Глава 15 - Нормальные герои (1/2)
– Ходы кривые роет подземный умный крот, нормальные герои всегда идут в обход! – мурлыкал я, рассматривая план Бикона тридцатилетней давности. Свежее у Джуниора не нашлось – после очередного апгрейда атласскими системами безопасности, бумажка стала секретной.
– Придумал что-то? – спросила Руби с надеждой.
– Пожалуй, – кивнул я. – Итак, Бикон. Академия Охотников, набитая, как дыня семечками, студентами и студентками, которых держат под постоянным присмотром. Камеры, камеры! Они везде! Даже со стороны леса не подойдешь, а уж что творится в самом Биконе… и через все это добро нам надо пройти до кабинета директора, каким-то образом его оттуда вытурить, воспользоваться лифтом, который, практически наверняка имеет три уровня проверки личности пользователя только для того чтобы открыть створки, и еще две, чтобы начать ехать… ну и далее как-то сориентироваться в том месте, куда оный лифт ведет, и пройти сквозь активные системы защиты, если там таковые найдутся. И все это до прибытия Озпина и мисс Гудвич.
– Это невозможно! Ты же говорил что ты что-то придумал! – воскликнула Руби.
– Да, – я усмехнулся. – И тут нам поможет вот какая штука… знание. Знание есть наша сила!
Руби неуверенно посмотрела на меня, но взяла протянутый ей свиток.
– Геология? – удивилась она.
– Агась.
– И… она поможет? – серебристыми глазами на меня уставилось просто-таки воплощение скептицизма.
– Агась! – энергично кивнул я.
– Лайн!
– Ну я же говорю: “ходы кривые роет подземный умный крот, нормальные герои всегда идут в обход!” – весело ответил я. – Если ты не знала, то Бикон раньше был королевской резиденцией. А в любой уважающей себя королевской резиденции должны быть что?
– Короли? – неуверенно предположила Руби.
– Гм, и не поспоришь даже… короли. И резиденты.
Девочка покраснела.
– Ну же, солнышко, давай, ты ведь умненькая! Я в тебя верю! – подбодрил я ее.
– М-м-м… сокровищницы? – еще менее уверенно протянула она.
– Мы туда как раз пытаемся забраться, да, – кивнул я. – Ладно, сделаю скидку на твой врожденный героизм. В любой уважающей себя королевской резиденции должны быть пути отхода. Чтоб враги не поймали короля и не свергли его в грубой форме. В случае с Биконом это кажется почти невозможным, поскольку замок находится на скале, но интереса ради я все-таки поискал, где бы могли прорезать потайные ходы. И нашел нечто очень интересное. Оказывается, окрестности Вейла, из тех что подходят к воде, просто-таки пронизаны пещерами, подземными реками и тому подобными вещами. Вплоть до того, что в старые времена в местных пещерах люди пряталась от Гримм.
– И ты думаешь, что в эти пещеры и выходят подземные ходы? – поняла Руби. – Но если их много, то как мы их найдем? И разве их не заделали бы в первую очередь?
– Однозначно заделали бы. Или, по крайней мере, поставили бы мощные системы защиты. Но! Кто мешает нам прорезать свой собственный ход?
– Как? Это ведь долго и шумно!
– Зависит от того, каким инструментом пользоваться… – я ухмыльнулся, и показал ей кристаллик земного праха.
– Что ты имеешь в виду? – покосившись на него, спросила девочка.
– Забыла? Смотри.
Я взял один из камушков, которым был прижат уголок карты, и активировал кристаллик праха. Камушек тут же размягчился и потек, превратившись в лужицу. Позволив лужице застыть, я протянул напарнице получившийся блинчик.
– Точно! Но… разве для этого не нужно много ауры?
– Нет, для этого нужно только много земного праха, такое воздействие разрушает его. Ауры мне хватит… ну, может не с первого раза, но хватит. Так что план следующий: мы полезем в пещеры, исследуем их, найдем наиболее подходящую точку для того чтобы пробуриться в сокровищницу, и пробуримся в нее!
– А… как?
Улыбнувшись, я открыл на свитке еще один найденный журнальчик.
– Спелеотуризм? – удивилась она.
– Развлечение больше характерное для Мистраля, это там большая часть города в пещерах выстроена, а в Вейле не особо популярно в виду того что пещеры чаще всего находятся в гримм-зараженной местности. Но мы ж охотники, справимся.
Руби медленно кивнула.
– Тебе не нравится эта идея, – скорее утвердил, нежели спросил я.
– Ну-у-у… нет, – призналась Руби. – Пару недель назад я хотела поступить в Бикон, а теперь лезу туда словно вор.
– Если не хочешь…
– Нет! Я понимаю, почему мы это делаем, просто… все равно как-то не по себе.
– Понимаю. Но иначе ответов мы не получим. Слишком маленькие и глупые, по мнению больших и умных дядей в высоких башнях.
– Угу, – она вздохнула. – Чем я могу помочь?
