Часть 28. Пути дороги (2/2)

— Нет, так не пойдет. Если ты не против, сегодня веду я.

— Вот как? — Севшим голосом тянет партизан, когда его ставят в полный рост, а огрубевшие пальцы Белого Волка касаются его голой кожи над кромкой штанов. Геральт ведет носом по паху Яевинна, царапает зубами тонкую материю и наконец приспускает мешающийся атрибут одежды. — Думаешь, сможешь меня удивить?

— Это мы сейчас и выясним.

Яевинн резко хватает ведьмака за волосы, когда тот ведет языком по всей длине его возбуждения, но упорно не издает даже звука, гласящего о наслаждении, закусив губу почти до крови. Его партнера такое положение вещей устраивает мало и он принимает другого мужчину почти до конца, усмехнувшись про себя, когда тот наконец сдавленно стонет, откинув голову назад. Времени на что-то более приличное не было, но уйти просто так Геральт не мог. Он даже не знал, каким вернется назад, да и, если уж честно, вернется ли вообще, но сейчас ему было не до подобного рода размышлений. Пальцы Яевинна давят на макушку, и эльф слегка ведет бедрами навстречу. Немножко любви. Им всего лишь требовалось немножко любви.

***</p>

Элеас был прекрасен лицом, как и все эльфы, молодой да горячий нравом, но от одного только упоминания про волколаков на лице у юноши появляется такая гримаса из ненависти и презрения, что на красоту уже как-то внимания не обращаешь. Он не понимал, зачем Иорвет повел их тропой, что рядом с логовом зверолюдей, зачем ему в чем-то там убеждаться, когда и так было понятно: оборотни не уйдут, пока не поправится самый младший член стаи. Элеас ляпнул что-то про «пускай несут его на себе, лишь бы проваливали», на что получил такой взгляд от Иорвета, что стало сразу нехорошо. В принципе, если уж им и уходить, то только тропой «белок» через горы, либо минуя мглу по ущелью к каменоломням, но, как выяснили разведчики, тоннели являлись местом крайне опасны из-за существ там обитающих, а своими путями эльфы пускать зверей не собирались. По крайней мере, пока не был отдан иной приказ. Но, к всеобщему удивлению, приказ так и не отдавался, а когда один из оборотней вплотную подошел к тому месту, где дежурил один из патрулей скоя`таэлей, то удостоился лишь молчаливым и удивительно синхронным натягиванием тетивы. Элеас не понимал, почему медлит Иорвет, но когда они проходили мимо стоянки волкулаков и Старый Лис, восседающий на вороном коне, долго всматривался в поисках одной единственной важной ему фигуры, то осознание неприятно резануло его по мозгам. Он, все еще тайно ненавидящий суккуба за ее распутную натуру и желающий смерти тому, кто разорвал ее острыми когтями, все же считал свое чувство важнее увлеченности какой-то dh`oine, хотя, возможно, не будь она с этими мерзкими тварями, он относился бы к ней лучше.

А Иорвет смотрел. Видел, как нежно обнимает Вальгу брат, целует ее в макушку, пытается рассмешить, и она, наконец улыбается, прижимаясь к нему еще теснее. Интересно, о чем они говорят? Сколько испытаний они прошли, пока не добрались до фактории Флотзама? Кто перебил членов их семьи? Все ли они родственники или же только эти двое, оба загорелые, с темными волосами и одинаковыми кривыми усмешками, которые делали Владемера еще опаснее, а вот Вальге придавали некое шаловливое очарование…

Понимая, что это все пустые размышления, Иорвет все же отворачивается и направляет отряд в глубь леса. Им было необходимо успеть.

***</p>

Геральт ступает во мглу с явным ощущением легкого подташнивания от выпитых эликсиров и ощущением чужого взволнованного взгляда, прожигающего спину. Яевинн смотрел вслед удаляющемуся мужчине, стиснув зубы и сжав руку на эфесе меча, готовый в любой момент ринуться туда, в густой зеленоватый туман, в глубине которого слышался лязг мечей и крики умирающих, но легкая полуулыбка ведьмака и его уверенный взгляд заставляют стоять на месте. Геральт и рад бы подойти, еще раз обнять, поцеловать, но, черт возьми, он так никогда не уйдет, да и нутро подсказывало, что превращаться в странствующего рыцаря, которого нежная леди провожает в очередной подвиг, не стоит. Да и Яевинн явно не желал становиться этой самой нежной леди, сурово кивнув ведьмаку в ответ, но все еще провожая взглядом. По каменному, холодному лицу эльфа в тот момент было невозможно что-то прочесть, но вот взгляд выдавал с потрохами, и он предназначался только Геральту.

Белый Волк делает первый шаг, и внутренности сводит от холода. Через него как будто проходит рота солдат, выбивая воздух из легких; ноги подкашиваются, но мужчина стоит на месте. Филиппа кружит вокруг него, защищая от призраков, хотя и не слишком удачно — кому-то из них удается пробраться через ее барьер, пока сама чародейка истерично кричит, вспарывая когтями воздух. Геральт не любил телепорты, но в данный момент не был бы против пойти кратчайшим путем, чувствуя, как выпитые эликсиры рвутся наружу. Такого раньше точно не случалось, в нем только Ласточка, Филин и Волк, — ведь как знал, что придется доставать меч, — но кишки сводит так, будто он влил в себя канистру старого самогона. Знаком отбросив одного из мертвых солдат, ведьмак достает оружие, как вдруг палец на правой руке начинает слегка гореть. Кольцо, подаренное ведьмой. Оно не жжет, а просто нагревается, слишком сильно, чтобы молча терпеть, но снять его он не может, потому что видит, как призраки вдруг замерают.

— Кости, что в могилу брошены, землей холодной запорошены; силой крови заклинаю, слово я шептаю…

Женский голос — будто в голове молитва, спокойный речитатив, но он точно не Вальги, хотя по тональности похож, даже очень.

— Корень в теле прорастет, череп воронье склюет…

Вот уже другой голос, более слабый, какой-то старческий, но все такой же похожий. Из земли возникает драуг, — плод ярости, смерти и проклятья на крови, — но когда делает шаг в сторону зашедшего не на свою территорию ведьмака, перед ним и охотником на чудовищ возникает что-то вроде щита, дав Геральту время на то, чтобы покончить с остальными призраками, дабы в конце сразиться один на один с тем, чьи налитые кровью глаза светились ярче солнца в черном, как сама ненависть, теле.

Эйльхарт хлопает крыльями, когда ведьмак заканчивает, и в ее птичьем взгляде он читает любопытство. Ему самому интересно, но не настолько, чтобы занимать сейчас этим голову. Его торопила мгла.