Глава 12. Вперёд в джунгли (2/2)
— Если ты тронешь меня хотя бы одним мизинцем, то…
— То что? — прервал он её, приподняв бровь, эта бессмысленная угроза ничуть не впечатлила его.
Он удивился тому, как она растерялась. Похоже, она сама не знала, как закончить свою угрозу. Он окинул её лицо беглым взглядом. Малфой так привык к Скиллзу, что человеческие черты как-то отталкивали его. Но она была грязной, и от неё воняло. Она почти ничем не отличалась от обезьяны. И на самом деле он совсем не хотел бросать ей вызов. Не хотел провоцировать её. Пусть и дальше угрожает ему, если ей так хочется.
Его беспокоило то, что он осознавал своё физическое превосходство над ней. То, что он уже прикинул в уме её примерный вес и пришёл к выводу, что в крайнем случае сможет нести на руках. Это были простые математические вычисления. Он не станет нести её на руках! Никогда в жизни.
Молчание слишком затянулось, и её взгляд стал холодным.
— Просто не трогай меня! — прорычала она, покраснев.
Мерлин, ну как можно быть такой?! Такой невероятно раздражающей…
— Тогда просто скажи мне, — выдавил он из себя, — сломана твоя грёбаная лодыжка или нет?!
— Нет! — со злостью выкрикнула она. — Не сломана! — хрипло добавила она.
— Ты уверена? — недоверчиво спросил он, и она уставилась на него уничтожающим взглядом.
— Думаю, что это просто вывих, ушиб или что-то в этом роде! Но кость не сломана. Не сломана, понятно? Заклинание исцеления почти подействовало.
То, как она разнервничалась, почти рассмешило его. Что, по её мнению, он мог с ней сделать? Его и так тошнило от того, что он сидел так близко к ней. Его тошнило практически каждую вторую ночь, когда он видел её в своих снах, в которых она была абсолютно голой…
Его плечи тут же поникли. Может быть, именно поэтому она так смотрела на него? Но… он с горечью подумал о том, что в таком случае она льстит самой себе… И он должен разъяснить этот момент. Не ради неё. Ради него самого, ради его душевного спокойствия. Речь шла скорее о его сознании. О гордости. Чести называться чистокровным и всех обязанностях, связанных с этим статусом. Да, он может видеть сны с её участием. Её тело может вводить его в заблуждение, искушать…
Но он не мужчина, а она не женщина. Всё не так просто! Даже здесь!
«Тем более здесь!» — убеждал он себя снова и снова.
Да как она могла поверить в то, что он захочет её как женщину? Да он скорее Скиллза выберет! Его тошнит от этой дряни, которая уже несколько раз нападала на него! Да он же чуть зрение не потерял из-за неё! Именно из-за неё он застрял здесь — в этом аду!
— Чтобы между нами не было каких-то недоразумений, — хорошо подумав, сказал он очень спокойным голосом. — Это, — начал он, тщательно выбирая слова, а затем указал пальцем сначала на себя, а потом на неё, — не перемирие. И не какое-то вынужденное принятие безвыходной ситуации. Это вообще ничего. — Он ненавидел самого себя за то, что вообще говорил об этом. По выражению её лица было невозможно определить, о чём она думает. Но он ещё не закончил: — В конечном итоге мне наплевать, исчезнешь ты с моей палочкой или нет, — холодно продолжил он. Малфой рассеянно подумал о том, что уж как-нибудь научится добывать огонь. Её глаза слегка расширились от удивления, но ему было важно сохранить гордость! Настолько чертовски важно, что ради этого он был готов отказался от своей палочки. — Одно твоё присутствие и тот факт, что ты можешь мне понадобиться, чтобы заглянуть в наш мир, уже невероятно… — он крепко сжал челюсти и хрипло выговорил: — … раздражает меня. И если ты всерьёз беспокоишься о том, что я пытаюсь сблизиться с тобой по какой-либо другой причине, кроме как убедиться, что ты не будешь неподъёмной обузой для этого небольшого похода, позволь мне заверить тебя в одном…
Она продолжала молчать, немного встревоженно глядя на него, но ему было важно донести до неё эту мысль.
