Глава XIV "Цугцванг" (1/2)
That all the nights you slept alone, dryin' your eyes</p>
('cause of me, baby)</p>
And all the nights you thought about takin' your life</p>
('cause of me, baby)</p>
'Cause if it's love you want again, don't waste your time</p>
(don't you waste)</p>
If you call me up, I'm fuckin' you on sight</p>
(Ведь все ночи ты спала одна, вытирая слёзы (из-за меня, детка)
И все ночи думала том, чтобы уйти из этой жизни (из-за меня, детка)
Если ты снова хочешь любви, то не трать своё время (не трать)
Но, если ты позвонишь мне, я сразу же трахну тебя.)</p>
The Weeknd «Hurt you»</p>
Гермиона в полном шоке смотрела на него:
— Что ты здесь делаешь? Отбой уже был, мне снять очки с твоего факультета? — она маскировала агрессией свою нервозность.
— Я на дежурстве, мисс, — он уверенно смотрел на неё, протягивая пергамент с уведомлением, что Драко Малфой назначен дежурным в это воскресенье.
— А Аннэт? — она едва взглянула в пергамент. Малфой пожал плечами, серьезно глядя на неё:
— Я не могу так больше. Не бегайте от меня.
Она резко сорвалась с места и пошла вперед. Она не будет это слушать.
— Патрулируешь третий этаж, а я четвертый, — бросила она на ходу.
— Нет, я пойду с вами, — он уже нагнал её.
— Как угодно, но сделай так, чтобы я не слышала ничего компрометирующего меня, — она не смотрела в его сторону.
Он промолчал. Они проверили третий этаж и поднялись на четвертый.
— Почему вы не хотите меня выслушать?
— Малфой, не начинай, — она стремительно шла, освещая темные ниши палочкой, и в её движениях сквозила нервозность.
— Вас пугают мои чувства? — он приноровился к её шагу.
— Да, — отрезала она, — меня пугает твоё маниакальное упорство, с которым ты пытаешься… соблазнить меня.
— Любовь моя вас пугает, мисс? — вкрадчиво сказал он, — Вы считаете, что её нужно бояться? Укротите её нежной любовью. Не отказывайтесь от власти, которую я вам предлагаю над собой…
Гермиона издала непонятный звук. Драко, вдохновленный тем, что она не прерывает его, продолжил:
— Не отказывайтесь от этого, мисс. Никакой опасности вам не грозит, если мы просто с вами поговорим, обсудим все вопросы, которые у нас есть друг к другу…
— У меня нет к тебе вопросов, Малфой, — устало проговорила она, — нам нечего обсуждать.
— Напротив! — воскликнул он, — Я хотел бы узнать у вас о том, всё ли в порядке с теми детьми?.. У меня нет возможности проверить это, сами понимаете… Но вы видите их два раза в неделю, а меня очень беспокоит их состояние.
— Не заговаривай мне зубы, Малфой! — кинула она на него предостерегающий взгляд, — Тебе глубоко безразличны эти дети.
— Если бы вы позволили мне, — говорил он, следуя за ней по лестнице на астрономическую башню, — я бы доказал вам, что это далеко не так.
Гермиона молча обходила углы башни, чтобы убедиться, что никакой припозднившийся студент не спрятался в её темных закоулках. Затем она бросила заклинание, которое обнаруживает посторонних присутствующих — никого. Ей пришло в голову, что, Малфою, возможно, неприятно находиться здесь, и она повернулась, чтобы посмотреть на его лицо.
Он стоял, облокотившись об стену и закрыв лицо рукой.
— Малфой? — она подошла к нему, приглядываясь, — дежурство завершено, ты можешь отправляться к себе.
Он отнял руку от лица, и отвернулся. Во всем его облике читалась вселенская скорбь, которая тронула Гермиону.
— Вы идите, мисс… — услышала она его сдавленный голос, — я немного побуду здесь.
— Да что с тобой, Малфой? — она подошла ближе, чтобы видеть его лицо. Он молчал.
«Может, он переживает от воспоминаний о том, что случилось здесь три года назад?» — пришла в голову ей догадка. Она тронула его за плечо:
— Идем, тебе нельзя здесь находиться.
Молчание. Он не двинулся с места. Гермиона вспомнила, что слышала в учительской, что Малфой наблюдался у магловского врача, восстанавливал психику и лечил затяжную депрессию, и она испугалась, что башня могла послужить триггером для его срыва. Поэтому она настойчиво потянула его за руку, увлекая за собой. Он нехотя подчинился, и они вместе спустились с башни в полном молчании. Гермиона развернулась к нему, внимательно вглядываясь в его лицо — оно не выражало ничего. И ей стало страшно оставлять его в таком состоянии. Она вдруг ощутила щемящее чувство жалости к нему, ведь Малфой тогда не оставил её в истерике, говорил ей нужные слова, утешал и сочувствовал. А ведь мог просто уйти. И, сама не понимая, зачем, поддалась неожиданному порыву и сказала:
— Пойдем, Малфой, зайдем ко мне в класс.
Она не увидела, как он прятал свой триумф во взгляде, опустив глаза, и со скорбным выражением лица поплелся за ней.
