Глава 17 - Победители и проигравшие (2/2)

Эндрю прищурился, рассматривая человека перед собой. Или у него было бесконечное количество личин или бесконечное количество граней, потому что сейчас он видел что-то новое. Это был не наглый мальчишка, не позер, не хищник, не защитник, не солнечный мальчик и не тень — это был мягкий добрый человек, который своей жаждой помочь каждому отдаленно напоминал Рене. Был ли Нат дьяволом? Возможно. Но ведь и дьявол когда-то был прекраснейшим из божьих ангелов… Был ли монстром сам Эндрю? Все старшекурсники называли его так. Всю жизнь люди бросали ему мерзкие слова. Говорили, что он психопат, бесчувственный… Сглотнув ком в горле, Эндрю вернулся мыслями в настоящее, старательно отгоняя образы, которые снились ему вот уже несколько ночей подряд. Словно заметив, конечно, этот рыжий идиот заметил, смену настроения Миньярда, он обеспокоенно склонил голову к плечу, а его улыбка погасла, но, как и всегда, он не лез в душу и не спрашивал без разрешения, лишь проявляя интерес и говоря о том, что готов выслушать.

— У тебя определенно множественная личность, — буркнул блондин, дернув плечом.

— Тогда мне безусловно стоит поговорить об этом с врачом, — кивнул Нат, приглушенно смеясь. — Жаль, что я их не перевариваю. Слушай, может в этом и состоит проблема наших отношений с Аароном — я просто терпеть не могу врачей?

— Уверен, услышав это, он разрыдается и поспешит поменять профиль, — хмыкнул Эндрю, а уголки его губ приподнялись, тогда как Нат громко расхохотался, явно представив эту сцену.

— Скорее, он меня придушит во сне, пока я буду жить у вас, — успокоившись, улыбнулся Веснински.

— А тебя можно убить во сне? Почему ты раньше не сказал, я бы давно тебя прибил.

— Ты вроде говорил, что от мертвого меня больше проблем, чем от живого, — лукаво улыбнулся Нат, склонив голову к плечу.

— Помнил бы ты что-то полезное так же хорошо, как весь бред, который говорю я.

— Я помню только то, что считаю нужным и важным.

По дороге до общежития Нат наблюдал самое невероятное зрелище из всех. Ники притих. Он был безмятежен, спокоен и, казалось, растекался от одного только присутствия Эрика рядом, который в свою очередь задремал, устроив голову на его коленях. Это было так нежно, мягко и трепетно, что рыжий отдернул взгляд от зеркала заднего вида, перенаправляя все свое внимание на дорогу. Ему казалось, что если он будет смотреть слишком долго, то непременно разрушит это. Ему казалось, он не был способен на подобное. Все, что он мог — биться до конца, защищать, рвать врагов в клочья, но в остальном… Именно в этот момент Нат почувствовал на себе пристальный взгляд золотых глаз. Эндрю. С ним он, казалось, становился другим человеком, а может, просто выворачивал себя наизнанку. Понять, что между ними происходит, казалось вовсе чем-то невозможным. Есть «это», которое, Нат был уверен, они оба в жизни не признают. Хотя, его жизнь может быть и не такой длинной… Эта мысль окатила его сознание ледяной водой, а пальцы до побеления костяшек сжали руль, тогда как дышать стало в разы тяжелее.

Пока что все хорошо, просто прекрасно. Ухудшение состояния Кенго списывали на его возраст, а не постороннее вмешательство, но даже если все получится, оставался Натан, который когда-нибудь да выйдет из тюрьмы. Ичиро сам сказал, что ему нужен Мясник. И если не один Веснински, то другой. Только вот проблема в том, что ему плевать, кто из них двоих это будет и что станет со вторым. Конечно, Нат понимал, что Морияма ему не друг, что они скорее играют в дружбу, а на деле Ичиро относится к нему никак иначе, кроме как к послушному, интересному и строптивому щенку, с котором можно увлекательно провести время, но все равно почему-то стало обидно. Его попросту использовали. А когда он становился не нужен, вышвыривали. Если Нат станет свободным и откажется от титула, Морияма выпустит старого дьявола, а тот, в свою очередь, поспешит уничтожить того, кто и посадил его. Не было сомнений в том, что Натан догадался, кто нашептал копам о грязных делах непогрешимого бизнесмена… Он убьет его. И остается молиться о том, чтобы до этого он не убил всех, кто дорог его сыну.

