Глава XIX "Конец лжи не равно началу правды" (1/2)
Go 'head and tell me all your lies</p>
You're not in love with me tonight</p>
I know but I'm afraid to die alone<span class="footnote" id="fn_31949827_0"></span></p>
”Lies” Gashi </p>
Утро вползало в комнату холодным зимним светом. Драко блаженно потянулся, ожидая, что коснётся тёплого тела девушки, которая спит с ним в одной кровати. Рука скользнула по пустой, прохладной постели. Он открыл глаза от неожиданности: на своих белоснежных шёлковых простынях он лежал один.
Ушла. Сбежала. Ну, конечно, а ты думал, она останется после всего, что было?
Признаться, он об этом не думал вообще.
Само собой разумеющееся — романтический ужин в день Рождества, секс, от которого сносило крышу, объятия, совместный сон в его постели. Что не так?..
Но это же Грейнджер. Это для него она в первую очередь, привлекательная, до боли в паху, до скрежета зубов, желанная. Та, с которой, внезапно, ему хорошо. А для неё он — проблемный студент, которого она хочет, но её останавливает учительский долг перед школой. Какая-то выдуманная ерунда, из-за которой она замыкается в себе, грустит и сбегает в итоге. Салазар, какое это имеет значение, если никто не знает? Какое кому дело до того, что происходит между ними в постели?.. Какая вообще разница, если ей хорошо с ним? А ведь ей хорошо, он старался, как никогда!..
Драко не мог этого понять. Это раздражало и вызывало желание тут же отправиться к ней домой и вытрахать из неё вот эту всю дурь, чтобы она стонала, как вчера и отдавала себя без остатка. Чтобы поняла, наконец, что разницы между ними нет, когда они изнывают от удовольствия, занимаясь сексом. Они равны в этот момент. Она не преподаватель, а он не студент, они просто мужчина и женщина, которым, сука, хорошо вместе.
Он щёлкнул пальцем. Возникла Фанни.
— Что угодно хозяину? — склонилась эльфийка.
— Когда ушла мисс? — бесстрастно спросил он, хотя прикидываться перед эльфом не было нужды.
— Спустя полчаса после полуночи, хозяин, — бодро отрапортовала Фанни, — магией призвала свою одежду, и быстро аппарировала прямо из холла. Котёнка я покормила этим утром.
Драко задумался. Вот, значит, как. Ждала, пока он уснёт, чтобы сбежать. Он-то думал, что она провела с ним ночь, и с наступлением утра тихо ушла, но теперь на лицо умысел — она использовала его, усыпила бдительность и вероломно сбежала, как только он уснул.
Получила своё, и оставила его, как будто он какой-то влюблённый юнец!.. Хороша скромная преподавательница магловедения, ещё вчера знавшая о минете только из книг! Драко почувствовал себя учебным пособием, на котором отрабатывали практические навыки.
Ну, так и пускай сидит одна в таком случае! Ярость вдруг заклубилась где-то в груди, щемящая, отвратительная, распирающая злость, которой поддакивала уязвлённая гордость. Память услужливо подкинула воспоминания об их диалоге, где Драко выпрашивал, Салазар его подери, комплименты себе. Он ей прямым текстом сказал, что ему с ней хорошо, а она в ответ что-то там язвила, иронизировала, и так и не сказала ничего конкретного. Из вредности, Драко это, конечно же понимал. Но она же делала это специально!
Хорошо. Счёт в её пользу, но это ещё не финал. Он ещё заставит её бегать за ним!
Малфой перевёл взгляд на застывшую перед ним в угодливой позе эльфийку, которая смиренно ожидала распоряжений.
— Фанни, продолжай кормить котёнка. И подготовь к вечеру ужин. Из мэнора принеси ящик огневиски, который с красной этикеткой.
— А розы, шампанское?
— Нет, — поморщился Драко, — сегодня обойдёмся без романтики.
Эльфийка исчезла с громким хлопком.
Малфой откинулся на подушки, размышляя, чем бы себя занять до вечера.
