём именно меня. Она почему-то считала, что я плохо влияю на тебя, хотя всё было с точностью до наоборот. Твоя мать поседела бы, если бы знала, что ты творил, пытаясь избавиться хотя бы на время от её гнёта.

Квотербек усмехается, вспоминая их прошлое, и как-то обречённо вздыхает.

— Может, ты прав. Да, она хреново со мной поступает, но она моя мама, какой бы ни была. Я просто принимаю её, — отвечает он.

— Посмотри на эту девочку, — говорит Чимин кивая в сторону Мэй. — Она умный, разносторонний, здоровый и жизнерадостный ребёнок, у неё есть всё для счастливого детства. Думаешь, она каким-то образом сломала мне жизнь?

— Нет. Вы оба выглядите счастливыми, — говорит Чон, рассматривая её и улыбаясь.

— Она наполнила её смыслом, когда я его потерял. Да, её появление изменило мои планы на всё моё будущее. Да, в чём-то мне очень повезло, когда меня позвали на работу в Бостон, иначе было бы намного труднее обеспечивать её и мы бы не жили так хорошо. Да, я сожалел, что стал отцом слишком рано. Я ненавидел всё это, не хотел и мечтал вернуть время назад. Да, я был разочарован в себе и думал даже отдать её другим людям, потому что не был готов нести ответственность за неё. Я сожалею обо всём этом и мне стыдно за свои мысли, но я честен сам с собой. У меня не было с ней любви с первого взгляда, но сейчас я не способен без неё жить. Мне было так страшно, но ещё страшнее было ей. Только представь, она не умеет абсолютно ни черта, и как же её бросить? Я — причина тому, что она появилась на свет, и я обязан был отвечать за её жизнь, хочу того или нет. Дети не виноваты в тупости своих родителей. И ты уж точно не виноват в том, что позволил ей влиять на тебя. Я хоть и говорю, что ты должен был дать отпор, но это лишь кричит злость и обида во мне. На самом деле, возможно, я бы вёл себя так же на твоём месте. Я не был в твоей шкуре и мне легко говорить лишь в теории, но я вижу, как всё это делает больно тебе. Это ранит. Поэтому я сочувствую, ведь прекрасно понимаю, как трудно противостоять человеку, которого ты любишь, — говорит Чимин и несколько секунд молчит, пока Чонгук обдумывает услышанное. — Твоя мать была не права. Отцовство не сделало мою жизнь никчемной, это была самая прекрасная ошибка. Тебе не всегда стоит прислушиваться к её словам, понимаешь? Наши родители тоже ошибаются. Иногда они думают, что делают лучше для нас, в чём-то ограничивая, но это тоже не всегда правильно. А иногда они осознанно ломают нашу жизнь, просто не умея правильно воспитывать. Разрушение воли и лишение свободы выбора — самые страшные вещи, которыми родитель может искалечить своего ребёнка. А твоя мать просто превосходна в этом.

Квотербек ничего не отвечает, а лишь глубоко вздохнув, бросает согласный кивок. Каждое сказанное им слово жгучей болью отзывается прямо в глубине его сердца, потому что они слишком правдивы. Чимин говорит абсолютно правильные вещи, и отрадно понимать, что это произносит человек, который сам уже является отцом маленькой девочки. Мэй несказанно повезло с ним. Она определённо будет самым счастливым ребёнком на этом свете.

Чон знал, что его мать далеко не идеальна, но сама же требовала от него какого-то мнимого совершенства. Часто он сталкивался с вещами, в которых она совсем не права, но мало кто осмеливался ей перечить. И хоть парень всегда старался защищать Пака перед ней, когда она выражала своё недовольство сложившейся ситуацией, то потом просто устал это делать, в этом не было смысла. Иногда её просто невозможно было выносить. В большей степени держала жизнь Чонгука в руках именно мать, а не отец. Это она манипулировала, давила и вынуждала что-то делать, а когда парень попытался воспротивиться ей, то лишь всё испортил. Он сломал себя самого окончательно. Его маленький бунт сложно было назвать удачным, ведь теперь он в ещё большей заднице. Именно поэтому ему был сейчас так необходим старый друг, без него он просто задохнётся в этом бесконечном и замкнутом круге, из которого не может найти выход. Он просто не справлялся один. Ему нужен тот, кто в случае необходимости наполнит силами, даст пинок под зад, поддержит, пожалеет, поругает и всегда будет справедлив, а этим человеком всегда был для него Чимин. <span class="footnote" id="fn_28252378_4"></span>

— Она так выросла, — шепчет Чон, прогоняя тяжёлые мысли из своего сознания и слушая заливистый смех ребёнка.

