Опасное влечение (1/2)

Шёпот листьев действовал успокаивающе, убаюкивая разум и уводя подальше от тревог неспокойное сердце. Тэхён едва ли не впервые в жизни пропустил охоту, вымолив у старейшин самолично караулить пленника. За несколько дней его чрезмерный интерес к альфе стал явным для всех, но старшие не спешили перечить, находя выгоду в том, что с Тэхёном ценный ресурс в безопасности. Ивари уж сильно чесалось оторвать новоявленному гостю голову, Каири рвался испытать его болевой порог, открутив пальцы и пустив кровь, а Хинто предложил тренироваться на нём, как на живом щите. Шутили они или нет, Тэхёну от этого становилось мерзко.

Непривычную тишину хотелось ощущать подольше. В разгар дня, удостоверившись, что пленнику ничего не угрожает, Тэхён метнулся на свою собственную охоту. Он знал местонахождение всевозможных фруктов, которые явно проигрывали по сытости мясу или бобовым, но были приятные на вкус и оказывали полезное воздействие на организм. Так что совсем скоро он сидел в деревянной тюрьме и чистил сочную питайю маленькой костью, заточенной до остроты железного лезвия, наслаждаясь умиротворённой атмосферой, пока альфа всё так же лежал связанный и блуждал по нему тусклым взглядом. Не только братья, но и этот дикарь начал привыкать к постоянной компании в его лице. Вёл себя спокойно, больше не шарахался от прикосновений, терпел все экзекуции в виде обтирания, перевязок и кормления из рук. Сегодня заслужил деликатесы. По наблюдениям Тэхёна, манго пришлось ему по вкусу. Интересно, чем он питался до этого? Сырое мясо? Личинки, жуки, змеи? Если альфы такие сильные и выносливые, то им необходимо много питательной пищи. Намного больше, чем омегам. А пробовал ли он ягоды джаботикабы? Их очень непросто найти. Но Тэхён умудрился. Он поднёс одну к губам пленника и придавил плод, высвобождая сладкую мякоть от несъедобной твёрдой кожуры. Альфа вдруг отвернулся и скривился, явно раздражённый тем, как сок скользнул мимо губ по подбородку.

— Ты чего капризничаешь? — возмутился Тэхён в шутку, — Знаешь, как долго я искал эти ягоды, а потом ещё дольше прятал дерево, на котором они растут, от братьев? — он взял лоскут ткани, заранее смоченный в воде, и вытер липкую кожу, улыбаясь. — Ладно, сам съем, раз ты такой нежный.

Пообещал и отложил ягоды, чтобы угостить альфу марулой. Этот фрукт — тот ещё фрукт. Опавший плод начинал бродить внутри практически сразу, и тот, кто его ел, ощущал опьяняющий эффект, как от трубки. Интересно было не столько угощать альфу возможно новыми для него фруктами, сколько наблюдать за реакцией. Только альфа не особо был щедр на последнее. Тэхёна он… терпел.

Секундное веселье сошло на нет, как только в глаза бросились натёртые до посинения связанные запястья и кровоточащие щиколотки. Тэхён уже обрабатывал их мазью не раз, но что толку, если сдавливающие верёвки продолжали натирать. Ох, плохая в голову закралась идея. Нож совсем рядом, убежать пленник не сможет при всём своём желании, будучи истощённым и находясь в сердце племени амазонок…

Ругаясь на самого себя, взял нож и поднёс к оковам на руках, не в силах бороться с собственной сердобольностью. Всё равно затянутая по торсу верёвка удерживала конечности чужака по локоть, не позволяя двигаться свободно. Альфа перевёл на него тревожный взгляд, явно успев испугаться того, что сейчас опять причинят боль, а потом обалдел. Перерезанная верёвка соскользнула на землю, даря травмированной коже маленькую свободу, а чужаку — недоумение. Он наверняка подумал, что Тэхён сейчас его отпустит — это отразилось в глазах лихорадочной надеждой, которая медленно сошла в болезненную обречённость, стоило Тэхёну отвести взгляд и отложить нож. В тюрьме вновь стало тесно и неуютно, а внутри неприятно отозвалось. Почему, когда он пытается сделать лучше, всё выходит совсем наоборот?

