Часть IX "Практическое занятие" (1/2)

Драко нахмурился, перечитывая письмо.

Что, чёрт возьми, задумала эта извращенка? Впрочем, у него есть время, он ей

напишет сейчас же.

«Пэнси, признайся честно, ты писала это письмо, хлебнув каких-то зелий? Меня оно напугало.

Ты хотела сказать, что не стоит даже тратить столько усилий на такого, как Кормак? Он не представляет для тебя опасности? Хмм. Или ты собираешься его водить две недели за нос, что бы он проиграл пари? Он вроде, будет считать, что ты готова, а ты каждый раз будешь его обламывать? Такую игру ты хочешь с ним провернуть? Напиши же скорее, что ты имела в виду!

Д.Л.М.»</p>

Хватит с неё, пусть не пишет свои замысловатые письма, а выражается по существу.

Драко задумался, что через несколько дней начнётся октябрь, и нужно будет возобновить тренировки по квиддичу. В прошлый месяц он занимался урывками, когда придётся, но сейчас понемногу жизнь начинала входить в свою колею. И еще нужно обратить внимание на некоторые предметы, которые провисали.

В целом, сейчас он признавал, что идея матери вернуться в Хогвартс была очень здравой. Страшно подумать, что с ним было бы, если бы он не уступил тогда Нарциссе. Он действительно отвлекся от самокопания, и снова стал чувствовать в себе желание полноценно жить. У него появились глобальные цели — во что бы ты ни стало оказаться в министерстве и обелить своё имя. У него зародились планы, как это сделать.

Жизнь продолжалась. И в целом, если закрыть глаза на прошлое, то неплохая жизнь.

***</p>

Рон задумался, прочитав письмо от Гермионы. Что-то было не так. Он чувствовал это подсознательно.

То, как она строила предложения. Какими словами писала. В целом, смысл её писем не поменялся, всё было как всегда — рассказы о своём преподавании, какие-то милые новости о знакомых, вопросы о его учении. Стандартное «Люблю, скучаю». Но он никак не мог отделаться от ощущения, что она пишет отстраненно. Неужели это всё из-за его нелепого поведения в последнюю их встречу? У него не сложилось впечатление, что она ревновала, нет. Она даже не упомянула про Лаванду, когда он просил прощения. Просто ей было досадно, что вечер закончился так.

А, собственно, как он должен был закончится? Они бы перенеслись в Нору? К Джинни и Гарри, на Гриммо? Рон сдвинул брови: он об этом не подумал. Как-то повелось у них так, что всё устраивает и продумывает Гермиона. А она в этот раз ни слова не сказала. Нет, не в тот самый вечер — там понятно, что было не до этого, а потом и некому говорить о планах…

Но она не писала об этом в письме, которое он получил перед их встречей. Ничего. То есть, она не хотела продолжения вечера? Что это значит? Какое-то странное подозрение гложет его исподтишка. Что-то липкое, мерзкое, не желающее оформляться в четкое понимание того, что он чувствует. Он не хочет понимать, что это.

Рон достал чистый пергамент, и, немного подумав, начал писать письмо:

«Привет, Джинни!</p> Как поживаешь? Я знаю, что Гарри вчера писал тебе, поэтому, наверняка, о всех наших новостях ты в курсе.

Я хотел спросить у тебя вот о чем: вы же переписываетесь с Гермионой? Она не говорила тебе о чём-нибудь? Обо мне, например. Она обижается или нет?

Не знаю, как тебе объяснить, но мне не даёт покоя наша последняя встреча. Я чувствую вину перед ней. Она сказала, что не обижается, но ты же её знаешь. Ты, наверное, тоже злишься, но что я могу поделать?

Подскажи, как мне лучше всего поступить в следующую нашу встречу? Пригласить её куда-нибудь? Организовать что-то романтическое? Мерлин, я в этом ни черта не смыслю, ты должна мне помочь в этом, Джинни! Я бы спросил у Гарри, но мне кажется, ты лучше понимаешь Гермиону, как девушку. Цветы? Подарки? Эльфийское вино? Мне кажется, это всё такая ерунда, но вам же нужны эти знаки внимания, правда?

