Часть 20. То, что предстоит узнать (1/2)
Иорвет находит Камни Силы не сразу, исследовав местность вокруг краснолюдских захоронений вдоль и поперек, но наконец его взгляду открываются покрытые мхом менгиры, от которых так и веяло магией, и он тотчас идет за человеческой девушкой, чье обещание помочь было единственным, что поддерживало слабую надежду на излечение Киарана. Тот бредил, кажется вновь терял сознание, прося все большую дозу фисштеха для утоления боли, и когда его несут к кругу камней, он находится в пограничном состоянии между сном и реальностью, повиснув на собратьях по оружию безвольным мешком костей.
Вальга смотрит на больного эльфа с жалостью в глазах, но, имея некое представление о нраве Старшего Народа, не выказывает излишней тревоги, поскольку гордость seidhe уступала разве что их недоверию всем представителям человеческой расы.
Киарана кладут в круг и отходят, а девушка тотчас склоняется над скоя`таэлем, заглянув в его затуманенные наркотиком глаза.
— Ты меня слышишь?
Киаран не отвечает, как-то глупо смотря прямо перед собой на чистое голубое небо, по которому медленно проплывали кучерявые облака.
— Te ziheal me? Waelhr a me. [Ты меня слышишь? Посмотри на меня]
В иное время Иорвет бы удивился знанию Старшей Речи человеком, чья родословная вряд ли хотя бы косвенно отмела отношение к знатным людским родам, но Вальга уже во второй раз на его памяти говорила на языке seidhe, пускай и с ужасным произношением да ошибками, однако достаточно свободно, чтобы понимать самой, что говорят ей, и быть понятой другими. Он действовал, исходя из соображения, что хуже уже не будет и Киаран так или иначе может умереть, подавляя все еще неисчезнувшее недоверие к девушке, которое базировалось лишь на одном утверждении — она была человеком. Человеком, который согласился помочь, и, если у нее получится, то он, Гроза Понтара, будет ей все-таки должен.
Ее глаза блестели странным светом, когда она вступила в круг, а на губах заиграла дикая улыбка блаженства и легкости. Бережно гладя Киарана по волосам и заставив смотреть себе в глаза, Вальга постепенно умудрилась погрузить эльфа в глубокую дрему, после чего стала сама входить в некое состояние транса, глубоко вдыхая и выдыхая лишь раз в десяток биений сердца. Воздух наэлектризовался от клубящейся вокруг него магии, древней силы, которую девушка просила природу ей даровать, прикоснувшись одной ладонью к покрытому мхом менгиру, а другой к сердцу Киарана. Тот периодически вздрагивал, дергался и даже стонал, но глаз не размыкал, будто не мог, даже если бы сильного того хотел, выйти из странного сна, в который был погружен.
— Que si tuve? [Что она делает?] — Спрашивает один из мечников Иорвета, опасливо косясь на человеческую ведьму, которая что-то бормотала себе под нос, глядя в никуда и даже не замечая, как к кругу камней вышли прячущиеся доселе звери, с любопытством наблюдая за ней и ее ворожбой. — A d'yaebl aep arse…
Деревья говорили с ветрами, камни говорили с водой. Ветви даже маленьких кустарников сплетались в давно забытые руны, значение которых было давно утеряно и позабыто. Сила, идущая из земли, проникала под кожу, требовала, отдавала; вороны, кружащие в воздухе, полосовали небо черными крыльями, почти полностью загородив собой солнце, пока оно не стало просто бликами на ярком небе, отражением на поверхности реки.
Животные чувствовали тоже, что и эльфы, и каждого из них будоражило происходящее на поляне. Вальга буквально светится от наполняющей ее силы, ее тело слегка трясет от наслаждения, пронизывающего все ее существо, но она не позволяет себе оставить дар природы неистраченным и резко припадает к губам лежащего на траве Киарана, передавая ему то, что должно спасти его жизнь.
— Чтоб меня так лечили… — Присвистнув, бурчит краснолюд из отряда Иорвета, когда девушка со стоном отстраняется от эльфа и падает на землю рядом с ним. — Чего это с ней?
Иорвет смотрит на происходящее со слабо скрываемым интересом и волнением, неверящим взором глядя на то, как Киаран открывает глаза и пытается подняться на ноги. Юноша, который совсем недавно не мог сходить в туалет без чьей-либо помощи и буквально гнил на корню, теперь силился самостоятельно учиться вновь делать первые шаги, слегка неуверенно ступая прежде переломанными ногами по траве.
— Conas esseath aelaedde? [Как ты себя чувствуешь?] — Старый Лис подходит к Киарану, протягивая ему руку, дабы тот мог на нее опереться, и пораженно оглядывает друга с ног до головы. — En benn a emer? [Рана болит?]
