8) Одного поля ягоды/Birds of A Feather (1/2)

— Открывай рот, — приказал Снейп, держа в руке шприц с эликсиром для сращивания костей.

— А должен? У этой штуки отвратительный вкус! — совсем как непослушная пятилетка, захныкал фамильяр.

Северус заскрипел зубами от злости. Он был сыт по горло этим бессмысленным спором, который длился уже почти пять минут. Иногда он даже жалел о том, что может общаться с птицей. Ведь раньше ему ничего не стоило просто открыть ей клюв и заставить проглотить лекарство.

— Послушай, тебе нужно это зелье, чтобы побыстрее восстановиться. А теперь перестань ныть и просто выпей его! Это можно было сделать ещё несколько минут назад, если бы ты не был таким упрямцем!

— Ничего подобного. Тебе самому бы не захотелось его пробовать, из-за него у меня тянет язык, и вкус у твоего зелья, как у скисшего винограда.

— Ты хочешь опять летать или нет?

— Да.

— Тогда не вредничай, или я сейчас сам открою твой чёртов клюв и волью зелье тебе в глотку, да поможет мне Мерлин.

Они сверлили друг друга взглядами целую минуту.

Затем птенец сдался и отвёл глаза.

— Хорошо.

Он открыл клюв.

— Это ради твоего же блага, — напомнил ему Снейп, опустошая шприц.

— Фу! Где вода?

— Здесь, — Северус придержал чашку, чтобы ястреб смог напиться.

Краснохвост не отрывался от воды в течение почти двух минут, старательно смывая кошмарный привкус во рту. Затем он поднял голову и буркнул:

— Ты противный.

Снейп закатил глаза.

— О да, я знаю. Я ужасный гадкий волшебник, который поит тебя зельями, чтобы вылечить твои крылья, не правда ли? Я наоборот должен был просто взять молоток и добить тебя.

— Было бы неплохо. Уж лучше, чем пить это, — капризничала птица.

— Прекрати. Ты напоминаешь мне моих студентов: они жалуются всякий раз, когда я даю им лекарство от лихорадки или простуды. Иногда мне хочется их хорошенько встряхнуть.

— Ты лечишь своих студентов?

— Тех, кто находится на моём факультете, — да. Если у меня имеется подходящее зелье. Это намного быстрее, чем отправлять их в больничное крыло: у Поппи и так полно работы, она заботится об остальных трёх факультетах, а я обучался основам медицины вдобавок к моим навыкам зельевара. Я могу диагностировать и справляться с общераспространёнными заболеваниями, умею залечивать сломанные кости, исцелять порезы и рваные раны, могу даже накладывать швы, если необходимо — хотя, в основном, заклинание сделает своё дело. Поэтому мне и удалось наложить шины на твои крылья.

— Ух. А ты очень умён для волшебника. Где мой завтрак?

— Твои манеры за столом отвратительны, так же, как и у половины подростков, которых я знаю, — отчитал его профессор. — Хотя чему я удивляюсь? Ты ведь ястреб, и правила приличия писаны не для тебя.

Почему-то эта фраза кольнула, и птенец печально сказал:

— Извини, Северус. Но я голоден.

— Вот, — зельевар положил перед своим питомцем довольно крупную мёртвую мышь.

Ястреб немедленно принялся за еду, терзая грызуна клювом и когтями. Через каких-то десять минут от мыши ничего не осталось, включая кости и мех. Эти несъедобные части извергнутся из его организма позже, они обеспечивали чистку зоба — места, куда хищник укладывал еду перед тем, как переработать её.

— Было вкусно. Спасибо.

— Не за что, — Северус быстро протёр лабораторный стол тканью, намоченной в дезинфектанте, затем посадил ястреба на запястье и вернулся в свои комнаты, намереваясь позавтракать.

Только он приступил к своему обычному завтраку из фруктов, тоста, каши и кусочка бекона, как раздался стук.

— Войдите.

Дверь открылась, пропуская Альбуса Дамблдора.

— Северус, я волновался: ты три дня не приходил на завтрак в Большой зал. Я уже боялся, что ты заболел.

Зельевар удивлённо вскинул бровь.

«И вы пришли удостовериться, что мой труп пока ещё не гниёт на полу, так?»

— Нет, я здоров, директор. Я присматриваю за своим фамильяром, поэтому был вынужден принимать пищу здесь, — он слегка кивнул в сторону молодого ястреба, который сидел на своей жёрдочке и с любопытством рассматривал директора.