— Да, прошло много времени. Она растёт слишком быстро, — говорит Пак, склоняя голову на бок.

— Такая красивая. На тебя похожа, только глаза светлые, как у мамы. Какой у неё характер?

— Дьявольский, — тихо смеётся парень. — Но даже в этом она по-своему очаровательная.

Чонгук замечает, как моментально смягчается адвокат, говоря о дочери. Его взгляд становится таким нежным и сладким, что в нём хочется утонуть просто, как в водах самого чистого озера в райском саду. Он практически мурлычет, как довольный кот. Ласковая и мягкая манера речи сразу же начинает напоминать самого гордого и любящего отца, который ни одной минуты своего времени не представляет без этого крошечного создания, резвящегося с Тэ. А счастливая улыбка, озарявшая его лицо, была огромным и жирным подтверждением того, что эта тема для его сердца самая любимая и сокровенная. Он даже перестает обращать внимание на то, что рядом с ним сидит не самый приятный для него человек, а сразу же начинает без умолку говорить о своей главной драгоценности.

— Несмотря на то, что она очень милая и добрая, всё же бывает очень импульсивной и агрессивной. Сейчас она в том возрасте, когда пытается прощупывать границы дозволенного с каждым человеком, чтобы понять, насколько она может им управлять. Она не так часто плачет, старается быть всегда сильной, хоть я не учил её держать всё в себе. А бывают дни, когда я не понимаю, что с ней делать совершенно, — говорит парень с ласковой улыбкой и допивает кофе. — В одной книге по детской психологии написано, что у неё начинается переходный возраст, и вроде как такое поведение это нормально, но нужно вести себя правильно с ней, чтобы случайно не нанести травму. Я стараюсь, но иногда даже мне её не понять. Знаешь, так сложно подбирать правильные слова, чтобы не обидеть её или чтобы не подорвать её самооценку, сейчас это такая тонкая грань. А есть ещё все эти женские штучки, о которых я ни черта не знаю, — вздыхает Чимин, ероша волосы. — Хорошо, что в её жизни есть бабушка. Понятия не имею, как бы я с ней обо всём этом разговаривал.

— А Хизер что, совсем не участвует в её воспитании? — интересуется Чон, бегая рассеянным взглядом от ребёнка к адвокату.

— Она её бросила практически сразу после того как родила.

— То есть вы никогда…

— Нет, — отрицательно качает головой Пак. — Она её оставила и сбежала.

— Вот же дрянь, — шепчет Чонгук, не веря своим ушам.

— Я бы сказал иначе, но боюсь, взорвусь и меня будет уже не остановить. Не хочу говорить ничего плохого о ней, всё же она подарила мне Мэй. Причём во всех смыслах этого слова.

— А я думал, у вас семья, — задумчиво говорит квотербек, разглядывая свои туфли. — С ума сойти. Я такой тупица.

— С чего ты вообще это взял? — удивляется Чимин, поворачиваясь к нему.

— Не знаю, если честно, — усмехается он, небрежно дёрнув плечами. — Помнишь тот вечер, когда мы разговаривали в последний раз? Ты говорил об обязанностях, что должен пойти к своим близким и это внезапное появление Мэй, вот мне и показалось, что ты не одинок. Я сделал поспешный вывод и долго думал, что у вас счастливая семья. Потом мне Тэ рассказал, что ты ни с кем не встречаешься, но я не знал, что ты с ней даже в отношениях не был, а воспитывал дочь один. Мне показалось, что она всё равно принимает хоть какое-то участие в её жизни. Это просто даже звучит немыслимо, чтобы мать вот так поступила.

— Хорошего же ты мнения обо мне, — смеётся парень. — Семья с Хиз? Ну нет, спасибо. Я лучше всю жизнь буду одинок. Она же идиотка, да и та ещё стерва, раз способна бросить свою же малышку и не интересоваться ей больше. Животные даже не поступают подобным образом.

— Вот и я не мог понять, как ты связался с ней. Конечно, я знал, что вы переспали на выпускном, но ты же был пьян. Поэтому как-то не придавал этому особого значения, а потом я всё неправильно понял. Я так злился на неё, на тебя, да даже на самого себя за то, что не усмотрел за тобой. В смысле… у меня в голове всё никак не укладывалось, что ты мог такого найти в ней, ведь она совершенно тебе не подходит. Ты всегда любил умных и интересных девушек, но она очень далека от этого. Только я осознавал, что раз у вас всё дошло до появления ребёнка, то не стоило уже лезть в это, и тем более спрашивать о том, почему ты с ней. Но я считал, что ты достоин лучшего, чем она.

