Часть 1. Начало (2/2)
— Esseath neen amadan, Yaevinn. Me mire fao ass ar gwaim. [Я не дурак, Яевинн. Я думаю о благополучии нашего народа]
— Seo vatt`ghern es neen gear, ach geas! [Этот ведьмак не друг, а проклятье!]
Иорвет не выдерживает, резко поднявшись с места так, что оказывается, стоя на небольшом возвышении, на несколько голов выше Яевинна, глядя таким образом на него сверху вниз недовольным, предупреждающим взглядом.
— Te es ifit en dh`oine shed se aras vatt`ghern. Ach a me… [Ты знал одного человека и он был ведьмак. А во мне…]
— Neen dice drodh fao Gwynbleidd, Iorveth. — Тотчас кривит губы Яевинн, сощурив васильковые глаза, которые, казалось, метали молнии. — Neen dice. [Не говори плохо о Белом Волке, Иорвет. Не говори]
Иорвет ничего не отвечает боевому товарищу и уходит к отряду, оставив Яевинна в одиночестве размышлять о том, что поселило в его сердце ужасающее предчувствие скорой беды.
***</p>
— Грудь есть важный вдохновляющий поэтический элемент, издревле прельщающий красотой своих форм…
— Лютик, сделай одолжение, заткнись нахрен, пока Бьянка не вдохновила тебя на поэтический полет до ближайшего столба.
Менестрель кидает обиженный взгляд на друга, а потом направляет очи к выступающим холмикам груди из-под куртки упомянутой девушки. Соблазн был чертовски велик, но Бьянка била метко и весьма отрезвляюще, а потому было решено молча любоваться прелестями менее драчливой Трисс, которую уже вовсю окучивал один из солдат Роше, пользуясь категоричной вовлеченностью ведьмака в питейный процесс.
Попойка в компании Синих Полосок обещала быть событием занимательным и продолжительным, однако мысли Геральта то и дело возвращались к тому странному ощущению, которое он испытал в лесу, когда едва ступил на твердую поверхность земли. Его не покидало чувство, будто кто-то шпионит за ним, скрываясь за массивными стволами деревьев, и этот кто-то явно знал ведьмака лучше, чем тот мог себе представить. Вечные тени былого преследовали его по пятам и уже сложно было отличить истину от лжи, порой пугающие видения из прошлого от не менее опасной реальности, и все чаще знаменитый, воспетый в балладах собственного друга Белый Волк ковырялся в воспоминаниях ушедших лет, стараясь зацепиться хотя бы за что-то, что могло вернуть ему его прежнюю жизнь, его память. Он вспоминает грязные улочки Вызимы и ее обширные предместья, живописные ландшафты Темноводья и мокрые, вязкие болота, постепенно зацепляясь за один, конкретный образ, который почему-то не мог вытравить из головы…
” — Жизнь — удивительная штука, ведьмак. Никогда бы не подумал, что мне доведется сражаться бок о бок с человеком.
— Я не совсем человек, Яевинн. И, поверь, эльф — не самый странный мой боевой соратник.
— Вот как? — Скоя`таэль удивленно вскидывает бровь, почти наглухо увязая в помоях канализации. — И кто же сумел превзойти меня в уникальности?
— Ну, например, вампиры. Я начинаю снискивать определенную славу и репутацию в их узких кругах.
— Не удивлюсь, если ты имел с ними куда более тесные контакты. — Яевинн ловит на себе требующий дальнейших комментариев взгляд ведьмака и слегка усмехается. — Баллады твоего друга известны даже в наших кругах, мой друг, хотя лично я нахожу их определенно безвкусными.
— Потому что они обо мне?
Внезапно эльф замирает, бросив на спутника долгий, странный взгляд.
— Как раз-таки потому, что там фигурируешь ты, я готов хотя бы как-то воспринимать их на слух.
— Сочту за комплимент».
Геральта не часто брали чьи-то слова за душу настолько, чтобы он решился отстаивать чужие идеалы, однако именно Яевинн сумел произвести на мужчину такое впечатление, что он стал сотрудничать с повстанцами, невзирая на порой откровенную невыгоду подобного решения. После того, как прошли слухи о неудачных переговорах Фольтеста и командира «белок», Белый Волк часто ловил себя на мысли, что все совершенное им во имя благих целей приобретает характер тленности и бесполезности, что он, конечно же, приплетал к своей некачественной мутации, которая то и дело втягивала его в неприятности, совершаемые исключительно «во имя благих целей». Что стало с командиром скоя`таэлей Геральт не знал и поныне. Кто-то шептался, что ненавистного убийцу наконец вздернули на виселице, кто-то говорил, что он ушел в Синие Горы, отчаявшись вернуть народу хотя бы часть некогда отнятых земель. Ведьмак не верил ни в то, ни в другое, успев достаточно хорошо изучить этот сложный и противоречивый характер, который невозможно было сломать. Как, впрочем, и его собственный.
Из размышлений его выдергивает бренчание Лютика на лютне и очередная кружка, впихиваемая ему в руки. Он опустошает ее залпом, дав себе слово забыться и перестать копаться в себе, окружающих событиях и прошлом хотя бы на этот вечер, и решает побороться с ребятами Роше на руках, после чего мир уплывает в цветастом калейдоскопе юбок куртизанок, их ярком макияже, пиве и смраде фактории Лоредо. А в это время в лесу только начинает кипеть жизнь и зажигаются маленькие огни в далекой глуши, где совсем неподалеку от поселения неустанно шпионили за людьми лучники Грозы Понтара — Иорвета.