13) Обеспокоенные друзья/Concerned Friends (1/2)

Несмотря на ранний час, ни Рону, ни Гермионе спать не хотелось. Они были слишком взволнованы и огорчены из-за исчезновения своего друга, а спустя неделю стало ещё хуже. Так как они оба были старостами, им позволялись кое-какие вольности, поэтому, встретившись в гостиной факультета, ребята вместе пошли навестить Хагрида. Вся троица в прошлом и позапрошлом годах регулярно наведывалась к лесничему, но в этом году Рон и Гермиона были слишком заняты учёбой и обязанностями старост, и мало когда им удавалось выкраивать время для визитов. Но Гарри ходил туда. По крайней мере, он так сказал им, когда они как-то раз спросили, куда он исчез после ужина.

Этим утром ребята решили наверстать упущенное, а заодно за чашечкой чая спросить Хагрида, есть ли у него какие-то идеи относительно того, где сейчас может находиться Гарри. Ведь другие, по-видимому, не имели об этом ни малейшего понятия.

— А не рановато ли для этого? — спросила Гермиона.

— Не-а. Хагрид как-то сказал, что всегда встаёт ни свет ни заря. К тому же, он постоянно кого-то выхаживает, так что сейчас он точно не спит, — заверил подругу Рон. Тяжело вздохнув, он откинул назад лезущие в глаза рыжие пряди. Если бы мама сейчас видела его, она бы сказала, что ему не помешало бы подстричься, но в последнее время внешний вид волновал его в самую последнюю очередь. — Я надеюсь, что хоть он будет знать, почему Гарри исчез. Я чуть не спятил, пытаясь найти причину.

— Знаю, — Гермиона озабоченно посмотрела на него. — Я всё никак не могу полностью сосредоточиться на учёбе, а ты ни разу не сходил на пробы для набора в команду. Кстати, о квиддиче. Зачем Оливер Вуд вернулся сюда? Он же вроде заключил договор с Паддлмир Юнайтед или что-то в этом роде.

— Ага, но он почему-то не продлил его, и мы… ну… попросили его потренировать нас. Он всё равно не был сильно занят, так что согласился, — пояснил Рон. — Понимаешь, с тех пор, как Гарри исчез, в команде… наступил разлад. Все огорчены, игроки просто не могут сплотиться и снова стать командой. Я хотел попробовать себя на позицию ловца, Гарри сказал, что стоит, но сейчас… мне как-то не хочется. Джинни подумывала о том, чтобы быть в запасных, но она теперь даже на тренировки не ходит, поэтому ловцом пока что будет Симус. Он, конечно, звёзд с неба не хватает, но… он хотя бы хочет играть. Всё просто не так… без Гарри.

Гермиона успокаивающе погладила Рона по плечу.

— Ты прав. Мне вот тоже некого ругать за домашние задания, — вяло пошутила она. — Ох, Рон, а что, если с ним произошло что-то ужасное? Или происходит? Что, если его похитил… Сам-Знаешь-Кто?!

— Не думаю. На прошлой неделе я спросил Макгонагалл об этом, и она сказала, что нет. То, что Гарри сейчас не с ним, — достоверный факт.

— Но откуда они могут об этом знать? Не то чтобы Ты-Знаешь-Кто посылал им записку с условиями выкупа.

Рон покачал головой.

— Не знаю, но я верю Макгонагалл. Если бы Гарри действительно был в опасности, они бы подключили и Орден… По крайней мере, это всё, что мне известно.

Увлечённо переговариваясь, они не замечали бесшумно парящую над ними птицу, жадно вслушивающуюся в каждое их слово.

— Так где он может быть? И как ему удаётся прятаться так долго?

— Без понятия. Сперва я подумал, что он использовал свой плащ-невидимку, но я проверил чемодан: плащ на месте. И все остальные вещи тоже.

— Рон, ты залез в его чемодан?! — возмущённо воскликнула Гермиона. — Это же нарушение личного пространства!

— Я в курсе. Но когда спустя неделю он не объявился… я подумал, что неплохо было бы воспользоваться Картой, чтобы найти его, вот только… её там не оказалось.