***</p>
Несложно искать то, о существовании чего уверенно знаешь. Пещеры под Биконом были, и пронизывали они еще и немалую часть Изумрудного Леса. Большая часть, конечно, была затоплена – рек в этом районе очень много, как обычных, так и подземных. И если первые было видно с воздуха, то со вторыми все несколько сложнее… те, что выходили на поверхность, вырываясь из края утеса мне не подходили, они были слишком узкими. Та река, которую я искал, должна быть ниже, гораздо ниже. Возможно даже… под водой? Если она еще существует. Все-таки много лет прошло.
Когда я был фавном-косаткой, я умел определять соленость морской воды просто языком. Сейчас этим занимались купленные приборчики-анализаторы, в то время как мы с Руби просто… плавали.
Для меня возвращение в водную стихию всегда было чем-то донельзя ностальгичным. Все же, фавном, способным дышать под водой, я был всего лишь один раз, и, до этого дня, вернуться в воду на тех же условиях не мог, как бы не старался. Нет, дыхательная маска с воздушным прахом и самодельные ласты, собранные из песка так же как и броня Скай Джоя давали некое жалкое подобие, но… не то. Там и кессонка, потому что хрен подберешь правильное давление газа иначе чем просвечивая себя своим же проявлением, и дискомфорт от холодной воды, ведь гидрокостюмов нифига не было, и просто… не то! Не получалось наслаждаться процессом.
А сейчас – получалось. И не у меня одного: Руби резвилась в воде как русалка, быстро адаптировав под себя мой стиль плавания, и теперь периодически делясь со мной восторгами по радиосвязи.
Милаха.
Ну, пусть радуется. А то за последнюю неделю я ей впечатлений обеспечил столько, сколько за весь прошлый год не было.
Тем более, что помощи от нее сейчас не так уж и много. Я-то не только плаваю в поисках менее соленой, чем должна быть, воды, я еще и вовсю использую эхолокацию в поисках подходящего входа в пещеру. Еще по бытию морским фавном помню, как это ощущается.
– Лайн! – Руби красиво изогнулась в воде, и подплыла ко мне. – Ты чего молчишь?
– Занят немножко, – признался я. – Осматриваю окрестности аурной эхолокацией. Я тебя ей тоже научу, но позже, судя по успехам Эмбер, навык из разряда продвинутых.
– А… ты так плавать научился на Безымянном?
– Да. Там теплое море, теплее чем здесь. И гораздо красивее, наверное, такое же около Вакуо. О, и мы можем сходить на водные фермы Менаджери. Я там был с Эмбер и Ханой, им очень понравилось.
– Еще красивее? – восторженно удивилась она.
– Намного. Тут же пусто почти: водоросли, песок да мелкая рыбешка. А вот в теплых водах можно много всего интересного встретить… и вода там прозрачнее, и живность красочнее.
– Ва-а-ау… да, давай обязательно сходим!
– В следующий раз как поедем. Заодно Руфь проведаем.
– Ага!
Наша суицидальная козочка, после того как отошла от препаратов, переживаний и рассказа о проигранном бою, на который я ответил обещанной психологу сентенцией с небольшим дополнением в духе “живи, потому что если Эмбер жива, то ей будет не лучше чем тебе. Она будет счастлива, что хоть кто-то смог спастись”, разрыдалась, и мне вновь пришлось выступать в качестве губки для слез. Но когда мы с Руби пришли к ней на следующей день, она уже ничем не напоминала ни живой труп с пустыми глазами, ни просветленного в двух шагах от самоубийства. Наоборот.
Психолога такие качели напрягали, а вот меня не особо. Я вспомнил свои первые робкие шаги по Ремнанту. И тот восторг, который охватил меня, когда я по-настоящему осознал, что смерти для меня больше нет. Я хохотал как сумасшедший и с гиканьем носился по лесу… так что девчонку прекрасно понимаю.
Уверен, многие самоубийцы бы передумали в последний момент.
Так что мое предложение “пойти четвертой к группе Охотников” она восприняла… не то чтобы с энтузиазмом. Скорее, с надеждой и неверием. Но Джас всерьез подтвердил, что как только ее выпустят из больнички, они готовы оценить ее навыки.
Ну а Руби, вроде как, чувствовала за нее что-то вроде персональной ответственности. Среброглазая же. Им только дай какого-нибудь несчастненького спасти, отмыть и на себе женить.
Гм… самокритично.
– Нашел! – воскликнул я, и поплыл вперед. Руби без труда догнала меня.
– Где-где?
– Вот-вот будет! – мощный поток воды подхватил меня, и, закрутив, потащил за собой – О-ой!
– Уи-и-и! – а вот Руби понравилось.
Утащило нас относительно недалеко – метров на тридцать.
– Классно! Я еще раз прокачусь! – решила моя напарница, и поплыла к практически неразличимой завалов камней пещере, откуда и вырывался поток…
Приборчик на шлеме запиликал.
…пресной воды. И напор предполагает, что это та самая река, которую я помню.
– Уи-и-и-и! – поток притащил ко мне счастливую Руби.
– Рубс, ты ведь не только оружие можешь делать на верстаке? – поинтересовался я.
– Да что угодно могу, – девочка подплыла ко мне. – Простое легко, для сложного понадобятся схемы. А что?
