Особенности воспитания молодняка (1/1)
Мирон.
В общем-то, что-то подобное Мирон рано или поздно ожидал. Хотя, скорее поздно, чем так рано. Не услышать и не почувствовать чужое возбуждение в машине было действительно трудно, оно отзывалось в затылке, по позвоночнику, в висках, мелькало отрывочными мыслями и образами перед глазами. Такое случалось. Не редко, не часто, 50 на 50, но всё же, случалось, когда нить между создателем и вампиром была достаточно сильная и крепкая, чтобы чувствовать куда более сильную тягу, чем обычное “наставник - ученик”.
Никто пока так и не понял, от чего зависит этот уровень связи. Смешно, но и среди вампиров есть свои ученые, которые занимаются исследованием тех сфер вампирского организма, о которых ещё ничего не известно. Это как и люди с их сложной системой нейронов, странной психологией и нерациональностью, только у вампиров казалось всё ещё куда сложнее – они были фактически мёртвыми, но выглядели и действовали, как живые, у них есть множество разнообразных способов контактировать и влиять друг на друга, в конце концов, особо сильные могут даже проходить трансформацию. Правда, мало кто достигает таких успехов, а ещё меньшее количество применяет её, потому что вещь это в действительности полезная.
У Мирона такая связь была дважды, и всегда – с теми, кого инициировал сам он лично. Это и логично, так и должно работать, а то, что происходит между ним и Славой сейчас – либо сбой в вампирской системе родства и связей, либо же…
– Веришь, я так и подозревал, - глухо, на грани самого тихого шепота, говорит Мирон, слегка отстраняясь от Машнова. Он чувствует чужое дыхание на своём лице, видит зрачки, расширенные настолько, что синей радужки за ними почти не видно. У самого Фёдорова глаза всё ещё красные, но уже не блестят, будто стали более матовые, затуманенными, потому что дрожь и мандраж прошибают заодно и его тоже, и здесь он уже не может отличить, чьё это чувство изначально – своё собственное или Славино. Поэтому Мирон стискивает чужую челюсть в ладони, давит, не чтобы доставить дискомфорт, а чтобы убедиться, что всё чужое внимание полностью на нём. А потом Фёдоров нагло хватает Славину нижнюю губу зубами, тянет и кусает так, что уже через несколько секунд чувствует на языке и клыкам железистый привкус крови; скользит языком внутрь, проходит по кромке человеческих зубов, задевает вампирьи, – Что всё затевалось ради этого. Мог просто написать мне в Твиттере, а не вызывать на баттл. Быстрее бы всё вышло.
А потом, напоследок сдавив второй рукой чужой бок, спрятанный за красной тканью толстовки, и намеренно зацепив зубами кожу на подбородке, Мирон отстраняется. Глаза его быстро возвращаются к нормальному голубому цвету, в движениях больше нет той плавности, которая свойственна вампирам, когда они отпускают на свободу свою истинную сущность. Смерив Славу непроницаемым взглядом, Фёдоров втягивает носом воздух, убеждается, что девушка убежала достаточно далеко, чтобы не акцентировать на себе внимание новообращенного вампира.
– А теперь серьёзно: я нахуй сбагрю тебя в руки тем, кто занимается новичками в Питере, если всё так и продолжится. Можешь считать это чем угодно: угрозой, манипуляцией, поебать. Пока ты будешь пить мою кровь – в прямом и переносном смысле мою – только я устанавливаю правила, - спокойным тоном, без агрессии и нападок, но абсолютно серьезно проговаривает Мирон, а потом разворачивается и заходит в парадную, набрав привычную комбинацию по затертым пальцами кнопкам домофона. Дверь пиликает и открывается, Фёдоров заходит в проем и на секунду замирает.
Связь он совсем не держит, только смотрит на неё, чувствует её легкие колебания из-за Славы. Если сейчас, неуправляемый никем, Машнов пройдет за Мироном прямиком к холодильнику с заветной кровью, значит, так и быть, с этого момента Фёдоров будет разбираться не только со своими проблемами, но и с его. Однако если жажда всё же окажется сильнее, Мирон уже ничего не сделает. Так, свяжется со знакомыми, сообщит о новом инициированном и проследит за ним ещё буквально пятнадцать минут, чтобы никого не сожрали.
Мирон Фёдоров – авторитарная личность, но право выбора даёт, пусть и не так часто, как от него требовали многие, в том числе и его инициируемые. Обидно будет, если Слава эту возможность выбора не просечет и увлечется прохожими, чью кровь достать кажется привлекательнее и легче. Как раз удобный момент – прямо через дорогу идут под руку парень и девушка. Немного пьяные, но невероятно счастливые, и Мирон даже отсюда чувствует слабый шлейф приятного аромата. Счастливых всегда было предпочтительнее пить. Отличный момент для Славы, чтобы решить для себя всё окончательно.
Слава.
Пусть весь мир подождет, пока Гнойный постигает свою пидарскую сторону. Так ощущается Славику внутри, пока он настолько близко к Мирону. Очень. Очень странные порывы успели произойти меньше чем за 10 последних минут. Зато это неплохо так отвлекало от общей мозгоебли, которая и так происходила у Славы в голове. Лучше уж загоняться о том, что ты ближе к тридцатнику оказался с оттенками голубизны, чем то, что ты умер, убил человека и теперь будешь вечно питаться кровью. Ещё эта связь. Сложно было понять — это чувство его настоящее к Мирону или это отклики новой сущности. Кое-что, конечно, отличалось...