Пак не верит в то, что сейчас слышит. Он едва заметно качает головой, слушая его, и удивлённо приподнимает бровь. С ног до головы его прошибает жаром, потому что в его мыслях осознание этой речи звучит слишком невероятно. Ему сейчас показалось, что всё это звучало так, будто парень его приревновал и искренне не понимал, почему он предпочёл эту женщину. Квотербек сам себе что-то придумал и жил с этой неверной информацией так долго, продолжая гадать о том, почему его бывший друг сделал такой выбор? Да быть того не может, чтобы он ревновал в том самом смысле, в котором он подумал. Хотя Чимину тогда их внезапно прерванный разговор много лет назад показался очень странным. Он долго размышлял о том, почему его бывший лучший друг сбежал так резко и заметно расстроившись, а теперь всё складывалось в одну картину. Похоже, Чон испытал чувство ревности по отношению к нему и сам же этого испугался.

— Постой, ты злился на меня, потому что думал, что я счастливо живу с Хизер? — недоумевает адвокат и наблюдает самое странное явление за последние одиннадцать лет в своей жизни. Щёки Чонгука стремительно покрываются румянцем, потому что он, очевидно, смущается такой формулировки вопроса. — Ты что, меня ревновал?

— Что?! — возмущённо и слишком громко спрашивает Чон, тем самым привлекая внимание Тэ и Мэй. — Нет, конечно! С чего бы мне вообще ревновать? Ты что? Глупость какая-то. Нет, Боже. Как я вообще могу ревновать парня? Тем более тогда мы просто дружили. Чушь. Нет, я не ревновал. Как тебе в голову такое пришло? Я просто…

— Эй, эй, полегче, квотербек, — говорит Пак с улыбкой, наблюдая за его паникой. — Ты чего так испугался, будто тебя с поличным поймали на том, что ты по уши влюблён в меня?

— Господи, ты такой бестактный, — вздыхает он, опуская глаза и проводя рукой по волосам. — Это даже звучит... нелепо. Я не...

— Да, действительно, — хмыкает Чимин, продолжая улыбаться. — Чтобы ты и какие-то чувства ко мне? Слишком невероятно.

— Да, вот именно. Как ты вообще можешь так спокойно произносить подобное вслух?

— Легко, — пожимает плечами парень. — Для меня это вполне нормальные вещи. Если ты не знал, то в современном обществе есть люди не только традиционной сексуальной ориентации, но и других. Ну знаешь, девушка любит девушку, парень...

— Я понял! — раздражается он.

— О, так ты осведомлён, всё не так плохо, — смеётся адвокат. — Ну, тогда не удивляйся подобному. Извини за прямоту, для меня просто такие разговоры давно являются обычным делом. Весьма странно, что кого-то это ещё шокирует. <span class="footnote" id="fn_28252378_5"></span>

Чонгук переводит на него свои большие глаза, как у Бэмби, и слегка приоткрывает губы в удивлении. Заметно, как в его голове прямо в эту секунду вертятся шестерёнки, запуская быстрый мыслительный процесс. Он явно складывает одну деталь их разговора с другой и в итоге получает ту самую картинку, которая на несколько секунд приводит его в глубокий шок, когда он осознает, что именно имеет ввиду Пак. В ответ на сотни немых вопросов, застывших в его ошарашенном взгляде, парень лишь самодовольно ухмыляется.

— Оу, — выдыхает наконец-то Чон спустя почти минуту. — А...

— Ага, — отвечает Чимин и щёлкает языком.

— Так ты гей?

— Бисексуал.

— Тебе нравятся девушки и...

— Парни. Да, я не зацикливаюсь на этом. Главное, чтобы человек делал меня счастливым.

Чонгук нервно облизывает пересохшие губы, а затем проглатывает ком в горле. У него даже все мысли вылетели из головы, потому что он совсем не ожидал узнать такое. Тэхён ничего не говорил об этом, чёрт возьми. Хотя разве должен был? Его вообще не должно всё это волновать, вот он и не сказал.

— Значит, у тебя были отношения с парнями? — почти шёпотом спрашивает он, как будто это какой-то огромный секрет.