– Сами мы туда не заплывем, – я показал в черную расселину. – Нужно какое-нибудь снаряжение, чтобы пойти против течения. Двигатель, на электрическом или воздушном прахе. Как думаешь, потянем?
– Конечно, – кивнула она.
– Тогда можем возвращаться.
– М-м-м… Лайн? А можно я еще раз прокачусь? – жалобно спросила у меня эта прелесть. Я прям-таки увидел эти просящие серебряные глаза.
– А давай. И я с тобой тоже, – я протянул ей руку.
– Да!!!
Ничего не сближает людей больше, чем совместное дураковаляние. Но только если искренне и самозабвенно!
У нас обоих с этим проблем не было.
***</p>
– Знаешь, Рубс, я посмотрел на тебя новым взглядом, – признался я, когда мы вынырнули из быстрого течения подземной реки, и еле как выбрались на берег пещеры.
– Да? – прозвучало заинтересованно. – Почему?
– Ну-у-у… чтобы создать дельтаплан, я потратил несколько недель на освоение твердосветного праха, и где-то полгода, чтобы подобрать форму крыла и начать летать. Ты на создание агрегата, способного протащить нас сквозь течение подземной реки, потратила шесть часов: два на разработку конструкции, час на создание тестовой модели, час на проверку этой модели в ванной, и еще два на создание уже полноценных движков. На которых мы добрались куда надо с первого раза. Ты – технический гений.
– Неправда, – но даже по смущенному голосу девчонки было понятно, как она довольна моей похвалой. – Просто ты совсем в этом не разбираешься.
– Факт. Но я все равно знаю, когда я вижу впечатляющие навыки и талантливую работу.
– Кресент гораздо сложнее!
– Вот именно!
Я снял водолазный шлем и отцепил от ботинок ласты. То же самое сделала и Руби.
– И… на какой мы глубине? От Бикона? – спросила она, обведя просторную пещеру лучом мощного фонаря.
– Высота двадцать метров над уровнем моря, – задумчиво ответил я. – Впрочем, я читал, что барометрические альтиметры плохо работают в пещерах, и результат может быть сильно неточным. Но если он точный, то нам надо подняться еще где-то метров на двести.
Я вытащил колышек-метку с долгоиграющим световым “ночничком” и вбил его неподалеку от берега.
– Идем исследовать? – улыбнулся я.
– А вещи?
– Пока тут бросим. Возьмем с собой только шлемы и ласты, на случай если придется затопленные пещеры преодолевать.
– Хорошо, – кивнула она. – А как мы будем тут ориентироваться?
– Аурной эхолокацией. И еще смотри на потолок, там могут быть колодцы, ведущие вверх.
– Я тоже хочу так уметь, – протянула Руби грустно.
– Ну так давай учиться, – улыбнулся я. – Первый шаг это ощупывание предметов аурой. Ты раскладываешь Кресент аурной активацией?
– Да!
– Значит, трогать аурой умеешь, – кивнул я. – Второй шаг, это визуализация увиденного. Ты должна представлять себе картинку, которую тебе вернула аура, настолько ярко, как будто ты видишь предмет.
– Ну… я могу сделать такое с Кресент… – неуверенно протянула Руби. – Это считается?
– Попробуй на чем-нибудь другом. На наших фонарях, например.
– Хм-м-м… да, получается… наверное, – она с сомнением посмотрела на фонарь.
– Поверю на слово, – улыбнулся я. – Третий шаг, пульс ауры. Это похоже на хлопок руками: тебе нужно создать два потока ауры друг навстречу другу, и столкнуть их. И, поскольку оно похоже, можешь так и делать, направляй один поток ауры в правую руку, другой в левую, и негромко хлопаешь ими друг о друга, резко выталкивая ауру.
– Ага… а как понять, что получилось?
– О, ты поймешь. Ощущения будут очень интересные, – усмехнулся я.
– Ладно…
Она стянула перчатки и начала негромко хлопать. Хлопок, и этакое прислушивание к себе… еще хлопок, снова пауза. Глянув на ее сосредоточенную мордашку я не смог удержать улыбки.
Ладно, моя очередь…
Некоторую “засветку” вспышки Руби давали, но незначительную. Она пока что еще даже пульс не освоила. Четыреста метров коридоров… ага.
– Почему мы повернули? – отвлеклась моя напарница.
– Там тупик. Нужное нам направление, в целом, где-то вверх и на северо-восток, – ответил я. – Так что пойдем в обход.
– Опять в обход, – хихикнула Руби.
– Ну мы же нормальные герои.
Гулять по пещерам было неожиданно весело, благодаря моей напарнице, которую искренне восхищали красоты подземного мира. Она восторженно взвизгнула попав под первый капельный водопад, а увидев небольшое подземное озеро, ахнула. Выглядит действительно красиво. Полюбовались, вбили светящийся колышек, пошли дальше.
Над озером обнаружилась карстовая шахта. Оказалось смешно: глубина этого “озера” была от силы по колено. Вода прозрачная-прозрачная… и адски холодная. Но мы были в гидрокостюмах, так что ничего особенного. Прошлепали до центра озера, я обнял Руби, и мы на сочетании гравипраха и ветрового праха пролетели по шахте. На пятьдесят метров вверх, судя по альтиметру.
