Часть 2. Сны о несбыточном (1/2)

Зыбкая, едва различимая глазом тень стояла за ширмой и казалась Сяо такой недостижимой, словно принадлежала другому миру.

С той поры существует легенда о том,

Как пресветлая дева хранила их дом.</p>

Сяо сделал шаг к ширме, но тень исчезла и появилась вдалеке, на городской площади, окутанная теплым светом золотых фонарей в форме глазурных лилий.

Прикоснувшись к звезде, она пала во тьму…</p>

Стиснув зубы, Сяо сорвался с места, обратился в черно-зеленую вспышку, устремился вперед, изо всех сил протягивая руку. Все его надежды, все его желания собрались в кончиках пальцев, но стоило ему оказаться рядом с тенью, как она растворилась, растаяв, словно утренний туман.

— Нет! — крикнул Сяо.

Он увидел тень у причала, попытался прорваться к ней, но его оттолкнула прочь невидимая стена. Сяо потрясенно наблюдал, как вдоль берега медленно бредет процессия — одетые в традиционные одежды Ли Юэ люди несли в руках фонари в виде глазурных лилий, и лица их были исполнены скорби. Как эти люди очутились на причале? И почему он не может пробиться через барьер никакими доступными способами?

Чтоб ей путь осветить, я фонарь свой зажгу.</p>

С той стороны барьера появилась Юнь Цзинь. Заметив Сяо, она остановилась и медленно подошла. Сяо увидел слезы, застывшие на ее щеках, и разноцветные ленты, которые она подготовила для грядущего выступления.

— Извините, господин Якса, — сказала Юнь Цзинь. — Люмин исчезла в Бездне. Еще шесть лет назад.

— Ты лжешь, — вскинулся Сяо. — Она там. На причале. Я знаю. Если бы я только мог пройти через этот барьер…

Юнь Цзинь обернулась через плечо и задумчиво взглянула на тень, которая стояла у воды, пряталась за золотыми огнями праздничных фонарей.

— Никакого барьера здесь нет, господин Якса. Есть только ваш страх, и то, что вы не можете преодолеть его, значит лишь одно. Вы не готовы к этой встрече.

Стиснув зубы, Сяо хотел по привычке призвать Нефритовый Коршун, но вместо оружия почувствовал в руке тонкий лист бумаги.

— Что?..

Сяо с изумлением взглянул на свою ладонь и обнаружил в ней обрывок из блокнота Юнь Цзинь.

А потом с неба на него обрушилось бумажное море. Он всплеснул руками, пытаясь сохранить равновесие, но море увлекло его вниз, в темноту, туда, где теснились на дне его души худшие кошмары.

— Люмин!

Сяо рывком сел в кровати.

Сон. Это просто сон.

Грудь саднило от незнакомого чувства. Проведя рукой по лицу, Сяо осмотрелся, пытаясь вспомнить, где он и в каких обстоятельствах здесь оказался.

Его окружали незнакомые стены тесной комнаты. Мебели здесь было немного, но Сяо привык и вовсе спать под открытым небом, так что жаловаться было не на что. Простой деревянный шкаф, стол и стул, надежная кровать у окна, задернутого занавесками — этого было даже много, потому что Сяо не собирался здесь задерживаться.

Чем скорее он уйдет, тем быстрее сможет приступить к поискам Люмин.

Сяо спустил ноги с кровати. Сердце до сих пор скакало галопом. Еще с момента служения Самигине он ненавидел собственные сны, особенно такие — яркие, настолько реалистичные, будто происходят наяву. Опустив руку в карман, он обнаружил там сложенный вчетверо квадратик бумаги.

Вчера Сяо проснулся в ритуальном бюро «Ваншэн» и с удивлением обнаружил, что жители Ли Юэ собрались у причала отмечать незнакомый праздник. На нем он встретил Юнь Цзинь — оперную певицу, которая и поведала ему о том, что с момента его погружения в Сон Адепта прошло шесть лет и что Люмин исчезла в Бездне, защищая Мондштадт. Юнь Цзинь отдала ему обрывок бумаги из своего блокнота. Прощальное послание Люмин. Перед тем, как отправиться в Мондштадт, Люмин попросила Юнь Цзинь написать песню об их с Сяо совместном путешествии в Инадзуму, обо всем, что она к нему чувствовала и что она не успела ему показать.

