9. Hold on (1/2)
Я буду бороться,</p>
Я буду бороться за тебя,</p>
Что я всегда и делаю,</p>
Пока не израню душу.</p>
Andy Grammer — Don't Give Up on Me
</p>
После процедуры у Сяо Чжаня кружится голова. Это начинает ощущаться, едва он доходит до холла больницы. К счастью, там стоят темно-серые диванчики, на один из которых Сяо Чжань и опускается, упираясь локтями в колени и вцепляясь пальцами в волосы, будто пытаясь удержать самого себя в зыбком равновесии.
Впрочем, все не так страшно. Лучше ему становится так же быстро, как и поплохело.
Сяо Чжань медленно выдыхает и откидывается на спинку, разглядывая холл, на который, когда шел сюда, даже толком внимания не обратил — так сильно нервничал. В итоге все оказалось не так страшно. Приятного мало, но все же терпимо.
В холле светло, свет кажется серым. Должно быть виной тому пасмурность, оставшаяся после утреннего дождя. Сяо Чжань смотрит в огромные, во всю стену окна. Там, снаружи, точно так же светло и серо. Сяо Чжань думает, что это похоже на фильтр на камере. Не совсем «оттенки серого», просто что-то со сниженной насыщенностью.
Он переводит взгляд на людей, которые так же, как и он, находятся в холле. Здесь многолюдно, однако все равно почему-то не шумно. Люди как тени. Сяо Чжань натыкается взглядом на молодую женщину, стоящую напротив окна, и вглядывающуюся куда-то в мглу осеннего дня. Женщина худая, уставшая, кожа в болезненно белом свете выглядит как тонкий пергамент. На ее голове платок. Едва ли это дань моде.
Его ждет то же. Существование на грани жизни и смерти. До тех пор, пока его время не истечет.
От этой мысли внутри пусто. Не страшно, не больно. Нет. Внутри пустота. Он уже тень самого себя. Болезнь просто ускорит сам процесс. Сяо Чжань почему-то знает, что не выживет.
Наверное потому, что сил совсем нет.
Он поднимается с диванчика и направляется к выходу. В пояснице предательски простреливает. Сяо Чжань рефлекторно хватается за нее, качает головой.
«Тебе еще не настолько паршиво», — напоминает он себе, выходя на воздух. Пахнет мокрыми листьями, сырым асфальтом и отдаленно чем-то медицинским. Не так сильно, как внутри, однако ощутимо. Сяо Чжаню не хочется привыкать к этому запаху, но что-то подсказывает ему, что все же придется. Он не ребенок. Он знает, что его ждет.
Точнее предполагает, потому как знать, если честно, он не хочет.
До дома он добирается довольно быстро. Однако смысла в этом особо нет. Там все равно пусто. Цзинсун уехал показывать квартиру на другом конце Пекина, если сделка будет удачной, он вернется поздно и пьяным. Если сделка сорвется, он вернется поздно и злым.
Но сейчас Сяо Чжань один. Он раздевается, идет в ванную и крутится перед зеркалом, пытаясь увидеть свою спину. Однако на ней нет ничего ужасающего — только белый прямоугольник повязки. Он не собирается сегодня спать с Цзинсуном, но если придется, скажет, что поранился на работе.
Рана почти не болит. Напоминает периодически о своем существовании, конечно, но не более. Сяо Чжань думает о том, чтобы немного отдохнуть. Даже ложится в спальне и включает телевизор, однако сон не идет. Он чувствует усталость, однако нервное возбуждение из-за сегодняшнего анализа не отпускает. Он все еще как будто ощущает на своей спине прохладные прикосновения мокрого тампона, а потом по позвоночнику пробегает дрожь от воспоминания о толстой игле, проникающей в кожу, а потом глубже.
Сяо Чжань вздрагивает и поднимается. Ему нужно отвлечься.
И он отвлекается на готовку. Он не хочет есть, но созидание успокаивает. Впрочем, возможно, дело не в созидании, а в том, как постукивает нож по доске, когда он шинкует овощи, как булькает вода в кастрюльке для лапши, и как недовольно скворчит масло на сковороде, когда Сяо Чжань слишком увлекается измельчением мяса.
Продуктов в холодильнике много, и все это Сяо Чжань превращает в ужин. Пожалуй, слишком шикарный ужин для человека, который и дома-то появляется лишь по необходимости. Но Сяо Чжань готовит не для Цзинсуна.
