Поиск причины. (2/2)
И просьба по-детски глупая.
И выглядит все ужасно жалко, временами ужасно тошно.
И сообщение все ещё висит неотправленным. Все еще с пометкой «черновик». И Сукуне кажется, что скоро это он тут висеть будет, если сообщение это непрочитанным останется.
И все равно не отправляет.
Рёмен лезет вновь в профиль. В голове лишь «два.двенадцать», в голове копна красно-черно-синих картин, она скребется под кожей, воюет с остатками разума. В голове «два.двенадцать» и столько мешающих вдохнуть и выдохнуть вопросов, что же это «два.двенадцать» вообще может значить, и в голове…
Блять.
Блять.
Блять…
И в голове теперь фарш из разума, сердца и легких, непонятно как туда забравшихся.
И в голове теперь пустота, да давящее непонятно-неясное чувство.
И в голове он
В голове художник.
В голове его исхудалые руки.
Длинные пальцы.
И кисть.
И Сукуне кажется, что вот теперь определенно конечная.
Дайте-повеситься-пусть-меня-мертвого-напишет-на-своём-холсте-он.
Пусть этой самой кистью.
И кистью в руке его властной тоже.
Сукуна бы растворился под этими бледно-голубыми руками.
Сукуна бы самолично вынес себе приговор
Или дал бы возможность по-настоящему ожить.
Сукуна бы отдал все, лишь бы стать этим чертовым холстом.
И быть одной из многих картин, написанных этой исхудалой бледной кистью.
Рёмен отправляет сообщение:
«Добрый вечер, я бы хотел приобрести картину формата 70×50. Все остальное на Ваше усмотрение.
Я просто хочу, что бы она была тем, почему я возвращаюсь домой.»