***</p>
Чайная ложечка бесшумно описывала круги в изящной чашке. В магическом мире не было нужды самостоятельно размешивать сахар, но магия, которой управлялась ложечка, тоже требовала сноровки — этому обязывал этикет аристократов. Так же, как и у маглов, было плохим тоном стучать ложечкой по фарфоровым стенкам чашки. Поэтому истинная леди должна была уметь применять эту магию вне зависимости от обстоятельств.
Нарцисса Малфой сидела в шикарном шёлковом пеньюаре в кресле на высоких ножках, перед круглым столиком, на котором был изысканно сервирован завтрак.
Она задумчиво смотрела в огромное окно, в котором виднелся припорошённый снегом сад, словно замерший в это время года. Холодный и серый, как глаза её отпрыска, с отвращением смотревшего на неё.
Конечно, она размышляла о сыне. Нарцисса была достаточно умна и прозорлива, чтобы выжить в доме с Волан-де-Мортом, под горячую руку которого попадать было себе дороже. И она ни на минуту не имела сомнений, что Драко будет в ярости, когда узнает о её связи с Алестером.
Признаться, она даже была готова, что сын не сдержится и все-таки кинет какое-нибудь проклятие в своего профессора, так внезапно распивавшего чаи с его матерью. Хорошо, что этого не произошло. За Алестера Нарцисса не волновалась — как-никак, преподаватель по защите от тёмных искусств! А Драко, хоть и натасканный её сестрой по части тёмной магии, все же не имеет в сердце ту самую чёрную ярость, нужную для убийства. Ей, как матери, это было прекрасно известно. В тот страшный момент, когда Драко получил метку и следом задание убить Дамблдора, она поняла, что, если ничего не сделает, Тёмный Лорд заавадит её сына одним ленивым движением своей палочки.
Но она растила Драко не для такой доли! Он должен был жить, как принц, не зная ни в чём отказа. Жениться на чистокровной девушке из хорошей семьи, воспитывать своего наследника, перенять семейное дело, которое заключалось в пассивном доходе со всех угодий, арендаторов и вложений их ценных бумаг.
Вот чего она хотела для Драко, пережив первую магическую войну. И всё к этому и шло. Люциус, как хитрый змей, умело изворачивался и подмазывал там, где надо, отрёкшись от Тёмного Лорда, когда это было необходимо.
Малфои вообще отличались завидным умением приспосабливаться — Нарцисса знала их родословную, как свою, и с легкой иронией отмечала, что даже грозный старик Абракас, который всегда громогласно плевался в сторону грязнокровок и маглов, преспокойно и по-тихому вёл с ними дела. Деньги-то не пахнут! Какая разница, откуда идет денежный поток на счета в банках, если он позволяет Малфоям жить и ни в чём себе не отказывать?..
И Нарцисса Малфой, урожденная Блэк, считала это единственно верным.
Но время после войны изменило их жизнь. Люциус умер в Азкабане, что, она не могла не признать, в некотором смысле освободило их от общественного порицания. Она сама была в лояльности Гарри Поттера, который защищал её в суде, как лев. Ну, и Драко тоже оправдали, впрочем, это ожидаемо — её мальчик не был убийцей. Он был рожден, чтобы
вращаться в их аристократических кругах, путешествовать и коллекционировать редкие артефакты.
И вот когда Нарцисса всеми правдами и неправдами запихнула Драко доучиваться в Хогвартс, она внезапно обнаружила, что ей безумно скучно в этих безмолвных стенах. До этого её жизнь кипела, хотя и неприятной энергией — она таскала сына по целителям, и все мысли и силы были направлены на то, чтобы вытащить его из этого состояния сомнамбулы. Когда это осталось в прошлом, и Малфой-младший, собрав вещи, отбыл в школу, на Нарциссу внезапно накатила тоска.
И что дальше? Драко закончит школу, возможно, захочет жить один, а она теперь на всю оставшуюся жизнь будет заперта в мэноре?
Да, она признавала, что быть запетой в одиночестве, с личным эльфом, без материальных проблем и иных беспокойств подобного рода гораздо лучше наличия такого соседа, как Тёмный Лорд. Безусловно. Но жизнь-то не закончилась! Её муж умер, а она живёт! Они не в Индии, где ещё недавно практиковали ритуал самосожжения жён вместе с почившим мужем. Между тем, её заточение и одиночество иногда становилось таким невыносимым, что она даже думала, не лучше было бы и ей погибнуть в тот решающий день битвы и не чувствовать такую пустоту сейчас. Но потом приходили мысли о сыне, и она успокаивалась.
