14) Ложное пророчество/Prophecy of Lies (1/2)

Свобода проснулся посреди ночи, содрогаясь от очередного ужасного видения. Седрик… Какое-то время он просто лежал, пытаясь успокоиться. Мерлин, как же он ненавидел эти кошмары, повторяющиеся из раза в раз. Когда они уже прекратятся? Прошло уже несколько месяцев со дня смерти Седрика Диггори, почему он до сих пор не может справиться с этим? С изматывающими снами, после которых он просыпался, дрожа и обливаясь потом, — точнее, он обливался бы, если бы был человеком.

Острый взор выхватил из полумрака знакомые очертания камина и висящей рядом с ним жёрдочки, тусклые тени от зачарованной слабым Люмосом лампы, которая висела в маленькой нише между спальней Северуса и ванной комнатой. Наверное, Снейп знал, что Свобода был склонен прилетать к нему в спальню, и не хотел, чтобы ястреб в темноте ненароком врезался в стену. Или, возможно, он просто оставлял свет для себя, чтобы без труда дойти до туалета ночью. В любом случае, какой бы ни была причина, Свобода только радовался скудному освещению, которое, после пережитого во сне кошмара, немного успокоило его.

Он был созданием света и, в отличие от своих совиных родственников, не любил ночь. Даже когда он был человеком, его мучил страх темноты. Долгие часы, даже дни, проведённые взаперти в тёмном тесном чулане, сделали своё дело. Никто не знал об этом, так как он старался изо всех сил, чтобы скрывать свою слабость. Ложась спать в башне Гриффиндора, он всегда плотно задёргивал шторы вокруг своей кровати, главным образом для того, чтобы скрыть маленький шар, наколдованным Люмосом, который он устанавливал у изголовья. Чтобы по ночам не просыпаться во мраке. Когда они противостояли боггарту на третьем курсе, он был втайне рад, что Люпин расправился с привидением вместо него. Учитель предположил, что его самый худший страх — Волан-де-Морт, но это было не так. Плотная, кромешная, давящая своей непроницаемостью тьма. Как же он стыдился этого. Ради Мерлина, как можно в пятнадцать лет бояться такого?! Если кто-то узнает, его точно засмеют. А у Тёмного лорда появится отличный способ сломать его.

«Даже Круциатус не понадобится, достаточно будет бросить тебя в тёмную комнату», — мелькнула в голове едкая мысль.

Всё ещё вздрагивая от пережитого кошмара и по-прежнему слыша в голове предсмертное желание Седрика, он глянул в том направлении, где находилась спальня Северуса, но тут же сурово одёрнул себя.

«Ещё чего не хватало. Ты не побежишь к Снейпу, как какая-то плакса. Ради Бога, Поттер, тебе не пять лет!»

Но в то же время…

«Нет ничего плохого, чтобы после кошмара желать присутствия рядом с собой другого человека. Ты же не собираешься залезать к нему на колени и обниматься с ним».

Не сдержавшись, Свобода мысленно хихикнул, представив себе выражение лица Снейпа, если бы он позволил себе такое, будучи в людском обличии.

«Он бы в мгновение ока списал меня со счетов. Сразу после того, как пришёл бы в себя, о да!»

Ястреб покачал головой, отгоняя непрошеные мысли.

«Всё, чего я сейчас хочу, это быть рядом с ним… то есть… с чем-нибудь живым…»

Расправив крылья, он устремился в сторону коридора.

«Я — его фамильяр, и пора уже вести себя соответственно, — оправдывал он себя. — Всегда, когда мне снился кошмар, я прилетал к нему».

Влетев в спальню, он сразу же выловил в темноте силуэт профессора, с облегчением отметив, что в кои-то веки Северуса, похоже, ничего не тревожило во сне. Казалось, что кошмары преследовали зельевара так же часто, как и его самого, но сегодня ночью всё было в порядке, за что ястреб был неимоверно благодарен судьбе. Дыхание Северуса было глубоким, ровным. Слушая его, Свобода чувствовал, как страх постепенно покидает его.

