Райская птица (1/2)

Освещённая редкими лучами солнца лужайка с сочной зелёной травой казалась райским оазисом среди дремучего леса. Дикая природа звучала стрекотанием цикад и заливистыми мелодиями волшебной питты, журчанием ручья и раскатами грома, предвещающего скорый дождь.

Несколько напуганных птиц взметнулись ввысь от молниеносной стрелы, пролетевшей мимо листьев, и разнесли по поляне клич тревоги. Природа ожила, встревожилась, и вскоре притаилась. Из замершей картины пёстрой зелени, словно из ниоткуда, сошёл людской силуэт. Только движение давало ему очертания. Стоило замереть, и он вновь растворялся в природе. Тонкие руки, босые ступни, белые узоры по смуглой коже. А лицо — не разглядеть. Клыкастый череп, внушающий ужас, и только в его тени под пастью светлые глаза.

Амазонка.

Самый опасный хищник этих краёв.

Волна возбуждения прокатывалась телом каждый раз, когда он натягивал тетиву. В этот момент он переставал слышать даже своё сердцебиение, полностью сосредотачиваясь на цели. Спрятав лук за спину, спрыгнул с высоких корней и побежал вперёд, ловко перескакивая преграды босыми ногами.

В этот раз это была гладкошерстная лань, которая свалилась среди поляны, как подкошенная, даже не понимая, что произошло. Тэхён всегда старался так, чтобы быстро и безболезненно — хоть братья говорили, что животные не чувствуют боли, он знал, что это не так. После следовала молитва Богине — этот обязательный ритуал посылал Матери природы благодарность, а жертве — успокоение и скорое перерождение.

Охота была неотъемлемой частью его жизни. Как и у любого другого представителя их племени, он имел обязанность, которую выполнял изо дня в день. С самых малых лет его учили технике меча и копья, брали с собой на охоту и прививали скорость и смекалку. К восемнадцати лет он стал полноценным амазонкой — бесстрашным, сильным, не ведающим страха. Он умел добывать еду, готовить и разделять между сородичами. Вместе с другими вспахивал поле и собирал урожай два раза на году, а также изучал свойства лечебных трав и азы целительского мастерства.

Но он не любил убивать. Это, пожалуй, единственное, что не нравилось ему с тех самых пор, как впервые получил свой собственный лук и стрелы.

Его отвлёк треск, на который тело среагировало сразу же. Затем новый. Тэхён встрепенулся и уловил движение на периферии. Боевая готовность выражалась полусогнутыми коленями и собранным корпусом, совсем как у строптивого зверя. Он был в крайне уязвимом положении, оставаясь на виду, но всё же успел увернуться от пары пролетающих дротиков и юркнуть за толстый ствол оплетённого лианами дерева. Прижавшись спиной к влажной коре, закрыл глаза и втянул в себя сырой душный воздух, различая букет самых разных запахов: ароматная зелень, чистый воздух, влага, цветы кувшинки и мёд. Медленно выдохнув, расслабленно улыбнулся, являя ровный ряд зубов и два слабо выраженных клыка. И достал лук со стрелой. Конечно, добыча — самое важное, но кто отменял юношеские шалости?

Его племя насчитывало немногим больше ста амазонок, но на охоту отправляли только тех, кто молод и силён. Тэхён, как и несколько его братьев, которые обзавелись крепким телом и стойким духом, были самым молодым поколением в племени. К сожалению, также и последним.

Численность их народа угасала неоправданно быстро. Были времена, когда племена амазонок занимали почти всю южную часть джунглей — эти леса гарантировали защиту и пропитание, кров и безопасность. Никто не знал местонахождение соседних племён — на случай, если враг захватит одно из таких, никто не выдаст местонахождение другого даже под самыми изощрёнными пытками. Амазонки — народ волевой и верный, но жестокость альф, о которой ходят самые страшные легенды, не знает границ. Они и стали самым главным и самым опасным врагом для них. Они и время, неумолимо отбирающее род.

Тэхён обладал хорошим слухом и обонянием. Умение концентрировать внимание даже в самые трудные моменты делало из него блестящего охотника, для которого важна не только способность выслеживать добычу, но и вовремя чуять опасность и бесследно скрываться в самый короткий миг. Амазонки не жили в страхе, но всегда выбирали осторожность и пытались предотвратить любую угрозу их существования. Самые неуловимые обитатели лесов. Но что же это за молодое поколение такое, раз не любит пошалить? Старейшина никогда не приветствовал подобные игры во время охоты, но, оставаясь без внимания, омеги с молодой горячей кровью творили всё, что душе угодно, получая от подобного чистейшее наслаждение.