Оставшаяся кучка подруг, которые у неё были раньше, заходили к ней редко и почти не приглашали к себе. Многие из них находились в бегах, со своими мужьями-пожирателями смерти. Другая часть сторонилась её. А те, кто остались, были заняты своими семьями и своей репутацией. К примеру, Паркинсоны — устроили дочку в Министерство магии. Она ловкая штучка, за несколько месяцев из безликой машинистки стала личным секретарем начальника каминных сетей. За неё беспокоиться не приходится.
Бруствер, конечно, тоже относится к их семье более, чем лояльно — понимает, что Нарцисса и Драко стали пешками, у которых не было выбора. В этой игре ими управляли те, у кого была сила. Поэтому он даже пообещал, что если Драко всё же закончит обучение, то возьмёт его работать на какую-нибудь должность в министерство.
Работать! Это слово претило Нарциссе. Их единственный наследник не должен работать. Ему это без надобности. Но она понимает, если сейчас Драко не будет вращаться среди волшебников, в дальнейшем он не сможет сделать этого никогда. Поэтому да, он будет вынужден работать. И это то, что она может сделать для его будущего. Если он осядет в мэноре, он навсегда заклеймит себя позором и не сможет влиться в приличное общество никогда больше. Репутацию надо восстанавливать, пока боль от войны у общественности горяча. Показывать, что раскаиваешься и принимаешь их условия игры. Участвовать в благотворительности и быть на виду. Только тогда он сможет стать ловким, как Люциус, и лавировать между острыми углами неприязни окружающих.
Нарцисса жертвовала огромные суммы на благотворительность в различные фонды, зарабатывая им очки в пользу репутации. Но этого было мало. Вот бы женить сына на какой-нибудь героине войны! Вот это был бы ход. С сожалением она подумала, что у Уизли всего одна дочь, и та уже замужем за самим Гарри Поттером.
А как же Гермиона Грейнджер, которая, как она слышала, работает сейчас в Хогвартсе? Да, когда-то Нарцисса была очень недальновидна, и оскорбляла эту девочку, ещё её пытала Белатрисса прямо у них в мэноре. Но и она, кажется, почти что замужем за одним из Уизли. Губы Нарциссы чуть сжались: Мерлин бы побрал этих Уизли, везде успели!..
Вот если бы Грейнджер, например, согласилась выйти замуж за Драко, это сразу бы вознесло их семью на прежний уровень уважения!.. Нет, в целом, идея с маглорождённой в качестве матери её внука не очень-то прельщала миссис Малфой. Но времена настали такие, что захочешь выжить, будешь вертеться, и даже эльфам платить зарплату.
В конце концов, в семейном древе Малфоев была как минимум одна сомнительная по чистоте крови дама, и они не любили об этом распространяться. Так почему бы под гнётом сложившихся обстоятельств не заиметь еще одну? Исключительно для восстановления репутации семьи. Жаль только, что подходящих девушек нет, с сожалением думала она.
Полумна Лавгуд? Было бы неплохо, но наверняка её старик будет против, да и у девчонки, вроде, не в порядке с головой. Дафна Гринграсс? Не имеет статуса героини войны. Лаванда Браун? Мелка сошка. Нарцисса перебирала потенциальных невест для сына, с неудовольствием отмечая минусы той или иной кандидатуры.
Вот такие невесёлые думы вертелись у леди Малфой в голове, пока её магия бесшумно размешивала сахар чайной ложечкой.
— Доброе утро, свет очей моих, — раздался низкий голос, с чуть заметным акцентом, и Алестер подошел к ней и чмокнул в щеку.
— Доброе утро, дорогой, — улыбнулась Нарцисса. — ты рано сегодня.
— Выспался, — ответил Алестер, накладывая себе омлет с беконом на тарелку.