Сяо до сих пор не решился его прочитать. Ему казалось, один только взгляд на строки песни будет значить, что он смирился с потерей Люмин.

Из-за закрытой двери доносился приглушенный шум. Сяо торопливо переоделся, убрал бумажку с песней в карман и затянул в хвост волосы, которые после шестилетнего сна отросли до пояса. Взял в руки серебристые ножны, в которых покоился найденный в ритуальном бюро клинок. Нефритовый Коршун Сяо сломал еще в Инадзуме, и без верного копья он чувствовал себя… непривычно. Словно потерял руку.

Нахмурившись, Сяо толкнул дверь и обнаружил перед собой лестницу, которая вела прямиком в сердце шума и чужих разговоров.

Люди.

«Давай, — подбодрил он себя. — Чем скорее ты спустишься к ним, тем скорее покинешь это место».

На первом этаже Сяо обнаружил, что оказался в оживленном заведении, похожем на таверну. Сяо давно не был в тавернах, но все еще помнил редкие визиты в подобные места в те времена, когда другие Яксы были живы. Босациус то и дело устраивал там шумные драки, и вечер заканчивался тем, что Сяо утаскивал его прочь, а Меногиас оставался извиняться и расхлебывать последствия.

В таверне царила суматоха. Причиной ей были не посетители, как Сяо подумал сначала, а многочисленные люди в черно-белых костюмах. Они то и дело забегали за барную стойку, извлекали оттуда бутылки и выбегали на улицу, чтобы через несколько секунд влететь обратно с каким-нибудь причудливым ингредиентом в руке.

А возглавлял эту странную толпу… Сяо вздернул брови. Он не видел этого человека шесть лет. За это время он здорово изменился, но Сяо все равно его узнал: это был Дилюк, друг Люмин из Мондштадта.

Сверяясь с бумагами в руках, Дилюк отдавал короткие распоряжения, и суета людей в костюмах тотчас превращалась в организованную деятельность. Более того, Дилюк находил время, чтобы выдавать подзатыльники подозрительно знакомому барду, который то и дело тянул руки к выпивке.

— Привет, Сяо, — раздался мягкий голос.

Повернув голову к барной стойке, Сяо увидел еще одного знакомого — Камисато Аято, уроженца Инадзумы. Он сидел, невозмутимо потягивая виноградный сок, и с любопытством наблюдал за окружающим хаосом.

— Подожди немного, — сказал Аято таким будничным тоном, словно они с Сяо разошлись только вчера. — Дилюк скоро закончит.

— Сяо! — окликнул Венти.

Мигом позабыв о вине, он вскочил, придерживая берет. Некоторое время он смотрел на Сяо так, словно не мог поверить своим глазам, но вот наконец по его губам расползлась широкая улыбка. Он сделал шаг навстречу, намереваясь заключить Сяо в объятия, и Сяо поспешно отодвинулся.

— Это правда ты, — потрясенно проговорил Венти. — Я сначала подумал, Дилюк решил надо мной подшутить.

— Когда это я шутил по такому поводу?

Подошедший Дилюк опустил стопку бумаг на голову Венти.

— Действительно, — нагло ухмыльнулся Венти. — Когда ты вообще шутил?

Дилюк пронзил его суровым взглядом.

— Прости, — обратился он к Сяо. — Праздник начинается в четыре часа, и к этому времени нужно успеть чертовски много подготовить. Ты, наверное, вообще не понимаешь, что происходит… Как давно ты проснулся? И как оказался в Мондштадте?

Сяо ответил не сразу. Некоторое время он наблюдал, как толпа людей в черно-белых костюмах торопливо выносит бутылки и ингредиенты из таверны, а затем обвел взглядом помещение, в котором оказался. Безопасно. Тепло. Наверное, Люмин не раз бывала здесь, встречаясь с друзьями со всего Тейвата.

Сяо взглянул на Аято, который по-прежнему невозмутимо попивал виноградный сок, на Дилюка, который терпеливо ждал ответа, на Венти, который вновь покосился на составленные на столе бутылки вина. Шесть лет назад Сяо вместе с этими тремя пытался спасти Инадзуму. И вот теперь судьба снова свела их вместе.