— Понимаю, — Дамблдор повернулся и посмотрел на птицу. — О, да ты симпатяга, не правда ли?

Краснохвост сразу же выпрямился и издал самодовольную трель.

— Я такой, разве не видно?

— Не вздумай заноситься, — уголком рта пробормотал Северус.

— И ты очень хорошо выглядишь с учётом того, в какую аварию ты угодил, — подойдя к жёрдочке, директор вытащил угощение для сов и предложил его птице.

Хищник осторожно взял еду из рук Альбуса.

— Ммм.

— У него хорошие манеры для дикого ястреба, — заметил Дамблдор, ласково поглаживая животное.

— Я сомневаюсь, что он дикий. У него уже когда-то был хозяин — он слишком привык к людям, чтобы его можно было назвать диким. И потом, краснохвосты не водятся в Британии, — произнёс Снейп.

— Да, конечно. Ну что ж, я очень рад, что твоя связь с ним крепнет, Северус. Думаю, ты скоро поймёшь, как расслабляюще он будет действовать на тебя. Ты свободно можешь поговорить с ним о разных вещах и не опасаться того, что он раскроет кому-нибудь твои секреты. Я постоянно говорю с Фоуксом, хотя иногда мне хочется, чтобы он ответил мне.

«Нет, вам бы не захотелось этого, особенно, если бы ваш феникс был так же скор на язык, как мой ястреб», — язвительно подумал профессор зельеварения.

— Если бы он начал отвечать вам — возможно, вы бы заговорили по-другому, Альбус. Иногда, лучше этих фамильяров видеть, но не слышать.

— Большое спасибо, Северус!

— Кажется, он не согласен, — хмыкнул Дамблдор.

— Не спорю, он довольно дерзкий.

— А имя у него есть?

— Пока ещё нет. Я пытаюсь найти что-нибудь подходящее.

— Оно само придёт к тебе, — мудро сказал Альбус. — Давать имя фамильяру — важная вещь. Всё равно, если бы дело касалось ребёнка.

Северус кивнул, чувствуя себя неловко из-за последнего замечания. Он никогда не считал себя подходящим для роли отца, учитывая его далеко не сахарный характер и неспособность правильно выражать свои чувства.

— В любом случае, скоро у него будет имя.

— Отлично. Желаю тебе провести с ним много приятных минут. Он подходит тебе, мой мальчик, — напоследок погладив ястреба, Альбус повернулся к своему профессору зельеварения и спросил: — Ты больше не думал о том, куда мог деваться Гарри? Прошло уже четыре дня, и до сих пор никто не смог определить его местонахождение. Я очень беспокоюсь, Северус. Ты точно уверен, что его не пленили Пожиратели смерти?

— Альбус, мы уже проходили это. Если бы они поймали Поттера, они бы не удержались от соблазна похвастаться этим, так же, как и не стали бы скрывать его от своего хозяина. А если бы Поттер был у него, то он бы призвал нас всех, чтобы мы засвидетельствовали его окончательную победу над мальчиком. Будьте уверены, он бы устроил публичное представление, — лицо Северуса исказила гримаса. — Никакой быстрой и лёгкой смерти. Это всё, что я могу вам сказать. Где бы Поттер сейчас ни находился, он не у последователей Вы-знаете-кого.

Альбус вздохнул.

— Не то чтобы я хотел этого, но, по крайней мере, мы бы сейчас не… хмм, как там говорят маглы? Не гонялись за дикой уткой?

— Гусём, — поправил его Северус. — Не гонялись бы за диким гусём.

— Как ты думаешь, это возможно, что он ранен и не может позвать на помощь? — не унимался директор.

— Если это так, то почему тогда все наши поисковые заклинания не сработали? — нахмурился Снейп. — Я не новичок в этом деле, я направлял Локатор на ментальную подпись мальчишки, а её нельзя подделать. Раненый или нет, но заклинание обнаружило бы его, чего не случилось. Этот факт говорит о том, что он каким-то образом скрывает себя от нас. Он не желает, чтобы его нашли, Альбус.

— Но почему? Я уверен, с ним не могло случиться ничего настолько плохого, чем бы он не мог поделиться со своими друзьями или… с кем-нибудь из учителей.

— Нет? — усмехнулся Снейп. — Уверяю вас, господин директор, что настолько плохие вещи существуют.