Эндрю со скукой на лице наблюдал за тем, как на глазах мрачнеет Натаниэль, как его езда становится резче и агрессивнее. Он о чем-то думал, словно осознавал что-то, что раньше было ему совершенно недоступно. Или, может, он просто гнал это от себя? Но что его злило — он не мог понять причины смены настроения рыжего, не мог разгадать его. Тот просто начал темнеть и тонуть в себе. Ни с чего.

Когда они доехали до общежития, Нат тут же вышел из машины, словно руль и сиденье обжигали его, после чего тут же закурил, прислоняясь спиной к закрытой двери и зажмурив глаза. Он не хотел смотреть на то, как Ники ласково будит Эрика, как они забирают чемодан и уходят наверх в общежитие, крепко держась за руки и… Хотелось взвыть. Причем Нат сам не понимал, от чего. От отчаяния? От безысходности?

— Говори, наркоман, — тихий голос Эндрю совсем рядом дернул рыжего обратно, в реальность.

— Ничего, я в порядке.

— Пиздеж. Вторая попытка.

— Кажется, я разваливаюсь, — на немецком зашептал Нат, словно их кто-то мог подслушать, хотя на парковке не было ни души. — Я просто… забудь, — он оттолкнулся тазом от машины и хотел было уже пойти вперед, но Эндрю мягко толкнул его обратно. — Что?

— Ты не закончил. Я все еще жду.

— А не все ли равно?

— Не расскажешь, я не смогу протянуть тебе руку, — упрямо сказал Миньярд, тогда как Нат слегка нахмурился. Он не сказал, что ему плевать?..

— Увы, даже ты не сможешь вскрыть мой мозг и вырезать оттуда все то дерьмо, что не дает мне дышать, — вместо этого сказал рыжий, выдавливая из себя кривую ухмылку. — В конце концов, я ведь все равно умру.

— Откуда такая уверенность?

— Все мы когда-нибудь умрем.

— Ты понял вопрос. Не юли.

— Все идет хорошо. С моей свободой. Просто прекрасно. И я… — Нат закусил губу и отвел взгляд, не в силах смотреть Миньярду в глаза. — Я не хочу бросать все это. Лисы стали… — он поджал губы, заставляя себя поменять курс своих слов. Об этом говорить сейчас он был не готов. — Я хочу остаться, как и обещал. Это значит отказаться от титула «Мясника», от работы. И я хочу этого. Но розовый пони четко дал мне понять, что ему нужен «Мясник». Если не я, так мой отец. А он… Он убьет меня, как только выйдет на свободу, — рыжий зажмурился, стараясь прогнать вспыхнувший образ Натана.

— Ты не умрешь, — твердые пальцы коснулись затылка Ната, снова возвращая его в этот мир, поворачивая голову и заставляя снова начать плавиться в золотом огне. — Хочешь остаться, останешься. Научись наконец вовремя вытаскивать свой язык из задницы и использовать по назначению. Может, тогда твоя жизнь станет проще.

— По назначению, значит? — хитро усмехнулся Нат, решив не говорить, что если он втянет в семейные разборки лисов, они все покойники. И в первую очередь Эндрю. Им Нат просто не мог рисковать.

— Идиот, — закатил глаза Эндрю и отпустил его затылок, направляясь в общежитие, но рыжий успел заметить, как чуть расширились зрачки напротив. А этот урок Нат выучил уже очень давно: слова могут сочиться ложью, но тело никогда не врет.