Слава навсегда запомнит это опустошающее ощущение боли внутри, когда он только очнулся на утро после инициации и кровавой ночи. Это чувство потери, беззащитности и бесконечной, словно червоточащей боли в районе груди. Его естество словно куда-то тянулось, но не могло найти опоры, и ему казалось, что он падал в бесконечную яму и разбивался на части.
Но с укусом Мирона всё вдруг поменялось. Нет...что-то такое еще оставалось, и, возможно, еще всплывет позже. Когда обстановка вокруг них поутихнет, и этот шквал из новых событий замедлится хоть на немного. Связь с истинным создателем еще даст о себе напомнить. Но сейчас Мирон вполне удачно переключил внимание на себя. Удивительно, что у него так легко это получилось в плане эффективности. Это не могло не наводить на определенные мысли. Например, что инициатор был запредельно близок к самому Мирону по вампирской линии.
Новых смс больше не приходило. Но каков всё же был наглец, что ее прислал. Этот инициатор явно позволял себе раскидываться человеческими ресурсами как мусором и пренебрегать таким священным обрядом для вампиров как создание новой ”жизни”. Многие вампиры мечтали познать человеческие радости и натурально страдали, обделенные способностью к продолжению рода естественным путем. Это была одной из причин, почему к инициации все относились серьезно. Но этот тип явно не чтил традиции. Или же решил посмеяться над всеми устоями своей расы. Как хорошо, что со Славой столкнулся именно Мирон. Какое необычное совпадение — обратить Карелина прямиком перед их баттлом.
Слава чувствует чужую дрожь как свою, и это будоражит его еще сильнее. Мирона хочется вжать в стену, да посильнее. Мирона хочется. Горячо. Жёстко. Со всей отдачей. Пиздец. У него мурашки снова возбужденно пробегают по всему телу, Окси царапает его зубами. Это какой-то непонятный приход от максимально странного поцелуя. Слишком быстро. Горячо. Но мало. ”Мало!”— взрывается сознание одной лишь мыслью, пока Федоров неминуемо отстраняется от него.
Слава недовольно цыкает, приходя в себя от этого наваждения под давящими и раздражающими словами Фёдорова. Он хочет рявкнуть в ответ мол, что продолжится?? Что, блять, может тут продолжиться? Про что речь? Карелин не хочет осознавать ответственность за свои животные порывы, которые Мирон уже дважды подавил. А что такого-то? Подавил же!
Но...как только Мирон отворачивается от него и отходит к домофону, внутри Славы вдруг все тревожно переворачивается. Какой-то подозрительный страх заставляет сделать его спешный шаг в сторону Фёдорова. Но...в нос быстро ударяет новая волна привлекательных запахов. Взгляд голубых глаз отрывается от спины Окси и впивается в парочку, показавшуюся на горизонте. И вот тут-то и приходит осознание, что имелось в виду. Славу всего передергивает, прошивает новой волной режущего голода.
— Нх...я...ясно...— шепчет он себе под нос, опустив голову. Он моментально весь покрывается холодным потом, сжимает кулаки, напрягаясь всем телом. Люди идут, громко смеются. Да, счастливая парочка. Славик ловит себя на мысли, что тоже мог бы сейчас быть таким же — живым, тёплым, счастливым. Или нет? Его жизнь изначально не предполагала такого исхода, с самого начала, с рождения. Карелин сжимает зубы, пытаясь зацепиться мыслями за что-нибудь внутри себя, чтобы не дать голоду броситься на людей. Вампирское сознание внутри раздосадованно пытается трогать безответную сейчас связь, найти помощи у создателя. Но вот незадача, Славик — вампир без создателя, и никто ему не поможет. Все равно что опираться о стенку, которая резко исчезает, и ты падаешь, теряя равновесие. Мигрень сжимает виски, яд стекает вместе со слюной по горлу, и Слава горько сглатывает. Ладно, он обязательно сможет смириться с тем, что с ним произошло. Другие люди здесь не при чем. Он не убийца в конце-то концов. Здравый смысл решает проснуться в самый последний момент. Карелин делает несколько шагов в сторону парадной, ощущая сильнейшее желание развернуться и догнать проходящих мимо жертв.
От перенапряжения он не замечает, как кровь начинает идти носом. В голове у Гнойного что-то снова щелкает, он решает что-то для себя, молча подходит к Мирону. Не смотрит на него, но не уходит. Закрылся. Отстранился. Усилием титанической воли подавил в себе всё. И сейчас наскребает эмоциональные остатки, чтобы натянуть новую маску Гнойного. Странное состояние, почему голод заставляет чувствовать себя словно ты снова при смерти и в какой-то дикой агонии. Слава уперто молчит, но ясное дело, что он не хочет, чтобы Мирон его бросал. Да и вампиру внутри спокойнее, когда Фёдоров находится поблизости. Скоро эта часть сознания совсем станет Славкиной, и тогда уже точно не будет никаких разделений на эмоции и чувства.