Часть 4 (2/2)

Быть может, ему только показалось, но Ричард как будто бы проводил их двоих внимательным взглядом. И где-то там, на самом дне его сегодняшнего эмоционального диапазона, шевельнулось что-то ехидное, сродни мстительному удовлетворению.

(Не нравится, когда тупой кожаный мешок совсем не обращает на тебя внимания, бедная жестяночка?)

Ему определённо начинало нравиться это дерьмо.

— У тебя что-то случилось? — спросила у него Тина пятью минутами позже, слизывая угрожающий вот-вот капнуть ей на брюки кетчуп.

— М-м-м? — промычал Гэвин, запихнувший в рот сразу половину хот-дога.

Тина пожала плечами:

— Я уже привыкла к тому, что вы с Ричардом лаете друг на друга как два бешеных пса. Два конфликта в час — это ваш необходимый минимум. А тут — ничего. Ты даже не смотришь на него.

Титаническим усилием Гэвин проглотил едва не вставшую ему поперёк горла сосиску и пробурчал:

— Не на что там смотреть.

— А, да? — со странной улыбкой уточнила она. — С каких это пор?

Гэвин зыркнул на неё мрачно и сухо отрезал:

— С этих.

У Тины сделался заинтригованный вид.

— Стоит ли мне предположить, — начала она вкрадчиво, с блестящими искорками смеха в глазах, — что между вами что-то произошло? Дело сдвинулось с мёртвой точки, а, Рид? Честно говоря, учитывая то, сколько Ричард с тобой взаимодействует, складывается впечатление, что эти ваши стычки — лишь новая форма флирта…

Да блядь!

(Тебя не должно быть здесь, идиотская трепыхнувшаяся в горле надежда! Когда я сказал эмоциям, чтобы они шли нахуй, ты входила в их список!)

Он дёрнулся так резко, что всё-таки заляпал джинсы горчицей. Но в следующую секунду его тряхнуло снова, как старый холодильник, внезапно переставший работать. И всё вроде как снова стало… нормально. Спокойно. Ровно — без всяких там дебильных всплесков эмоций.

— Гэвин? — теперь в голосе Тины не было веселья — лишь беспокойство.

— Всё нормально, — медленно произнёс он и отправил остатки хот-дога в мусорку: есть расхотелось совершенно. — Я сегодня… типа нестабилен.

— Назови мне хоть один день, когда ты мог бы похвастаться стабильностью хоть в чём-то, — расхохоталась Тина. — Кроме, разумеется, привычки западать на высоких красавчиков с унылыми рожами.

Гэвин пожал плечами, с некоторым трудом заглушил порыв вякнуть что-то резкое и преувеличенно добродушным тоном предложил:

— Будем возвращаться?

Было у него дурное предчувствие — ему почему-то казалось, что Ричард непременно доебётся до него. Ну, вот как Тина. Задаст какой-нибудь вопрос из той же серии. Но RK то ли в самом деле было срать на него с высокой колокольни, то ли…

То ли он не пошутил, когда сказал тогда, после одного из совместных вызовов, что с Гэвином было приятнее взаимодействовать молча.

Он почти ненавидел себя — и не до конца блокировавшие его эмоции таблетки — за тот приступ разочарования, который вызвала в нём эта мысль. Гэвину даже пришлось в толчок свалить, и он провёл добрых десять минут перед мутным зеркалом, плеща себе в лицо ледяной водой и вынуждая успокоиться. Наркота действовала странно, как будто фазами — то прилив, то отлив, то всё заебись, то получи откат.

И его, откровенно говоря, такое положение дел не устраивало.

Гэвина отпустило только когда стекающая по его лицу вода окончательно пропитала ворот футболки. Он мрачно ухмыльнулся своему отражению, выпрямился, вытер руки — и вышел из туалета в полной уверенности в том, что уж теперь-то сможет доработать день до конца: без Ричарда и приступов никому нахер не всравшихся чувств.

RK900 контролировал его на выходе.

Гэвин едва не врезался в него — уж лучше бы пизданул дверью, ей-богу — и недовольно осведомился:

— Чё ты здесь встал?

— У вас всё в порядке, детектив? — спросил Ричард, и его сканирующий взгляд на долю мгновения задержался на мокрой футболке Гэвина.

— Всё заебись, жестянка, — огрызнулся тот. — Дашь пройти или будешь и дальше торчать здесь, как какой-то стрёмный сталкер? Знаешь, сейчас за такое сажают.

Это было непередаваемым, невыразимым блаженством — снова крыть Ричарда хуями и не ощущать в этом никакого подтекста, никакого желания привлечь внимания, никаких лишних, разрушающих его изнутри эмоций.

RK странно мигнул диодом. Гэвин думал, что он сейчас ответит какой-нибудь из своих многочисленных колкостей и наконец съебётся, но чужие пальцы неожиданно дотронулись до его лба, будто Ричард вздумал поиграть в мамашу, проверяющую температуру у любимого чада.

Он отшатнулся. Рефлекторная реакция тела оказалась быстрее и честнее того странного, полуоформленного эмоционального отклика, который всё-таки поднялся у него внутри: он знал, что это волнение и смятение, что это желание, но ощущать их теперь было всё равно что слышать что-то сквозь толщу воды — ты ничего толком не понимаешь, вылавливаешь только отдельные бессмысленные отрывки.

— Температура в норме, — озадаченно произнёс Ричард, — но вы…

— Но я что? — уточнил Гэвин, и это оказалось легко и прекрасно — симулировать скучающий тон. — Может, лапы свои уберёшь от моего лица и пойдёшь работать?

И, не дожидаясь ответа, обогнул Ричарда по широкой дуге и направился к своему столу, мысленно торжествуя от этой маленькой, но всё-таки важной победы.

О том, что вечером его накроет откатом и он проведёт ночь в полубредовых снах, полных тех эмоций, которые он сегодня не пережил, Гэвин, разумеется, ещё не подозревал.