Касательно манер, мистер Миран был просто варваром на взгляд Нарциссы. Но эта его брутальность внезапно нравилась ей, от него шли флюиды силы и уверенности, в которой она так нуждалась. После степенного, чопорного и заносчивого Люциуса Алестер был настоящим дикарем в области этикета. Но тем с ним было интереснее — после всего пережитого ей так хотелось, чтобы кто-то сильный взял на себя заботу о ней. Раньше этим занимался Люциус, направляя её железной рукой по своему усмотрению, не всегда заботясь о том, что ей нравится, а что нет.
Алестер же был энергичным, обходительным. C ним она не ощущала пугающей пустоты и одиночества.
Он действительно написал ей письмо, с просьбой о встрече на счёт папируса. Но она была уверена, что между ними проскочила искра, когда они встретились в маленьком ресторанчике. У них завязалась переписка и однажды она пригласила его к себе. С тех пор они встречались каждые выходные и дни, когда у Алестера не было занятий в школе. Он очень хвалил Драко, что тоже было бальзамом для материнского сердца. Кто останется равнодушной к такому мужчине? Его яркая, восточная внешность вкупе с витиеватыми комплиментами заставляла млеть Нарциссу Малфой.
Драко еще не понимает, но она непременно сделает так, что он одумается и примет её решение. Алестер может помочь Драко получить работу мракоборца в Египте. Там не будут чураться его и это, возможно, будет неплохим вариантом - переехать в Египет. Перспективы у Драко хорошие, с его оценками в школе, в египетском магическом правительстве его примут без дополнительного обучения. Нарцисса на полном серьёзе подумывала о переезде на другой континент. Алестер так красочно расписывал перспективы для неё и её сына. Миссис Малфой хотелось иметь подобный запасной план, если с обещанием Бруствера не выйдет, и Драко не сможет реабилитироваться в местном обществе. Как у истинной Малфой, у неё наготове должно быть другое решение, на случай провала основного.
— Драко не давал о себе знать? — спросил тем временем Алестер, густо насыпая перец на омлет. Вся их английская еда казалась ему пресной и ему все время хотелось остроты во вкусе, как у восточных блюд.
— Нет, — с лёгкой грустью сказала Нарциса.
— Хочешь, я поговорю с ним сам? — карие глаза Алестера сочувствующе смотрели, как будто хотели уберечь её от гнева сына. Он был очень расстроен, когда она рассказала ему, какие слова говорил ей Драко и в чём обвинял её. Нет, он не выражал открыто своё неудовольствие её сыном, он просто вздохнул и покачал головой, как будто ему было очень больно за Нарциссу.
— Нет, не стоит, Алестер, — ровным голосом произнесла Нарцисса, — он одумается и придёт сам.
***</p>
Гермиона сидела на диване перед телевизором. На коленях у неё, как всегда, устроился котёнок Годрик. Он довольно мурчал после того, как вылизал дочиста свою миску с едой, которую принесла эльфийка Малфоя.
Она не испытывала ни малейшего угрызения совести по поводу всего произошедшего. Эти два дня казались параллельной реальностью. Будто они с Малфоем были вырваны из обычного течения их жизни и помещены в вакуум, где кроме них никого не было. Как сюрреалистический сон, который не мог длиться вечно. И если у него не хватает духу закончить это, то у неё силы на это пока ещё имеются.
Обиделся ли он, что она ушла вот так, не попрощавшись? Должно быть, да. Гермиона уже немного узнала Драко, и он всегда и во всём хотел быть главным, чтобы с ним считались. Она же поступает так, как считает нужным, даже если это её внезапное желание доставить ему удовольствие вчера. Гермиона немного покраснела, вспомнив, как выпитое шампанское натолкнуло её на подобную мысль. Она читала когда-то книгу о сексе, знала теорию, ну и, конечно, имела представление о том, как это делается. С Роном она так и не решилась, но с Драко ей внезапно захотелось попробовать — правду ли пишут, что мужчина становится уязвим и ты ощущаешь над ним некую власть? Ей показалось странным, но это действительно так и было. То, как он тяжело дышал, содрогался от удовольствия и смотрел на неё, понравилось Гермионе. Она действительно чувствовала себя хозяйкой положения в этот момент.
Но не будем забывать, что это всего лишь секс, которого, кстати, не должно было быть между ними.
Пусть Малфой лучше обидится и оставит её в покое, наконец. Чтобы она смогла жить спокойно. Работать, навещать друзей, не бояться, что кто-нибудь узнает о них.
