6. Финдэ (2/2)
Праздник уже заканчивался — шатры сворачивали, гасли огоньки.
Отец был доволен? Финдэ задумался на мгновение, а в следующее послал мысль, как возмущённую птицу выпустил из рук: ”Ты понял!”
В ответ прилетела не мысль – смех, если его облечь в материю, из которой соткано все в осанвэ, и такое же возмущение: ”Залпом!”
Финдэ улыбнулся губами Майтимо.
– Я рассказал про наш спор, – обратился он к настоящему Майтимо. Это протянутая рука, он может и оттолкнуть её, если захочет. – И знаешь ли, у меня получается изображать тебя лучше, чем у тебя – меня. Или ты хочешь сказать, я имею склонность к столь долгому мрачному молчанию?
Майтимо словно метался между двумя тропами, и тропы становились друг от друга все дальше и дальше, метнешься так однажды – и на другую уже не вернёшься.
– Это серьёзность, кузен, – сказал Майтимо.
— Ну-ка постойте все, — сказал дядя Феанаро. Нахмурился, пригвоздил к земле тяжелым взглядом Финдэ. Стал еще мрачнее, зажмурился, вытянул руку. — Майтимо?
И дотронулся до плеча настоящего Майтимо. До плеча как-будто-Финдэ.
— Что случилось?
Финдэ сглотнул. На месте стоять было сложно, неуютно, невыносимо. Ну вот же, дядя узнал, почти узнал. Это как игра “узнай голос”. Что же еще нужно сделать? Или третья фэа – не Феанаро? Что, если вся загадка – из тех, какие не решаются, а выдуманы только ради подвоха?
”Кузен?” – позвал Финдарато, но Майтимо не ответил, и тогда Финдэ тихо сказал:
– Я подержу Тьелкормо, дядя. И обнимите Майтимо. Я все вам сейчас расскажу.
– Я сам расскажу, – голос у Майтимо был ровный до невозможного, и с отца он теперь не сводил взгляда.
Тьелкормо дядя только перехватил поудобнее сам.
– Рассказывай, – приказал резко. – Кто это сделал с вами? Почему сразу не сказал? Чего ты ждал? – Пауза повисла на несколько секунд, Майтимо и дядя смотрели друг на друга в упор, а потом дядя выплюнул: – Поиграть? Вам что, по три года на брата? Поиграть во что?
– Мы хотели развлечься, – сказал Майтимо ровнее ровного, – но, видно, что-то спутали и теперь застряли. Только не злись, отец. Никто из нас... – тут он тоже покосился на Финдэ, – никто из нас не собирается никуда деваться.
Свободная рука взметнулась и отвесила пощёчину.
Хуан низко, тихо зарычал.
Стало по-ночному стыло.
Стоило спросить у Ирмо, что будет, если третья фэа все испортит. Они останутся в чужих жизнях навсегда?
Или Ирмо и подумать не мог, что такое возможно.
Сам Финдэ не поверил бы ещё мгновение назад, если бы не видел, как расцветает на белой коже след от удара.
Казалось, он стоит над пропастью, и не ноги подведут его, а пропасть выползет и поглотит, и это так неправильно и ужасно, словно что-то пошло неверно в самом начале, в самом первом порыве ветра.
Он шагнул вперёд, закрывая Майтимо и не узнавая бьющегося в груди чувства. Он его, наверное, и не испытывал прежде.
”Не смейте так делать, – мысль была громче, чем могли быть слова, неслась стремительной лавиной. – Вы не узнали Майтимо сразу, так ударьте себя! Это разве не к вам он боится прийти за советом? Неужели трудно слышать душу, а не слова!”
– Что бы ты понимал. Птенец. Отойди. Нашёлся тут непревзойдённый... слушатель душ. Врачеватель чужих семей. Что вы там спутали, Майтимо? Чем тебе собственное тело неугодно? Почему молчал? И никто из вас даже не подумал, чем рискует? Фэа не вода. Может чего-то захотеть, чего и сам не ждёшь. Майтимо, я жду.
– Я же сказал, – глухо повторил Майтимо, – хотели поразвлечься. Трудно найти более непохожих. Извини, я подвёл тебя. Ты только... ты же не отчаиваешься, верно?
Смеяться и плакать хотелось одновременно, а ведь это невозможно – Эру создал всех их с одним ртом, смеяться и кричать не получится. В этом, должно быть, и был замысел! В том, чтобы ты определялся.
Мысль мелькнула и ужаснула его самого: хорошо бы Ирмо не вернул все, как было.
Хорошо бы Феанаро, перегорев в собственной ярости, понял бы, что счастье – иметь рядом родственную фэа, а не тело с рыжими или светлыми волосами.
Но какую боль это причинит Майтимо.
Финдэ посторонился совсем немного, чтобы дядя мог видеть Майтимо, но если что...
”Ты мог бы меня ударить?” – вот отец удивится вопросу.
И правда удивился: ”Ты что это?”
Так ясно, так правильно пело в осанвэ его недоумение.
– О чем вы спрашиваете, дядя? – он улыбнулся, чувствуя, как притихло в нем страшное чувство, требующее плохого. – Разве поможет вам ”почему” вернуть все как было? Впрочем, Ирмо сказал лишь ”третья фэа”, и может, речь шла и не о вас. Эта фэа должна ведь сделать что-то важное.