— Neen. — Скоя`таэль широко улыбается в ответ, бросив взгляд на свои уже покрывшиеся болячками некогда гниющие язвы. — Esseath ghnath. [Нет. Я в порядке]
Вальга смотрит на небо, в котором больше не парили вороны, и ей кажется, что никогда прежде она не видела такой лучезарной красоты и чистоты. Каждая травинка ласкала ее кожу, тонкие корешки пытались оплести руки и ноги, и ей было так хорошо, что если бы на то ее воля, то никогда бы она не покинула этого места, где в ее теле было столько энергии и силы. Медальон на ее шее ярко блестит в лучах вновь явившегося миру солнца, и девушка аккуратно касается пальцами его поверхности, чувствуя приятную, холодящую кожу свежесть металла.
— Ты как?
Иорвет нагнулся над ней, присев на корточки, и смотрит как всегда внимательным изучающим взглядом, в котором также появилось кое-что еще, чего еще не было прежде. Не таким взглядом он смотрел на Саскию, не с таким убивал зашедших во флотзамский лес людей, да и сам не понимал, как теперь относиться к той, что столь честно исполнила данное обещание, не попросив ничего взамен. Пока что.
— Мне очень хорошо.
Вальга привстает на локтях, даже не заметив, как платье слегка соскользнуло с ее плеча, почти оголив часть груди, и смотрит на слепящее солнце с лукавым прищуром, оголив в улыбке свои белые зубы. Иорвет невольно скользит по девушке взглядом, отметив про себя грубую паутину ожогов, уходящих с ее ключиц к спине и дальше, после чего протягивает руку, помогая человеку подняться.
— Ты захоронил осколки?
Партизан кивает, вспомнив, как ему казалось, абсолютно бессмысленную вылазку к краснолюдским захоронениям, где ему повстречался один из жителей Вергена, покрывший его отборнейшими ругательствами за подобное осквернение чужих могил, и переводит взгляд на Киарана, который шаткой походкой направлялся как раз в их сторону, глядя на девушку с недоверчивым прищуром.
— Esseath ner`s? [Ты лекарь?]
— Neen. — Вальга отрицательно мотает головой, слишком возбужденная и наполненная энергией для того, чтобы замечать подозрительные взгляды косящихся в ее сторону скоя`таэлей. Ей впервые за долгое время было хорошо, и она не собиралась поддаваться на какие бы то ни было провокации. Но ничего подобного ждать не приходилось — Киаран вдруг улыбнулся, облизав разбитые тяжелым солдатским кулаком губы, и коротко кивнул.
— Meas. [Спасибо]
Вальга отвечает ему улыбкой и решает удалиться. Она проходит мимо столпившихся вокруг своего командира партизан, ступая легко, будто сама являлась эльфом, и ощущая каждой клеточкой своего тела небывалый подъем и силу, которые, казалось, чувствовали и они, расступаясь перед ней, как перед диковинной птицей. Разумеется, то был не внезапно проснувшийся пиетет к самой человеческой женщине, но к той магии, что на данный момент текла в ее венах и которую она сумела призвать.
— Si eigean wett? [Она хочет чего-нибудь?] — Говорит один из мечников, указав на девушку подбородком, на что Иорвет не знает как ответить. Они не обговаривали вопрос оплаты, а быть должным Гроза Понтара не любил, однако отчего-то казалось, что ей, на данный момент такой окрыленной и счастливой, глупо предлагать дары, которые вряд ли сравнятся с силой, текущей из древних менгиров. Он ободряюще хлопает Киарана по плечу, криво усмехнувшись, и уже собирается уходить, как вдруг слышит чей-то спор по ту сторону бурлящего потока реки.
— За его голову обещана награда и срать я хотел на ваши там братания!
Среди собравшихся не было ни единого человека, но из скоя`таэлей стоял лишь один Яевинн, чей злой взгляд внушал серьезные опасения за исход конфликта. Краснолюд тряс перед партизаном каким-то объявлением, гласившее о награде за чью-то голову и, подойдя ближе, Иорвет успевает разглядеть за чью. На него смотрело лицо Мясника из Блавикена.
***</p>
Элеас заходит в дом, где эльфы сосуществовали в максимальной тесноте и темноте, поскольку краснолюды строили жилища либо совершенно без окон, либо с их минимальным количеством, и почти сбивает с ног идущей на выход Торувьель, на лице которой сверкала счастливая и довольная улыбка.
— Drodh tedd? [Плохой день?] — Спрашивает она, глядя на крайне нервозного эльфа, судорожно стягивающего с себя пропитанный кровью кафтан. — Que'ss aen? [Что случилось?]
— A’baeth me aep arse! [Поцелуй меня в жопу!] — Буквально выплевывает ей в лицо мечник, скривив искаженное злобой и страхом лицо. — Te shed do weder`candelen his weasel as aenye! [Ты и твои монстры будут гореть в огне!]
Торувьель воинственно оскаливается, уже готовая ответить отповедью высокомерному юнцу, как вдруг в дверь заходит Иорвет с отрядом, среди которых своим ходом шел, пускай еще и довольно слабый, но уже куда менее напоминающий умертвие Киаран.
— Se es amadan! Dice a seo foile geim, гid mo cwelle ei aef glaeddyv! [Он безумец! Поговори с этим тупым козлом, или я всажу в него меч!]
Иорвет, чей день вряд ли можно было назвать простым, смеряет обоих спорщиков недовольным взглядом, изрядно устав от их вечной грызни.