– Вау. Так круто! – восхищенно произнесла она. – Я тоже хочу научиться.
Все хотят.
– Попробуем, – пожал плечами я. – Ты ведь часто пользуешься гравипрахом… о, гримм приближается.
– Где?! – она тут же выхватила косу, разложила ее… и, смущенно пискнув, сложила в режим винтовки. И снова начала водить лучом прожектора по сторонам.
Я вздохнул. И аурным всплеском разорвал пополам прыгнувшую на меня с потолка четырехметровую сколопендру. Руби взвизгнула, когда одна из бешено извивающихся половинок упала неподалеку от нее, исходя черным дымом.
– Скутига. Одиночные засадные гримм, живущие как раз в пещерах, – сообщил я. – Обычно прячутся на потолках пещер, откуда падают на голову врагу. Ядовитые, но если вдруг впрыснуть яд не удалось, обвивают жертву и давят ее в объятиях. Аура спасает от жвал, но если она тебя успела обвить, то поможет только аурный всплеск. Эти твари слепые, ориентируются на звук и чувство негатива. Я ее, кстати, услышал – она при передвижении очень характерно шуршит и клацает. Для человеческих ушей незаметно, но вот для лисьих очень даже.
– Какая гадость, – скривилась Руби.
– Ага. И, как ты можешь заметить, в подобных узких коридорах и против подобных противников, Кресент подходит не очень. Имей в виду.
– Угу… но ведь я раньше и не бывала в пещерах…
– Коридоры бывают и в зданиях, Руби, – подмигнул я ей. – И не везде у тебя будет возможность использовать Кресент для ближнего боя. Придумай что-то еще, ладно?
Она смущенно кивнула.
Я “пальнул” аурной эхолокацией. Коридор свободно продолжался в обе стороны.
– Идем.
Комплекс пещер был огромным. Один раз нашли явно заваленный взрывом ход – вполне возможно, что один из памятных мне подземных ходов. Постепенно мы приближались туда, где должна была быть сокровищница. Вбив очередной колышек, я предложил Руби вернуться – разбить лагерь, отдохнуть, и продолжить после обеда. Девочка с радостью согласилась.
Лагерь мы решили разбить рядом с озером. Вода в нем оказалась вполне пригодной для питья.
– Лайн?
– М?
– Что ты собираешься делать, когда найдешь свою сестру?
– Ну… я полагаю, что там должна быть какая-то система жизнеобеспечения, и сигнализация. Так что через некоторое время к нам прибежит Озпин, возможно, вместе с Глиндой или с твоим дядей. Лгать о том, что они ничего не знают им будет затруднительно, так что им придется рассказать нам, что происходит.
– А если они откажутся?
– Руби, – я улыбнулся ей. – Ты уже не ребенок, привыкай к этому. Тебя нельзя отправить в свою комнату не мешать взрослым дяденькам решать свои взрослые вопросы.
– Но ведь они могут отказаться?
– Могут, но не думаю, что станут, – вздохнул я. – Дойдя до Эмбер, мы покажем им свои способности. Но а если вдруг… у Эмбер есть родные. Настоящие. Ее мама – та самая охотница S-класса, Сенна Лайт. У нее есть еще восемь детей помимо Эмбер, отцы этих детей, включая отца Эмбер, всего девять штук, уверен тоже не слабые ребята. Контакты S-классовой охотницы, вроде ее команды, команда Эмбер, команда которую мы воспитывали с Эмбер, добавить сюда еще то, что Сенна очень небедная девушка, да и у меня в кубышке пополнилось после выхода “Матрицы”, мы можем дать нехилого жару. Озпин это понимает, и не думаю, что он будет доводить до прямой конфронтации.
– А… почему мы не позвали ее сразу?
– Во-первых, надо быть уверенными в том что Эмбер жива, и в подобном есть необходимость. А во-вторых… Руби, Сенна шутить не станет. Она за своих детей пройдет по Бикону огнем и мечом. Без шуток, она может.
– Оу…
– Кстати. Давай я тебе дам ее контакты, – я достал свой свиток. – Если что, свяжись с ней, и расскажи все, что узнаешь.
– Если что?! – напряглась девочка.
– Ну мало ли, – отмахнулся я. – Случаи разные бывают. Пригодится.
– Ладно…
***</p>
Стену сокровищницы мы нашли только на следующий день, после обеда. Точнее, как, мы добрались до той точки пещеры, где по моим прикидкам, нужно будет бурить минимум породы. “Вскипятив” ауру, я активировал кристалл земного праха, и пустил эхолокацию сквозь камень. И нашли! С первого раза!
Впрочем, когда ты можешь просветить четыреста метров породы, и заранее рассчитал, куда идти – неудивительно. Повезло нам с тем, что от стены пещеры, около которой я стоял, до пола сокровищницы было метров двадцать по диагонали. Работы на пару часов!
– А что это ты такое сделал с аурой? – заинтересовалась Руби.
