9) Лучшее лекарство/The Best Medicine (1/2)

С громким хлопком Твикси появилась прямо в хижине Хагрида, нервно заламывая руки. Хоть это был не первый раз, когда она находила Северуса раненым после встречи со Злейшим, как Волан-де-Морта, между собой называли домовики, её всё равно привело в ярость то, в каком ужасном состоянии оказался маг, о котором она заботилась. Более того, она чувствовала себя виноватой за это, словно она могла сделать что-то, чтобы защитить его. Твикси относилась к своим обязанностям очень серьёзно; кроме того, ей нравился тихий и вежливый Северус, который не заставлял её прислуживать ему абсолютно во всём, в отличие от большинства волшебников. Эльф, который находился в подчинении у Гилдероя Локхарта, был обязан высказывать своё мнение о каждой вещи, находящейся в гардеробе профессора, подбирать костюмы для своего хозяина несколько раз в день и приводить в порядок причёску этого франта минимально десять раз за вечер. Неудивительно, что все эльфы были очень благодарны судьбе за то, что сей фрукт так и не вернулся в замок.

Поэтому, когда Твикси услышала, как ястреб прокричал её имя, она, не медля ни секунды, ответила на полный отчаяния зов птицы. Она также не стала думать о том, чтобы привести кого-то другого вместо Хагрида, так как знала, что лесничий был одним из немногих, кому Северус доверял и не пришёл бы в ярость от того, что тот увидел его в таком состоянии. И потом, именно Хагрид попросил её присматривать за профессором зельеварения. Твикси материализовалась прямо в избушке великана, перед камином, где, уплетая мясистую косточку, лежал волкодав Клык.

— Мистер Хагрид! Вы должны пойти со мной, нужно как можно быстрее помочь хозяину Северусу! — заголосила эльфийка, её большие голубые глаза наполнились слезами.

Хагрид чуть было не уронил свой чайник, настолько он перепугался.

— Твикси? Девочка, что случилось с Северусом?

— Ох, мистер Хагрид, меня вызвал его фамильяр, бедная птица была в таком состоянии… А когда я появилась, господин Северус лежал на полу. Думаю, он опять вернулся с очередной встречи. Я всё время говорила ему, чтобы он не ходил к Злейшему, но он меня ни разу не послушал! Сказал, что это его долг! — рыдая, причитала она. — Бедный хозяин Северус. Вы должны помочь ему.

Великан с громким стуком поставил чайник на стол.

— Ну-ну, малыш. Северус выкарабкается, вот увидишь. Иди, приведи мадам Помфри, нам понадобятся её зелья и лечебные мази. А я пока пойду к профессору Снейпу и посмотрю, что можно сделать.

Твикси кивнула, высморкавшись в гигантский платок, который ей протянул Хагрид.

— Будет исполнено, мистер Хагрид, сэр! — резкий хлопок, и она исчезла.

Наказав Клыку сторожить дом, Хагрид вышел из избушки и поспешно направился вверх по тропинке в сторону замка.

Он знал, что существовал более короткий путь в школу, ведущий через секретный туннель, но этот проход был слишком мал для великана, чтобы тот мог воспользоваться им — пришлось идти длинным путём. Спустившись в подземелья и дойдя до апартаментов Северуса, защищённых чарами ото всех кроме лесничего, Поппи и Дамблдора, Хагрид остановился перед гобеленом, на котором была изображена серебрянная змея, разговаривающая с тёмноволосым волшебником. Великан сдвинул его в сторону, открывая то, что с виду было чёрной каменной стеной.

Затем он пробормотал пароль:

— Семперокултус.

Каменная стена исчезла, и на её месте появилась дверь.

Не теряя времени, Хагрид повернул ручку и вошёл в комнаты профессора.

Поппи уже была там, с палочкой в руке, но очевидно, пытаясь продиагностировать бессознательного Снейпа, столкнулась с препятствием в виде ястреба, который сидел на плече зельевара и, глядя на неё, угрожающе кричал и шипел; его янтарные глаза яростно сверкали.

— Хагрид! Ох, слава Мерлину, ты здесь. Я никак не могу заставить эту птицу оставить профессора в покое, и каждый раз, когда я хочу приблизиться к нему, ястреб гонит меня прочь.

— Этот ястреб — новый фамильяр Северуса, видимо, он слишком боится за своего хозяина. Ничего, Поппи, я сейчас успокою его, — заверил её Хагрид. Подойдя к жёрдочке, он взял лежащую возле неё перчатку и надел, та сразу же магически расширилась, подогнав себя под размер его руки. Затем он опустился на колени рядом с птицей и мягко сказал:

— Успокойся, дружок, никто не собирается обидеть твоего хозяина. Мы только хотим помочь ему. Давай, иди сюда, — и он вытянул перчатку, в то же время другой рукой выудив из кармана немного сухой говядины.