Подлетев к кровати, он уселся на подушку, спрятав голову под крыло. Сердце больше не билось как сумасшедшее, а тело охватила приятная расслабленность. Дыхание Северуса ласкало слух, как мягкое журчание ручья, и с каждым вздохом старые страхи отступали прочь, в самые глубины сознания, уступая место спокойствию и умиротворению.

«Слава Мерлину, что ты не храпишь, Северус!» — ещё успел подумать Свобода перед тем, как погрузиться в долгожданный сон.

***</p>

Проснувшись утром, Северус обрадовался, обнаружив на соседней подушке своего ястреба. Когда он вчера после одиннадцати вернулся из лаборатории, то нашёл Свободу спящим в кресле и решил не тревожить его, чтобы птица опять не начала раздражаться. Похоже, если ястреб решил провести ночь здесь, значит, его настроение улучшилось.

Медленно протянув руку, Северус начал осторожно почёсывать своего фамильяра по шее. Спящая птица невольно потянулась навстречу ласковым пальцам, чуть ли не мурлыча от удовольствия.

— Хорошо… ммм… ещё…

Улыбнувшись, Снейп продолжил «процедуру».

Птица немного приоткрыла веки, сонно моргая.

— Доброе утро, Свобода.

Встрепенувшись, ястреб вскочил, распушив перья, правда, в этот раз он не стал шарахаться от руки зельевара.

— Доброе, Сев. Сколько сейчас времени?

Снейп вскинул бровь.

— Чуть больше восьми. Сегодня среда, до полудня я не преподаю, так что могу ещё полежать. А зачем ты спрашиваешь? Раньше ты так не делал.

Тот в ответ зевнул.

— Не знаю. Просто стало интересно, — быстро сказал он, проклиная собственную забывчивость. В самом деле, как можно было ляпнуть такую глупость? Ведь животным наплевать на это, у них свои часы в голове.

— Ладно. Хочешь принять ванну перед тем, как позавтракать?

Услышав это, Свобода чуть было не подскочил до потолка, но потом вспомнил, что Северус просто набирал ему воду в ванну, а потом убавлял напор в душе, а не… принимал душ вместе с ним.

«Соберись, Поттер!»

— С радостью, — поспешно ответил он.

— Хорошо. Я наполню тебе ванну, как только обмоюсь сам, — с этими словами профессор зельеварения направился в ванную комнату.

Свобода же, в ожидании Снейпа, занялся самим собой, чистя и прихорашивая свои перья.

Десять минут спустя профессор вернулся в спальню. Его волосы были собраны на затылке, а сам он надел строгие слаксы серого цвета и белую рубашку с длинным рукавом.

— Всё в твоём распоряжении, птица.

Расправив крылья, ястреб упорхнул в ванную, бросив через плечо «спасибо».

Водичка была в самый раз, не слишком холодная и не слишком горячая, Свобода игрался и барахтался в своё удовольствие, пока совсем не вымотался. Затем он осторожно закрыл кран когтем, вытащил пробку из ванны, отряхнулся и, усевшись перед зеркалом, принялся любоваться собой.

«Ух ты! А я очень даже хорошо выгляжу в образе ястреба! Гораздо лучше, чем когда я был мальчиком. Я не тощий, перья лежат ровно, а моё зрение чертовски острое».

Перья на его спине и крыльях были тёмного красновато-коричневого оттенка, хвост ещё не приобрёл глубокий красный цвет, как у взрослого краснохвоста, скорее, он был светло-красным с коричневым отливом и с чёрными полосками. Цвет станет намного темнее, когда он достигнет зрелости. Грудь и живот были покрыты светло-кремовыми перьями с коричневыми крапинками, то же самое обнаружилось и на внутренней стороне крыльев, только там присутствовали чёрные полоски по краям. Когти были золотистого цвета, так же, как и клюв, а на морде выделялись богатого янтарного цвета глаза.