— У тебя есть имя? — мягче спросил он, стараясь вернуть былую атмосферу, получая в ответ привычное молчание. — А друзья? Ты хоть не привёл их сюда? А то нам придётся несладко, — Тэхён тихо посмеялся, вопреки тому, что озвучил мысль, которая тревожила его племя с момента появления чужака. На защиту и дозор поставили дополнительных людей, хижины укрепили и замаскировали надёжнее, оружие далеко не прятали. Стали тише и наблюдательнее, а отправляясь на охоту, искали следы. Вероятно, ритуал сношения не будет таким громким, как на то рассчитывали. Ради их же безопасности.

Но чужак больше его не слушал. Омрачённый, он вновь положил голову на пол, всем своим существом излучая безнадёгу. Ну, Тэхён хотя бы мягкую ткань под висок подложил. Что ещё он мог сделать?

В отличие от его, кожа альфы была чуть светлее, но грубее. К тому же, по всей длине крепкой на вид конечности выступали вены и короткие волоски. У Тэхёна вены выступали только на тыльной стороне ладони, а тонкие волоски совсем не замечались. Да и рука сама по себе меньше и утончённее. Разница в строении тела всё же была. Тэхён взял истерзанную руку и прошёлся по воспалённых участках влажной тканью. Альфе это до сих пор приносило облегчение. Жар никак не проходил, а раны затягивались медленно. Тэхён изо всех сил старался облегчить его страдания, но по-настоящему помочь не мог. Обработанные запястья ему придётся связать вновь, когда вернуться братья; единственное, что он сможет — не затягивать верёвку слишком туго.

Время летело быстро. Тэхён не забывал о предстоящем ритуале ни на секунду и даже ощущал нарастающую тревогу с каждым прошедшим днём. Чем больше проводил времени в тюрьме, тем сильнее привязывался и боялся оставлять альфу без присмотра. Знал, что делает себе только хуже, но по-другому не мог. Легче было, когда амазонки разбредались по делам, и в поселении оставались старшие омеги, которые не обидят альфу, и тяжелее, когда бытовой гомон племени пробирался в хижины сквозь щели сырых досок. Раньше Тэхён никогда не испытывал таких разногласий в своём сердце. И ему не оставалось ничего, кроме как молить Создательницу, чтобы та отвела его братьев от альфы, стёрла в пепел их злые помысли и… облегчила участь этого пленника. Но вместе с тем понимал, что просит о невозможном. Никакие молитвы не спасут от неизбежного.

Чувство плохого не отпускало. Более того, оно нарастало, породив тревогу, которая не давала спать по ночам.

С Тэхёном происходило что-то непонятное, словно головой ударился.

А потом ударился по-настоящему, соскользнув с тонкого корня босой ступнёй во время охоты. И где в этот момент были его руки, не сумевшие смягчить удар? Где была голова, разум? Казалось, он растерял всё. Мгновенно среагировавший Каири, сопутствующий неподалёку, подбежал и помог подняться, испуганно осматривая лоб, где по ощущениям всё онемело. Внушающая ужас маска слетела, являя совершенно обычное человеческое лицо с выражением растерянности и смятения. И даже рисунки не скрывали эти черты. Светлые глаза обратились к упавшей маске: на белом черепе образовалась видимая трещина.

Плохой знак.

По виску заструилась багровая кровь.

Обременять братьев не хотелось, но Ивари настоял, чтобы Тэхён отправился в посёлок в сопровождении. У него сильно кружилась голова, и о продолжении охоты не могло быть и речи. К тому же, запах крови мог их выдать. Он даже не сопротивлялся, полностью принимая поражение сегодняшнего дня. Каири перебросил его руку себе через плечо, подхватил сбоку и потащил в обратном направлении, не забыв маску и лук.