– В современной аурологии это называется “перенасыщение”. В прошлом обзывали “кипением ауры”. Это была фишка праховых алхимиков и праховых магов, но если для первых это был эффективный инструмент, то для вторых это скорее последний аргумент.
– Почему?
– Аура делится на внешнюю и внутреннюю…
– Знаю.
– И что это деление условное, тоже знаешь? – улыбнулся я.
– Да, аура на самом деле одна и та же, разница только… в ее состоянии? – неуверенно произнесла последнее Руби.
– Умничка, все верно. Аура это как вода. Внутренняя аура условно “жидкая”, внешняя аура условно “твердая”, как лед. Но если резко “растопить” всю внешнюю ауру и бухнуть ее к ауре внутренней, происходит “перенасыщение”. Как следствие, Охотник становится беззащитным, поскольку внешней ауры у него нет. Зато контроль улетает в небеса, а возможности ауры сильно расширяются, вплоть до способности управлять прахом на небольшом расстоянии. Или, вот, использовать сенсорную технику через праховый медиатор, сканируя не воздух, а землю. Ну и да, если праховый маг принял это состояние в бою, значит, дальше можно ждать локального апокалипсиса. Например, на таком расстоянии, я чувствую гравипрах в Кресент, и твои патроны. И могу даже попытаться их активировать.
– Как ты этому научился?
– Экспериментировал, – я подмигнул ей. – Ну а потом уже прочел про это в книжках. Кстати. Я нашел сокровищницу! До нее всего лишь двадцать метров, если рыть туда, – я ткнул в потолок. – Так что возвращаемся к лагерю, берем земнопраховые кристаллы, и понеслась.
– Мы туда прям сейчас пойдем? – чуть испугалась Руби.
– Нет-нет, – покачал головой я. – Я сделаю лаз почти до самого пола, потом восстановлю ауру, потом мы ляжем спать, и на дело пойдем среди ночи. Озпин и Глинда будут не в башне, им придется потратить больше времени, чтобы добраться до лифтов, у нас будет больше времени, чтобы осмотреться.
– О… – она вздохнула. – Хорошо.
– Спасибо, что ты со мной, Руби, – улыбнулся я.
– Ты ведь мой напарник! И лучший друг! Как я могла тебя бросить?
– Никак не могла, – кивнул я. – Пойдем.
Бурение при помощи земнопраховых кристаллов – дело несложное. Я взял кристаллов с запасом, да еще и слил их в одну огромную друзу, ее при экономичном использовании хватило бы и на двести метров, а тут было в десять раз меньше. Так что я прорезал не просто ход, в котором надо изображать из себя червячка, а сделал вполне удобный тоннель с лесенкой. И еще пол-друзы осталось нетронутой, на взлом пола.
– Все! – похвастался я, вылезя из туннеля. – Ну что, пойдем к озерцу? Искупнемся.
– Оно же холодное! – ужаснулась Руби.
– Я нагрею. Огненного праха полно.
– Может, лучше когда на квартиру вернемся? – жалобно попросила меня девочка.
– Как хочешь, я ведь не заставляю. Но сам все-таки ополоснусь.
***</p>
Он все-таки сделал это. Направив фонарь так, чтобы он освещал самую глубокую часть озерца, Данделайн залез в ледяную воду, и наморозил себе ледяной ковшик, из которого поливал себя, довольно пофыркивая. Шедший от его кожи пар совершенно не убеждал Руби в том, что ему там тепло. Зато тепло было ей… от смущения!
Ее напарник обычно носил плотную одежду, не оставляющую открытой почти ни клочка кожи кроме рук и лица. Руби сначала думала, что он похож на нее, и не хочет привлекать чужих взглядов, но сам Данделайн объяснил это проще, чистыми соображениями практичности: в такой одежде комфортно летать, поскольку она достаточно теплая, отталкивает воду и не продувается, а комфортную температуру внутри он поддерживал при помощи Праха. Чужих взглядов Данделайн не боялся совершенно – что в Биконе он раздевался на глазах у всех, и даже не подумал одеть пижаму, что дома он мог запросто выйти из ванной в одном лишь полотенце на бедрах, что сейчас… а-а-а!
Руби искренне хотела бы не смотреть! Но глаза то и дело сами притягивались к голому телу напарника. К… праху! Да! Лайн всегда таскал на себе много праха, но из-за его одежды никто даже не догадывается, сколько именно! Ведь одно дело знать про десять килограмм, и другое дело – видеть их!
Разноцветные браслеты от запястья до почти локтя. Широкое кольцо на шее, еще одно широкое кольцо на поясе, круглая “тарелка” на солнечном сплетении, и непонятной формы пластины на спине – все это было соединено тонкими цепочками, судя по цвету, из гравипраха. Такие же цепочки шли от пояса к пластинам на бедрах… а! Она опять посмотрела!