«Ты не поймёшь этого, Альбус Дамблдор, потому что ты никогда не знал отчаяния, способного подтолкнуть тебя к тому, чтобы покончить со всем. Ты никогда не балансировал на краю пропасти и не смотрел в пасть своему худшему кошмару, зная, что это ты сам. Тебя всегда любили, тобой восхищались, тебя превозносили, ты и представить себе не можешь, каково это, когда твой собственный отец презирает тебя за то, кем ты являешься, каково быть изгоем в единственном месте, которое ты считал убежищем. О нет, только не ты! Ты, как и твой Золотой мальчик Джеймс Поттер, жил в сказке, пока не появился Тёмный лорд».

— Если Хагрид прав, а его инстинкты обычно попадают в цель, то Поттер страдал от депрессии. Вероятно, он хотел справиться с этим в одиночку, поэтому и ушёл. Он вернётся тогда, когда будет готов.

— Ты уверен в этом?

— Когда дело касается Поттера, я ни в чём не уверен — этот мальчишка и святого доведёт до богохульства. Но в связи с полученными мною сведениями, я думаю, что моя теория вполне логична.

— Даже если это так, я не прекращу поиски, — решительно сказал директор. — Орден тоже принимает в этом участие, но пока ничего.

— Вы имеете в виду, что и этой дворняге не удалось напасть на его след? — спросил Северус, не сдержав удовлетворения в голосе. Он знал, что это мелочно с его стороны, но зельевар всё ещё ненавидел пса за то, что тот делал с ним во время их обучения в школе, и за то, что почти всегда Блэк вылезал сухим из воды. — Он как-то хвастался мне, что у него, мол, самый лучший нос в Британии.

— Эээ… ну, в общем, ему тоже не удалось обнаружить Гарри. Он вчера весь день его искал, но вернулся ни с чем.

Северус фыркнул.

— Неудивительно. Блэк всегда себя переоценивал.

— А может, им стоит попробовать подключить к поискам птицу, — предложил ястреб. — Никто не сравнится в выслеживании с ястребом. Спорю, что я найду того, кто вам нужен, как только узнаю, как это существо выглядит. Если я могу заметить мышь с высоты ста ярдов, то смогу обнаружить и Гарри Поттера.

Дамблдор посмотрел на птицу.

— А он разговорчивый, да?

— Да. У него на всё есть своё мнение, — сухо сказал Северус. — Вы не пробовали искать с высоты птичьего полёта, Альбус? Я имею в виду, использовать птиц для выслеживания?

Старый волшебник задумался.

— Мне это ни разу не приходило в голову. Разумеется, мы используем сов в качестве послов, но я никогда не считал, что птица способна отыскивать людей. Их, скорее всего, нужно тренировать для этой цели, а я не знаю никого, кто бы добровольно взялся за это дело, жертвуя своим временем и терпением. Как ты знаешь, большинство птиц не отличается умом. Даже наши почтовые совы не настолько смышлёные, чтобы справиться с такой работой, хотя они намного умнее своих обычных сородичей. Нет, Северус, ничего не получится. Поиски людей требуют определённого уровня интеллекта, которого птицы лишены. Но это была интересная идея.

— Эй! Вы назвали меня тупым? — гневно закричал птенец. — При всём вашем выдающемся интеллекте, древнейший, вы не смогли найти одного пропавшего ребёнка. Могу поспорить, что я найду его в две секунды, вы, чёртов заносчивый дурак, и уж точно мне не нужен человек, чтобы тренировать меня!

— Ого, а он с характером, как я посмотрю, — заметил седовласый маг, наблюдая за хищником. — Недаром же говорят: каков хозяин — таков фамильяр, а, Северус?

Но Снейп не ответил: он был слишком занят закусыванием внутренней стороны своей губы.

― Ах, так? Ну тогда мне искренне жаль вашего, потому что он, скорее всего, такая же большая задница, как и вы! А я ещё думал, что вы — хороший дедушка, гладили меня тут, кормили вкусностями! Ха! В последний раз я клюнул на это.

Дамблдор покосился в сторону птицы.

— Наверное, он такой недовольный потому, что не может летать.

― Нет, старик, я всего лишь готов рвать и метать!

— Северус, возможно, тебе стоит надеть на него капюшон, — предложил директор, взглянув на своего профессора зельеварения, у которого, похоже, был приступ кашля. — Кхм, вижу, что у тебя возникли кое-какие трудности, тогда я сделаю это за тебя.