Тэхён ощущал вину. Позволил себе летать в облаках тогда, когда это опасно для жизни. Подставил братьев, не добыл ничего из еды, привлёк внимание запахом крови. Подвёл всех. Вплоть до поселения он молчал, травя себя за оплошность. Каири спешил, помогал, беспокоился, поддерживал, а Тэхён даже простую благодарность выдавить не мог. Старшие амазонки встретили тоже с беспокойством, усугубив угрызения совести. Переняли на себя, довели до хижины и уложили на покрытую шкурой лежанку, причитая о беспечности молодёжи. Дальше им занимался Мо, пока старейшина хмуро оглядывал треснувшую маску.

— Несносный мальчишка. На старости лет заставляешь так сильно волноваться, — журил старик, стирая со лба кровь и очищая рану от грязи. — Как так умудрился? Куда твои глаза глядели?

Тэхён не знал, что ответить. Соврать не мог, как и в своей внутренней боли признаться. Он неправильный амазонка. И прежде, чем на глазах появились слёзы, закрыл их, ощущая непосильную слабость. Постепенно разум затянуло дымкой, и уже сквозь дрёму услышал Мо.

— Поспи. Сон лечит.

Тэхён бы всё отдал, лишь бы вылечиться.

ᚼᚼᚼ</p>

Он проснулся абсолютно отдохнувший и, кажется, действительно здоров. Над посёлком уже сгущались сумерки, а с улицы слышались выразительные голоса — вероятно, вернувшиеся с охоты братья разбирали добычу. Тэхён поднялся, растёр сонные глаза и размял мышцы. Посидев немного, прислушался к своему телу, а затем вынырнул из хижины. В центре окружённой миниатюрными домиками поляны неизменно горел огонь, вздымаясь сизым дымом до самых звёзд, и амазонки действительно кропатели над готовкой. Одни разделывали тушу оленя, другие чистили рыбу, третьи перебирали орехи, а некоторые создавали настроение танцами, балуясь. Такие занятые, что даже не заметили его. К лучшему, потому что Тэхён собирался увидеть альфу и удостовериться, что с ним ничего плохого не произошло за то время, что он отсутствовал. Это уже походило на навязчивую идею. Он обошёл буйствующий стороной в тенях, вдохновлённо пробираясь к цели. Ноги несли легко, прохладный ветер подгонял в спину.

Тюрьма была подальше, словно дикому отродью не было места в священном кругу амазонок. До него даже свет костра едва доставал.

Стоило переступить порог отшельничьего домика, как неожиданно живот скрутило в болезненном спазме, а к самому горлу подкатила тошнота. Тэхён обмер, большими глазами наблюдая за воистину страшной в своём кошмаре картину, которую даже представить себе не мог.

Возле альфы сидел Хоноу, вытирая окровавленный нож грязной тряпкой. А Альфа…

У Тэхёна отняло язык. Он открыл рот в немом шоке, пока кровный брат не обратил внимание на его присутствие.

— Это для нашей же безопасности, — пояснил легко, словно не был причастен к ужасу. — Они очень хитрые. Если один такой ускользнёт, он может рассказать о нас остальным. А так — нет. И мы сможем оставить его в живых и полностью возобновить род.

Без глаз.

Альфа был без глаз.

Вместо привычных карих и притягательных — две уродливые кровавые пустоты, прижжённые раскалёнными камнями, чтобы не истёк кровью раньше времени.

Тэхён не мог сдвинуться с места, впав в тяжёлое ошеломление. Горло сдавило. Он не мог поверить.

Нет…

Руки затряслись, ноги подогнулись. Тэхён вдруг резко потерял опору, чтобы в следующую секунду вскочить с лежанки, как ошпаренный, и едва не заорать во всё горло. Только внезапно тяжёлое тело едва ли поддалось, а с пересохших губ сорвался лишь жалкий стон. Бессильно завалившись обратно, часто задышал и попытался сморгнуть наваждение. Это был сон? Это был сон?!

Над ним склонился Хоноу, возвращая съехавший компресс назад на лоб, и Тэхёна вдруг передёрнуло.

— Как ты? — его хмурое лицо не унимало страшные картинки сна перед глазами. Поэтому крепко зажмурился, стараясь быстрее опомниться и осознать, наконец, реальность.

— Что-то страшное приснилось? Ты был очень беспокоен во сне.

«Это сон», — уговаривал Тэхён сам себя, благодаря всё живое на земле. Всего лишь сон.