Когда они зашли в класс, он отошел к окну, глядя в темноту за стеклом.
— Малфой, тебе нехорошо?
Он кивнул.
— Может, тебе нужны какие-нибудь зелья? Ты принимаешь что-то? У меня есть успокаивающие таблетки… Правда, они магловские, но они хорошо помогают, — тараторила Гермиона, с волнением глядя на него.
Малфой чуть развернулся к ней и проговорил тихо:
— Да, я думаю, это было бы очень кстати…
— Сейчас! — и она развернулась, направившись в свою комнату. Там она кинулась к шкафчику, открыла дверцу и начала искать нужные таблетки, перебирая колбочки и коробочки. Когда она нашла нужные, схватила их, порывисто развернувшись, замерла от неожиданности: Малфой стоял в её комнате, облокотившись на дверной косяк и глядя на неё с выражением безграничной печали в глазах.
— Ты зачем… зашел? — Гермиона даже не сразу нашлась, оглушенная таким неожиданным вторжением. Хотя, чего удивляться, наглости Малфою не занимать.
— Не мог оставаться один, — и он тяжело вздохнул, выпрямляясь и делая шаг к ней, — вы, как никто, должны понять меня, мисс…
Гермиона отступила назад, все еще держа в руках таблетки.
— Вот, Малфой… Нужно выпить две и запить водой… — Она протянула руку с упаковкой с ячейками, в которых находились таблетки.
Он посмотрел на её протянутую руку долгим взглядом.
— Мисс, я не могу это сделать, — он чуть отвернулся от неё, прикрыв ладонью лицо в драматичном жесте.
— Почему… Это хорошие таблетки, — она недоуменно перевела взгляд на него.
Не успела она оглянуться, как уже сидела на кровати, а он уткнулся головой ей в колени, сжав её ноги, бормотал:
— Я не могу этого сделать, мисс!.. Ваши занятия магловедением не помогли мне…
— Малфой! — она в ужасе смотрела на метавшуюся у её коленей светлую голову, — Что с тобой? Она протянула руку, чтобы остановить эти беспорядочные движения, запустила пальцы в его растрепанные волосы:
— Успокойся, Драко, успокойся! — она повторяла это, теряясь в непонимании происходящего, — Что случилось?
— Случилось… Случилось, что я не знаю, как достать эти таблетки из упаковки.
Она в полном шоке смотрела на него, а он хохотал, как безумный, глядя на ее растерянное выражение лица. Он поднялся и сел рядом на кровать, все еще смеясь.
— Малфой! Это, наверное, самая отвратительная из всех твоих выходок! — до неё дошло, что он бессовестно разыграл её, — Хотя нет! — она вспомнила пуффендуйцев, — Твой обливейт на детях не перевесит ничто!
— Да ладно вам, мисс, я просто очень хотел помириться с вами! — он взял таблетки из её рук, — Давайте проведем практическое занятие по магловедению, раз уж мы оказались в такой ситуации. Расскажите мне, как это открывается.
Она всё еще не могла успокоиться после его выходки, ощущая какую-то уязвимость и обиду.
— Тебе голову нужно лечить, Малфой, — проговорила она, — убирайся из моей комнаты.
Тот, казалось, не слышал её, вертел в руках таблетки, пытаясь понять, как они открываются. Она искоса взглянула на него:
— Разве ты никогда не употреблял магловские таблетки?
— Употреблял, — ответил он, — но эльф приносил мне их уже в пригодном для употребления виде, а в упаковке я вижу их впервые, — и он попытался отковырнуть прозрачную ячейку. Она закатила глаза и показала ему, как это делается. Вторую он вытащил уже сам, довольно поглядывая на нее, закинул две таблетки в рот и запил наколдованной водой.
— Зачем? — Гермиона в ужасе уставилась на него, — это же успокоительное.
— Мне и нужно успокоиться, мисс, — проговорил он, — несмотря на то, что вы считаете меня бессердечным, я сегодня здорово перенервничал.
— Очень хорошо, Малфой, — раздраженно проговорила она, — раз тебе легче, можешь уже выйти из моей комнаты?
— О, мисс, так вы больше не боитесь быть скомпрометированной? — он откинулся на подушки её кровати.
— Малфой, встань с моей постели… Почему это я должна быть скомпрометирована?
— Ну, скоро полночь, а я выхожу из вашего класса. Вдруг я наткнусь на дежурного преподавателя? — хитро произнес он.
— Дежурный преподаватель сегодня я… Встань с моей кровати!
Он легко вскочил, развернул стул спинкой к ней и оседлал его.
— А как же Филч? Он лазает по школе до поздней ночи, точно вам говорю! Поэтому никуда я отсюда не уйду.
Гермиона задохнулась от такой наглости.
— Малфой, это уже слишком! Сначала ты разыгрываешь меня, теперь еще и вот это! У тебя вообще совесть есть?..
— А вы волновались за меня, мисс? — он ухмыльнулся.
— Нет! Ты этого не заслуживаешь, — она встала с кровати и отошла в сторону, отвернувшись к окну. Скрип стула и движение за спиной: Малфой подошел к ней.