Кстати, она рассказывает тебе, как у неё дела в школе? Она мне писала недавно, но без подробностей. Может, у неё там проблемы, а мы не знаем? Если узнаешь, напиши мне, потому что Гермиона не захочет мне рассказывать, что бы не расстраивать, ты же знаешь, какая она.

Джинни, сестренка, очень надеюсь на твою помощь! Береги себя и моего племянника.

</p>

Целую, Рон.»</p>

Он запечатал письмо, привязал к верещавшему сычику и выпустил того в окно.

***</p>

— Малфой, я давно хотел с тобой поговорить.

Был вечер вторника, и они с Забини сидели в библиотеке, пытаясь написать эссе по истории магии. Забини смотрел на него тяжелым взглядом, как всегда, когда темы намечались серьезные.

— Валяй, Блейз, — лениво проговорил Драко, листая учебник.

— По поводу Гринграсс.

Драко замер и поднял на него глаза.

— И?..

— Тут такое дело, не знаю, как тебе и сказать, — Забини побарабанил пальцами по столу, — девчонка помешалась на тебе. Гэстия с ней живёт в одной спальне, и вот она сказала, что Астория сама не своя уже несколько недель. Не ест, не спит нормально, учебу забросила.

— И при чём тут я? — раздраженно проговорил Драко.

— А при том, Малфой. Она ведет какие-то дневники, которые исписывает твоим именем. Она раздобыла где-то твою колдографию, и таскает её везде с собой. Она сидит целыми днями, как сомнамбула, только и ждет, когда ты пройдешь мимо.

— Пффф.

— А ты белого и невинного единорога из себя не лепи, — серьёзно процедил Блейз, — девчонка сохнет по тебе, а ты всеми силами поддерживаешь это. Потрахиваешь её время от времени. Не нравится мне это.

Малфой удивленно вскинул брови:

— О как. И давно ты, Забини, у нас примерным и хорошим стал? Сколько ты там уже с девчонкой Кэрроу? Неделю, две? И уже белую мантию нацепил, нас, свободных и холостых критикуешь?

— Малфой, — покачал головой Блейз, — ты не прав. Я не против твоей распущенной сексуальной жизни, мне похер, но вот у этой конкретной девчонки похоже, чердак протек из-за тебя. Ты же сам видишь, она не такая как Пэнси, как Аманда, или та, Ирис с Когтеврана. Как бы чего не вышло, Малфой.

— Что, любовное зелье мне подольет? Или изнасилует? А знаешь, я даже не против, это будет поинтересней скучного траха с ней!

Блейз смерил его долгим взглядом.

— Ну что ж. Я попытался. Считай, что я предупредил тебя.

Драко закатил глаза:

— Блейз. Я не узнаю тебя, что за двойные стандарты? Значит, когда ты намекал, что я подкатываю к Грейнджер, ты это не осуждал, а за Гринграсс вступаешься. Тебе она нужна? Так забирай, мне-то что?

— Мудак ты, Малфой, — Блейз откинулся на спинку стула, — с Грейнджер тебе ничего не светит, да и защитнички у неё и без меня есть. А Асторию мне жалко. По-человечески жалко, понимаешь? Есть у тебя где-нибудь там в глубине совесть или нет?

— Да что за хер? — взорвался Драко, — я ничего ей не обещал, ну встретились, перепихнулись раз, в другой раз она мне отсосала. Всё! Какие ко мне могут быть претензии, Блейз?

— Претензии в том, что ей надо вслух с помощью рта проговорить вот все, что ты мне сказал сейчас. Тогда, надеюсь, она поплачет еще недельку, поймет, какая ты сволочь и бросит всю эту херню.

Малфой не верил своим ушам. Ему, значит, выяснять отношения, что-то там объяснять? Зачем? И, самое главное, кому?

