Глава XVIII "Миттельшпиль" (1/2)

— Мистер Малфой, добрый день! — профессор Миран протягивал ему руку, радушно улыбался. Как будто это Драко пришел к нему в гости, а не наоборот!

Драко игнорировал профессора и в упор смотрел на мать. Та, как ни в чем ни бывало сделала ему замечание:

— Драко, милый, повежливее, прошу.

Он не мог поверить во всю эту хуету. Нет, он подозревал, что ухажёр матери не придется ему по душе, но чтобы так! И этот фараончик это делает не от большой любви к матери! Он это делает из-за того хренова папируса!

И есть ли еще тот папирус в его хранилищах, или мать уже по доброте душевной отдала его своему любовничку? Или тот сам взял, шарясь длинными ночами по мэнору?

Нет, его оглушили и он, видимо, спит. И ему снится вот такой вот бред. На секунду он подумал, что, может, профессор просто зашёл поведать об успехах одного из своих лучших студентов? Ага, прямо в Рождество!

— Добрый день, миссис, с праздничком вас! Ваш сын ставит лучшую защиту на своём потоке!

— О, профессор, благодарю, это не удивительно, ведь он бывший пожиратель смерти!

Так это должно было выглядеть? Этот нелепый диалог пронесся в одно мгновение у него в голове, и он сразу отбросил это. Всё понятно.

Драко аппарировал к себе. Наплевал на правила приличия. Он не мог оставаться там ни минуты, иначе швырнёт аваду прямо в бронзовое лицо этого фараончика.

Так вот, как он решил добыть свой хренов папирус? Зашел с козырей, ничего не скажешь! Ну ничего, сейчас Драко придёт в себя, и решит, что делать.

Он стоял возле окна, силясь успокоиться. Услышал, как внизу сработал камин. Отлично, прибыла мать. Сейчас он ей раскроет глаза на её любовничка!

— Драко, ты очень неприлично себя повёл. Я не так воспитывала тебя, — раздался спокойный голос матери.

— Да? — выдержку как нарглами слизало, — А мне надо было сесть с вами за стол и обсудить, как хорошо, что мой преподаватель — любовник моей матери?

Он резко повернулся и прямо посмотрел ей в глаза. Она спокойно встретила его взгляд. Как всегда. Ничто не может сломить миссис Малфой. Она пережила две войны в самом её эпицентре, врала Волан-де-Морту в лицо, похоронила мужа, и что ей собственный сын, психующий из-за её любовника? Какие мелочи, право.

— Попрошу сбавить свой тон, когда ты разговариваешь со мной, Драко, — снова ровный, бесстрастный голос.

Драко нервно сглотнул.

— Уже убрала портреты отца из библиотеки? Уверен, он сказал тебе пару ласковых.

Нарцисса поморщилась. Сын не управляем, когда в таком состоянии. Но ничего, он успокоится.

— Драко, я закрою сегодня глаза на твою грубость. Когда ты успокоишься, мы поговорим. Я в гостиной, — с этими словами она повернулась, намереваясь выйти из комнаты.

— Ему нужен папирус из хранилища, а не ты, — хрипло выдавил Драко. Каждое слово давалось ему с трудом.

Она резко повернулась.

— Да что ты знаешь обо всем этом, Драко? — её голос прозвучал снисходительно.

И Драко вдруг захохотал. Истерически, как сумасшедший, он хохотал до слез, под осуждающим взглядом матери. Не унимаясь, прямо в одежде, он повалился на кровать и накрыл лицо подушкой.

— Не знал, что моя мать — дура, — глухо прозвучало.

— Что? — холодный тон чуть повысился, — Ты как разговариваешь, Драко?

Малфой вдруг со злостью отбросил подушку и сел на кровати, со злостью глядя на нее:

— А как мне еще донести это до тебя? Этот фараончик египетский еще в сентябре подходил ко мне с просьбами отдать ему этот хуев папирус! Я отказал! — Драко заводился снова, — Я отказал и он, видимо, пошёл к тебе! Не долго думая! А ты и рада!..

Он сжал голову между ладоней.

— Драко, может, целью его изначально действительно был папирус, — Нарцисса взяла себя в руки и снова говорила спокойным тоном, — Но когда мы узнали друг друга, это уже не является причиной.

— Ну конечно! А ещё чертополохий головосек существует, знаешь?