Раздалась резкая трель звонка. Гермиона осторожно переложила котёнка с коленей на диван и пошла открывать дверь. Ну, это уж точно не Малфой, тот аппарировал бы к ней сразу в дом, не заботясь о приличиях.
Она распахнула дверь.
— Джинни? Привет, — она удивлённо осмотрела подругу.
— Привет, — та изобразила подобие улыбки, — позволишь войти?..
— Конечно, о чём речь! — Гермиона посторонилась, пропуская гостью.
Джинни зашла в дом, расстегнула куртку и повесила её на вешалку. Гермионе показалось, что она кинула внимательный взгляд на место, где вчера стояла та самая обувь из драконьей кожи. Но в этом же нет ничего странного, так? Вчера была, сегодня нет.
Они зашли на кухню и Джинни как-то странно прошлась по комнате, слишком внимательно приглядываясь к обстановке, как будто в первый раз была у неё в гостях. Гермиона сделала им чай, быстро наколдовав кипяток.
— Что-то случилось, Джинни? — осторожно спросила Гермиона, глядя на какое-то странное выражение лица подруги.
— Да, наверное, случилось, — медленно ответила она, — но не со мной.
— А с кем? — начала Гермиона, — Джинни, ребенок?.. — взволнованно она смотрела в лицо подруги.
Та спокойно повела рукой.
— Нет, с этим всё в порядке. Меня интересует другое: как давно?..
Гермиона озадаченно смотрела на неё.
— О чём ты? Не понимаю.
— Да, и я не понимаю, Гермиона, — убийственным взглядом смотрела на неё Джинни, — ты очень плохо врёшь.
Гермиона молчала, нахмурившись. О чём это она? Неужели узнала откуда-то про Малфоя?.. Да быть не может!
— Знаешь, — тихо продолжала Джинни, — я тут сопоставила несколько любопытных фактов, свела некоторые интересные сведения и получилась у меня такая картина, хоть на стену вешай. Только гнилью от неё отдаёт, Гермиона.
— О чём ты, Джинни, объясни же наконец!.. — с отчаянием проговорила Гермиона.
Та молча глядела ей в глаза, всем своим видом обличая её в неподобающем поведении.
— Нет, я жду объяснений от тебя, дорогая, — Джинни пригубила чашку чая, не вытащив ложечку, — чьи были туфли из драконьей кожи, Гермиона? От кого был аймаг, духи и этот прелестный породистый котёнок, с таким говорящим цветом шерсти? С кем ты провела эти два дня? С кем ты путаешься уже несколько месяцев? Думаешь, я не видела, что с тобой что-то не так?..
Гермиона потрясённо смотрела на Джинни. И молчала. Ей нечего было ответить. Та, наблюдала за её реакцией и покачала головой.
— Всё ясно, не так ли? Это из-за него ты рассталась с Роном, оказывается? Похвально, ничего не скажешь!
— Нет! — яростно выкрикнула Гермиона, но осеклась: ей не хотелось кричать на беременную подругу.
— Но это так подозрительно совпало, да? — с неожиданной язвительностью проговорила Джинни.
— Я рассталась бы с ним, даже если бы не… — она снова сказанула лишнего и смешалась.
— Если бы не — кто? Продолжай! Чего ты боишься? Ты же наплевала на нас всех, наплевала на свой статус учителя, на приличия и нормы! — разошлась Джинни, — ты приглашаешь нашего врага к себе, принимаешь от него подарки, и еще Мерлин-знает-что ему позволяешь!
— Замолчи, — тихо сказала вдруг Гермиона, — это твои гормоны за тебя говорят, а не ты.
— Ну конечно, — вскинула голову Джинни, — а за тебя что говорит, м-м?..
— Прекрати, Джинни, пожалуйста, — ровным тоном проговорила Гермиона, — даже если… это и так, то это моя жизнь.
Она смело посмотрела в глаза Джинни. Та постукивала пальцами по столу, глядя на неё так, как будто не верит, кто перед ней.
— Неужели ты забыла школьные годы, Гермиона? Неужели ты забыла, из-за кого погиб Дамблдор, Фред, Криви… из-за кого стал сиротой Тедди?..