Тэхён ловко перебежал по корням до другого дерева и занял более выгодную позицию. Он высунулся на секунду, чтобы выпустить новую стрелу туда, откуда прилетели новые дротики, и в тот же миг услышал слишком громкий оклик, похожий мотивом на птицу. Амазонки также были хороши в копировании звуков животного мира, а Каири, чьё имя обозначало дух райской птицы, досконально имитировал клич сыча. Отличить его можно было только по силе звучания и частоте повторений. Это означало, что стрела его обнаружила. Не скрывая самодовольства, Тэхён высунулся из укрытия, выискивая любое лишнее движение. Лес кишел различными животными, начиная с насекомых и заканчивая ядовитыми змеями, но амазонки чувствовали себя здесь как дома. Это и был их дом. С лучшей во всём мире игровой площадкой.

В следующий миг к его шее легонько прикоснулось острие копья, и радость быстро сошла на нет, сменившись лёгким испугом, а затем досадой от поражения. Хоть Тэхён и был блестящий в охоте, но братья тоже не отставали. Когда обернулся, то ожидаемо увидел перед собой старшего из братьев — Хинто.

Тэхён резко перехватил копьё и, направив в другую сторону, повалил соперника на спину. А дальше завязался привычный рукопашный бой — отличная практика, а также чудесная возможность выпустить необузданную энергию. Качаясь по корням, опалым листьям и муравьям, они пытались сразить друг друга. Бой длился ровно до того момента, пока не вклинился Ивари — единственный ответственный амазонка в их компании. Его копьё пролетело над головами дерущихся и встряло глубоко в землю прямо возле ноги Тэхёна, отпугнув тем самым маленькую цветастую лягушку, яд которой мог убить мгновенно.

— Пора возвращаться в поселение, — приказал он строго, имея все шансы стать в будущем старейшиной племени, и никто не посмел его ослушаться.

На той поляне они собрались и разложили добычу, чтобы разделить ношу поровну. В этот раз они отошли от поселения довольно далеко, но и хорошо поохотились. Кроме мяса собрали ещё яйца птиц, фрукты, ягоды, немного трав. Гремело уже мощнее, в лесу стало темнее, а птицы разразились новыми песнями. Каири резво им подпевал, тренируя голос и пытаясь выучить звуки. Где бы они ни были и что бы ни делали — всегда старались приобрести новый навык.

Над головами уже шумел дождь, но из-за густоты деревьев ещё не добрался до нижнего яруса джунглей. Тем не менее амазонки спешили поскорее добраться до поселения, так как горная река, через которую им предстоял путь, очень быстро разливалась и превращалась в смертоносную лавину.

Оставалось только осмотреть оставленные по пути вперёд ловушки. Тэхён на пару с Каири сошли с маршрута и добрались до места расстановки сетей и капканов. Торопясь, собрали попавшуюся добычу и уже готовились умыкнуть обратно, как Тэхён вдруг наткнулся на одну сломанную. Немного животных могли выбраться из ловушек амазонок. То-то и насторожило. Оглядев канат повнимательней, заподозрил неладное: он был перерезан острым предметом, а никак не оборвавшийся или перекушенный. Тэхён поднялся и сделал глубокий вдох: среди букета ароматов витал один слабый и необычный, на который раньше не обратил внимания. Что-то такое терпкое, неизведанное ранее. Скорее смесь: янтарь и кардамон, перетекающие в древесно-ореховый. Его нельзя было обозначить как-то конкретно, этот запах был индивидуальным, конкретным. Чужим.

Каири уже звал его, и чтобы не терять времени и понапрасну не тревожиться, Тэхён оставил всё как есть и поспешил вернуться к ватаге охотников.

Всё меньше времени оставалось до того момента, как река станет непроходной, поэтому они поспешили с пересечением мелководного русла и безопасно перебрались на другой берег со своей добычей. Тэхён надеялся, что эта река перережет путь к поселению для чужака, в существование которого верил с трудом. Прежде такого просто не случалось. Ещё никогда в жизни Тэхён не сталкивался с тем, чтобы к их поселению так близко кто-то подходил.

О своей находке он не рассказал никому, больше уповая на то, что из-за спешки сделал неправильные выводы. Возможно, в сеть попало какое-то острозубое животное, или при расстановки сетей кто-то случайно разрезал верёвку и не заметил этого. В любом случае с таким количеством омег, которые безумны в бою, им нечего бояться. Но всё же Тэхён отошёл в лес потренироваться в стрельбе из лука. У него имелось много прочных стрел, его рука не дрожала, когда натягивала тетиву, а слух ловил любой шелест и шорох извне. Он убьёт любого, кто нарушит границы его племени, которое к тому же хорошо защищено и охраняется от зари до зари.