– Ах Ирмо, – протянул дядя, сощурившись на Финдэ. – Ты потому упёрся, Нельо, верно? Чтоб я не учинил скандал где там... в садах? Да ноги моей там с отрочества не было и не будет, можешь не бояться.
– Нет, – Майтимо качнул головой, – Ирмо ничего не делал, отец. Я согласился сам. Мне ведь и вправду было интересно.
– Сколько твой кузен уже учит магию? А если бы одна из душ не вернулась бы в тело никогда? А если они портятся от этого? Каждой душе – своё тело. А если бы... Бездомные души знаешь куда попадают? Сказать, куда? Было бы двое мёртвых в Амане – ты и мать моя! О, или трое, может, твой кузен туда же. То-то бы удивился Арафинвэ, то-то бы обрадовался. Ты... Вы оба... И ведь наверняка же мне не дали бы даже и подменить тебя собой на пути мёртвых! Что, они хотят, чтобы я просил снова? Хорошо, я попрошу.
Лицо у дяди стало совсем бледное и совсем неживое, и в то же время искаженное мучительной гримасой. Гордость сплавлялась с болью. Хотелось зажмуриться, чтобы не смотреть.
– Почему он? – выдохнул дядя. – Почему не я сам, если так нужно научить меня... чему-то?
Ирмо не ответит, подумал Финдэ и сказал то же вслух, негромко – он и так услышал больше, чем ему предназначалось:
– Это не то.
Он только краем мыслей коснулся того, о чем говорил Феанаро, но как будто увидел это – пустоту и бесприютные души.
Но Ирмо ведь не позволил бы ему сделать это, если бы пустота могла забрать их, его и Майтимо.
Если она действительно есть, если она близко.
Вся любовь Феанаро словно жила над этой пустотой. Цветы над бездной, тем ярче, чем ближе к...
”Мне так жаль, Майтимо. Ему... Твоему отцу придётся искать отгадку, возможно, очень... Долго”.
Взывать к Ирмо было сейчас все равно что кричать в лесу. Ответит эхо. Но Финдэ все равно воззвал – иногда и эхо отвечает в лад.
”Ирмо, фэа ведь не может ни с того ни с сего отправиться в никуда?”
”Финдарато! – это было не эхо. – Ты слушал все эти годы меня или птиц?”
– Поучи ещё меня, – огрызнулся дядя, и Финдэ вздрогнул. – Ох, валар. Вот поэтому и не люблю… А Арафинвэ, получается, всё сразу понял? Мда.
Дядя как будто не знал про валар самое главное: что вопросов всегда будет больше, чем ответов, но ведь и детям не открывают все, из чего состоит мир, потому что запутает это сильнее, чем поможет. Ирмо говорил, бывало: могу сказать, только ты глазами похлопаешь и не поймёшь. Чаще не отвечал ничего, но ответы приходили, медленно и не все, но приходили.
Финдэ пытался представить, как это: жить, считая, что каждое слово кого угодно из валар – насмешка, зло или испытание.
И не смог.
– У отца было нас двое перед глазами, – улыбнулся он. – И оба мы вели себя, как дураки.
Он посмотрел на кузена. Удивительно все-таки, как их можно спутать. Сам он, Финдарато, едва ли бывал так напряжен. Тетива лука, готовая послушно натянуться, только где рука, что возьмёт лук.
”Майтимо, тебе не плохо?”
Майтимо ответил не осанвэ – взглядом. Посмотри на отца, Финдарато, говорил он, и ответь сам.
Дядя, казалось, успел взять себя в руки. Обжег Финдэ взглядом и бросил – не то просьба, не то уже нечто решенное:
— Останешься? Чтобы вы были рядом, если вдруг... Если вдруг. Тьелко как, понял, кстати? С него сталось бы.
– Я рассказал ему сам, – поделился Финдэ. – Он и так догадывался и мог начать драку, скандал или все вместе, или велел бы Хуану валять меня в грязи, пока не придёт подмога, так что пришлось его опередить. Он так чудесно говорит про зверей!
Он замедлил шаг, ответил дяде вежливым лёгким кивком-поклоном, чтобы выразить настоящую признательность:
– Я с удовольствием и благодарностью приму ваше приглашение, только предупрежу отца.
— Скандал и драку он и так расчудесно начинает, — дядя Феанаро хмыкнул вдруг и перехватил Тьелко покрепче. — И про зверей — это ты верно догадался расспросить. Отцу привет.
– О, я не расспрашивал. Мы говорили про, хм, отличия эльдар друг от друга на примере ласточек с очень плохим характером, – честно признался Финдэ и, вдохнув ночной воздух, подумал об отце.
”Дядя зовёт в гости. Я останусь, ладно?”
”Как медленно ты ходишь, Финдарато! Я уже какое-то время чудесно болтаю с Нерданель, а вы где?”
– Отец... Вы сможете передать ему привет лично, – аккуратно поведал он и тихо фыркнул. Нет, это как он успел раньше?
А Майтимо делался все более тихим и звенящим одновременно, но если тронуть его за руку сейчас, никто не поймёт.
”Ты – его любимый цветок над бездной”, – послал не слова, а всё, всё сразу, всю картину.