— Если ты прекратишь грубить, я расскажу тебе. — мать сверкнула глазами.

— Что расскажешь? — в голосе прозвучало отчаяние, — Как позоришь семью Малфой на всю магическую Британию?

— И чем же я её позорю? Тем, что пытаюсь быть счастливой, а не гнию заживо в стенах Мэнора? — Нарцисса вскинула подбородок.

— Тем, что вешаешься на шею этому фараончику, который тебе в сыновья годится.

— Он младше меня всего на одиннадцать лет!

— Ах, ну это всё меняет, конечно, — ядовито проговорил Малфой.

— И я не вешаюсь ему на шею, — мать горделиво подняла голову.

Драко просто зарычал от досады. Салазар, за что? Почему это проиcходит с ним?..

— Так что ты мне хотела рассказать? — снова начал он заводиться, — Про вашу неземную любовь? Или тоже будешь просить отдать папирус?

— На счет этого папируса сами разбирайтесь, он перешёл по наследству тебе, а не мне. — ответила Нарцисса.

— Кстати, где он? — взвился Драко, — Может, и нет уже того папируса? Уже переправился в Египет, куда в ближайшее время отбудет и фараончик? Или он все-таки должен принять экзамены в школе, а потом уже свалить?

— Этот папирус в хранилище Гринготтс, — отчеканила Нарцисса, — неужели ты считаешь, что Алестер стал бы…

— Ах, Алестер! — передразнил он, — Ах, ну конечно, не стал бы. Он просто решил подмазаться к богатенькой вдове. Только не учел, — губы скривила усмешка, — Что богатенькая не вдова, а её сын, да? Боюсь даже представить скорость, с которой он сбежит от тебя, если ты ему об этом скажешь!

— Но он знает, Драко, — последовал спокойный ответ, — Ты же сам ему сказал, он мне рассказывал.

Малфой осекся. От раздражения его потрясывало. То, как он говорил с матерью, ужасало его. Он никогда не позволял себе ни такого тона, ни таких слов в отношение её, даже в мыслях! Но стоило ему вспомнить смазливую рожу этого египтянина, его тормоза летели ко всем чертям.

— Прости, — выдавил он из себя вдруг, — я не должен был так с тобой разговаривать.

Она медленно кивнула, ожидая, что он еще скажет.

— Я не готов пока ничего обсуждать, — голос звучал сдавленно, — Я просто… Будь осторожна.

Зашуршали юбки и мать села на кровать рядом, и положила ладонь на его плечо.

— Драко, я даю тебе несколько дней, чтобы ты успокоился. Мы еще вернемся к этому разговору. — она помолчала и добавила:

— Не забывай, пожалуйста, что я год жила под одной крышей с Волан-де-Мортом. Я смогу постоять за себя. Если тебя это успокоит, то Алестер…

— Не говори мне ничего, — прорычал он, — Мерлином клянусь, если ты еще раз что-то про него сейчас скажешь…

Нарцисса встала, постояла немного, о чем-то раздумывая. Драко тоже молчал. Он не сменил своей позы. Сидел на кровати, обхватив голову руками, опершись локтями на колени.

— Я буду ждать, Драко, когда ты успокоишься и мы сможем спокойно поговорить. — с этими словами она направилась к выходу.

— Подожди, — он нашел в себе силы встать. Подошел к ней и, не глядя, отдал подарок.

— С Рождеством.

— Спасибо, милый! С Рождеством! — и мать поцеловала его в щеку. Развернулась и ушла.

Драко сел за рабочий стол. Голова раскалывалась от переполнявших его мыслей. Он взял чистый пергамент и написал Пэнси свой адрес, с приглашением на завтра к нему в гости. Отправил с совой. Немного подумав, открыл аймаг и написал Блейзу тоже самое.

Встал и подошел к бару в углу комнаты. Прелести свободной взрослой жизни — ты можешь держать бар с огневиски прямо у себя в спальне.

Он наполнил стакан янтарной жидкостью и сразу его осушил. Снова налил и наколдовал лед. Опустился в кресло, неспешно прихлебывая алкоголь. Почувствовал, что

детство, нахер, теперь точно ушло.

Он не знал, сколько просидел так. За окном солнце стало клониться к закату, освещая вечерними лучами комнату.