— Всё хорошо, — прохрипел в ответ не своим голосом и очень этому удивился. — Сколько я спал? — дневной свет сквозь щели не попадал, а хижину освещал лишь огненный факел. Неужели до самой ночи?

— Больше суток, — проговорил брат. — Ты выглядел плохо, и Мо решил не будить тебя, пока сам не проснёшься.

— Больше суток? — от услышанного даже затошнило.

Он попытался встать, невзирая на слабость и пульсирующую боль в голове.

— Куда ты спешишь? — возмутился Хоноу и попытался остановить, — Не вставай. Я принесу тебе еду сюда.

— Не трогай меня, — встрепенулся Тэхён и оттолкнул от себя руки, ощущая, как тело всё больше цепенеет. Ото сна он практически опомнился, но что если этот сон правдив?

И на миг потерял голову, выскочив из хижины и сорвавшись в направлении тюрьмы. Не замечая ничего и никого вокруг, он вдруг представил, что может его ожидать за дверью, и похолодел, отперев и толкнув её от себя. Не простит ни себе, ни братьям…

Тусклый свет от факелов извне всё же выделил альфу из тьмы. За два дня его положение не изменилось, но завязанные глаза…

Ни секунды не мешкая, Тэхён бросился вперёд и упал перед пленником на колени, дрожащими руками стаскивая ткань, перепугав того до смерти. В темноте не было видно того, чего так боялся, и это показалось самой настоящей пыткой.

Разум прибавил теням страшное очертание, и Тэхён действительно поверил, что случилось непоправимое. Он боялся касаться пальцами его глаз, обхватив лицо руками, пока свет в хижине не начал нарастать. Хоноу вошёл с факелом следом, принеся тем самым Тэхёну самое большое облегчение во всей его жизни. Недоумённые глаза альфы прищурились от непривычного для него света, а Тэхён едва ли не рухнул от облегчения.

Живой и невредимый. Глупый сон…

Он очень сильно дрожал, перепугавшись до тёмных кругов перед глазами. И голова лишь сильнее разболелась.

Но с его альфой всё было хорошо.

— Ты ведёшь себя странно, — пригрозил брат, но Тэхён не обратил совершенно никакого внимания.

— Уйди.

— Тэхён.

— Уйди прочь! — громче, наплевав на всё.

— Мне придётся рассказать старейшине.

Плевать. Сейчас плевать на всё.

Тяжёлое молчание окутало деревянные кривые стены, а Тэхён никак не мог оторваться от лица альфы, держа его возле своего очень близко. Защищал как мог, оберегал как умел.

Хоноу ушёл, отобрав с собой свет, но Тэхёну он уже был не нужен. Сердце успокоилось, душа утихомирилась: альфа целый и невредимый.

— Я так испугался… — шёпотом. — Прости меня. — шмыгнул носом, позволяя эмоциям взять над собой верх. Совсем потерял над собой контроль. — Что со мной происходит?.. — обречённо.

Треск костра, гомон братьев и пение ночных птиц — всё отошло на второй план. Только дыхание альфы, дразнящее кожу лица, а затем легкое прикосновение скованными руками к ране на лбу.

Тепло.

— Заметил? Сочувствуешь? — усмехнулся сквозь слёзы Тэхён, не удивляясь уже ничему. — Я не дам тебя в обиду, — пообещал самому себе и провёл тонкими пальцами по тёплым впалым щекам. Он сделал свой выбор.

Всё ближе, теснее. Одно дыхание на двоих, взгляд сквозь темноту. Для поцелуев свет и не нужен. Что-то новое, непривычное, но… приятное. Отчего-то в сердце затрепетало, но больно. И сладко, и горько. Бескрайние леса сузились до маленькой хижинки в глубине густых деревьев, в окружении беспощадных омег-амазонок, не догадывающимся ни о любви, ни о чувствах. Но сегодня что-то сломалось. Что-то важное. Жизненно важное.

Тэхён первым потянулся, первым отдал поцелуй. Прикоснулся губами к губам, прикрыв зачем-то глаза. Странный порыв. Или… инстинкт?