Сяо чувствовал себя так, словно угодил во временную аномалию. Не считая отросших волос и утраченного копья, он остался прежним. Венти тоже почти не изменился — но это и неудивительно для Архонта, которому несколько тысяч лет.

А вот Дилюк повзрослел. Изменился. Стал забирать волосы в высокий хвост, но дело не в этом, конечно. Когда Сяо впервые встретил его, Дилюк был одержим внутренней болью и яростью, которая ревела в его душе неукротимым пламенем. Теперь он стал спокойнее, но вместе с тем и печальнее. Сяо не знал, почему.

А что случилось с Аято? Почему он вдруг ослеп на один глаз? Откуда взялись эти шрамы на его шее? Трость? Разве он не должен быть в Инадзуме?

И кто из них может подсказать ему, где искать Люмин?

— Телепортировался из гавани Ли Юэ, — ответил наконец Сяо. — Сразу после того, как проснулся и узнал, что Люмин исчезла.

— О, это многое объясняет, — заметил Аято.

— Объясняет что?

Дилюк развел руками.

— Что ты повалился в обморок, едва очутившись в библиотеке и до смерти перепугав детей.

— Каких еще детей?

Дилюк попытался объяснить ему, но Сяо так и не вспомнил никаких детей. Он не помнил даже никакой библиотеки. Последние его воспоминания обрывались на моменте, когда он черно-зеленым всполохом пролетал над прозрачным озером с перекинутым через него каменным мостом…

Наверное, не стоило совершать такой марш-бросок за один день.

— Ты сказал, что готовишься к какому-то празднику. Что за праздник?

Дилюк дал знак мужчине, который заглянул в таверну, и тот поспешно унес в неизвестном направлении ящик с фруктами. Устало потерев переносицу, Дилюк сунул стопку бумаг в карман и опустился на стул.

— Мы называем его Днем Пепла. Ты пришел в Мондштадт, потому что ищешь Люмин, верно?

Сяо кивнул.

— Люмин не единственная, кто исчез во время Пепельного Бедствия шесть лет назад, — признался Дилюк. — Мы мало кому говорили об этом, поскольку нас, вероятно, сочтут сумасшедшими, но мы трое… Мы верим, что исчезнувших можно вернуть. И все шесть лет пытаемся выйти на их след.

— Мы будем рады, если ты присоединишься к поискам, — добавил Аято. — Но ты не сможешь помочь Люмин, если не разберешься, что произошло шесть лет назад. День Пепла — отличная возможность заполнить пробелы в знаниях.

Сяо скрестил руки на груди. Ходить по праздникам, слушать чужие истории, прорываться через шумные толпы… Ему никогда это не нравилось.

Но ради Люмин он готов был сделать исключение.

— Ладно. Что я должен сделать?

Венти неожиданно расхохотался.

— Архонты, Сяо, расслабься! Это не какая-то боевая миссия. Не надо ни с кем сражаться. Не надо ничего делать. Просто прими участие в празднике, вот и все.

«Прими участие в празднике»? Слова Венти не имели для Сяо никакого смысла, но он решил не расспрашивать. У него было чувство, что ответы принесут еще больше вопросов.

Дилюк тем временем с досадой взглянул на часы и, вздохнув, сунул стопку бумаг к себе в карман.

— Я бы с радостью показал Сяо Мондштадт, но боюсь, уже через пять минут должен быть на другом конце города. Праздник закончится в полночь. Давайте встретимся после этого здесь же, в «Доле ангелов».

— Всегда рад провести бессонную ночь в компании друзей, — отозвался Аято.

Дилюк счел это за согласие и, выхватив из-за барной стойки какую-то ужасно раритетную бутылку в темном стекле, спешно ретировался. Венти проводил его задумчивым взглядом и обернулся к Сяо.

— Ну что ж, у нас впереди целый день и совершенно никаких обязательств!

— Я думал, ты выступаешь вечером на площади у собора, — удивился Аято.

Венти обезоруживающе улыбнулся, и даже Сяо, с трудом понимающему человеческие эмоции, почудилось в этой улыбке что-то фальшивое.

— Я решил, что должен дать дорогу молодым и успешным, — заявил Венти. — Они ведь ужасно расстроятся, когда я выиграю конкурс выступлений!

Аято задумчиво приложил руку к подбородку, но ничего не сказал.