Когда они поднялись в общежитие, Веснински пошел следом за Эндрю в свою временную обитель, но понял, что допустил одну важную стратегическую ошибку — не забрал свои вещи прежде, чем запустил туда Ники и Эрика, которые так давно не виделись. В том, что дверь уже закрыта, он не сомневался. Мысль о том, чтобы завалиться туда без спроса, так же не прельщала. Нет, не то чтобы он, как Аарон орал: «выколите мне глаза» или «сотрите мне память» — но становиться свидетелем он желанием не горел. Поэтому пришлось смириться и просто довольствоваться тем, что он мог найти в комнате монстров, пока Ники и Эрик не выползут из его комнаты, чтобы хотя бы поесть или купить что-то необходимое. Все было бы отлично, если бы эти двое так и не вышли из комнаты даже к ночи. Фыркнув что-то про собственную неосмотрительность, Нат уже полез было в шкаф Кевина, как вдруг тот резко появился рядом и выхватил свою одежду из рук брата.

— Даже не надейся! — Дэй затолкал футболку и треники обратно, прислонившись спиной к шкафу. — Мою одежду ты не получишь!

— Предлагаешь мне ходить голым? — скептически выгнув бровь, спросил рыжий.

— Последний раз, когда я дал тебе свою одежду, ты ее искромсал своими ножами! Иди в задницу!

— Это было сто лет назад, — закатил глаза Натаниэль. — И это было на тренировке.

— Пошел нахуй, — вкрадчиво ответил Кевин, тогда как Аарон где-то справа на своей кровати подавился смехом.

— Я и тебя могу послать, — усмехнулся Нат, говоря на французском. — Идти-то недалеко. Вон, на первом ярусе ржет сидит.

— Ты только что просрал свой мизерный шанс получить одежду, — сквозь стиснутые зубы на английском прорычал Дэй.

— С Ники и то проще, — хмыкнул Эндрю, вышедший из ванной. Подойдя к своему шкафу, он выудил какую-то одежду, а потом швырнул ее в Ната. — Прикройся и не смей щеголять здесь своей голой задницей.

Веселье тут же исчезло с лица Аарона, уступив место удивлению и озадаченности, тогда как Кевин словно завис. Все соседи голкипера прекрасно знали — трогать его вещи опасно для жизни, не то что надевать его одежду. Нат же лишь пожал плечами и, бросив «спасибо», скрылся в ванной, чтобы переодеться, краем уха слыша неразборчивое ворчливое бормотание Аарона, смешавшееся с рычанием Кевина.

Не обращая ни на кого внимания, Эндрю забрался к себе в кровать, но краем уха он все равно слушал шипение брата Дэя. Может, он бы и не обратил на это внимание, если бы речь не шла о нем самом и о воронах. Что странно, эти двое даже не подумали выйти, а говорили прямо здесь, будто голкипера и вовсе не было.

— Ты понимаешь, что в какой-то момент тебя просто повесят на твоем же языке?

— Хватит, блять, читать мне морали! — ощетинился Аарон. — Тебя и на поле с лихвой хватает.

— Ты, ебанат, закроешь свою пасть. Потому что в какой-то момент даже у Эндрю кончится терпение. Тебя Нат не грохнул еще, наверное, только из-за него. Я заебался с тобой разговаривать.

— А что, рука не поднимается? Ты все угрожаешь, но ни хуя не делаешь.

— О, наши пташки вообще отличаются редкостным терпением, — протянул Эндрю. — Но взрываются они ярче суперновой. Так что лучше послушай Кевина, пока не поздно, — хмыкнул он.

— Ты говоришь, слушать Кевина? — Нат появился в дверях комнаты. — Вот теперь мне и правда стало интересно. Хотя, подожди, дай угадаю, он снова пытается привить Аарону такое незнакомое ему понятие, как благоразумие? Кев, бесполезно. Он не обучаем.

— Ах ты сука! — рявкнул Аарон.