Девочка смущенно дернула взгляд вверх. Лайн как раз закончил окатывать себя водой, и начал мыться – причем таким способом, что ей даже захотелось попросить его помыть ее так же! Когда-нибудь… потом… но действительно интересно! Он превратил воду из ковшика во вращающееся между его рук маленькое водное торнадо, которым пользовался, словно мочалкой! Хотя, иначе, наверное, под всем этим прахом и не помоешь…
Руби иногда по-белому завидовала тому, что ее напарник умеет делать с прахом и с помощью праха. Но затем вспомнила, как он вел себя рядом с верстаком и едва удержалась от хихиканья. Лайн был похож на дикое животное, заглянувшее под капот автомобиля, разве что уши не прижимал к голове, аккуратно изучая панель управления. В своих музыкальных программах он работал уверенно, но когда речь заходила о технике вообще, он становился таким трогательно беспомощным… и так восхищенно смотрел, как она сама работала с верстаком! И даже попросил ее научить! Конечно же, она согласилась!
Но вне каких-то специальных знаний беспомощным его назвать было нельзя. Руби до сих пор робела, и временами чувствовала себя так, словно она маленькая девочка, почему-то работающая в паре с матерым Охотником, уровня дяди Кроу. Не спасало даже то, что на самом деле ему было семнадцать, и обычно вел себя так же как Янг, не упуская возможности ее потренировать, посмущать или покормить.
В то же время, за две недели, которые она с ним провела, она побывала на нейтральной территории преступных группировок Вейла, в баре информационного посредника, слетала на Менаджери и даже была принята в доме вождя, помогала девушке-охотнице, чуть не покончившей жизнь самоубийством, а теперь пытается пробраться в сокровищницу Бикона через подземные пещеры и самодельный ход. Вся ее личность словно разделилась на три равные части. Одна не одобряла явные теневые связи напарника, другая восхищалась тем как он их применяет для хорошего дела, а третья просто скандировала “Круто! Круто! Круто!”.
– О чем задумалась, Рубенок? – щелкнул ее по носу проходивший мимо Лайн, вновь воспользовавшись этим странным, хоть и приятным на слух прозвищем. – Подглядывала, а?
– Нет! – взвизгнула она и покраснела до нижних кончиков волос.
– Почему? – скорчил грустную мордочку он и прижал ушки. – Не нравлюсь?
– Нет!!! То есть, да! То есть… Ла-а-а-айн!!! – взмолилась она.
Он хихикнул, и Руби невольно накинула на себя капюшон плаща, прячась от жестокого лисьего насмешника.
– Ты такая милашка, – донесся сквозь ткань искренний ответ, и девочка искренне пожалела о том, что мамин плащ пропускает звуки.
До нее долетели потоки теплого воздуха: Лайн начал сушить волосы, пользуясь в качестве фена собственными руками, а значит, отвлекся. Девочка осторожно выглянула из-под капюшона, чтобы мгновенно наткнуться на лукавый взгляд карих глаз. Не отвлекся…
Пушистые волосы, больше похожие на очень длинную шерсть, в потоках воздуха вставали дыбом, а черно-белый колер в отраженном освещении фонарей действительно делал его похожим на одуванчик, в честь которого его назвали, только не яркий и желтый, а отцветший белый.
– Все-таки нравлюсь, – подмигнул он ей, вновь отправив алую волну смущения по ее щекам. – Шучу, шучу. Просто ты так пристально меня разглядываешь.
Может быть… может быть и нравился. Она не была уверена в этом, хоть его подшучивания сейчас и смущали ее до невозможности. Но ей точно нравилось их приключения. И его десерты!
***</p>
Выплавив бетон и срезав стальную арматуру, я, еле удерживаясь от того чтобы начать наигрывать сам себе тему из последнего виденного мной фильма про Бонда. Но кто бы понял отсылку, кроме меня? Эх.
Плитку пола я вырезал красиво и даже со ступенькой, чтобы подземный ход можно было закрыть, как крышкой, и ничего бы не было видно сверху.
– Рубс, я все.
– Ага… – сонно буркнула девочка.
В отличие от меня она не умеет засыпать по желанию, так что выспаться к четырем часам утра, как зазвонил будильник, она не смогла. Теперь была миленько-сонная. Но ничего, сейчас, думаю, адреналинчик ее разбудит.
– Пойдем.
Я чуть поднял плитку и пустил волну аурной эхолокации. Никого нет. Так что я поднялся во весь рост. Новая волна аурной эхолокации, но с большей детализацией. И… нифига. Как в бетоне не было каких-нибудь датчиков слежения, так и здесь на стенах не было ничего, напоминающего камеры, датчики присутствия или хоть что-то в этом роде. Только неяркие зеленоватые… факелы? Серьезно, Оз? А, нет, имитация на твердосветном прахе. Я помог Руби забраться внутрь.
– Вау…
– Выглядит интересно, – признал я. – Только пустовато здесь. Если верить компасу, то нам в ту сторону.
– Хорошо, – чирикнула Руби, и вытащив свиток, сделала несколько снимков убранства сокровищницы, а после догнала меня. – Тут так тихо.
– Подземелье же. Только сухое, ничего не капает. Будь наготове, Рубс, возможно тут есть какие-нибудь атласские защитные системы.
Она кивнула.