В преддверии вечера задержался у ручья, смывая с кожи грязь и пот. Несмотря на нагрузки, его молодое тело оставалось изящным, не успев загрубеть и стать таким, как у остальных омег, а гладкая бронзовая кожа по-прежнему оставалась сияющей и упругой.

Он снял головной убор и провёл руками по жёстким тёмным волосам. До совершеннолетия они у него были длинные, ниже плеч, но когда его нарекли воином-амазонкой, по традиции волосы пришлось состричь. За год они отросли настолько, что уже можно было собирать сзади в небольшой хвост, но срезать он их больше не планировал. Амазонки уделяли своему внешнему виду достаточно много внимания, особенно их младшее поколение, не знающее кровопролитной войны. Хоноу — кровный брата Тэхёна —поклонялся величию медведя, нося его шкуру на плечах и ожерелье из клыков на шее. Каири обожал птиц, поэтому любыми способами подражал им, смастерив маску сокола и вплетая в волосы перья. У Ивари наряд был пугающим, состоящим из тёмных оттенков и пепельных лоскутов шерсти. Каждый из них верил, что маска из черепа или хотя бы часть от кости тотемного животного придаёт им точно таких же качеств и способностей.

Помимо этого у всех были украшения из всевозможных материалов, и которые Тэхён так безумно любил. От родителя, который не дожил до его самостоятельности, остались бусы из мелких морских ракушек и объёмный браслет из металла, который он носил выше локтя. Совсем недавно старейшина подарил ему кольцо с первозданным аквамарином, и Тэхён мог вечно разглядывать переливание света, отражающегося в нём. Помимо этого у него было немало браслетов из верёвок и особенных камней, найденных у реки или в лесу. Он сам их делал вечерами у костра после трапезы.

В общине не было тех, кто не принимал участие в воспитании детей. Тэхён практически не знал своего родителя, но он смело мог назвать родителями всех, кто обитал в общине. Они жили большой семьёй, заботясь друг о друге от рождения и до самой смерти.

Прозрачная вода ручья поднялась, обзавелась энергией и потопила гладкие камни. Тэхён смывал с тела грязь и краску. Чтобы быть более незаметными в пёстрых цветах джунглей, они разукрашивали лицо и тело, и каждый делал это по-разному. Любой узор и цвет несли определённый смысл. Тэхён предпочитал острые линии и даже увековечил одну из таких под кожей лица тёмной краской: тонкая ровная полоска тянулась от нижней губы по подбородку вниз. Остальные рисовались мелом и легко смывались водой. Его братья также использовали уголь, жёлтую охру и медную руду. Многие выжигали узоры на теле раскалёнными камнями или выцарапывали ножом — такие рисунки оставались навсегда.

У Тэхёна уже был продолговатый узор на боку под ребром — его им одарила рысь. Но зато он стал первым в своём поколении, кто в возрасте тринадцати лет сразил одного из наиопаснейших зверей. И обзавёлся своей первой и единственной реликвией — маской, которая служила ему до сих пор.

Амазонки также были хороши и в развлечениях. Каждый раз по окончанию семидневного цикла они устраивали празднество, принаряжаясь в самые химерные наряды и танцуя до отлёта в транс. А иногда развлекались вот так, не всерьёз нападая друг на друга прямо посреди охоты или в быту. Жизнь Тэхёна бурлила так же, как и горная река в период дождей, и он практически не чувствовал нехватки чего-то важного, необходимого, того, ради чего Создательница и привела их на этот свет. И только оставаясь наедине с самим собой, наблюдая оранжевый закат на верхушке оплетённого лианами дерева, задавался волнующим вопросом: ради чего?

К сожалению, ответа не было.

Понятие любви исчезло ещё до его рождения, превратившись в пепел. Слабость превратилась в силу, не уступающей силе самому выдающемуся зверю. Прошлое сделало из них жестоких убийц, не знающих ни жалости, ни сострадания. И Тэхён вырос тем, кто не был знаком со своей настоящей сущностью. Жизнь сводилась к охоте и выживанию, к защите себя и своего рода. Но он чувствовал, что было что-то ещё. Что-то важное, необходимое, то, без чего терялся любой смысл. Светлое, тёплое и безнадёжно утерянное.

Всё изменилось буквально через несколько ночей.