Ещё раз осмотрев себя, он начал приводить себя в порядок, а затем вылетел в гостиную, ожидая увидеть там Твикси с завтраком.

Вместо этого он увидел Северуса, который, сидя на коленях перед камином, разговаривал с Дамблдором.

— Прости, что побеспокоил, Северус, но мне срочно нужно кое-что обсудить с тобой. Пока есть возможность, — торопливо проговорил директор.

— Её там нет?

— Она пошла инспектировать Помону и Хагрида, мы как раз успеем до её возвращения.

— Хорошо, Альбус. Где-то через пару минут я у вас.

— Отлично, — в глазах директора промелькнуло облегчение, а затем камин опустел.

— Что ему опять понадобилось? — грубо поинтересовался Свобода, изящно приземлившись на плечо Северуса. Чёрта с два он упустит такую потрясающую возможность узнать побольше о планах старика.

— Если бы я знал, с чего бы я вообще шёл к нему? Надеюсь, мне не надо напоминать тебе о том, чтобы ты вёл себя прилично?

— Нет… Сев, — покладисто ответил ястреб, во время удержав себя от того, чтобы назвать Снейпа «сэр». Ведь так к нему обращались только студенты.

«Мерлин, как же это всё-таки сложно. Сколько раз я уже чуть не прокололся. И как только Снейп умудряется столько времени водить Змеелицего за нос? Я на его месте точно не выдержал бы».

В сердце невольно вспыхнуло восхищение. Только сейчас он осознал, насколько непросто приходится Снейпу, который вынужден был играть роль кого-то другого, причём так, чтобы, как минимум, сохранить себе жизнь.

Бросив в огонь горсть летучего пороха, Северус назвал адрес и вместе со Свободой вступил в зелёное пламя.

Кабинет остался таким же, каким Свобода его запомнил. Большое круглое помещение с парой окон, из которых открывался вид на земли Хогвартса и поле для квиддича, освещали холодные лучи утреннего солнца. Стены были увешаны портретами бывших директоров и директрис школы — кто-то всё ещё дремал, а кто-то уже проснулся, — а рядом с чёрным шкафом, в котором находилась странная каменная чаша, восседал на своей жёрдочке Фоукс.

Камин находился прямо напротив директорского стола, заваленного бумагами, среди которых блестело ярко-красное перо феникса в серебряной чернильнице. На стене за столом висела полка, на которой покоились стопка книг, сортировочная шляпа и меч Годрика Гриффиндора в стеклянном футляре. Накрытый на двоих столик у камина был уставлен разнообразными видами чая, горячего шоколада и утренних блюд.

— Добро пожаловать, Северус, — бодро поприветствовал гостей Дамблдор. Затем он встал, пробормотал себе под нос несколько заклинаний и махнул палочкой в сторону окон и двери. Фоукс удивлённо курлыкнул, почувствовав, как магия слегка обожгла его перья. — Прости, дорогой, но я должен быть уверен в том, что нас никто не подслушает.

— Заглушающие чары, Альбус?

— Как я и сказал, этот разговор должен остаться… только между нами, — тихо сказал директор. — Но ты пока поешь, Северус. Как себя чувствуешь, кстати? У тебя что, горло болит?

— Нет. Это побочный эффект Зелья, — ответил Снейп, мягко кашлянув, и перевёл взгляд на Свободу — тот с интересом рассматривал комнату. — Фоукс не будет против, если мой ястреб присоединится к нему на время?

— Вовсе нет. Он будет только рад познакомиться со Свободой.

При виде зельевара феникс радостно встрепенулся.

— Здравствуй, Северус! Рад снова тебя видеть. Приветствую и тебя, мой брат по перу!

Свобода был шокирован, впервые услышав речь Феникса.

— Э… привет, Фоукс. Северус, я понимаю его! И он сказал, что рад тебя снова видеть.