— Блейз, ты может, не понял, но она сама не против. Я не насилую её, ни к чему не принуждаю, всё это у нас происходит исключительно по доброй воле.

— Блядь, Драко, — тяжело вздохнул Блейз, — ты пойми, все девки разные. Гринграсс втюрилась в тебя по самые жабросли. Я просто тебе советую, оставь её, не надо больше с ней путаться.

Малфой передёрнул плечами.

— Ладно, — подытожил Блейз, — теперь ты в курсе, и делай с этой информацией то, что считаешь нужным.

И он склонился над своим эссе по истории магии. Драко обдумывал его слова. «С Грейнджер тебе ничего не светит» — сказал Блейз так авторитетно и уверенно, что даже захотелось его переубедить.

Знал бы ты, Забини, что он близок к этому, как никогда.

Когда ты видишь, что уже почти загнал добычу, а сил еще предостаточно, ты можешь дать ей фору, что бы она поверила, что сможет уйти от тебя. Тогда прелесть победы будет еще слаще.

***</p>

Гермиона не могла понять, когда это случилось. И самое главное, как и почему, но Драко Малфой внезапно стал занимать все её мысли. Она шла на обед в большом зале, и невольно искала глазами его светлые волосы. Она стала замечать, что боится занятий с седьмым курсом Слизерина, и в то же время ждёт их с замиранием сердца. Она не хотела это чувствовать, но ничего не могла поделать, мысли непрошенными змейками проникали в её голову, свивались в клубки, переплетались между собой.

Это напоминало какую-то болезнь, от которой назначается лечение: покой и время, больше ничего не поможет. Может, время поможет ей избавиться от этих навязчивых мыслей? Но откуда взять покой, если она видит его каждый день, и каждый раз при этом в груди у неё что-то больно сжимается в узел?

Не помогал рациональный анализ этих чувств — что с того, что он студент, когда у него есть гораздо больший недостаток — он был Драко Малфоем, и одно это должно было бы заставить её держаться от него подальше. Гермиона во многом его оправдывала в глубине души - Драко был ребенком, когда его заставляли творить эти ужасные вещи. И тот день, когда её пытала его сумасшедшая тетка в Малфой-мэноре - она старалась не думать и не вспоминать это. Он был молчаливым свидетелем, но в глубине души она не винила Драко. Что он мог сделать? Он не выдал Гарри - и одно это уже оправдывало его в глазах Гермионы.

Между тем, он, в свою очередь, напротив — как будто отстранился от нее после того разговора. Он исправно посещал её занятия и даже стал прилежно конспектировать её лекции. Он приходил к ней на дополнительные уроки и делал успехи в изучении быта маглов. Как студент, он больше не доставлял ей проблем. Он как будто бы внял её просьбе — перестал отпускать свои двоякие шуточки, перестал говорить о своей симпатии к ней. Он приходил к ней на отработку и в течение часа внимательно слушал, задавал вопросы по теме и вообще — вел себя так, как будто она Макгонагалл.

Уважительно, отстраненно.

Разве это не то, чего хотела Гермиона? Разве это не так, как и должно быть? Хотела. Так и должно быть, больше никак. Но все эти доводы не могли помочь тому чувству, которое болезненно растекалось по её венам, заставляя сердце биться чаще, когда он заходил к ней в класс.

А еще Рон. Он забрасывал её нежными письмами. Она подозревала, что Гарри помогал ему писать их, потому что это было не похоже на обычную манеру общения самого Рона. Он чувствовал вину за тот вечер и всеми силами старался искупить её, изливая свои чувства в письмах. Это раздражало. Она даже стала отвечать на каждое третье письмо, потому что чаще писать ему она не могла себя заставить.

Гермиона не пошла в выходные в Хогсмит. Вместо этого она провела весь день в библиотеке, читая самый толстый сборник практических советов по уходу за волшебными растениями, который нашла.