— А тебя это разве касается? — спрашивает так же тихо парень с явной усмешкой в голосе, немного подавшись вперед, а затем начинает смеяться.

— Да, точно, — отвечает Чонгук, сгорая от неловкости в этот момент. — В смысле... конечно нет, это не моё дело. Ты прав. Прости.

— Ты такой забавный, — говорит Чимин, продолжая смеяться. — Почему ты покраснел?

— Чувствую себя глупо. Мне не стоило спрашивать об этом. Я просто хотел сказать, что тогда правда не понимал, почему из всех возможных девушек ты выбрал именно её. Я думал, что ты живёшь с ней и у вас всё круто, поэтому недоумевал и злился, — тараторит слишком быстро квотербек.

— Хорошо, я тебя понял, — отвечает Пак и отворачивается с загадочной улыбкой на губах.

Он не может перестать слишком радостно улыбаться, потому что явно сейчас видел в глазах своего бывшего друга целую смесь эмоций, которую ему так и не удалось скрыть. В его испуганном и вопросительном взгляде был какой-то явный стыд, перемешанный с таким ярким недоумением, будто он сам в шоке от происходящего и от самого себя. Но кроме этого, на дне его больших зрачков был чётко и как никогда ясно заметен вспыхнувший интерес. Ему было важно услышать ответ на последний вопрос, потому что, очевидно, он испытал разочарование и почувствовал себя глупо из-за того, что не смог скрыть свою увлечённость этой темой. Похоже, у Чонгука появились явно какие-то странные метания в глубине души, только их природа ему самому не до конца понятна, или же он просто отказывается её принимать.

Наверное, он пытается с этим разобраться самостоятельно, ведь у него нет близких друзей. Паку это ощущение хорошо знакомо. Он прекрасно помнит, как впервые стал осознавать свою ориентацию, но всячески отрицал это, боясь даже самому себе признаться в этой правде. И уже по своему опыту ему было известно, что Чонгук будет в полном несогласии с самим собой, пока не примирится с тем фактом, что у него есть какой-то интерес в этом вопросе. Только какой, знает лишь он сам. Может быть, он не так всё понял, но в любом случае это Чимина не касается. Личная жизнь квотербека для него большая тайна, и судить об этом по одному разговору было бы слишком глупо, но он отложил это весьма интересное замечание на полочку в своём сознании. Приятно знать, что человек, к которому у него есть далеко не дружеские чувства, когда-то ревновал его.

Перед глазами адвоката вдруг неожиданно возникает ладонь Чона, который резко сжимает её в кулак и ловит бейсбольный мяч в сантиметрах двадцати от его лица. Это действие быстро приводит Пака в чувства и возвращает из витаний в своих мыслях, потому что сердце от испуга начинает колошматить в груди, как в последний раз. А, возможно, дело совсем не в страхе. Он медленно переводит ошарашенный взгляд в сторону и быстро моргает, понимая что парень спас его от очередного сильного удара.

Чонгук сидит непозволительно близко рядом с ним, потому что ему пришлось потянуться за мячом, и заворожённо смотрит на него. Он продолжает держать руку в сильном напряжении, крепко сжимая кулак, и нервно сглатывает комок недосказанностей в горле. Мысленно он понимает, что нагло нарушает личное пространство адвоката, но физически не может почему-то сдвинуться с места. Парень застыл в этом положении и даже не пытается что-то с этим сделать. Ему в нос резко бьет невероятно вкусный аромат парфюма Пака, и он быстро пробегает взглядом по его растерянному лицу.

Квотербек учащенно дышит и ловит себя на мысли, что никогда не замечал того, насколько же у Чимина красивые глаза, которые сейчас на солнце переливались янтарным блеском, и насколько же у него привлекательные губы, которые были слегка приоткрыты. На вид они такие мягкие и соблазнительные, что так и хочется их поцеловать, и эта мысль его страшно пугает. Всё это странное влечение простреливает его с ног до головы, выбивая из него здравомыслие напрочь. Он чувствовал себя каким-то безвольным созданием, павшим перед харизмой Пака. Ему не хотелось увеличивать дистанцию, а наоборот, он желал её сократить.

Эта странная мысль врывается в его сознание так бесцеремонно и внезапно, что он просто теряет контроль над собой. Именно поэтому он со скоростью света отстраняется, словно она ударяет его током. Квотербек медленно опускает ладонь и смотрит на поле, где стоит Тэхён, виновато морщась, и прячет биту за спину. <span class="footnote" id="fn_28252378_6"></span>