Глава 6. Поле георгинов (2/2)

— Они не понимают?..

Серёжа на мгновение ушёл в себя. Музыка и живопись — те вещи, которыми он живёт, помимо помощи другим. Смог бы он отказаться от них, если бы ему предложили взамен не чувствовать боли от любви?

— К сожалению, это наша плата, — продолжила девушка. — Но многим везёт. Вы ведь не думаете, что все больные ханахаки умирают, и никто не находит взаимности?

— А излечиться? Сколько людей вы вылечили?

— Не так много, как хотелось бы... Я сама излечилась методом принятия себя и медитаций, поэтому начала вести тренинги.

— Но вы не берёте денег.

— Для меня главное — возможность помочь. Как вы сами выразились, они скоро «сдохнут от удушья», так что пускай потратят деньги на что-то, что может доставить им счастья в последние месяцы. Сколько у вас ещё времени?

— Не знаю... Как это определить?

— Бутонов пока нет? Только лепестки? — В ответ на это Разумовский кивнул. — А как давно началось?

— Четыре недели назад.

— И уже лепестки? Очень плохо.

— Очень плохо? Но все же тут лепестками кашляют, чем моё состояние хуже?

— Болезнь очень специфическая, неизвестно, сколько конкретно по времени она протекает. Всё сильно зависит от организма, выносливости, природы чувств...

— По физ-ре тройка была, всегда слабый был.

Девушка понимающе кивнула.

— Много стрессов, проблем?

— У меня же соцсеть запускается, естественно много стрессов. Да я с института не отдыхал!

— И среди такого количества раздражающих факторов вдруг одно сильное светлое чувство, — констатировала Марина Павловна.

— И что? Я теперь быстрее умру?

Наставница прикрыла глаза и кивнула. По спине Разумовского пробежал холодок.

***

Игорь упорно работал: не спал вторые сутки и литрами глотал кофе, лишь бы нарыть хоть что-нибудь по делу. Раз времени ему осталось не много, надо успеть как можно больше сделать для людей, в особенности для Сергея.

Благодаря любви журналистов копаться в грязном белье, Игорь выяснил, что Всеволод Завгородний, тот самый бывший работодатель Воронова, у которого в последнее время шалят нервы, не такой уж и слабый и неуверенный в себе. В начале 00-х он владел крупной компанией по производству техники, накопил состояние и поднял на этом самооценку. Он давал скандальные интервью, где заявлял о своём превосходстве, на него пачками сыпались обвинения в сексуальных домогательствах, ужасных условиях труда и невыплате зарплат. От него ушла жена, отвернулись дети, и его уже почти уволили из созданной же им компании — тогда пыл пришлось поумерить. Все эти скандалы успешно замяли — из-за чего Грому стоило не малых усилий всё это снова раскопать, — а сам Завгородний залëг на дно. Только несколько лет назад он снова вернулся в поле зрения журналистов с тем, что внезапно создал отдел по разработке искусственного интеллекта, идея и концепция которого принадлежали молодому программисту Воронову. Но, видимо, Завгородний принялся за старое, и Воронов ушёл, забрав свои разработки. Странно, что без шума в медиа. Хотя весь шум последует позже.

С Яном Петровицки история чем-то похожа. Бизнесмен, получил по наследству от отца IT-компанию и кучу денег, которые развратили его. У него своё казино, несколько ночных клубов, в которых какие только непотребства не совершались, и, конечно же, огромное самомнение. И, несмотря на всё это, он действительно брезглив и очень бережно относится к своей личной репутации.

Колчанов такой же ублюдок с деньгами и властью, но покрупнее Петровицки и Завгороднего вместе взятых. Аня на его кандидатуру не особо рассчитывала, так что и Игорю советовала под него сильно не копать, но его так задело: «Господину майору стоит поубавить эмоции! Может, он и есть маньяк!», что для него уже было делом принципа найти на этого ублюдка хоть что-то на мелкий штраф.