Однако… ничего не было. Мы дошли до противоположного конца залы, в которой стояла футуристического вида машина. Мощное основание, на котором была смонтирована компьютерная консоль, что-то вроде массивного управляющего блока, и два саркофага на поворотных механизмах. Ближе к стенам стояли подключенные к машине генераторные установки на электрическом прахе.
– Это… Эмбер? – тихо спросила Руби.
– Да. Это Эмбер, – так же тихо ответил я.
В саркофаге, подписанном как 01, действительно лежала моя уже-не-сестра, еще-не-жена. Раздетая, в одном лишь нижнем белье, причем не ее, а каком-то специальном. Даже сквозь стекло было отчетливо виден безобразный кляксообразный шрам на ее лице. Место попадания той самой “паутины гримм”, как я понимаю.
– Она жива?
– Да. Судя по всему, эта машина занимается ее жизнеобеспечением. Вот только зачем тут второй саркофаг?
– Он пуст, – сообщила Руби очевидное.
– Двухместные системы жизнеобеспечения это очень странная концепция, не находишь? – хмыкнул я и положил руку на основной блок.
– Что ты делаешь? – заинтересовалась Руби.
– Хочу узнать, что у этой штуковины внутри.
– Ты ведь не разбираешься в технике.
– Собрать что-то не смогу, факт, но уж автомобиль от медоборудования отличу, – фыркнул я. – Посмотрим…
Основной блок был напичкан целой кучей разной машинерии. Всякие, насосы, проводки и трубки сквозь которые что-то текло, безумное количество управляющей электроники, какие-то системы непонятного назначения, и… огромное количество “черных” в моем восприятии труб, которые, к тому же, отбрасывали непроглядную “тень” на то, что было за ними. Я сосредоточился, отправил узкий пучок ауры в скопление черных труб, и консоль тревожно запищала.
– “Предупреждение: нештатная ситуация в волноводах системы 3: неожиданное появление аурных энергоформ в пассивном режиме работы системы. Сброс фазы ноль через 26 секунд” – прочитала Руби, ну и я вместе с ней. – Что это значит?
– Ты у меня спрашиваешь? – я неуверенно ткнул в кнопку “Отмена”.
Система предложила ввести пароль. Бля!
– Хакнешь?
– Я умею только делать оружие, в компьютерах я не настолько хороша! – запаниковала Руби.
– Ладно, тогда просто подождем.
Через пятнадцать секунд произошел тот самый “сброс фазы ноль”. Меня на мгновение окатило волной… моей же ауры, а консоль отрапортовала об успешном завершении и погасла. Ой-ей. Ой-ей-ей-ей. Я бухнул всю свою внешнюю ауру во внутреннюю, создавая эффект “кипения”.
– Лайн?
– Руби, сфоткай эту штуку пока. Вместе с обоими саркофагами, – напряженно ответил я, и “прислушался” к праху вокруг.
Мерное гудение огромных кристаллов электрического праха в генераторах и в патронах на поясе Руби. Монотонная нота гравитационного праха в ее косе, потрескивание пламени и льда в запасных обоймах. Шуршание голографической амальгамы консоли. И… два новых отклика, не похожих ни на что ранее мною слышанное. Первый отклик был в саркофаге Эмбер, кристаллики отзывались как что-то отдаленно похожее на растительный прах. Тоже какая-то амальгама, но удаленно непонятно, зачем и что делает. Второй отклик был уникальным, не похожим ни на что другое. Он присутствовал в большом количестве во всей машине, в виде трубок-“волноводов”. Они шли в большом количестве из саркофага ноль-один в кристалл того же праха внутри блока управления, откуда выходил лишь один волновод в саркофаг ноль-два. Весь этот прах был полностью инертен, но звучание этой инертности было мне очень, очень знакомо.
Очень похоже ощущаются тела, в которые я только вселился. Уже мертвые, но еще живые. С пустующим “гнездом для души”. Ведомый мрачными предчувствиями, я пустил вторую волну аурной эхолокации, уже в сторону второго саркофага.
Туда не вело НИЧЕГО кроме “волновода системы 3”. Никакого жизнеобеспечения или чего-то в этом духе. Лишь небольшое число обычных проводов, скорее всего, датчиков мониторинга.
Вывод? Передо мной машина, позволяющая выкачивать ауру из одного человека, и помещать ее в другого. Механизм для извлечения, хранения и трансплантации души… крайне извращенным способом.
– Руби, извини, но я хочу тебя попросить о чем-то, что тебе не очень понравится, – я повернулся к своей напарнице. – Запусти свиток в режиме радиообмена с моим, включи запись, беги к нашему лазу и засядь там, прикрыв люк.
– Почему? – напряглась она.
– Я почти полностью уверен, что эта штука должна доделать то, что начала та полугримм.
– Что?!
– Руби, пожалуйста, – взмолился я. – Я не смогу действовать в полную силу, если ты будешь тут. Я надеюсь, что у Озпина найдется объяснение всему этому. Но если нет, то я не позволю превратить свою сестру в живую консерву в подвалах Бикона! Если все пойдет хорошо, то ты просто вылезешь оттуда и придешь ко мне. Но если все пойдет плохо… мне потребуется все мое внимание, без необходимости прикрывать партнера, с которым я еще не сработался. Если начнется бой, то выбирайся наружу, отправь фотографии и звукозапись Сенне, и жди меня в течении часа. Хорошо?