Драко вдруг понял, что ему сейчас нужно. Да, это именно то, что он хочет сейчас. Он вдруг с силой швырнул пустой бокал о стену.

Щелкнул пальцем.

— Фанни. Прибери здесь. — приказал он возникшей эльфийке, — и готовь праздничный ужин. Изысканный, как тебя учил эльф моей матери. Организуй музыку. Что-нибудь магловское. И… — он задумался, — Свечи, цветы, или что там нужно для романтики…

— Может, шампанское? И розы? — пропищала эльфийка.

— Шампанское обязательно, — настроение чуть улучшилось, — розы подойдут. Только без пошлости типа лепестков на кровати, — поморщился он, — и поющих цветов тоже не

надо.

— Поняла. Я сделаю всё в лучшем виде, хозяин, — эльфийка исчезла.

Драко кинул взгляд в зеркало. Что ж, он одевался, чтобы угодить матери, ну так для Грейнджер точно подойдёт.

***</p>

Гермиона сидела перед телевизором с котёнком Годриком на коленях. У него, конечно, несносный характер, как и у его дарителя, собственно… Горделиво отказывался есть то, что она купила для него на ближайшей заправке, капризничал, если она не пускала его в какие-то комнаты по первому его мяуканью. Безбожно драл кожаный диван родителей, и Гермиона уже раз десять накладывала срочное «репаро», чтобы убрать это безобразие. Но в моменты, когда он нагло забирался к ней на колени и мурчал, она всё вдруг прощала и умилялась ему.

Она дала согласие Малфою, что придет к нему сегодня, но чем больше проходило времени с момента этого обещания, тем больше Гермиона сомневалась, что ей это нужно. Она вдруг порадовалась, что он так и не сказал ей свой адрес. Это даже лучше.

Это был прекрасный секс, необычное Рождество, но, право, стоит уже это прекратить. Они все так же остались на разных берегах — он студент, она преподаватель. Это не этично. Знала бы профессор Макгонагалл… При этих мыслях Гермиона почувствовала, что краснеет.

Секс с Малфоем не был похож на секс с Роном даже отдаленно. Не то, чтобы она никогда раньше не испытывала оргазм, нет. Но… Она не могла не признаться себе, что ей понравилось. Он мог был нежным и в то же время резким, напористым, наглым. Эта ядерная смесь из противоположностей очень возбуждала её. И… еще она видела, что ему тоже понравилось. Те глупости, что он шептал ей… Нет, она не придавала им значения. Это всего лишь слова, сказанные в моменте, он их наверняка и не помнит. Но она видела его глаза сразу после… Как он смотрел на неё, и было что-то в его взгляде такое, от чего сердце затрепетало. Как он закрыл глаза и потянулся к ней для поцелуя… Такое не сыграешь.

Внезапный хлопок аппарации заставил её подскочить на месте. Посреди её гостиной стоял Малфой. В идеальном костюме, который был подогнан по фигуре, в белой рубашке, видневшейся под пиджаком. С идеально уложенными волосами. Почему-то в носках, без обуви. Котёнок Годрик лениво посмотрел на гостя, как бы говоря: «А, это ты», — и равнодушно свернулся клубком на коленях Гермионы.

— Добрый вечер, — Малфой насладился произведённым эффектом, повернулся и вдруг произнес:

— Так вот он какой, электрический камин, — и с интересом подошел поближе, рассматривая искусственные языки пламени, — Гермиона, он даже издает звуки, как будто поленья трещат! — в его голосе было неподдельное удивление.

— Как просто тебя удивить, Малфой, — пробормотала она. Она испытывала двоякое чувство — она была приятно удивлена, что он всё-таки пришёл, и вместе с этим испытывала жгучее сожаление, что её душевное равновесие стремительно расшатывается.

— Кстати, удивлена твоим манерам, — проговорила вдруг она, — Мне казалось, что в мире волшебников правило «никогда не аппарируй прямо в дом, а приходи через дверь» является незыблемым постулатом.

— Обычно так и есть, но у нас с тобой особая ситуация, — проговорил он, тыкая на все кнопки подряд на камине, — К тому же, я забыл у тебя свою обувь и пальто.

— Только не говори, что они у тебя единственные! — иронично произнесла Гермиона, рассеянно глядя на то, как он увеличивает температуру обогрева на камине, - остановись, хватит уже!