Краснохвост устремил на него недоверчивый взгляд, изредка моргая. С тех пор, как он пришёл в себя в лаборатории Северуса, из преподавательского состава он видел только Дамблдора. Все его инстинкты подсказывали ему, чтобы он остерегался незнакомцев, особенно тех, кто пытался разлучить его с его тяжело раненным волшебником. К таковым относилась эта женщина в белом накрахмаленном колпаке. Защищать своего — это было заложено в природе ястребов, даже если этот «свой» был двуногим и без перьев. И, так как Северус был в данный момент слишком уязвим, оберегающий инстинкт ястреба подавил всю человеческую логику, какая присутствовала у Свободы.

Хагрид продолжал говорить с птицей, сохраняя спокойный голос и ласково пощёлкивая языком.

— Иди ко мне, мальчик. Не волнуйся, твой хозяин будет в порядке, мы ни в коем случае не обидим его. Расслабься, — и он предложил хищнику полоску говядины.

Свобода внимательно изучал великана. Было что-то знакомое в его голосе, он слышал его раньше. Голос и руки — он вспомнил, как эти руки успокаивали другое животное, похожее на большую лошадь с двумя крыльями.

«Гиппогриф — вот что это было. И он укусил Малфоя. Я помню, как этот великан горевал о нём. Он заботится о диких существах».

Свобода вскинул голову — в его сознании всплыла ещё одна ясная картина большого человека, который помогал вылупиться маленькому дракону.

«Я знаю тебя. Ты был… Ты — друг. Я могу доверять тебе. Ты не навредишь Северусу».

Резко вырвав мясо из рук Хагрида, ястреб позволил лесничему взять его на запястье. Голова шла кругом от неясных видений, крутившихся в мозгу, и беспокойства за своего волшебника, но Свобода знал одно: на великана Хагрида — как назвала его Твикси — можно положиться. Он устроился на запястье лесничего, и Хагрид погладил его.

— Вот так, хорошая птица. Успокойся. Давай пока что посадим тебя сюда, так как я должен помочь Поппи, хорошо? — ласково проговорил Хагрид, поместив Свободу обратно на жёрдочку.

Ястреб не сводил глаз с Ведьмы-в-белой-шляпе, которая, присев на колени рядом с Северусом, начала махать над ним палочкой. На её лице появилось недовольное выражение.

— Боюсь, что хуже, чем в прошлый раз. Давай сейчас положим его на кровать, Хагрид, и я смогу заняться им. Он в шоке от этого чёртова проклятия, болевой порог превышает все нормальные стандарты. Любой другой бы умер. Чёрт бы побрал этого проклятого монстра! И чёрт бы побрал Альбуса за то, что он опять послал его туда!

Наклонившись, Хагрид поднял Северуса — осторожно, стараясь ненароком не навредить ему.

— Ты же знаешь, что Северус вернулся сам, Дамблдор всего лишь попросил его.

Колдомедик гневно посмотрела на него.

— Этой просьбы было более чем достаточно, Хагрид, и мы с тобой знаем, почему. Дамблдор, может, и великий волшебник, но иногда сквозь свои Великие планы он не видит того, на какие жертвы идут некоторые люди. Северус — не единственный шпион, который у него есть.

Они вошли в спальню Снейпа. Поппи мановением палочки расправила кровать, и Хагрид аккуратно опустил на неё профессора зельеварения.

— Я знаю. Но он лучший в своём деле.

— Да, но даже у «лучшего шпиона» есть свои лимиты. А если Северус сломается, что тогда? Альбуса немного помучает совесть, а потом он найдёт нового шпиона, — презрительно фыркнула Поппи, затем удалила окровавленную одежду с тела зельевара, чтобы провести тщательный осмотр.

В первую очередь она наложила на него антишоковые чары, с облегчением заметив, что ранее мертвенно-бледные щёки приобрели более-менее здоровый цвет. Затем она применила простейшее очищающее заклинание, чтобы свести следы крови с его кожи. Одна из особенностей Круциатуса заключалась в том, что это проклятье способствовало лопанью кровеносных сосудов, оставляя на коже жертв ужасные шрамы и кровоподтёки; ущерба не могли избежать и нервные окончания.