Просто это успокаивает. А еще выматывает.
Поэтому чуть позже он просто валится на кровать, предварительно оставив записку Цзинсуну, чтобы хорошо поужинал и не будил. А потом отключается под мерное брюзжание диктора в телевизоре.
Цзинсун и правда не будит. Просто ложится рядом, когда приходит. Сяо Чжань чувствует его сквозь сон. Его обнимают со спины, и Сяо Чжань чуть напрягается, боясь, что Цзинсун так или иначе надавит на чуть поднывающий прокол. Но этого не происходит, и Сяо Чжань выдыхает, зарываясь лицом в подушку.
А потом открывает глаза по будильнику. Ему не нужно на работу, потому что у него больничный. Но ему нужно сделать вид, что он идет на работу, потому что нельзя, чтобы Цзинсун узнал.
Он собирается как обычно. Завтракает вчерашним ужином, залипая в ленту новостей в телефоне. Цзинсун встает чуть позже, когда Сяо Чжань уже готов выходить из дома.
— Надо накупить тебе пончиков каких-нибудь что ли, — полусонно тянет он, взъерошивая свои волосы. — На тебе рубашка болтается уже как на вешалке.
— И тебе доброе утро, — отзывается Сяо Чжань, подхватывая с полки свою связку ключей.
— Доброе, — усмехается Цзинсун, подходит ближе, оставляет на губах Сяо Чжаня короткий поцелуй. — И до вечера.
Следующие два часа Сяо Чжань прогуливается в парке неподалеку, сидит в соседнем кафе, максимально растягивая чашку кофе. Он правда хочет взять еще и какое-нибудь пирожное, чтобы официантки не косились на него так, как они делают это сейчас. Но он знает, что просто не впихнет в себя сладость.
После он заходит в небольшой книжный в паре кварталов от дома, бродит между книжных полок. Его неизбежно флешбечит в те времена, когда он проходил практику в библиотеке, когда казалось, что вся жизнь впереди. И все хорошо. А будет еще лучше.
Но лучше не стало. И уже не станет.
Сяо Чжань смотрит в стену перед собой. Проходящая мимо девушка обеспокоенно оглядывается на него, потом пожимает плечами и проходит мимо.
Сяо Чжань думает о том, что даже сейчас, когда его дни сочтены, он не знает, чем хочет заняться напоследок. В детстве он хотел рисовать. У него даже немного получалось. Хотел поехать в Исландию, смотреть на волны, разбивающиеся о черные скалы белой пеной. Хотел завести котенка, которого всегда запрещали родители.
А потом все мечты обернулись одной единственной потребностью — выжить. Реальность задушила детские фантазии, вытеснила их. Уничтожила.
Иногда Сяо Чжаню кажется, что он все еще выживает, но не живет.
Впрочем, в свете последних событий, так оно и есть.
Сяо Чжань возвращается домой уже после обеда, чувствуя себя подавленным. Да, работа у него не то чтобы легкая, к тому же она опасна для него в нынешнем состоянии, но там он мог отвлечься. Там вокруг него были люди, которые не друзья, конечно, и все же они создавали стойкое ощущение того, что он не один.
А сейчас один. В безмолвной квартире, в которой даже как будто холодно. Хотя наверное дело не в квартире.
Цзинсун приходит поздно, но они даже смотрят фильм вместе. Цзинсун, к счастью, не совершает поползновений в сторону своего любовника. Спустя час просмотра, Сяо Чжань начинает клевать носом. В итоге он вырубается на плече своего парня, пока тот тыкается в свой телефон.
Следующие несколько дней проходят примерно так же. Сяо Чжань делает вид, что ходит на работу, сам тем временем гуляя по соседним кварталам, каждый раз уходя все дальше от дома. На одной из своих прогулок он находит небольшую библиотеку. Она как будто потерялась во времени, потому что здесь все еще бумажные формуляры и старые столы из лакированного дерева. А еще лампы с желтым светом ламп накаливания.
Сяо Чжаню здесь нравится. Он заводит читательский билет и недолго полушепотом разговаривает с пожилой библиотекаршей, хотя в помещении нет никого, кроме них двоих. Он уверен, что ассортимент книг здесь не то чтобы большой, однако есть что-то в этом месте, что заставляет чувствовать себя… лучше.
Правда, это ему лишь кажется, потому что этим же вечером он снова заливается кровью из носа. Вдобавок ко всему у него опять подскакивает температура, а все тело выкручивает так, будто в суставы налили жидкого пламени.
