Часть 4 (1/2)

Гэвин уставился в зеркало: на свой помятый опухший ебальник, на свой уставший взгляд, на свои всклокоченные волосы. Потом медленно перевёл глаза на притулившуюся на краю раковины баночку с таблетками. Подавляющими, мать его, психотропное возбуждение. Эрик-Энтони клялся и божился, что ему хватит, что ему поможет, что его — господи, счастье-то какое — наконец отпустит, кто не торчал на галоперидоле, тот дзена не знал, чувак.

Гэвину его ёбаный дзен — да и что угодно ещё, связанное с этим недоделанным крашеным хиппи — не всрался. У Эрика-Энтони были проколоты соски, а о том, каким образом и с какими ухищрениями он влезал в эти свои узкие кожаные штанишки, Гэвин мог только догадываться; и, как вы понимаете, людям такого типа он не очень-то доверял.

Но себе и своей ублюдской мании на Ричарда он в последнее время доверял ещё меньше, так что…

Кто не рискует, тот не отлетает кукухой. Жить надо весело, а сдохнуть — феерично, и чтобы твой прах потом скурили приятели, как было у того доисторического рэпера.

Успокаивать себя подобной хуйнёй, когда он нервничал, как восьмиклассница перед первым поцелуем, было, конечно, трудно.

— Ну чё, — мрачно буркнул он своему отражению, ломая крупную таблетку на четыре части, — погнали.

А потом едва не выпустил четвертинки из рук.

Картошка — толстая трёхцветная кошка, подобранная им ещё лет семь назад в одной из подворотен Детройта — мяукнула где-то в ногах и потёрлась пушистой башкой о его щиколотку. Когда Гэвин нашёл её там, среди мусорных баков, тощую и истошно орущую, он, естественно, пообещал себе, что этот вот комок свалявшейся грязной шерсти у него не задержится — ну, нахуя ему, детективу, живущему на работе, ещё и проблемы с кошаком? Потом — когда худо-бедно отмытая Картошка уплетала за обе щеки варёную курицу — он подумал, что попытается отыскать ей другой дом. Может, у неё вообще уже есть хозяин. Желательно богатый, щедрый и готовый вознаградить того, кто нашёл его любимицу.

Поговаривали, что трёхцветные кошки приносили удачу, но к дому Гэвина пока что не выстраивалась очередь из одиноких миллионеров, готовых подарить Картошке райскую жизнь, так что она… ну, она просто была. Носилась ночами по хате, самым паскудным образом драла диван, хотя Гэвин купил ей когтеточку, и встречала его восторженными мурлыканьями, только что слюнями не давилась, безмозглое создание.

Гэвин её вроде как по-своему любил, но это было огромным секретом и держалось в строжайшей тайне от всех окружающих. Особенно от коллег.

Сейчас, правда, её утренний приступ обожания больше мешал — Гэвин вздрогнул от щекотного прикосновения пышных усов к лодыжке, и только рефлексы помогли ему вовремя сжать таблетки в кулаке. Посему через полторы минуты возни и нескольких воспитательных «Картошка, бля!» кошка была выставлена за дверь ванной, а Гэвин возвратился к своему отражению… и, возможно, своему спасению.

Эрик-Энтони заявил, что от четверти таблетки и эффекта-то толком не будет, кроме полной отключки центральной нервной системы. «Ты просто станешь своего рода овощем, Гэвин, — авторитетно пояснил он и белозубо улыбнулся; паршивец мог бы рекламировать зубную пасту, — ни особенного кайфа, ни глюков не поймаешь. Знаешь, на твоём месте мне даже захотелось бы повысить дозу… но я не намекаю, ни в коем случае не намекаю, хороший мальчик-детектив».

Но Гэвин был не из любителей поглазеть в потолок, с которого на тебя вот-вот свалится неведомая ёбань, порождённая наркотой и твоим подсознанием, ясно? Ему просто нужно было работать. Спокойно работать. Без всяких там Ричардов и неудобных стояков.

Как раньше.

Разве он о многом просил?

— Да в пизду, — решительно произнёс он и закинул четверть таблетки под язык раньше, чем опять успел бы застрематься и остановить себя.

Дрянь была кислая.

— Ну, посмотрим, — пробормотал он спустя пару минут, снова изучая свою небритую рожу в отражении: вроде ни внешне, ни внутренне пока ничего не изменилось. Ладно. Может, по дороге… Гэвин уже слегка опаздывал. — Картошка, я на работу! Будешь опять драть диван — пущу тебя на шаурму.

Кошка, успевшая уснуть на том самом многострадальном диване, даже головы не подняла, когда он торопливо обулся и вымелся за дверь.

Обычно Гэвину было влом пиздячить до работы три километра на своих двоих, и он вызывал такси — это, в конце концов, было ещё семь с половиной минут заслуженного отдыха, — но сегодня ему показалось более разумным пройтись пешком: чтобы точно убедиться, что принятое им дерьмо начало действовать. Пока что он чувствовал себя… никак. Ну, в смысле, как обычно. Всё было ок и немножечко хуёво — эту формулировку стоило выбить на его могильной плите. Но вместе с тем…

Не то чтобы Гэвин ожидал, что эффект будет невероятным, и его сразу же переебёт в обратную, нормальную сторону, на которой случайные (и не очень) прикосновения Ричарда нихуя для него не значат. Но таблетки, по всей видимости, действовали как-то исподволь, очень незаметно, будто бы втайне. Ничем иным не объяснялась ситуация, произошедшая, стоило ему переступить порог участка и добраться до своего рабочего стола.

Ричард, уже в поте лица корпевший над документами — исполнительная, блядь, мультиварка, — поднял голову, зыркнул на него этими своими ледяными серыми глазами и произнёс:

— Вы опоздали, детектив.

Заебись «доброе утро».

Обычно Гэвин на эти его предъявы огрызался и рекомендовал заняться своими микросхемами, пока кто-нибудь не прошёлся по ним молотком: такими вот заявлениями Ричард привлекал к нему внимание всего участка, а Гэвин не-на-ви-дел, когда на него пялились. Особенно вот так, как Хэнк сейчас — с ухмылкой, в предвкушении шоу.

Но сейчас извечное раздражение, шевельнувшееся у него в животе, показалось ему каким-то… приглушённым и отдалённым, будто он был не живым и чувствующим человеком, а своего рода проводником чужих, не принадлежащих ему самому эмоций.

Гэвин пожал плечами, плюхнулся за свой стол и буркнул:

— Ага.

Чёрные брови RK900 взлетели вверх в демонстрации вежливого недоумения, но сегодня на него оказалось удивительно легко не смотреть.

И Гэвин не смотрел. До самого обеда не смотрел, редактируя отчёты: Джефф взломал бы ему жопу за очередную просрочку дедлайнов.

Только один раз, когда опять ощутил на себе этот сканирующий взгляд, не выдержал и еле слышно произнёс — Ричард, разумеется, услышал бы:

— Хватит пялиться. Принёс бы мне кофе, раз делать нехуй.

— Я не ваш дворецкий, детектив, — с оскорблённой интонацией ответил Ричард.

Гэвин отнёсся к отказу философски:

— Ну, нет так нет.

И открыл особенно мразотный отчёт и больше на Ричарда и его стрёмные замашки сталкера внимания не обращал.

В два часа Тина хлопнула его по плечу и заговорщическим шёпотом произнесла:

— Погнали перехватим по хот-догу?

— Ещё спрашиваешь, — Гэвин подхватил кожанку, поднялся на ноги и последовал за ней на выход.