Зацепиться. (1/2)
Замок щёлкает слишком быстро, и разуваются пришедшие тоже слишком быстро. Сукуна хватает Мегуми за руку, ведёт уже в такую привычную для них спальню.
И стоит Мегуми только дотронуться спиной до покрывала, как его тут же властно накрывает чужое тело.
И Сукуна льнет к таким желанным губам Мегуми, впечатывается своими, свободной рукой давит на чужую острую челюсть — открывает себе путь поглубже.
И пацан пропускает с готовностью, рефлекторно сплетает языки, вгрызается в губы Рёмена, так отчаянно, так голодно, так жадно.
Тонкими руками надавливает на крепкую спину Сукуны, прижимает его ближе, к себе, в рёбра вдавливая, ответно проводит языком по чужому нёбу, по-хозяйски прохаживаясь по кромке зубов.
И пацану жарко, слишком, невыносимо, ужасно жарко. Настолько, что мраком покрытые волосы начинают липнуть к мокрому лбу. И пацан не уверен от духоты ли в комнате, от этой чертовой водолазки с рубашкой ли.
Или от Сукуны.
Или от ужасно развязного Сукуны.
От влажных горячих губ.
От сбитого к хуям дыхания.
От чужих крепкой хваткой сжатых пальцев у себя на шее, поглаживающих осторожно кадык. И пальцы не надавливают, лишь контролируют.
И жар этот пацан уже не в силах вынести, и внизу живота ощутимо тянет куда-то вниз, по-видимому, в преисподнюю, вслед за Сукуной.
И черти в глазах Фушигуро, радостно ликуя, с достоинством принимают приглашение.
Мегуми обхватывает рукой рыже-розовой затылок, тянет назад, от себя. Потому что нужно ему нужно время, чтобы отдышаться, потому что дыхание сбито желанием, образованным внизу живота, настолько, что пацан вспоминает, как вообще нужно дышать, потому что Сукуна вцепляется в него настолько жадным, настолько опьянелым взглядом, что виски начинают стучать метрономом.
Пацан наконец воздух вдыхает, прикрывая глаза, и на выдохе произносит:
— Боже, дай свою футболку, мне ужасно жарко.
— Что-то не очень момент ты подобрал для уверования в Бога, — язвительно щерится Сукуна, но после закатанных синих глаз с пацана встаёт и к шкафу подходит.
Чёрная футболка летит точно в Мегуми, и тот ловит ее выставленной вверх рукой.
Пацан привстает, начинает стягивать с себя рубашку с водолазкой, поднимает взгляд на Сукуну и…
Блять.
Ну да.
Сукуна смотрит точно на полуоткрытый торс Фушигуро. И смотрит так неторопливо, так молчаливо, так пристально, так, что Мегуми плавится под этим взглядом.
И все эти металические стены, выстроенные между ним и Сукуной, тоже плавятся.
И Мегуми понимает, что тонет.
И Фушигуро вспоминает, не пил ли он чего-то, но нет, блять, не пил, Мегуми абсолютно трезв, и эта трезвость рушит абсолютно все логические цепочки, потому что под властными руками Сукуны пацан хочет расплавиться окончательно, хочет дотлеть под этими жадными губами.
Мегуми не хочет думать скольких перецеловал Сукуна, сколько еще людей чувствовали то же давление, что и он сам, сколько губ тлели под напором Рёмена.
Вместо этого в голову лезут ужасно бредовые, но настолько уместные мысли: а не заключил ли Рёмен контракт с Дьяволом;
потому что иначе Мегуми не может поверить в то, насколько невыносимо желание раствориться под Сукуной, в то, что жажда заглянуть в эти полные танцующих чертей глаза настолько сильна.
В то, что если преисподняя затягивает их двоих, то Мегуми, в общем-то и не против.
Пацан стягивает водолазку окончательно, скидывая ее куда-то на другой край кровати, к валяющейся там же рубашке. И вся эта неряшливая манера идёт вразрез безапелляционно собранному Мегуми.
Он пролезает в отглаженную футболку и пропадает под телом Сукуны.
Сукуна шепчет что-то, что пацан разобрать не в силах. Сукуна целует острую скулу, челюсть, шею. Целует чуть зубами кожу пощипывая, не так сильно, чтобы оставить хоть какие-то следы–проблемы, но достаточно, чтобы Мегуми закатил глаза и в немом стоне приоткрыл рот.
И эта реакция Сукуне жаром в сердце, в низ живота, в пах, и последнее он отчаянно старается игнорировать, потому что пока рано, пока своё желание Сукуна засунет туда же, откуда оно исходит — на хер.
Дорожкой поцелуев Рёмен спускается все ниже, отодвигая с ключиц футболку, зацепляясь за кость зубами, зализывая место укуса.
А затем Сукуна принимает вторую попытку: крепкой тёплой рукой заползает под футболку.
Сукуна замирает, лишь покорно взгляд на худое лицо вскидывает, вопрошая.
Мегуми сбивчиво кивает.
Сукуна отодвигает футболку ещё выше, оставляя ткань собираться лишь у ключиц.
И Сукуна думает, нахуй вообще футболку надевать надо было, если он сейчас все равно приподнимает ее настолько, что нихуя она не закрывает.
И тут же выдыхает: если пацану это важно, то пускай.
Он тут же подаётся вперёд, губами касается бледной кожи на груди Мегуми, влажно языком обводит вставший сосок, чуть прикусывает, тут же зализывает, чем выбивает хриплый вздох откуда-то сверху.
Пацан вжимается в чужие волосы, и на удивление Сукуны не оттягивает его от себя, нет, пацан тянет к себе, к груди.