— Взаимно, — вежливо отозвался Северус, впрочем, тоже выглядя изумлённым. Он никогда не думал, что феникс обращал внимание на тех, кто время от времени посещал кабинет директора. — С чего бы ты его не понимал? Вы же оба птицы как-никак. Так, побудь с Фоуксом, а я пока позавтракаю с директором.

Свобода осторожно сошёл с руки Снейпа, и Фоукс тут же подвинулся, освобождая ему место на весьма просторном насесте.

— А как же МОЙ завтрак, Сев? Я тоже голоден.

— Ах да. Вот. Твоё любимое, — Северус махнул палочкой, и перед ястребом приземлилась миска с цыплячьей печенью.

— Спасибо! — но перед тем, как приступить к завтраку, Свобода скосил взгляд на феникса. — А ты, Фоукс? Где твой завтрак?

— В самом деле. Альбус, где мои фрукты? — пропел феникс своему волшебнику.

Тот виновато покраснел.

— Прости, я забыл, что ты сегодня ещё не ел, — мягко проговорил директор. Мгновение, и перед фениксом появилось блюдо с яблоками, грушами, кусочками ананаса и черешней.

Тряхнув своим ярким хвостом, Фоукс изящно подцепил клювом черешенку.

— Идеально. Благодарю.

Оставив фамильяров наслаждаться завтраком, двое волшебников повернулись друг к другу. Дамблдор любезно налил Северусу чашку бохайского чая, добавив туда две ложки мёда и кусочек лимона.

— Вот. Лично для моего горла, после целого дня бесконечных разговоров в министерстве, больше всего подходит лимон и мёд.

Приняв чашку, Северус сделал глоток.

— Спасибо. Я тоже считаю, что иногда старые методы — это именно то, что нужно, — с этими словами профессор зельеварения осторожно отрезал кусочек ветчины, прихватив к этому апельсин, тост и варёное яйцо.

Директор же наоборот себя не ограничивал, угощаясь яйцами, тостами, ветчиной, беконом и блинами, политыми сиропом. Перед ним также стояла большая чашка с горячим шоколадом.

Какое-то время они завтракали в тишине.

Затем Дамблдор отложил вилку и вытер губы салфеткой, устремив на Северуса обеспокоенный взгляд своих голубых глаз.

— Он ещё призывал тебя?

Северус отрицательно покачал головой.

— Нет. Думаю, он сейчас слишком занят тем, чтобы вернуть себе свою прежнюю силу. Он знает, что мне нужно время, чтобы выполнить его просьбу, — Северус скривился. — Он хочет, чтобы Поттера нашли. Он воспринимает как оскорбление тот факт, что мальчишка пропал, а мне неизвестно его местонахождение.

Свобода вздрогнул.

«Мерлин, Северус, мне так жаль!»

На лице Дамблдора появилось болезненное выражение.

— Северус, если бы был хоть какой-то способ найти Гарри, я бы уже давно это сделал. Может быть… ты сможешь как-нибудь успокоить его…

— Успокоить безумца? Это всё равно что усмирять дракона, Альбус. Иногда это работает, а иногда — нет. Последствия вам известны.

— Северус… мне правда…

— Не надо, — голос профессора зельеварения стал резким. — Я с самого начала знал, на что иду. И я добровольно на это пошёл. Чёрта с два я отступлю, — в его глазах вспыхнула решимость.

Альбус отвёл взгляд.

— Наверное, я был неправ, когда попросил тебя об этом.

— Вот именно! — прошипел Свобода. Ястреба переполняли вина и гнев.

— Тише, маленький брат, — мягко, но строго сказал Фоукс, пытаясь успокоить взволнованного хищника. — Оба наших волшебника сейчас переживают не лучшие времена. Всегда приходится жертвовать, или тебе, или другим.

— Это не означает, что мне это должно нравиться! — огрызнулся ястреб. — Он позволяет этому ублюдку пытать себя из-за этого… Гарри Поттера. Это несправедливо! Никто не обязан проходить через такое.