Миньярд сорвался с места, проскользнув под рукой Дэя, и влетел в Натаниэля, но тот, казалось, только этого и ждал. Он схватил блондина за руку, а потом резко, грубо вывернул, но не настолько, чтобы нанести травму. Для себя Эндрю отметил, что с ним Нат никогда не позволял себе подобного, с ним его движения были мягче и имели меньший диапазон, никогда не причиняя настоящей боли, тогда как Аарон сейчас вскрикнул и попытался вырваться, но не смог. Веснински грубо ударил его по коленям, вынуждая упасть на пол, а потом ткнул лицом в пол. Кевин страдальчески закатил глаза и потер лицо ладонью, но вмешиваться не спешил, как и второй Миньярд, который даже не пошевелился. Нат никогда по-настоящему не навредит никому из лисов, и уж тем более брату Эндрю.

— Пусти меня, мразь!

— Мне вот одно интересно, — рыжий чуть изменил угол положения руки Аарона, выдавливая из него шипение, — чем я заслужил такое твое отношение. Нет, серьезно, что я тебе сделал? А Ники? Ладно, официальная версия — ты гомофоб, а Ники гей, но мы ведь все прекрасно понимаем, что суть не в этом. А Жан? Старшие? Или тебе просто не нравится факт того, что ты контактируешь хоть с кем-то?

— Нат, — предупреждающе позвал Эндрю, уловив мысль рыжего. Веснински вел к изоляции, которую голкипер сам устроил брату во время ломки, хотел надавить на больные места, сделать больно. Натаниэль скользнул по нему взглядом, прищурился, словно решая что-то для себя, а потом качнул головой, недовольно кривя губы.

— Ну пиздец, — он резко оттолкнул от себя Аарона и тут же вышел из комнаты, оставив после себя открытую дверь. Закатив глаза, Эндрю все-таки поднялся и, плотно закрыв за собой дверь, двинулся в сторону кухни, где Нат уже включил свет. — Не смей дергать меня за поводок, — Нат стоял, прислонившись спиной к столешнице, зло глядя на только вошедшего блондина. — Я не твой ручной пес.

— Я никогда и не говорил, что ты ручной пес. И я не дергал за поводок. Я предупредил.

— Вот не надо, — Веснински шагнул вперед, нависая над голкипером. — Ты прекрасно все понимаешь, Эндрю! И ты знаешь, что ты можешь, а что нет. Не смей.

— Так моя вина в том, что мне хватило мозгов воспользоваться тем, что и так в моих руках? — усмехнулся Миньярд, выгнув бровь, уверенно встречая искрящийся раздражением взгляд голубых глаз. — Ты тоже прекрасно все понимаешь. Хотел бы, вырвался. Но ты этого не хочешь, — Эндрю положил руку на тяжело вздымающуюся грудь и без труда толкнул Ната назад, тут же прижимая его к столешнице собственным телом, но оставляя между ними считаные сантиметры, которые, он знал, рыжий не сократит без разрешения. — Ты знаешь, что можешь оттолкнуть, ты знаешь, что можешь сказать «нет», но ты этого не делаешь. Так на что ты злишься? На моего глупого брата? — он обхватил рукой шею Веснински и чуть сдавил, в противовес этому движению притягивая чуть ближе. — Или на самого себя?

Они дышали друг другу в губы, ничуть не заботясь о Кевине и Аароне в соседней комнате. Их братья попросту не рискнут выйти после случившегося. И это давало им обоим полную свободу действий, пусть и тихих.

Нат тяжело дышал, справляясь с собственной яростью, тогда как Эндрю, казалось, наслаждался ею, плавал в ней, греясь, как в горячей ванне, чувствуя себя, как рыба в воде, уверенно и невозмутимо. Его лицо было, как и всегда, ровным, но от привычной скуки не осталось и следа. Золотые глаза сверкали, плавились от веселья и какого-то животного удовлетворения происходящим. И они оба понимали, почему. Нат не был на цепи, нет, он по собственной воле подчинялся, отступал, прогибался, хоть мог этого и не делать. Монстр приручил дьявола, но, в отличие от остальных, он не просто не нацепил на него ошейник или цепь, а наоборот, снял все путы, давая полную свободу. И от осознания этого Нат злился только больше. Он не понимал, как это вообще могло произойти, как он докатился до этого. Хотелось зарычать, щелкнуть зубами у самой глотки Миньярда, но оба прекрасно понимали, что эти самые зубы не навредят, не причинят боли, поэтому даже не напугают. И Эндрю, казалось, ликовал от того, что видел, искрился и светился от какого-то всепоглощающего его восторга и ни с чем не сравнимой эйфории.