Драко наконец добрался до кнопки, которая выключает камин и ткнул в нее — камин погас. Он завис на мгновение, затем повернулся к ней, лениво проговорил:

— Нет, конечно. Но это не значит, что я тебе их подарю! — с этими словами он уселся на диван и бесцеремонно забрал у неё котенка и положил себе на колени. Тот недовольно зыркнул, но возмущаться не стал. Правильно, в конце концов, какая разница, кто тебя гладит.

— Ты назвала его Годриком?

— Да. — Гермиона вдруг ощутила потребность пожаловаться, — Малфой, это разбалованное существо отказывается есть то, что я ему даю.

— Тогда Фанни будет его кормить, — спокойно сказал он, - он привык к её еде.

— Нет, не нужно… — испугалась она, — Я найду, что он любит.

Малфой пожал плечами.

— Пока будешь искать, он сдохнет от голода. Поэтому не спорь. — щелкнул пальцами и возникла эльфийка, — Фанни, этого котенка нужно будет кормить три раза в день. Ты знаешь, что он любит.

— Хорошо, хозяин, — она исчезла, а миска наполнилась едой. Котенок заинтересовано слушал их разговор и, увидев полную миску, сделал равнодушную морду, с выражением

величайшего одолжения лениво направился к ней.

— Одевайся, — сказал вдруг Малфой, — мы отправляемся гулять.

— Куда? — она с подозрением смотрела на него.

— Увидишь, — он вдруг помрачнел.

— Почему ты считаешь, что можешь мне приказывать? — его самоуверенность бесила.

Он закатил глаза и проникновенно посмотрел на неё:

— Мисс, не соблаговолите ли составить мне компанию на прогулке? Это будет большой честью для меня.

Он так комично это сказал, что она не удержалась и фыркнула от смеха.

— Лучше? Тогда собирайся, нам нужно успеть до того, как сядет солнце.

— Почему я всегда делаю так, как ты говоришь? — недовольно пробормотала она.

— Потому что ты этого тоже хочешь, я же говорил, — небрежно ответил он, — поторопись, солнце скоро сядет.

Он заинтриговал её и она поднялась в комнату, чтобы одеться. Нет, она не будет разряжаться. Гермиона достала обычные джинсы и свитер, и даже шапку, потому что на улице холодный ветер. Подумав немного, она всё же надела кружевной комплект чёрного цвета. Было бы глупо отрицать, чем закончится сегодняшний вечер, думала, она, натягивая свитер.

Она спустилась и увидела, что он тоже уже надел своё пальто и туфли из драконьей кожи. Гермиона накинула на плечо сумку, сняла с вешалки свой шарф и обмотала им горло.

Малфой окинул её насмешливым взглядом:

— Правильно, не то опять придётся обращаться к колдомедику Малфою, чтобы он вылечил тебя от простуды.

Она закатила глаза, но в следующий момент он схватил её ладонь и аппарировал.

Если бы не его рука, Гермиона бы непременно оказалась на земле, но он подхватил её и она с трудом удержалась на ногах.

Она оглянулась — вокруг, на сколько хватало глаз, простиралась равнина, слегка припорошённая снегом. Безжалостный ветер трепал её волосы, бросал ей их в лицо, и рвал концы шарфа. Гермиона обернулась на Малфоя. Тот не веселился, его выражение лица было, скорее, угрюмым. Он молча взял её за руку и повел вперед, по посыпанной гравием дорожке.

— Где мы? — тихо спросила она, натягивая шапку на уши.

— Уилтшир, — коротко ответил он.

Гермиону напрягла такая перемена в его настроении. Она посмотрела вперёд и внезапно всё поняла.

— Стоунхендж?

— Да, — он сжал её руку крепче и ускорил шаг.

Впереди показались каменные арки.

— Там не будет туристов? — спросила она, чтобы хоть немного разрядить обстановку.

Он покачал головой. Явно не был в настроении разговаривать.

Что с ним? Пять минут назад он шутил, иронично хмыкал, а теперь сцепил зубы,

сдвинул брови и еле отвечает. Но причина не может быть в ней, в этом она точно уверена. Иначе… Иначе он бы не пришел за ней и не привел сюда.