— Только попробуй, старый болван, и тебе придётся искать новый способ, как орудовать палочкой!

И ястреб многозначительно прищёлкнул своим острым, как бритва, клювом.

В этот момент, Снейп наконец взял себя в руки и сказал:

— Альбус, вам лучше не стоит приближаться к нему, когда он не в настроении: он имеет привычку кусаться, а вы же не хотите, чтобы Поппи взялась приделывать ваш палец обратно. Давайте лучше я займусь им.

Дамблдор уже хотел было попытаться надеть на птицу капюшон, но, услышав слова Снейпа, сразу же попятился назад.

— Тебе лучше знать, Северус. Он — твой фамильяр.

— Именно так, и вы даже представить себе не можете, как я благодарен судьбе за это!

Северус поднялся, и, подойдя к очень и очень раздражённому ястребу, прищёлкнул языком.

— Тихо! Нечего строить из себя клоуна, — шикнул он, поглаживая птицу по груди.

— Ты слышал, что он сказал?! Я не глупый, Северус. Я, возможно, умнее, чем половина людей, живущих в этой школе. Ты сам так сказал.

— Да, я знаю. Теперь успокойся, будь добр, — приказал профессор зельеварения, не прекращая своих движений. А затем, понизив голос так, чтобы его могла слышать только птица, прибавил: — Я чуть не подавился, когда ты назвал его заносчивым дураком, я и не знал, что тебе известны такие ругательства.

— Я запоминаю то, что слышу, в отличие от некоторых, — фыркнул птенец и вредно посмотрел в сторону Дамблдора.

— Ну что ж, мне уже пора идти. Увидимся за обедом, Северус?

— Да. Хорошего вам дня, сэр, — более-менее нормальным тоном попытался ответить Снейп.

— Да, идите ищите вторую половину вашего великолепного мозга. Если этому малышу Гарри приходилось сталкиваться здесь с таким безобразием, то вовсе неудивительно, что он не хочет, чтобы его нашли.

Подождав, пока дверь закроется и, удостоверившись в том, что его не услышат, Северус разразился смехом. Он смеялся так сильно, что ему даже стало трудно дышать.

Тем не менее, он решил, что должен немного поругать своего задиристого ястреба.

— Ты в самом деле не должен так отзываться о директоре. Это невежливо.

— Он тоже сказал о нас, птицах, что мы тупые. Моя идея была отличной, а он просто… принял это за какую-то шутку. Я не выношу подобные вещи.

— Директор придерживается немного… традиционных взглядов. Более того, он — мой работодатель, поэтому я попрошу тебя впредь держать себя в руках в его присутствии.

— Бедный ты, бедный. Значит, я не могу немного подправить его бороду? Или ненароком оттяпать палец?

— Нет, не можешь. Твоё поведение потом отразится на мне, и если ты не хочешь охотиться на личинок под дождём и жить в лачуге, то ты должен быть вежливым со… старым дураком… даже если это нелегко для тебя. Научись прикусывать свой язык так же, как и я.

— Крии-ук! С тобой скучно, Северус!

— Договор? — строго спросил Снейп.

— Хорошо. Я не хочу, чтобы ты остался без крыши над головой. Но, как только я снова смогу летать, и если случится так, что я как раз буду в воздухе, и он будет проходить мимо… ну мы, птицы, слишком тупы, чтобы как следует прицелиться, и мы часто забываемся… так что…

— Птица, ты невозможна!

— Каков хозяин — таков фамильяр.

И Снейп снова обнаружил себя корчащимся от смеха уже второй раз за сегодняшнее утро. Это был рекорд. Он никогда так не смеялся — ни до, ни после смерти Лили.

***</p>

Зато в пятницу вечером профессору зельеварения было не до смеха, когда он почувствовал, как долго дремавшая до этого момента тёмная метка на его левом предплечье полыхнула огнём. Он только-только вернулся с отработки с Гойлом, где наблюдал за тем, как провинившийся слизеринец резал на кубики маринованную крысиную печень и яйца краба. Удобно устроившись на диване с чашкой чая, Северус уже собирался рассказать своему фамильяру, который компанейски примостился на его плече, о том, какое имя он ему наконец-то выбрал, но вдруг почувствовал жжение.

Стиснув зубы в попытке превозмочь палящую боль, он приложил руку к проклятой татуировке и выругался.

— Северус, в чём дело? Ты ранен?

— Нет. Не так… как ты думаешь.

— Тебе больно. Ты заболел?