— Думаешь, ты один такой умный, — хрипло прошептал Нат, находя в себе наконец силы заговорить. — Ты такой же, — он чуть наклонился вперед, опаляя чужие губы горячим дыханием, чувствуя, как чужая рука чуть сильнее сдавливает его шею, но это было последним, что его интересовало. — Ты сам говорил, что я идиот, а не дурак, — парень скользнул взглядом по приоткрывшимся губам, а потом вернул свое внимание к горящим карим глазам. — Я тебя вижу. Ты тоже наркоман. И твой наркотик — я.

— Ты слишком высокого о себе мнения, — так же тихо ответил Эндрю, изо всех сил стараясь игнорировать то, как бешено колотится сердце в его груди, как плавится кожа и как душно стало в комнате. — Ты — ничто.

— И ты всегда говорил, что ничего не хочешь, — оскалился Нат. — Думаешь, это игра?

— Именно она.

— Тогда мы оба проиграли, — он облизнул пересохшие губы, даже не стараясь выравнять свое сбившееся дыхание. — Причем, давно. Не пытайся обмануть хитреца.

Пришла очередь Эндрю злиться. Это всепоглощающее рычащее чувство поднялось в его груди, сдавливая легкие, мешая дышать свободно и контролировать свое тело. Пальцы сами сжали горло этого слишком умного, внимательного и проницательного человека напротив, словно хотели выдавить из него жизнь, но Натаниэль не шевелился, лишь хрипло дышал ему в лицо, завороженно глядя в горящие глаза, словно не чувствовал никакого дискомфорта. Они стоили друг друга, были искаженным отражением, которое было почти невозможно узнать. Эндрю потянулся ближе, замирая в жалких миллиметрах от губ рыжего, словно борясь с собой, пока не услышал слегка насмешливое «да».

Из легких Миньярда вырвался приглушенный рык, который уже через мгновенье вибрацией прошел по горлу Ната, в губы которого он впился грубым поцелуем, словно хотел уничтожить. И Веснински отвечал с тем же остервенением, запоздало отмечая, что хватка на его шее ослабла и стала почти ласкающей, тогда как мозолистые пальцы начали поглаживать тонкую чувствительную кожу, пуская мурашки по позвоночнику. Нат не хотел оставаться в долгу, поэтому невесомо коснулся пальцами шелковистых светлых волос и, не почувствовав сопротивления, запутался в мягких прядях, чуть оттягивая их, с упоением слушая легкое утробное рычание, походившее больше на урчание, в котором не слышалось ни капли угрозы. Они кусали губы друг друга, сталкиваясь языками и зубами. Эндрю старательно вырывал из Ната шумные вздохи и тут же заглушал их собственными губами, запустив свободную руку под собственную футболку на рыжем, исследуя уже знакомую карту шрамов, освежая воспоминания, делая их ярче и отчетливее. Но он хотел еще больше. Все время. Единственное, что его остановило — отголосок мысли о том, что Кевин и Аарон в соседней комнате, а это на данный момент единственная одежда рыжего. Грубо оттолкнувшись от крепкой груди напротив, Миньярд втянул носом горячий воздух, чувствуя, как покалывает каждый миллиметр его кожи, с незнакомым для самого себя волнением и восторгом глядя на Натаниэля. Его губы потемнели и распухли, на щеках был лихорадочный румянец, а голубые глаза, зрачки которых почти полностью поглотили радужку, потемнели и подернулись пеленой желания. И даже шальная мысль, пронесшаяся в опьяненном сознании, его не испугала: «Идеально».