— Давайте отправимся к монументу, — предложил Венти. — Это лучшее место, чтобы начать разбираться в истории Пепельного Бедствия.

* * *</p>

Высунув от усердия кончик языка, Кли прицелилась и выстрелила, но вылетевший из рогатки снаряд пролетел в нескольких сантиметрах от цели.

— Мазила, — прокомментировал Тевкр.

Кли стрельнула в его сторону едким взглядом.

— Сразу видно, у человека нет опыта в обращении с рогаткой, — вмешался Тимми. — Не то, что у некоторых, — с укоризной добавил он.

Тевкр развел руками.

— Чувак, это было всего один раз, и то по случайности! Не хотел я подбивать твоего дурацкого голубя!

— Моего дурацкого голубя? — возмутился Тимми. — Скажи это Фердинанду в лицо!

— Ты уверен, что из Фердинанда еще не сделали куриный шашлычок?

Кли так привыкла к их пререканиям, что даже не утруждала себя прислушиваться. Тимми, как всегда, думает о голубях. Тевкр, как всегда, думает о том, как бы подколоть Тимми. А Кли стоит рядом и занимается делом, пытаясь выбить в подарок Эмбер игрушечную версию Двалина.

Ох, и почему только главой их маленького отряда назначили Тевкра! Он способный и хорошо владеет Глазом Бога, но еще он ужасно вспыльчивый и не умеет держать язык за зубами.

Наверное, это Джинн так решила. Она всегда считала Кли безответственной.

Или не всегда? А вдруг она подумала, что Кли нельзя доверять, потому что шесть лет назад Альбедо объединился с Орденом Бездны и разрушил Мондштадт?

Кли так рассердилась, что нечаянно пробила снарядом из рогатки мишень.

— Ого, — изумился Тевкр. — Прости. Я больше не буду называть тебя мазилой.

— Заряди ему в глаз, Кли, — попросил Тимми. — Он обижает Фердинанда.

Кли опустила рогатку и отвернулась, не желая, чтобы ее опечаленные глаза портили друзьям настроение. Что за напасть! День Пепла — праздник, в который мондштадтцы отмечают победу. Это счастливый день, потому что он ознаменовал конец Пепельного Бедствия и наконец освободил Мондштадт от гнета Ордена Бездны, который продолжался несколько месяцев.

Так почему же Кли никогда не находит в себе силы ему радоваться?

Не потому ли, что этот день всегда служит напоминанием о предательстве Альбедо и исчезновении в Бездне всех ее лучших друзей?

Обменявшись за ее спиной многозначительными взглядами, Тевкр и Тимми тут же подскочили. Тевкр приобнял Кли, а Тимми просто встал рядом, засунув руки глубоко в карманы.

— Со мной все в порядке, — соврала Кли. На глаза тотчас набежали слезы, и Кли стерла их тыльной стороной ладони. — Соринка в глаз попала.

— Эй, — ласково окликнул Тевкр. — Тебе необязательно перед нами притворяться. Пойдем-ка, найдем более уединенное местечко.

Он взял ее за руку и потянул за собой. Кли неохотно зашагала следом. Тевкр был хорошим, но даже не подозревал, как его желание утешить всех вокруг иногда превращается в настоящую пытку.

Друзья устроились на ступенях лестницы, ведущей к площади у Собора Барбатоса, и вооружились фестивальными угощениями — круглыми сладкими шариками «данго» на палочке, рецепт которых привез из Инадзумы господин Камисато. Диона переделала рецепт на мондштадтский лад, и теперь данго стали любимым лакомством гостей «Кошачьего хвоста».

— Простите, — сказала Кли, шмыгнув носом. — Сама не знаю, что на меня нашло. Я и так не люблю День Пепла, а тут еще вся эта история с письмом Фатуи и этим «Стремительным натиском»…

Тевкр кивнул.

— Я тоже не могу перестать об этом думать. Как-то странно веселиться, когда в любой момент ждешь нападения.

Тимми не стал садиться на ступеньки. Прислонившись к каменной стене, он взглянул на мельницу, на верхушке которой Эмбер показывала гостям Мондштадта город, и задумчиво сощурился.

— Хотел бы я понять, что ими движет.

— Кем? — удивилась Кли.

— Фатуи.

Тимми задумчиво покрутил в руках оставшуюся от данго палочку.