Поппи сжала губы в тонкую полоску, увидев характерные признаки на бледной коже Снейпа. Этот ублюдок опять целился в болевые точки со всей точностью хирурга, чтобы причинить максимум боли за короткий промежуток времени. Она с грустью подумала о том, почему он выбрал именно Северуса для такого рода наказания, ведь обычно Тёмный лорд не причинял такого вреда своему личному профессору зельеварения. Он прекрасно знал о том, что никто из его круга не достигал уровня Снейпа, когда дело касалось зелий, так же как и не был столь близок к Дамблдору. Поппи была хорошо осведомлена об опасной игре, которую вёл Северус. Однажды ночью, будучи не в себе, он рассказал ей о своей работе, но после этого заставил её поклясться в том, что она сохранит эту тайну.

Колдомедик покачала головой: бесполезно пытаться искать объяснение поступкам этого безумца. Её задача состояла в том, чтобы устранить нанесённый им ущерб. Достав фиал с расслабляющим зельем, она заклинанием направила его содержимое прямо в желудок Северуса — это умерит самые худшие спазмы.

Как только лекарство попало в организм больного, он сразу же перестал дёргаться от судорог. Следующим было сильнейшее доступное обезболивающее зелье шестого класса; после его принятия некоторые складки на лице зельевара разгладились, и он вздохнул.

— Правильно, засыпай, — Поппи нежно откинула чёрные пряди с его глаз, заправив их за уши. Затем она стала накладывать на него заклинания, исцеляя сломанные рёбра, лёгкие, почки, всё, что было повреждено во время пытки. Выпрямившись, она хотела было достать из своей сумки баночку со специальным бальзамом — она приготовила его главным образом для Северуса, так как зельевар чаще всех нуждался в нём — как вдруг заметила за своей спиной Хагрида, на запястье которого сидел ястреб.

— Хагрид, что это ещё такое? Зачем ты принёс птицу сюда? Это негигиенично.

Свобода раздражённо прищёлкнул клювом.

— Ну вы даёте, леди! К вашему сведенью, я безупречно чистый, не болею и вшей у меня тоже нет.

— Поппи, он — фамильяр Северуса и хочет быть со своим хозяином, понимаешь? Он с ума сходил из-за того, что не мог видеть профессора, поэтому я взял его сюда. Теперь, когда он поймёт, что ты заботишься о Северусе, он будет хорошо себя вести.

Поппи с любопытством посмотрела на птицу.

— Такое ощущение, что он понимает тебя.

— Не сомневайся. Ястребы — очень умные птицы, даже умнее сов, — серьёзным тоном сказал ей Хагрид. — Как он?

— Большое количество травм нервной системы и мышц, что типично для Круциатуса, были немного повреждены рёбра, лёгкие и почки, их я уже вылечила, к тому же у него лихорадка. Ты всё это сам заметишь. В течение нескольких дней ему нужно будет принимать зелья, и он должен быть в тепле и покое. После того, как я нанесу мазь, я дам ему жаропонижающее, потом за ним нужно будет присматривать. Я бы сама этим занялась, если бы он был в больничном крыле, где он, по идее, и должен находиться.

Хагрид покачал головой.

— Ты же знаешь, что он предпочитает свои комнаты.

— О да, знаю. Иначе его имиджу придёт конец. Не дай Мерлин, чтобы кто-нибудь увидел Северуса Снейпа слабым, — но потом выражение её лица смягчилось. Схватив баночку с бальзамом, она проворно начала втирать смесь в бледную кожу, с удовлетворением наблюдая за тем, как под воздействием целебной мази уже через минуту исчезали синяки и кровоподтёки. Северус ни разу не пошевелился, даже тогда, когда Хагрид перевернул его на живот, чтобы Поппи смогла обработать спину, где были самые худшие синяки и рваные раны.

Великан вздрогнул и гневно пробормотал.

— Проклятый ублюдок! Отдать бы его на растерзание мантикорам, а потом на поджарку к драконам!

Свобода гневно зашипел, соглашаясь с ним.

— Именно. Я бы вырвал его сердце, если бы он был тут, вонючий канюк!

— Признаюсь, что если бы он был сейчас здесь, я бы нарушила свою Клятву целителя и совершила убийство, — произнесла Поппи, взгляд карих глаз затвердел. — Его нужно остановить.

— Гарри остановит его, — тихо сказал лесничий.

Поппи вздохнула, магией одев своего бессознательного пациента в пижамные брюки и рубашку.

— Ещё один человек, за которого я боюсь. Гарри очень молод, на его плечах огромный груз. Альбус требует слишком многого. Ожидать, что пятнадцатилетний ребёнок выстоит против такого чудовища… Лили, наверное, переворачивается в гробу, видя всё это.

— Да, но пророчество… Он — единственный, кто сможет сделать это, — прошептал Хагрид.

Помфри фыркнула.