— Думаешь, она у него? — предположила Гермиона, нахмурив брови. — Поэтому ему удаётся избегать всех вот уже несколько недель?

— Возможно. Это бы объяснило тот факт, что никто его ещё не видел.

«Нет. Карта… карта была сожжена».

Ястреб вздрогнул. Вернон сжёг карту после того, как привёл Дадли домой, когда того атаковал дементор. Дядя пришёл в ярость от того, что монстры из этой «уродской школы» напали на его сына. Он во всём обвинил племянника, мол, тот призвал их сюда, воспользовавшись своими странными способностями. Гарри как раз убирал карту на место, и Вернон, вырвав её из его рук, бросил творение мародёров в камин.

Обогнав пару, ястреб опустился на крышу домика лесничего, чувствуя себя абсолютно опустошённым, хотя пролетел он совсем немного. Он снова увидел Рона и Гермиону, и это помогло ему найти последний недостающий фрагмент…

«Я — Гарри. Гарри Поттер».

Это было его настоящее имя, он был тем мальчиком, которого все так упорно искали.

Понимание словно обухом ударило по голове, и воспоминания, которые до этого момента были заперты где-то в отдалённом уголке его сознания, мощным потоком хлынули назад. Слишком много, слишком быстро… картины прошлого сменяли одна другую с молниеносной скоростью. Крик боли прорезал тишину ночи, и бедный ястреб весь сжался на старых досках. Ему казалось, что голова вот-вот разлетится на куски.

— Что это было? — воскликнула Гермиона. — Какой-то зверь?

— Наверное, птица, — равнодушно пожал плечами Рон.

Неизвестно как, но ему удалось сохранить равновесие, и спустя приблизительно пятнадцать минут ястреб немного пришёл в себя, пытаясь разобраться в ворохе наплывших воспоминаний.

Словно издалека он услышал голос Хагрида, приветствующего в своей хижине двух старост.

— Как раз успел поставить чай. Здорово, что заглянули ко мне. Ну, вы как, в порядке?

— Да, Хагрид, — ответила Гермиона. — Только… мы очень переживаем за Гарри.

— Понимаю, девочка. Все мы переживаем, но нельзя… нельзя терять надежду.

— Ты не знаешь, что могло случиться с ним? — спросил Рон. — Может, он ушёл потому, что мы что-то не так сказали? Или сделали? Я… я был не очень хорошим другом ему в последнее время. Я был так сильно занят Лавандой, что… почти не обращал на него внимания.

— Я тоже, — виновато признала Гермиона. — Я пыталась как можно больше времени уделять подготовке к СОВ и Защите от тёмных искусств, несмотря на то, что нам преподаёт эта Амбридж. И Гарри… Когда он вернулся с перемены, он был каким-то тихим, но я списала это на тоску по Сириусу. Я была даже рада, когда в начале учебного года он вёл себя немного… агрессивно. Мы постоянно ссорились.

— Немного агрессивно? — фыркнул Рон. — Гермиона, он напоминал кипящий котёл, его могла вывести из себя любая мелочь. Хотя мы тоже были не лучше. Когда на папу напала змея и он чуть не умер, я осознал, что вёл себя как эгоистичный ублюдок, принимая всё как данное. Например, дружбу Гарри.

— Он что-нибудь сказал вам перед тем, как… эм… исчезнуть? — мягко спросил Хагрид.

— Нет. Он только сказал, что прогуляется после обеда, чтобы подумать кое о чём. Я не придал этому особого значения, было такое ощущение, что он постоянно хотел быть один, а я… ну… у меня была встреча с Лавандой в библиотеке, мы хотели… ммм… заняться изучением чар.

— Каких ещё чар, Рональд? Любовных? — Гермиона подозрительно посмотрела на друга.

— Да какая разница? — огрызнулся тот. — В любом случае, после этого мы направились в нашу башню, и там я заметил, что Гарри нет. Его не было ни в спальне, ни в гостиной.