Цзинсун скептично смотрит на то, как Сяо Чжань глотает жаропонижающее, однако ничего по этому поводу не говорит, вместо этого начиная другой разговор.
— Я лечу в командировку, — говорит Цзинсун, складывая руки на груди, откидываясь на спинку кухонного стула и наблюдая за реакцией Сяо Чжаня. — Через две недели.
— В командировку? — приподнимает бровь Сяо Чжань, опуская стакан из-под воды на столешницу. — Неожиданно. Надолго? И куда?
— На месяц, — отзывается Цзинсун, он переводит взгляд на телефон, лежащий на столе. — В Париж.
На несколько секунд повисает молчание, нарушаемое только щебетанием какой-то актрисы, рассказывающей о своем детстве. Сяо Чжань сверлит Цзинсуна взглядом, прикусывает щеку изнутри, пальцы сжимают стакан, который он еще не успел выпустить, сильнее.
— В Париж на месяц, — повторяет он, глядя на своего парня в упор. — По работе. Это каким же образом твоя работа может быть связана аж с Францией, учитывая, что ты не знаешь ни французского, ни даже английского?
— У нас есть филиал в Париже, — как ни в чем ни бывало сообщает Цзинсун, расставляет ноги шире, как будто наглее. — Там не потребуется знание языка. Заплатить обещают хорошо. К тому же я хочу быть на хорошем счету на работе…
Сяо Чжань с трудом сдерживает себя, чтобы не высказать то, что он в действительности думает. Ему, черт побери, обидно от того, что его возлюбленный, чтоб его, собирается лететь во Францию аж на целый месяц. Зато когда Сяо Чжань предлагал полететь в Исландию, весь разговор свелся к грубому «Я не собираюсь лететь почти сутки, чтобы попялиться на воду и камни».
Возможно, Сяо Чжань злится неоправданно, в конце-то концов, Цзинсун туда не развлекаться летит вроде бы, однако… Однако червячок сомнения ощущается в этот раз действительно настойчивым.
— Так что ты там будешь делать, говоришь? — Сяо Чжань не собирается спускать этот разговор на тормозах. Вот только силы свои он явно переоценивает.
— То да сё, — неопределенно пожимает плечами Цзинсун. — Что-то вроде мальчика на побегушках.
— Ты. Мальчиком на побегушках, — чеканит Сяо Чжань, глядя на своего парня. Он знает его целую кучу лет, знает, что этот человек слишком честолюбив, чтобы пережить такое «понижение» пусть даже оно куда более высокооплачиваемое. Сяо Чжань вспоминает времена, когда Цзинсун и правда занимался работой «подай-принеси». Не было и дня, чтобы Цзинсун не плюнул в чей-то кофе, или не устроил дома концерт на тему того, что он заебался страдать этой херней, и ему нужна нормальная работа.
— Там платят очень хорошо, — поигрывает бровями Цзинсун, совершенно игнорируя недоверие в чужом тоне. Сяо Чжань, впрочем, и так знает, что Цзинсун уже принял решение. Ему говорит лишь для того, чтобы Сяо Чжань не начал морги и клубы всего Пекина обзванивать, чтобы понять, где он сейчас находится. — Я привезу тебе оттуда все, что захочешь!
— А кто будет заканчивать твои дела здесь? Чунсюань? — Сяо Чжань наконец отпускает стакан и усаживается на стул напротив своего парня. Голова все еще немного кружится от жара.
— Чунсюань тоже едет, — Цзинсун говорит об этом так, будто это — нечто само собой разумеющееся. Сяо Чжаня начинает тошнить: или из-за выпитой на голодный желудок таблетки, или из-за слов его парня. Что-то подсказывает, что из-за последнего.
— Стажер? Во Францию? На месяц? — Сяо Чжань приподнимает бровь. — Серьезно?
— Ой! Сяо Чжань! Не начинай снова, а? — морщится Цзинсун, возводя глаза к потолку. — Ты своей ревностью меня задушишь. Чего ты опять себе там навыдумывал?
Телефон Сяо Чжаня, лежащий на столе вибрирует. Сяо Чжань бросает взгляд на экран, где высвечивается уведомление об одном новом письме на электронной почте.
— Может, это мне стоит задумываться о том, кто это тебе там написывает? — хмыкает Цзинсун, кивая на телефон Сяо Чжаня.