Потому что для него эти границы оставались такими же запретными, как и в первый день…
— Мы не равны в моих глазах, — спокойно продолжил он. — В моих глазах мы практически два разных вида, и даже здесь, на краю мира твоё тело никоим образом не привлекает меня. Ты мне не интересна, как и твои представления о мире и твои мысли. Да даже обезьяна гораздо важнее для меня, чем ты, потому что когда-нибудь он может мне пригодиться, — как ни в чём не бывало объяснил он, после чего её рот немного приоткрылся в изумлении. Её брови медленно поднялись. — Но поверь мне, единственная опасность, которую я представляю для тебя, заключается в том, что однажды я обязательно убью тебя, если ты продолжишь выводить меня из себя.
Она уставилась на него. Он невольно задался вопросом, поняла ли она его. Наконец она выдохнула:
— Вау! — демонстративно воскликнула она, не веря своим ушам.
— Вау? — повторил он, это отвлекло его от мыслей о собственном превосходстве.
— Какой же ты всё-таки непроходимый мудак, — пробормотала она, а затем рассеянно кивнула, словно убедилась в своей правоте.
И больше всего Драко злило то, что она не воспринимала его всерьёз. Она смотрела на него так, как обычно смотрят на ребёнка, который всё ещё верит в существование зубной феи.
Как будто его идеология была чем-то смешным и нелепым!
Еле сдерживая гнев, он подумал о том, что невероятно трудно сохранять непоколебимую веру в свою идеологию, когда судьба внезапно забрасывает тебя на необитаемый остров и ты оказываешься один на один со своим самым заклятым врагом.
И здесь не было никого, кто мог бы поддержать его мнение в отношении жалкой грязнокровки. Он встал и, состроив кислую мину, решил заняться единственно важным делом. Ну ладно, вторым по важности… Потому что его первоочередной целью в данный момент было убийство грязнокровки. Но если он хотел добраться до водопадов — а он определённо собирался пойти туда уже сегодня — им понадобятся крепкие листья какого-нибудь дерева, чтобы зафиксировать её чёртову лодыжку на одном месте. Да, она могла сделать это и сама, но так он хотя бы немного отвлечётся и какое-то время проведёт вдали от неё!
И он знал, что она провожала его чёртовым сочувственным взглядом.
Это он превосходил её, а не наоборот! В физическом и психологическом плане! Она на полном серьёзе думала, что может претендовать на эту роль?! Он ненавидел этот факт. Лишь грёбаные сны перечёркивали все его старания. Но она не знала об этом! И никогда не узнает. «Никто и никогда не узнает об этом», — пообещал он самому себе.
***</p>
Она торопливо упаковала несколько вещей и закрепила их на своём теле, а затем с трудом попыталась встать. Тугой жгут из банановых листьев не позволял ноге подвернуться, но в её голове промелькнула мрачная мысль о том, что убежать от стаи волколисов она тоже не сможет, если те попадутся им на пути.
Гермиона была слишком горда, чтобы спросить его, где растут бананы, и, если честно, это не настолько интересовало её, чтобы завязать разговор с Пожирателем смерти и по совместительству самым большим ублюдком в мире.
Слова Малфоя всё ещё отдавались эхом в её ушах. Его убеждения были настолько глупыми и отсталыми, что она закричала бы от гнева, если бы продолжила думать об этом. Но и Грейнджер не собиралась проводить с ним больше времени, чем необходимо. Её инстинкты совсем не изменились. Даже если он и был последним человеком в этом мире, она всё равно предпочтёт оставаться в одиночестве!
Если она сейчас заговорит, то наверняка передумает и немедленно уйдёт на свой пляж.
Она не могла воспринимать всерьёз ни одно из сказанных им слов. И самое главное — она не верила ему! Он ведь просто повторял то, чему его учили! Гермиона даже думать об этом не хотела! Она не хотела думать ни о чём, что касается этого мудака — что бы он ни делал или говорил! Она призналась самой себе, что их вынужденное сотрудничество на деле было ещё хуже, чем её первые бессонные и голодные ночи на острове. Она отвратительно чувствовала себя и не доверяла ему.