– Лайн, тебя ведь убьют!
– Без ясновидения меня не всякий S-ранговый Охотник одолеет. Особенно если я посреди боя нырну в лаз и подорву его за собой. По пещерам меня не догонят.
Она закусила губу.
– Руби, это на самый крайний случай. Я вообще не думаю, что бой будет, но если он будет, то… я не хочу остаться совсем один. И без Эмбер, и без тебя. Пожалуйста. Поверь мне.
– Хорошо, – сдалась она.
– Спасибо, – я обнял ее. – Беги. Я хочу еще немножко покопаться в местной консоли, пока на это есть время.
– Не умирай, хорошо? – тихо попросила она. – Я не прощу себе, если ты умрешь, а я убегу вместо того, чтобы помочь.
– Не боись, – улыбнулся я. – Помнишь мое Проявление? Выживать – это моя специальность!
Она улыбнулась, и побежала в сторону выхода.
Я же вновь повернулся к саркофагу, и ткнул в голографический экран. Чтобы “просто посмотреть” пароль не требовался – возможно, чтобы кто-то мог снять данные мониторинга? Вот как я сейчас. Большинство медицинских показателей я промотал, мне ничего не говорят вещи вроде “сатурация крови 99%” или параметры активности мозга. Ну не медик я! Может, когда-нибудь потом выучусь. Вот, нашел. Данные в графическом виде… за месяц.
Из тех медицинских показателей, что я понимал, ничего хорошего не вырисовывалось. Пульс на момент запуска капсулы был 45 ударов в минуту. Сейчас 44. И примерно то же самое было с ее аурой: она медленно, но вполне различимо распадалась. Возможно, будь у нее полный запас, ей бы хватило на год, но изначальный показатель был 51. Сейчас 48. Полгода. Или даже меньше.
Впрочем, следующий экран заставил меня нахмуриться. Страница, озаглавленная как “система 2” имела в своей строке отчетов такой любопытный параметр как “глубина гибернации”. Они хотят погрузить ее в криосон? Возможно, до какого-то момента. Пока не настанет время запускать “систему 3”.
На мгновение мелькнула предательская мыслишка поглотить магию Эмбер прямо сейчас, и закончить ее страдания. Но я ее тут же отмел.
Пять лет назад я решил, что магии она лишится только перед своей естественной смертью от старости. А за нашу жизнь в течении этих пяти лет я обязан сделать так, чтобы до старости она дожила. И прочитала добрую сказку о самой себе нашим детям. И рассказывала истории из бурной юности нашим внукам. Все, как она и хотела.
Потому что в моих глазах она этого заслужила.
Вдали тихо шваркнуло камнем по камню. Подобные звуки лисья пара моих ушей различает на ура.
– Лайн, меня слышно? – раздалось из моего свитка.
– Да, Руби. Соблюдай радиомолчание, если я не обращусь к тебе напрямую, хорошо? Независимо от того, что услышишь.
– Поняла.
Свиток замолк, и потянулись минуты ожидания, потраченные мной на подготовку будущего представления. Закончив, я посмотрел на часы. С того момента как мы забрались сюда, прошло всего лишь двадцать минут… или целых двадцать минут, если смотреть на это с точки зрения защиты Эмбер. Неужели они даже не узнали о том, что мы сюда пришли? Никаких сигнальных систем я не заметил, да и саркофаг полностью автономный. Если так, то еще через десять минут я просто схожу и вызову лифт на башню Озпина. Вот он будет удивлен… а, нет, не будет. Слышу! Что ж, время хватать инициативу.
– Озпин. И Глинда, не так ли? – произнес я в темноту длинного коридора, откуда доносился звук бега. – Я слышу шаги лишь двоих. Неужели вы не взяли с собой Кроу? Чтобы я мог посмотреть в глаза сразу вам всем. Из чистого любопытства, может, там хотя бы тень стыда промелькнет?
Я стоял спиной к консоли управления саркофагом, задумчиво перекатывая в ладони две праховых жемчужины размером с теннисный шарик – необходимый атрибут дальнейшего представления. Обе тревожно светились оранжевым светом, что резко контрастировало с моей сияющей аурой – на случай если Глинда атакует сходу.
– Мистер Ланата?! – разнесся по туннелю удивленный возглас Глинды.
– Ждали кого-то другого? – едко продолжал я. – Ну да. Меня-то вы ведь так талантливо сплавили куда подальше. “Мне жаль”, – произнес я ее голосом а затем произнес уже голосом Озпина. – “Вы ведь прекрасно понимаете шансы”. Все было так хорошо и просто, как отобрать у ребенка конфету. Ну что ж, умненькие вы мои, ребенок оказался не таким уж и ребенком, отобранную конфету он нашел, и теперь зол, как никогда в жизни.
– И что дальше, мистер Ланата? – спросил Озпин. Они наконец-то появились в моей видимости, но признаков враждебности не проявляли. Лишь напряженность.