А ночью она лежала без сна и размышляла, почему Драко Малфой так волнует её? Что в нём её привлекло? Его внешность? Гермиона никогда не обращала внимания на то, насколько красив человек, предпочитая его внутренние качества. А что она знала о внутреннем мире Драко Малфоя? Ровным счетом ничего. Тогда почему она ощущала такое болезненное, но вместе с этим приятное волнение? Почему, глядя на него, она не могла отделаться от мысли, что хотела бы ощутить, как он обнимает её, как её пальцы взъерошивают его идеальную прическу, как его губы…

Дальше приходилось использовать окклюменцию, чтобы очистить разум от назойливых картинок, которые будоражили сознание. Какое счастье, что она изучила хороший самоучитель по применению окклюменции. Больших успехов она в этом не достигла, но для личного пользования очень даже пригодилось.

Октябрь был уже в разгаре, когда Макгоннагал попросила Гермиону помочь с подготовкой к Хеллоуину. После их разговора, когда девушка уже попрощалась, собравшись уходить, директор остановила её.

— Мисс Грейнджер, как у вас идет преподавание?

— Всё хорошо, профессор, никаких проблем, — улыбнулась она.

— Я слышала, что вы занимаетесь с несколькими учениками индивидуально, — ровным тоном сказала Макгонагалл, не сводя внимательного взгляда с Гермионы.

— Да, провожу несколько часов в неделю дополнительно, два ученика с третьего курса и трое с пятого, Пуффендуй, и один с седьмого курса Слизерина. Это очень хорошо сказывается на их успеваемости по основному курсу.

Профессор медленно кивнула, раздумывая. Слизнорт как-то с восторгом проболтался, кем именно был этот студент седьмого курса Слизерина. Макгонагалл не нравилось, что Драко Малфой крутится рядом с её любимицей. У неё не было розовых очков — скорее, гигантский кальмар из черного озера окажется душкой, чем Драко Малфой будет искренне изучать магловедение. Что-то похожее на материнское чутье подсказывало ей, что Гермиону надо предупредить относительно него.

Минерва не думала, что ей придется возвращаться к воспоминаниям, столь далеким от нее и столь не свойственным её летам. Однако с недавних пор она часто погружалась в раздумья о своей юности, так как хотела найти там что-либо поучительное для Гермионы. Но вместе с этим она опасалась, как бы её слова не оскорбили девушку, которую она так любила.

Макгонагалл понимала, что не имеет морального права поучать её относительно

таких неясных и бездоказательных мыслей — что, если она ошиблась? Мисс Грейнджер взрослая, адекватная и серьезная девушка, которая прошла войну. Она сможет постоять за себя. Да, для такого разговора точно не время, и Макгонагалл искренне желала, чтобы такой момент не наступил никогда. Поэтому она лишь снова повторила свою фразу как можно проникновеннее:

— Мисс Грейнджер, помните, что вы всегда можете обратиться за помощью как в делах школы, так и в личных. В любой момент и в любое время.

***</p>

Пэнси не писала с того самого дня, когда Драко получил странное письмо про Кормака. На его вопросы она так и не ответила, но, сказать по-честному, он этого даже и не заметил. Эти две недели он со всем рвением окунулся в учебу и тренировки по квиддичу. Еще и мать написала, что хочет приобрести дом в Хогсмиде, поэтому две субботы он потратил, просматривая подходящие варианты и торгуясь с хозяевами. Надо было видеть, как они кривились при виде его! И, конечно же, цену завышали в два раза. Но Драко это не останавливало, он давно хотел приобрести недвижимость в Хогсмиде, еще до войны упрашивал отца купить тут дом. Люциус не соглашался, видимо, из опасения, что Драко с друзьями будет устраивать там пьянки. Он был не так далёк от истины, в пятнадцать лет Драко именно этим и планировал там заниматься.

Теперь же он был очень рад, когда мать внезапно написала ему и попросила осмотреть несколько домов на продажу. И один из них приглянулся Драко — расположенный на отшибе двухэтажный дом из серого камня, с высокой остроконечной крышей, покрытой серой черепицей. Он чем-то напомнил ему Малфой-мэнор, уменьшенную и упрощенную версию. В само поместье Драко не хотел возвращаться после школы, поэтому собирался обосноваться в Хогсмиде на первых порах, и эта просьба матери была очень кстати.