Когда они подошли ближе к каменным сооружениям, он легко перемахнул через низко натянутую проволоку-ограждение, и помог перешагнуть ей. Затем отпустил её руку и молча прошёл дальше. Забрался на один из поваленных камней, и, не заботясь о своих брюках, уселся. Обернулся и выразительно посмотрел на неё. Гермиона кивнула и он протянул ей руку, чтобы помочь забраться.

Оказавшись на камне, она молча покопалась в сумке и извлекла оттуда плед, расстелила его. Малфой так же молча сел рядом и уставился на каменную арку впереди. Гермиона молчала. Было ясно, что он не настроен говорить. Она вспомнила, что он рассказывал вчера, что обычно приходил сюда с матерью в детстве. Может, что-то случилось? Но она не была уверена, что может лезть с расспросами.

— Ты была здесь? — вдруг нарушил он тишину, в которой было слышно только движение ветра.

— В детстве. С родителями, — зачем-то добавила она. Он кивнул.

Она помолчала, вспоминая те времена.

— Тут было много туристов. Мы были… как маглы, не как волшебники.

— Для волшебников обычно свои часы посещения, — внезапно ответил он, хотя она даже не ожидала, что он скажет хоть что-то. Он искоса взглянул, как она прячет покрасневшие от холода пальцы в рукава свитера.

— Здесь нельзя использовать согревающую магию, так ведь? — она вспомнила, что читала когда-то, что в таких древних местах магия может отозваться неожиданным образом. Он кивнул, внезапно придвинулся к ней и начал расстегивать своё пальто.

— Обними меня, — вдруг сказал он, распахивая полы одежды. Она неуверенно обвила руки вокруг его тела под пальто и сцепила пальцы в замок. Малфой приобнял её за спину. Его другая рука лежала на колене и вертела между пальцев палочку. Он, казалось, не придавал этим объятиям какого-то интимного характера, просто хотел, чтобы она согрелась. Малфой был задумчив, отстранён, и, не отрывая взгляда, глядел вперед, на каменную арку.

Гермиона почувствовала, что согревается. Она была прижата к его боку, и ощущала под сцепленными пальцами тепло его тела. Она чуть откинула голову на его грудь и тоже смотрела вперёд, на ту же арку, что и он. Они сидели так, на обдуваемом ветром со всех сторон камне. Молча. Разговаривать не хотелось. И время как будто остановилось.

Внезапно тучи, словно гонимые какой-то силой, расступились, пропуская лучи закатного солнца прямо в арку. Это было очень красивое зрелище — как будто кто-то осветил люмос максимой пространство между камнями. Было немного больно смотреть на такой яркий свет и Гермиона чуть отвела глаза, с удивлением обнаружив, что воздух как будто застыл и стал густым. Не было ни ветра, ни движения, ни единого звука вокруг. Только лучи солнца меж каменных исполинских камней, которые еле уловимым движением скользили по их фигурам. Даже температура воздуха как будто

изменилась, стала теплее на порядок.

И вдруг она почувствовала странные ощущения — ей показалось, что она знает, что в этот момент испытывает Драко, и ей стало невыносимо от этой пустоты и неприятного, щемящего чувства неуверенности и тоски. И пронизывающего одиночества. Гермионе так захотелось, чтобы он не испытывал подобного. Она чуть подняла голову, глядя на него. Малфой невидящим взглядом продолжал смотреть в арку, проворачивая палочку пальцами.

Гермиона расцепила руки и ладонью тронула его щеку, привлекая внимание к себе. Он рассеянно посмотрел на неё, и она вдруг приподнялась и поцеловала его. Неспешно и вкладывая всю свою нежность в этот поцелуй. Он отвечал, как будто на автомате, не осознавая, что делает. Его мысли были словно за тысячи миль отсюда. Ей вдруг стало больно. Кто она такая для него, чтобы он пускал её в свою душу? Ему не нужно это... Поэтому она попыталась отстраниться, но его рука вдруг напряглась, не отпуская, и он, словно проснувшись, отложил свою палочку на камень и привлёк её ближе.

Они целовались, сидя на плоском камне, и заходящие лучи солнца через арку освещали их своими теплыми лучами.

Последние блики скользнули по камню и диск солнца ушел из арки. Тучи снова заволокли небо, как будто и не было этих минут. Подул холодный ветер, отбросив волосы Гермионы назад и охладив их лица. Момент близости растаял.

— Сюда идут, — сказал вдруг Малфой.

— Маглы? — встрепенулась Гермиона.