— Я не думал, что тебя это так заденет… ведь я безразличен тебе, — сказал он тихо.
Она отмахнулась.
— Малфой, я подумала, что тебе трудно находиться в башне после того, что там произошло три года назад… Испугалась, что это будет триггером и тебе станет плохо. А ты дурачишься, разыгрываешь целый спектакль, притворяешься… Так нельзя, понимаешь? Нельзя играть на чувствах других.
Она повернулась, но он серьезно смотрел куда-то вдаль, в слабо освещенный двор школы.
— Если хочешь знать, то… Я не считаю себя ответственным за смерть Дамблдора, — сказал он вдруг твёрдо, — более того, верни всё назад, я бы поступил так же.
Она в изумлении на него смотрела. Он ответил ей прямым взглядом:
— Что я мог сделать? Волан-де-Морт убил бы моих родителей, попробуй я рассказать Дамблдору о своих планах. Был у меня выход, скажи? О, меня бы защитили! Но в ту же минуту в страшных мучениях умерла бы моя мать. Если бы Снейп намекнул на истинное положение вещей… может, я бы чувствовал, что не один. Но они все знали и видели, что со мной что-то не так, но ничего не делали. Дамблдор знал, какое задание мне дали и при каких условиях. Это я теперь понимаю, а в то время — нет, — он замолчал, подавляя раздражение, — мне было тогда шестнадцать, Грейнджер. Я чувствовал, что один против всего мира. И да, я не смог сделать это. Не смог убить. Всё, на что меня хватило, это обезоружить его. И именно поэтому я не считаю себя виноватым. Что касается того, что я пустил пожирателей в школу… Да, тут, безусловно, моя вина. Но какой был у меня выход, скажи?
Он повернулся к ней.
— Выход всегда есть, Драко, — тихо проговорила она.
— Да, хорошо так говорить, когда не был в шкуре другого, — он скривился в усмешке, — Ты вот спрятала своих родителей, стерла им память. Была у меня такая возможность? Нет. Отец бы скорее стер меня с лица земли. Мать не смогла бы сбежать, она не оставила бы меня. А у меня была метка, по которой Волан-де-Морт меня из-под земли бы достал.
Он отвернулся, молча глядя перед собой.
Вдруг Гермионе нестерпимо стало жаль его. Она тоже молчала, не зная, что сказать.
— И раз уж мы заговорили об этом, — продолжил вдруг Малфой, — я хотел бы прояснить ситуацию, когда вашу троицу притащили в мэнор.
Гермиона содрогнулась. Это не те воспоминания, которые она бы хотела сейчас воскрешать в памяти.
— Я хочу, чтобы ты знала… Мне было нестерпимо смотреть, как тебя пытает моя тетка. Я очень надеялся, что вас просто запрут в подземелье, а вы тем временем используете свай план «Б». Ведь должен же у вас на такой случай быть план? Вот у меня, Мерлин свидетель, подобного плана не было. Я не представлял, что делать и как вам помочь. Скажи мне, — повернулся он к ней, — неужели всё это получилось случайно, тогда? Неужели Дамблдор ничего не предусмотрел на такой вот… случай?
Гермиона мотнула головой и тихо произнесла:
— Почти случайность… Мы действовали по ситуации.
Он кивнул, скривив уголок рта в усмешке. Воцарилось молчание.
— Что было после того, как мы сбежали? — спросила Гермиона.
Он повернул голову и посмотрел на неё:
— Сама как думаешь?
Она пожала плечами, припоминая, что в день решающей битвы семья Малфоев выглядела не самым лучшим образом. Особенно плох был Люциус. Наверное, его наказали за их побег больше всех. Но жалости к нему она не испытывала.
— Как у тебя с семьей Уизли? — вдруг спросил он, переводя тему.
Гермиона чуть помедлила, прежде чем ответить:
— Мистер и миссис Уизли не злятся на меня… Относятся ко мне так же, как и раньше.
Он кивнул.
— А Поттер?
— Гарри, конечно, все еще переживает. Но он тоже пишет мне, что всё нормально… Малфой повернулся к ней:
— Так как те дети? Ты так и не сказала. — он был уверен, что с теми студентами всё нормально, но его участие точно понравится Грейнджер.
— С ними всё в порядке… Если ты про память, то я опрашивала их, и они помнят всё, ну, кроме того, что ты стёр, очевидно, — Гермиона повернулась к нему, ожидая, что он еще скажет.
Малфой, не спеша, прошелся по комнате, задержался у стола, где стояла рамка с фото. Он поднял её, чтобы рассмотреть: на ней была Гермиона, обнимающая рыжего кота.
— Это же тот самый кот, который был у тебя в школе? — спросил он, рассматривая, как кот щурится, когда Гермиона целует его.
— Да, — она вдруг с нежностью посмотрела на фото в его руках.
Он уловил этот взгляд, и поставил рамку на стол:
— А где он сейчас?
— Он умер, — просто сказала она, и вздохнула. Глотик умер через год после окончания войны, и Гермиона иногда скучала по нему.