— Но ты поднял тревогу только после отбоя, — напомнила Гермиона. — Мы тогда проверили все залы, коридоры, больничное крыло, мы даже просмотрели протоколы о наказаниях.

Протоколы о наказаниях висели рядом с учительской и сами обновлялись практически каждый час. Они указывали имя провинившегося студента, урок, на котором он получил наказание, время и дату отработки и имя надзирающего профессора.

— Его имени там не было. Тогда мы подумали, что он, наверное, решил переночевать у тебя, и пошли спать. Но когда на следующее утро мы обнаружили, что он так и не вернулся… тогда мы и пошли к Макгонагалл, — закончил Рон.

Хагрид вздохнул.

— Я понимаю, что это трудно для вас, но не вините себя. Думаю… думаю, Гарри ушёл, чтобы немного разобраться в себе. Когда он будет готов, он обязательно вернётся.

— Значит, по-твоему, ему ничего не угрожает?

— Нет. Профессора Снейп и Дамблдор сказали, что нет. Я им верю.

Рон вскинул брови.

— Снейпу? Ты веришь Снейпу?

— Ага. И директор верит. На самом деле, профессор не так уж прост, — таинственно сказал Хагрид.

Рон хмыкнул.

— Ну, по крайней мере он не такой ужасный, как Амбридж. Теперь её можно считать за угрозу для общества номер один. Ты слышал о её новых правилах? Она превращает школу… в тюрьму!

— Хуже. Скорее, в место, где свободно могут выражать своё мнение только те, кто мыслит так же, как и она. Это как диктатура. А её наказания… Она мучает детей, Хагрид! — гневно выпалила Гермиона. — Она не просто даёт им обычные задания вроде уборки или чистки. Она… она заставляет их писать строчки, которые оставляют порезы на руках.

— Порезы? — переспросил лесничий.

— Да. Я видел руки Фреда и Джорджа после того, как они отбыли у нее наказание. Те слова, что они писали на бумаге, вырезались у них на коже, — гневно вставил Рон.

— Она зашла настолько далеко?

— Ага. И мы ничего не можем сделать, потому что в её руках вся школа.

— А директор знает? Или профессор Макгонагалл?

— Нет. Мы не можем сказать им. По её словам, это не против политики министерства. И кроме того, министр поставил её во главе школы, так что у неё есть власть и над директором, и над учителями. Я ненавижу эту ведьму! И её уроки тоже! Это кошмар, она нас практически ничему не учит, у меня такое чувство, что я попусту теряю там время.

— Я тоже так думаю. Она только и делает, что цитирует нам методы министерства о том, как использовать заклинания, но мы даже не пробуем эти заклинания. Она считает, что нам это не нужно. Всё это реально никуда не ведёт, но мы должны мириться с этим. И мы даже не смеем пропускать её уроки, за это она тоже наказывает. Терри Бут вот схлопотал недавно только потому, что заболел. Мадам Помфри даже подтвердила в записке, что он хворал, но тупая корова сказала, что это не считается. Что больное горло — недостаточно серьёзная причина для пропуска.

Прокашлявшись, Гермиона произнесла:

— С тех пор, как Гарри исчез, мы много думали об этом. Это неправильно, что министерство заставляет нас довольствоваться таким низкосортным обучением. Мы должны как-то выразить наш протест, как, например, делают маглы. Но Рон сказал, что у магов это не работает. Поэтому… мы подумали, что будем протестовать как-то по-другому. Скажем, создадим секретную группу, которая посвятит себя изучению Защиты от тёмных искусств, раз уж сама Амбридж отказывается нас нормально учить. Я хотела… мы оба хотели… чтобы Гарри помог нам, взялся за обучение, но раз он исчез, то… придётся нам справляться самим. По крайней мере, до той поры, пока он не вернётся. Я уже начала составлять список тех, кто захочет учиться. Всё, что нам сейчас надо, так это подходящее место для собраний, и ещё нужно придумать способ, как связываться друг с другом так, чтобы никто не знал.

