Глава 7. Осколки (1/2)

Можно солгать словами,

но не цветами.

Оксана Фандера</p>

Олег вошёл в школьный туалет и обнаружил Серёжу стоящим у раковины, лицо его завешивали волосы. Зеркало было разбито, осколки лежали на полу.

— Что случилось? — Олег подошёл чуть ближе и заметил окровавленные руки друга. — Эй, ну! — Он в секунду преодолел оставшееся расстояние и развернул к себе Серёжу, лоб которого был в крови. Олег взял его ладонь в свою, тот медленно перевёл взгляд со своих рук на глаза друга, а из его собственных потекли слёзы.

— Опять те мальчишки? — Олег нахмурился. — За длинные волосы?

— Почему они... я ведь ничего... — он всхлипывал, каждое новое слово было всё труднее разобрать.

— Ты не виноват, просто некоторым нужно повысить свою самооценку за счёт других. — Олег смотрел на подкатывавшуюся истерику друга. — Ну-ка прекращай. Болит голова?

Серёжа коротко кивнул. Тогда Олег помог ему смыть кровь со лба и потянул его к врачу, по пути бросая грозные взгляды на всех в коридоре, кто долго задерживал на них внимание.

Что доктора не было на месте входило в порядок вещей. Олег нередко чистил самодовольные рожи школьных задир, так что являлся тут частым гостем и уже знал где что. Он усадил Серёжу на табурет, а сам полез искать бинты. Нашёл их быстро и принялся обматывать голову друга, не обращая внимания на звонок и шум за дверью.

— За твой ум тебя на руках должны носить, — Олег шмыгнул носом, — уроды. Я им все зубы пересчитаю.

— Н-не надо, у тебя же проблемы будут...

— Моя главная проблема — заботиться о тебе. — Он слабо улыбнулся. — Пока я жив, ты будешь в безопасности, обещаю.

Олег управлялся с бинтами не очень хорошо, но с видом настоящего профессионала, и это в купе с его уверенной улыбкой дало Серёже надежду, что он действительно будет в порядке.

Серёжа был не просто другом — он был семьёй. Единственной и настоящей, а Олег был обязан сделать всё для благополучия своей семьи.

***

Игорь зашёл с улицы в столовую, матерясь про себя на погоду. Холодно было до жути — он уже успел три раза пожалеть, что остался без шарфа. Не обнаружил на входе коврика и так и пошлëпал по грязной от уличной слякоти плитке. Простите, уборщики.

Харчевня для бездомных и малоимущих выглядела не роскошно, примерно как давно не видавшая ремонта постсоветская школьная столовая, да и контингент здесь был не очень. Грома это не особо смущало, и не в таких местах был, но всё же не хотелось тут задерживаться. Он выхватил глазами обедавшую девушку и уверенно направился к ней.

— Приятного аппетита.

— Игорь, здравствуйте! — Девушка лет тридцати на вид, в явно поношенной одежде просияла улыбкой. — Вы поужинать не хотите?

— Не голоден, спасибо. — Он покашлял, прикрываясь платком, но пара капель крови всё же упала на стол. Девушка взглянула на них и спокойно продолжила есть свой суп. — Давайте к делу. Десять лет назад вы работали у Всеволода Завгороднего секретарём и подали на него заявление за сексуальное домогательство.

— Да, этот урод меня лапал, изнасиловать пытался! Я терпеть не стала, написала заявление. Меня с позором выгнали, обвинили в клевете, да ещё и так кислород перекрывают, что до сих пор нормальную работу найти не могу.

— У вас нет доказательств?

— И вы туда же, — она закатила глаза.

— Нет, Екатерина, я вам верю. Мы нашли уже много пострадавших от Завгороднего, и я вам клянусь, что дело будет доведено до конца и он получит по заслугам.

— Вы все красиво говорите, только потом сами оказываетесь на дне жизни.

— А мне терять уже нечего, — хмыкнул Игорь. — Понимаете, с одними обвинениями прижать его будет сложно, так что пока мы ищем более осязаемые доказательства. Но мне нужно быть уверенным, что, когда мы их найдём, вы будете готовы подтвердить то, что рассказали мне.

— С удовольствием.

Игорь потянулся в карман за визиткой, но вспомнил, что единственную он отдал Разумовскому. Тогда он просто поднялся, кивнул девушке и потянул руки к кепке, чтобы надвинуть её на глаза, как его взгляд упал на человека за прилавком. Это он и был — Разумовский, собственной персоной. Игорь несколько раз моргнул, чтобы убедиться в реальности картины, но рыжая копна волос никуда не исчезла. Сергей накладывал гречку с котлетами пожилой женщине, выбирая самые красивые на вид котлеты. Сам он был уставший и бледный, но казался счастливым. А вот старушка чуть не опрокинула свой поднос, отходя от стола раздачи, и Сергей кинулся ей помогать: придержал поднос и сам донёс до нужного стола. И никаких камер, никаких толп фанатов, никто не узнавал его — может, потому что в этом месте никто не знал, как выглядит в лицо «самый молодой бизнесмен России Сергей Разумовский», а может, никто не думал встретиться с ним здесь. Вот настоящая верхушка общества, которая реально помогает простым людям, а не всякие там Завгороднии.

Игорь только сейчас понял, что уже пару минут в открытую пялится. Екатерина, с которой он пришёл встретиться спокойно доедала суп и не обращала на него внимания, остальные вроде тоже. Он качнул головой и поспешил удалиться из заведения, чтобы его не заметили.

И как только Гром появился в участке, его поймала Аня.

— Нашла ещё двоих девушек: изнасилование, издевательства, увольнение — полная картина. И ещё пожилого мужчину, его турнули за то, что вступился за остальных. Все готовы дать показания.

— Хорошо, — Игорь несколько раз кашлянул в платок, — этого подонка нужно в любом случае привлечь к ответственности, даже если маньяк не он.

— Я с тобой полностью согласна, но в твоём состоянии ловить злодеев — не лучшее решение. Может, в больницу всё же? Или хотя бы пару дней отгула возьми.

— Нормально всё со мной, — и после этих слов он снова разразился хриплым кашлем.

— Оно и видно.

— Щас приду.

В туалете он выхаркал кучу крови с лепестками в раковину. Хорошо, что рабочий день уже был закончен и в участке почти никого не осталось: объяснять всё это не хотелось даже себе, не то что кому-то. Он умыл лицо холодной водой и принялся разглядывать себя в зеркало, упираясь руками в раковину.

Он так бежал от чувств, что они настигли его сами.

Игорь покрутил в руке один лепесток.

Ноготки, или же календула. «Цветы солнца» в народе, символизируют чистоту и совершенство. И действительно такие же яркие и солнечные, как и сам Серёжа; чистые, как его желание помочь миру, как его искренний смех, как голубые глаза; совершенные — как он сам. Игорь вроде неплохо справлялся не думать о нём (если считать за «неплохо» пятиминутные попытки), а после того, как снова увидел вживую — его накрыло.

Он уже был знаком с «цветочной болезнью», даже сталкивался лично. Видел всю боль, безысходность, и удивлялся, как в первую влюбленность его пронесло. Отрицал, что сейчас это всё по-настоящему. Это всё ошибка, это вовсе не любовь. И чтобы исправить это, нужно много работать, забыться, не думать о болезни и Разумовском, и всё пройдёт.