— Из-за Волан-де-Морта, Джинни, — тихо сказала Гермиона, — из-за Волан-де-Морта.
— Но кто всё это время поддерживал его? Кто кичился своей меткой? Кто радостно вступил в ряды Пожирателей? Кто проклял Бэлл, из-за кого чуть не умер Рон?.. В чьём поместье тебя пытали, Гермиона?
— А у него был выбор? — эти слова прозвучали тихо, но произвели на Джинни такой эффект, как будто Гермиона прокричала их ей в лицо.
— Ты защищаешь его, — поражённо прошептала Джинни, — Мерлин, ты его защищаешь.
Она вдруг положила руку на живот. Гермиона ахнула:
— Джинни, тебе же нельзя, наверное, нервничать! Тебе плохо?
— Нет, — пробормотала Джинни, — просто ребёнок зашевелился. Это нормально.
Воцарилось молчание. Гермиона разрывалась между желанием успокоить подругу или остаться на месте, давая понять, что имеет право самостоятельного выбора. Это было трудно. И из-за кого, собственно всё это произошло? Почему даже его отсутствие приносит ей бесконечные переживания?
— Джинни, — проговорила она, машинально взяв из вазочки печенье, — У нас с ним… ничего нет. То есть… — она набралась смелости, — Да, мы переспали несколько раз, — с трудом выдавила она, — но это ничего не значит. Я и сама не знаю, зачем всё это было… Но уверяю тебя, с Роном я рассталась не из-за него…
Джинни медленно кивнула, по-прежнему держа руку на животе, легко поглаживая его. Казалось, она напряжённо вслушивается в свои ощущения.
Гермиона почувствовала, что глаза защипало от слёз. Она отломила маленький кусочек печения и бездумно раскрошила его. Неужели теперь от неё отвернётся Джинни, Гарри и остальные? Мерлин, ну зачем ей нужна была эта связь? Зачем она позволила ему втянуть её в эти игры? Но разве он виноват тут, если она сама… Сама поддалась ему. Он никогда и ни к чему её не принуждал. Хотя и был весьма напорист и навязчив. Она сморгнула слёзы. Отломила ещё кусочек от печенья и сжала, глядя, как он рассыпается на мелкие крошки между её пальцами.
— Он заставил тебя? — хлёстко спросила Джинни, словно очнувшись от своих мыслей, — Шантажировал? Или, может, применил империус?
— Нет, — она покачала головой, — это было… добровольно.
И она снова увидела взгляд, как будто была на приёме у врача и тот собирался сказать, что её болезнь смертельна. Печенье в руках разломилось пополам.
— Мерлин, Гермиона, — подруга глубоко вздохнула, — я просто не могу поверить. Ты и хорёк. Я не понимаю, ты… любишь его?
— Джинни, не обязательно же любить, чтобы… спать, — вымученно улыбнулась Гермиона.
— Но… — она смотрела на неё, словно в первый раз видела, — Все эти подарки, это что же, получается… плата за… секс?
— Нет! — в ужасе вскричала Гермиона, — Я не хотела принимать от него подарки… Аймаг мы… использовали для занятий по магловедению, я писала ему вопросы и домашние задания… Котенка я приняла, но он же живое существо, мне стало жалко его… А духи… Вышло случайно. Я обнаружила их под ёлкой… при вас.
— А он всё это время был здесь? В твоём доме? — прямо спросила Джинни.
— Он провёл со мной вечер перед Рождеством, и это было незапланированно, уверяю тебя… И вчера мы еще раз встретились, и всё. — говорила Гермиона, решив не скрывать ничего. Ей претила эта бесконечная ложь, которая нагромождалась, мешая спокойно жить.
— А сейчас он тоже здесь? — Джинни сделала резкое движение в сторону лестницу на второй этаж.
— Нет, — проговорила Гермиона, — его тут нет.
Джинни заерзала на месте.
— Давай перейдем на диван, если тебе тяжело сидеть, — заботливо предложила Гермиона.
— Я беременная, а не больная, — отрезала Джинни, — вполне смогу посидеть на стуле. Впрочем, — вдруг передумала она, — идём, действительно, на диване моя поясница не будет так ныть.