Не обращая ни малейшего внимания на неприязненный взгляд хозяина дома, Малфой довольно быстро договорился о сделке. Ему было все равно, что он переплатит половину суммы от реальной стоимости дома — это не то, что его беспокоило. Его волновало, как он найдет домашнего эльфа. С огромным трудом они уговорили одного из их старых домовых эльфов прислуживать его матери. Остальные эльфы разбегались при звуке его фамилии, как от огнедышащего дракона. Репутация Малфоев, конечно же, играла против них.

Но если нужно, так тому и быть: он решил написать официальное письмо в центр поддержки домашних эльфов и предложить им работу. Он даже согласен давать им выходной и платить зарплату, если это понадобится.

С мыслями о домашних эльфах в голову влезла Грейнджер.

О, его тактика отстранения даст свои плоды, он уверен. Он чувствовал, что она смотрит на него, когда думает, что он не видит. Он буквально ощущал её нервозность, когда приближался к ней. Если это не говорило о том, что она его хочет, то Драко вообще ничего в этой жизни не понимает.

Он притворился, что не догадался, отчего она осторожно выспрашивала его на

дополнительных занятиях о его отношении к чистоте крови. Он с удовольствием рассказал ей то, что думает по этому поводу. И это, наверное, одна из немногих вещей, о которой он ей не врал и не притворялся. Даже не пришлось следить за словами, боясь брякнуть что-нибудь, что ей будет не по душе.

Однажды он возвращался после выматывающей тренировки в квиддич, его перехватила Аннэт и начала долго и нудно что-то объяснять про предстоящий Хеллоуин.

— Что от меня нужно, ты можешь внятно объяснить?

— Драко, раз ты не хочешь украшать зал или участвовать в самодеятельности, то, может, будешь контролировать отсутствие алкоголя на банкете?

— Буду что? — он даже фыркнул от смеха.

— Нам нужен человек, который будет следить, что бы студенты не пронесли алкоголь в зал!

— И я для этого лучшая кандидатура? — усмешка не сходила с его лица, — Впрочем, ладно. Передай всем, что я согласен.

— Имей в виду, Драко! Макгонагалл настроена категорично, обещала принять суровые меры, если вдруг обнаружит, что студенты распивают алкоголь в большом зале!

— О Салазар, как будто нет других мест, где его можно распить…

— Что? — Аннет не расслышала, что он себе пробормотал под нос.

— Ничего, ничего, я понял, алкоголя не будет.

Когда он зашел к себе, на его окне сидела министерская сова с письмом. Пэнси! Ну, наконец-то. Кстати, в понедельник был день, когда Маклагген должен был проиграть

пари! Или выиграть. Драко развернул письмо, обратив внимание, что сова не улетела — будет ждать ответ.

«Здравствуй, Драко!</p> Как ты поживаешь? Что нового?

Уверена, что ты ждешь от меня ответа на свои вопросы, но эти недели были так загружены! К тому же, я хотела, чтобы узнал уже итог той милой ситуации, в которую меня втянули помимо моей воли.

Помнишь, что я сказала при Кормаке, что буду присутствовать на собрании в его отделе?

Так вот, он тогда явился! Я, знаешь ли, подготовилась хорошо: надела самую длинную юбку, которую нашла в своём гардеробе (между нами, пришлось удлинить её

с помощью магии, но это уже наши, ведьминские секретики), и белую рубашку, которую застегнула на все пуговицы. Вот такой запакованный подарок ждал Кормака, когда он зашел на собрание, и единственное свободное место обнаружил рядом со мной.

Видишь, как я упростила ему задачу?