— Я не верю в пророчество. Так же, как и Северус. Его можно интерпретировать по-разному. Но Альбус верит в него, а во что верит Дамблдор, в то верит половина магического мира. Хотя ему стоит быть поосторожнее со своими желаниями — они могут сбыться.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду то, что, возможно, пророчество окажется правдивым, и, возможно, Гарри победит Ты-знаешь-кого, но при этом погибнет сам. Тогда его кровь будет на руках Альбуса, но ведь это же ничего не значит, когда речь идёт о Всеобщем благе!

— Я… я никогда не думал над этим, — пробормотал великан.

— Ну что ж, начинай прямо сейчас. Альбус, хоть и неплохой человек, но он не бог и совершает ошибки, иногда даже ужасные ошибки, — она указала на Северуса. — Вот одна из них. Мы бы потеряли его, если бы не ты, Хагрид, и это было бы настоящей трагедией. Я только надеюсь, что он не повторит той же самой ошибки с Гарри, — она тяжело вздохнула. — Я видела слишком много жизней, которые были разрушены вот такими вот благожелательными людьми, воюющими с этим монстром, чтобы спокойно относиться к этому, Хагрид. Как говорил мой отец, благими намерениями вымощена дорога в ад.

— Он был маглом? — спросил Хагрид, усадив Свободу на спинку кровати.

— Да. Я — полукровка, такой же как Северус. И Гарри Поттер. Вот только мой отец был чертовски хорошим человеком, а бедному Северусу не повезло в этом, — отправив жаропонижающее зелье в организм спящего профессора зельеварения, она подоткнула одеяла вокруг больного, наложив на них охлаждающие чары. Выпрямившись, она вытерла пот со лба.

— Хагрид, ты, конечно же, не собираешься оставить эту птицу здесь, не так ли?

— А почему нет? Поппи, эта птица любит Северуса. Иногда самое лучшее лекарство, даже лучше, чем все зелья и заклинания — знать, что тот, кто любит тебя, рядом.

Потом он прибавил:

— Кроме того, если что-нибудь случится с этим ястребом, Северус нас никогда не простит.

Поняв, насколько сильна связь между хозяином и фамильяром, Поппи уступила. Уж если Хагрид что-то вбил себе в голову, он мог быть упрямым, как камень — особенно, если дело касалось животных.

— Очень хорошо. Но ты смотри, не дурачься с ястребом, а присматривай за Северусом, ясно? Он должен проспать четыре или пять часов, но если лихорадка увеличится, вызови меня. Через камин Северуса или пошли Твикси. Я оставила тебе флаконы с обезболивающим, жаропонижающим и расслабляющим зельями, и ещё магловский термометр. Ты же помнишь, как пользоваться им, с прошлого раза?

Хагрид кивнул.

— Хорошо. Когда он проснётся, дай ему воды и куриного бульона, но пока что никакой твёрдой пищи: его организм этого не переварит. И скажи ему, что он должен оставаться в постели, пока я не приду проверить его, а этого не случится до завтрашнего утра. Мой лазарет и так полон больными студентами.

— Я позабочусь о нём, Поппи, не волнуйся.

Она улыбнулась ему.

— Я знаю. Ты всегда заботился о нём.

Поправив свою шляпу и фартук, она сказала:

— Ну что ж, пойду, проинформирую Альбуса о состоянии его шпиона. Нет, как же мне хочется вдолбить немного благоразумия в его голову!

С этими словами она удалилась, тихо шурша своей серой мантией. Хмыкнув, Хагрид взял стул, поставил его рядом с кроватью Снейпа и уселся.

— Поппи любит поворчать, но у неё хорошая душа, — сказал он ястребу. — Знаешь, она любит Северуса, как своего сына.

Свобода кивнул головой в знак согласия, прыгнул на постель и устроился рядом со своим хозяином, издавая мягкие певучие звуки, совсем как мать, успокаивающая своих птенцов.

«Теперь я понимаю это. Вместе мы поможем Северусу поправиться. Друзья — самое лучшее лекарство».

***</p>

Сознание постепенно пробуждалось ото сна. Слегка шевельнувшись, Северус резко вдохнул ртом воздух. Первым, кого он увидел, оказался его фамильяр. Янтарные глаза Свободы пристально смотрели на него. Он хотел было улыбнуться, но боль, которую он чувствовал, не очень способствовала этому замыслу, да и не был он привычен к таким жестам. Если он и улыбался когда-то кому-то в своей жизни, то чаще всего Лили. Затем он осознал ещё и то, что лежит не на холодном полу своей гостиной, а на чём-то мягком. Очень медленно он повернул голову, хотя даже это движение причиняло чертовскую боль. В глаза сразу бросился сидящий рядом Хагрид.

Глаза великана просветлели, когда он заметил, что зельевар наконец пришёл в себя.

— Проснулся? Добро пожаловать назад, Северус.