После всех копаний в жизнях миллиардеров Гром невольно сравнил их публичные жизни с Разумовским — и было очевидно, в чью сторону оказалось сравнение. Да, Игорь уже решил для себя, что не доверяет никому из богачей и все они либо открытые сволочи, либо успешно маскируются, но, перелопатив кучу информации о них, сделал вывод, что Разумовский, вроде как, и правда гораздо лучше остальных. Может, рано Игорь на нём крест поставил?

***

Сергей шёл по кирпичному коридору какого-то подвала, до ушей доносились странные истошные крики и кашель. Мысль, что идти на очередной «тренинг по спасению от любви» было так же глупо и наивно, маячила ещё с того момента, как он зашёл в помещение, но больше вариантов не было. К слову, вошёл он в красивое офисное здание и уже загорелся слабой надеждой, но, когда выяснилось, что спуститься придётся на пару этажей под землю в грязный тëмный подвал, эмоций поубавилось.

Взгляду представилась картина из пары десятков человек, среди которых были в основном мужчины, дубасившие боксëрские груши с фотографиями других людей. Из зала несло пóтом и кровью, и из последнего можно было сделать вывод, что люди здесь просто очень усердно тренировались, но Серёжа уже научился различать таких же бедолаг: даже в толпе здоровых он бы узнал опустошëнный взгляд и ослабленное будто от сильного вируса тело, а уж кучу больных — как два пальца.

— Сергей? Мы с вами разговаривали по телефону, я Виктор. — Из-за стены вдруг выскочил здоровый мужчина с огромными бицепсами и сразу же крепко сжал руку Разумовского.

— Да... — Освободить руку всё же удалось, хоть и не сразу. — И как у вас тут всё работает?

— Мы избавляемся от дурацких чувств гневом. — Он уверенно кивнул и провёл рукой по залу. — Самые сильные эмоции — отрицательные. Мы их вызываем и вылечиваемся!

Одна девушка истошно кричала на портрет симпатичного блондина на стене, не жалея выражений, и ударяла прямо по кирпичной стене кулаком, отчего уже разбила костяшки в кровь. Разумовский поморщился от этого вида.

— Вы уверены, что это помогает?

— Чтобы победить болезнь, нужно быть искренним, отдаваться эмоциям без остатка!

— Сколько реальных случаев излечивания у вас было? — Сергей всё так же скептически относился к этой затее.

— А это я разглашать не обязан. — Он хмыкнул и сложил руки на груди.

— Значит ни одного из... сколько к вам приходит ежедневно? Человек двадцать?

— Я же говорю: сильные эмоции. Если человек не может до конца выложиться, это не мои проблемы. Я лишь могу направить, дальше каждый сам.

— То есть вы признаëте, что за немалые деньги, которые вы берёте, нет никаких гарантий?

— Слышь, ты попробуй сначала, а потом уже вякай чë-то. — Он выпрямился, показывая, насколько он выше и сильнее Разумовского.

Сергей ещё раз оглядел зал. Люди кричали и били всё попадавшееся им на глаза с такой животной злостью и остервенением, что не замечали собственных увечий и не чувствовали боли. Один мужчина разломал шкаф, кинулся на другого и принялся его колотить по лицу. Казалось, он не понимает, что вообще происходит.

— Получай! Получай! За все страдания! Тварь продажная! Я хотел семью, а ты повела себя, как последняя сука! Нравится смотреть на мою боль, да, шкура? На! На! — кричал мужчина, продолжая дубасить ни в чëм не повинного соседа по несчастью. Здоровяк, забалтывающий Разумовского кинулся к нему и принялся разнимать, несколько мужчин последовали его примеру. Через пару минут буяна удалось оттащить и успокоить, и он разразился кашлем с кровью и лепестками красных роз. Лицо бедолаги, попавшего под горячую руку, с трудом узнавалось, одна женщина подошла проверить пульс и вскрикнула.

Лицо Разумовского выразило дикий ужас и отвращение.

— Ну нахер, лучше уж цветами задохнуться, — тихо проговорил он и кинулся к выходу.