Она не станет спать, пока бодрствует он. Она не сможет свободно вздохнуть, пока он не окажется за тысячу миль от неё.
Да, этот остров не был настолько большим, но этого было бы достаточно, чтобы не лицезреть его противную физиономию.
И то, что они не разговаривали друг с другом, было лучшей частью этого проклятого дня. Да и идти к водопадам именно сейчас было дурацкой идеей, потому что ходьба доставляла ей боль. И Малфой знал об этом. И, скорее всего, он собирался оставить её там. Но она со злостью подумала о том, что так даже лучше. С этими мыслями она попробовала опереться на своё верное копьё, которое выбрала в качестве импровизированного костыля.
Она ненавидела тот факт, что он нуждался в ней — или думал, что нуждается. А ещё одним пунктом её ненависти было то, что она сама нуждалась в нём прямо сейчас.
— Скиллз! — раздался низкий мужской голос, к которому она уже успела привыкнуть.
Обезьяна подчинилась и неохотно приблизилась к нему. Упаковав свои вещи, он посмотрел вверх. Солнце светило не слишком ярко. Облака заволокли небосвод, но Гермиона была уверена, что дождя не будет. Она уже хорошо изучила здешнюю погоду.
— Пошли, — сказал он своему питомцу, и животное взволнованно заверещало.
Гермиона предположила, что горилле нравились прогулки. Даже в сопровождении Малфоя… Она недовольно скривила рот.
Он отвёл взгляд, когда она не последовала примеру примата.
Прежде чем он успел открыть свой мерзкий рот, она поспешно схватила копьё и с показной лёгкостью прошла мимо него. Его брови на мгновение приподнялись в удивлении, но он молча принял заданную ей скорость, и они втроём покинули его лагерь.
Каждый второй шаг причинял ей чудовищную боль, у неё было ощущение, словно в ногу вонзается тысяча иголок. Уже через несколько сотен метров её лоб покрылся испариной, и она знала, что не сможет поддерживать такой темп.
А ещё она знала, что будет хранить молчание. Она больше не хотела слышать его голос. Ни единого невежественно-глупого слова с его стороны. Их очень быстро окружили звуки джунглей. Птицы громко щебетали, пока Малфой шёл впереди, сбивая длинные листья и ветки тупой саблей по типу мачете, которую он, должно быть, нашёл на старом корабле. Он прокладывал им прямой путь через джунгли, и она могла только молиться о том, чтобы он знал, куда идёт.
Потому что она не знала… Она наткнулась на водопады случайно и ещё ни разу не пыталась найти их самостоятельно. И она не могла отрицать тот факт, что он неплохо приспособился к окружающим их реалиям. Его движения были бесшумными и быстрыми. Гермионе очень не хотелось это признавать, но ей казалось, что с ним у них не будет никаких проблем с дикими животными. Она надеялась, что огонь достаточно сильно напугал гигантского тигра, так что он не посмеет напасть на них в следующие несколько недель.
Ещё одна мысль не давала ей покоя — то, что он даже согласился оставить ей свою палочку! Как будто больше не нуждался в ней. Хоть он и сказал, что ищет дорогу домой, но его действия говорили о обратном. И кроме всего прочего, он уже обращался с ножом намного лучше, чем с палочкой…
Это произвело на неё определённое впечатление. Но то, что он гораздо лучше приспособился к жизни в этих джунглях, чем она, означало только одно — по умственному развитию он стоял на одном уровне с пещерными людьми. И после его сегодняшней «исповеди» она уже нисколько не сомневалась, что размер мозга Малфоя лишь незначительно превышает мозг его домашнего питомца.
Она шла, глядя на светловолосую макушку волшебника, и с каждой секундой ненавидела его всё больше и больше. Жар в лодыжке усиливался с каждой секундой, но она не сбавляла оборотов, не желая показывать ему свою слабость. Да и к тому же было опасно брести по джунглям прогулочным шагом.
Так что у неё не было выбора. Это был самый тяжёлый день в её жизни. А это говорило о многом…