В день, когда они должны были отмечать семидневный цикл, погода стояла хмурая и дождливая, что не казалось чем-то необычным накануне сезона дождей. Ближе к вечеру сквозь густые листья и расступившиеся тучи пробилось холодное свечение луны, и на охоту вышли ночные хищники. Амазонки привычно пировали на поляне среди поселения, разведя большой костёр и лупя в обтянутые кожей барабаны. Молодое поколение сходило с ума, безумствуя вволю, пока старшие подпевали и хлопали себя по телу в такт ударным инструментам. Некоторые из братьев занимались готовкой мяса, часть из них передавали из рук в руки трубку, от которой пьянели и расслаблялись. Что-то такое завораживающее было в этих моментах, животрепещущее и бодрящее. Тэхён танцевал, дурея от нахлынувших чувств и отдавая всего себя стихии, не замечая, что трое старших охотников из их племени так и не вернулись с рыбалки. В центре большого круга резвился весь молодняк, синхронно выполняя пугающие и одновременно завораживающие движения. Их было слышно далеко. Дальше, чем требовала того безопасность. Каири и Хинто выполняли сложные трюки на радость старикам, а Тэхён с Ивари готовились пройти по тропинке из раскалённых углей.

А потом в нос ударил резкий запах чужака, и Тэхёна как будто с ног сшибли. Он замер, сосредотачиваясь на уже знакомом аромате, который с каждым мгновением ставал более тяжёлым и густым. Тревога заклокотала под рёбрами — опасность!

Вокруг, казалось, никто этого не замечал: возгласов и движений, наоборот, стало больше, музыка и пение усилились, превращаясь в бешеную канонаду, и все устремились куда-то в одно направление. И лишь тогда Тэхён понял, что там что-то происходит. Двинулся вперёд словно на чужих ногах, и обмер.

Человекоподобного зверя гнали трое амазонок, контролируя движения кнутами и копьями. Существо со связанными руками не поднимало голову, пряча лицо, в которые одновременно хотел и страшился заглянуть. Братья вопили, орали что есть мочи, будоражили кровь дикими возгласами, выкрикивали подобно обезьянам и рычали как тигры. Родное племя охватило безумие хуже, чем до этого, и Тэхён понял почему. Они поймали альфу.

Тэхён не мог сдвинуться с места, наблюдая. Его пригвоздило от позорного страха. Тварь, которая не знает пощады и не имеет ничего общего с человеческим разумом, была тут. У них. Прямо перед глазами. Величие и сила меркли перед копьями братьев, ожесточённость и превосходство подавлялись кнутами. Существо не сопротивлялось. Словно изрядно вымотавшийся хищник, он позволял делать с собой всё, что только заблагорассудится остервенелым амазонкам. Чёрные влажные волосы скрывали лицо, по блестящей от пота коже живота струились влажные дорожки вперемешку с кровью и грязью. У него было много свежих ран и царапин, и пока он сокрушённо смотрел себе под ноги, сбито дыша, его намертво фиксировали на столбе, как жертвенную косулю. Задрав руки высоко вверх, переплели запястья, затянули верёвки на туловище, бёдрах и коленях, оплели отдельно каждую из щиколоток, а под конец вздёрнули за волосы, открыв взор, чтобы видел свою смерть в лицо.

Тэхён не мог отвести взгляд. Он так много слышал об этих тварях, так хотел убить хотя бы одного такого из чувства ненависти… Он и не думал, что получит в своей жизни такую возможность. Возможность хотя бы увидеть, как это сделают его братья.

Перевозбуждённые омеги продолжали свистеть и вопить. Похватав оружие, они пытались на опережение добраться до альфы и ткнуть в него острием, словно соревнуясь между собой. Содрали всё, что являло собой одежду, обнажив существо полностью и лишив любой защиты. Пугали огненными факелами, масками-черепами, собственными разъярёнными лицами. Был в этом какой-то кошмар.

А ещё кошмар был в том, что Тэхён тоже не двигался, напоминая камень в центре буйствующей реки. Весь творящийся ужас, осознание к которому никак не приходило, отражался в его влажных глазах.

Старейшину он больше не слышал, как и резко хлынувшую на поляну тишину. Его действительно словно по голове ударили. Альфа, взгляд от которого никак не удавалось оторвать, практически ничем не отличался от них самих, не считая сильного (знакомого уже) запаха и куда более рельефных мышц плеч. Такие же две руки, две ноги, голова, кожа… Когтей нет, клыки не торчат (спрятал?), ростом тоже схож с ними. Но глаза упорно не поднимал, под какими пытками бы не заставляли. Весь ужас как раз в них?

Тэхён бы хмыкнул, если бы не другое, совершенно странное и неуместное в данной ситуации чувство.

Чувство жалости.

Которое никогда и ни при каких обстоятельствах не должно появляться. Тем более у амазонок.

Он вовремя себя одёрнул и огляделся по сторонам. Только стоящий рядом Ивари бросил близок к пониманию взгляд. На его лице, которое сложно было разглядеть из-за маски, не было веселья тоже. Сделав шаг навстречу, он тихо произнёс:

— Его не убьют.