— Ну, попробуйте обратиться к Аберфорту, — предложил Хагрид, — он владеет трактиром «Кабанья голова» в Хогсмиде. А ещё он младший брат Дамблдора. Думаю, он поможет вам с этим, только… имейте в виду, что вы играете с огнём. Я знаком с таким типом людей, как Амбридж. Они не любят, когда идут против их воли. Она воображает себя здесь королевой, приказам которой все должны подчиняться. Так что будьте осторожны, ладно?

— Хорошо, — сказала Гермиона, — мы будем осторожны. И спасибо.

Послышался скрип отодвигаемого стула, затем ещё один.

— Мы уже пойдём, пожалуй. Надо проверить, все ли первогодки встали к завтраку. Спасибо за чай, Хагрид.

— На здоровье. Увидимся.

Выскользнув из хижины, Рон и Гермиона направились в сторону замка, продолжая обсуждать план по основанию тайного сообщества, а также то, где сейчас может находиться их пропавший приятель.

Свобода же провожал их долгим, уставшим взглядом, не делая ни малейших попыток сдвинуться с места. Теперь он вспомнил, с пронзительной ясностью вспомнил ту ночь, когда стал анимагом, как в первый раз взмыл в небо, как, заколебавшись, врезался в башню и упал на землю, сломав себе оба крыла и провалившись в беспамятство.

А затем его нашёл человек, от которого Свобода никогда бы не ожидал всего того, что тот для него сделал.

Но Снейп сделал. Он вылечил его, вложив в это весь свой профессионализм и сострадание. Свобода, который всё ещё не мог думать о себе, как о Гарри, знал, что большинство людей, оказавшись на месте Снейпа, просто сочли бы его мёртвым или даже не постарались бы вернуть его к жизни, увидев, насколько серьёзно он был ранен. Он сам раньше пытался спасти птиц со сломанными крыльями, но, несмотря на его усилия, все они умирали.

«И я бы умер. Если бы он не нашёл меня или если бы не вылечил от той болезни после того, как Драко столкнул меня вниз и я снова ударился головой… Той ночью я реально думал, что мне конец».

Он вспомнил, как сильно дрожал тогда, так сильно, что, казалось, его разорвёт на части. Вспомнил жар, охвативший всё тело, словно его жарили на медленном огне. Вспомнил, как плохо ему было, настолько плохо, что он даже головы поднять не мог. Но потом появился голос, мягкий, как шёлк, говорящий с ним… и руки, закутавшие его ослабшее тело в тёплое полотенце. Помимо всех зелий и лекарств, эти ласковые прикосновения и голос стали его якорем, спасительной ниточкой, заставляя всеми силами цепляться за жизнь.

Останься. Останься со мной.

«Он заботился обо мне, он хотел, чтобы я остался. И я остался».

Свобода потряс головой, всё ещё пытаясь свыкнуться с тем фактом, что его саркастичный учитель не только спас ему жизнь, но и превратился в его друга, да и он сам стал для него тем, кому тот мог довериться. Он знал то, что о Северусе Снейпе не знал никто другой — в этом он был абсолютно уверен. Он видел его раненым, больным… почти мёртвым после пыток Волан-де-Морта. Он видел его в минуты расслабленности и спокойствия, когда Северус читал в своих комнатах. Он видел его в гневе, который Снейп обрушил на тех, кто посмел причинить вред его фамильяру, строго наказав свой же факультет.

«И, как и я, он страдал в детстве. Отец тоже ненавидел его за то, что он был волшебником, прямо как дядя Вернон и тётя Петунья. Он… будет разъярён, если поймёт, что мне всё это известно. Мне, Гарри Поттеру, сыну его заклятого врага, паршивцу-который-живёт-для-того-чтобы-раздражать-его, как он сам сказал».

Расправив крылья, Свобода взмыл в небо. Полеты всегда помогали немного освежить голову, а сейчас ему как никогда надо было думать ясно.

Северус невероятно интеллигентный, внимательный, остроумный человек, который любил спасённого им же ястреба… и властный, язвительный, резкий профессор, который измывался над ним по причинам, известным только ему одному. Разница была настолько большой, что это прямо разрывало.