— Реклама, — говорит Сяо Чжань и едва не ляпает «Мне кроме рекламы вообще никто не пишет», однако вовремя прикусывает язык. Казаться еще более жалким перед Цзинсуном — вот уж увольте. В тот момент Сяо Чжаню и в голову не приходит, что это и впрямь не рекламное сообщение. И все же он тянется, чтобы проверить.
Письмо оказывается сообщением из клиники. Сяо Чжань смотрит в экран на цифры, в которых он не смыслит совершенно ничего. Тошнота становится сильнее. Он благополучно забывает про разговор с Цзинсуном о его командировке.
Нет, конечно, Сяо Чжань знал, что результат будет. И будет очень скоро, но… Вот эти самые непонятные цифры сейчас превращают страх в реальность. Внизу письма информация о том, что он должен явиться на прием завтра к десяти пятнадцати утра. Ниже прикреплен график приема доктора Ван Ибо на случай, если Сяо Чжань не может прийти в назначенное время.
Сяо Чжань закрывает письмо. Время его устраивает.
— Что там за реклама? — интересуется Цзинсун. Наверное, хочет перевести тему подальше от своей совместной командировки с Чунсюанем. Но Сяо Чжань больше и не собирался о ней говорить.
— Клиники, — говорит Сяо Чжань. Это даже не совсем вранье. Это ведь действительно приглашение посетить врача.
— Меньше шароебься по сайтам со всякими болячками, — советует Цзинсун, качая головой. — А то я в прошлый раз залез в историю браузера… Неудивительно, что тебе такая реклама приходит.
Сяо Чжань смотрит на своего парня. Он не скажет, что гуглил симптомы рака крови, потому что он им, блять, болеет, но… Цзинсун ведь даже не спросил, почему он искал подобное.
— Хочу пройтись, — говорит Сяо Чжань. Он вдоволь нагулялся сегодня, но оставаться дома сейчас кажется невыносимым.
Цзинсун раздражает и разочаровывает еще больше, письмо давит и требует принять уже реальность, температура не желает спадать и напоминает о себе непрекращающимся головокружением.
— Везет тебе, — тянет Цзинсун. — Не затрахиваешься так на работе. Даже силы остаются.
— Я на работу не трахаться хожу, — щурится Сяо Чжань и поднимается со стула.
На улице прохладно и серо. Дождь, который неизменно поливает последние несколько дней, сейчас притих, будто позволяя Сяо Чжаню медленно брести по аллеям сквера.
Завтра он снова пойдет в больницу, где ему скажут, что его ждет и как долго ему осталось.
Если честно, Сяо Чжань не чувствует себя так, будто он готов к тому, чтобы бороться за свою жизнь, не готов к тому, чтобы стойко выносить все то, что его ждет. У него попросту нет сил для этого. И неоткуда эти силы взять.
Возможно, самым простым и очевидным выходом было бы шагнуть под поезд? Или попросить врача выписать какие-нибудь сильнодействующие лекарства и съесть сразу пару пачек?
Дождь снова начинается. Холодные капли падают на все еще горячую кожу. Сяо Чжань подставляет лицо недовольному осеннему дождю.
***</p>— Да, мам, я хорошо кушаю, — Ибо стоит в месте, отведенном для курения, рядом со своей больницей. Он бесшумно затягивается, терпеливо выслушивая, как мама дает ценные указания по поводу количества овощей и фруктов, которое обязательно надо употреблять в пищу ежедневно. Ибо не перебивает, выдыхает дым, тем временем прикидывая, когда в последний раз у него дома были овощи или фрукты. Нет, не так. Когда у него дома в последний раз была еда? Наверняка в прошлый приезд родителей. Вроде бы это было в феврале… Или в начале марта? Ибо затягивается снова.
— Я что-то не доверяю твоему тону, Бо-Бо, — недовольно тянет мама. Ибо почти стонет. — Мне кажется, ты ешь недостаточно витаминов. Я по телевизору видела такую рекламу! Там всего одна таблетка в день и полный комплекс ви…
— Мам, не начинай, — просит Ибо на выдохе. — Ты забыла, кто я?
— А кто ты? — не сразу понимает, о чем говорит сын, женщина.
— Врач вообще-то, — обиженно сообщает Ибо. — И я сам в состоянии назначить себе и витамины, и минералы, и много чего еще.
— Ага, — хмыкает мама. — Врач, который за своим здоровьем не следит. Небось не ешь ничего и куришь натощак…