Так вот, Маклагген сел рядом со мной и завёл светскую беседу. Я приняла самый кроткий вид, слушала его с открытым ртом и всячески восторгалась его умозаключениями. В конце нашего разговора он проникновенно заглянул мне в глаза и пригласил поужинать в четверг. Я залилась румянцем и с превеликой грустью сказала, что не могу (и это было правдой, на вечер четверга я запланировала мракоборца). Его лицо омрачилось, и я сжалилась над ним: сказала, что в пятницу смогу разделить с ним

обеденный перерыв. Мы условились на милой магловской кафешке.

Не буду тянуть — обед прошел так же, как наша встреча на собрании в среду: он

разглагольствовал, я слушала, хлопая ресницами и не забывая вставить «О-о, Маклагген, какой ты умный!». Скажу я тебе, даже ждала, когда он уже подойдет к тому самому, о чём спорил? Но в тот день он мялся и терялся, и так ничего и не сделал. Только намекнул, что у него есть два билета в оперу, и он бы с удовольствием меня пригласил.

Драко, что с вами, мужчинами? Отчего вы так медлительны? Стоит перед вами разыграть недотрогу, как вы тут же робеете ей под стать!

Не поверишь, этот болван высидел со мной два часа оперы, и даже не попытался взять за руку! Хотя я поощряла его томными взглядами из-под ресниц, как могла. После

он вызвался меня провожать — и вот тут-то мне пришлось разыграть сраженную наповал его напористостью (нет) скромницу. Он спросил меня, можно ли меня поцеловать! Ты можешь себе такое представить? Нет, ну в самом-то деле, что он ожидал услышать от меня? Ничего я и не сказала, лишь опустила глазки долу и затряслась как будто бы от волнения и страха. Тогда он как будто бы даже осмелел, поцеловал меня на столько целомудренно, на сколько это возможно.

Знаешь, я считаю, что меня нужно увековечить в учебниках истории магии, как самую

сдержанную ведьму моего поколения. Я с трудом обуздала своё умение целоваться и

желание пошарить рукой у него в штанах. Знаешь ли, мне было очень любопытно, что там происходит! Но я помнила о роли, которую выбрала для него — а эта роль не предполагала таких вольностей. Маклагген оторвался от меня и шепотом спросил, когда мы сможем увидеться еще. Я предложила обеденный перерыв понедельника, и он был весьма этим удовлетворён. Представь себе, даже не напросился ко мне на чашечку чая! Просто ушел! Я, распаленная этим скромным поцелуем, пообещала себе отыграться за это вынужденное воздержание после. Пришлось вызывать скорую подмогу в лице мракоборца — он примчался и с удовольствием дал возможность выпустить пар.

Так вот, Драко! Вторая неделя у нас прошла так же, Маклагген обхаживал меня, но никак не решался сделать то самое, ради чего всё это было затеяно! Я даже, признаться, засомневалась, а был ли спор? Может, мой друг Драко Малфой перепил огневиски и ему всё это почудилось?

Кстати, забыла тебе сказать, что все эти ухаживания от него я принимала исключительно в тайне и вне министерства — чтобы не поползли слухи. Он, кстати, сам не прочь был не афишировать. Но я хитро сделала так, как будто это была его инициатива.

В последние дни он был все нервознее и грустнее, я даже с придыханием спросила, что так гложет такого сильного и решительного мужчину? Ах, какой взгляд он кинул на меня! Взгляд, полный боли и отчаяния.

И вот в субботу вечером, за день до окончания его спора, этот бастион пал! И Кормак пал к моим ногам, рыдая и умоляя простить его. Я ласково просила всё рассказать мне, но он только всхлипывал, что любит меня без памяти и не может себе простить, что поспорил на меня. Тут-то я тоже разошлась, дала волю слезам! Я причитала, что думала, что у нас искренние и чистые отношения, а всё оказалось ложью… Тут уже Маклагген стал успокаивать меня, заверяя, что любит и поэтому не притронется ко мне, пусть даже ему придётся выложить триста галлеонов каждому из споривших. Представь себе, какой идиот! Он был готов забыть про этот спор, тогда как был так близко к его выигрышу!