Глава 24: Песнь Света (2/2)

Храмовники не сравнятся с армиями Орлея, если дело примет серьёзный оборот. Не сравнятся они и с личными войсками Императрицы. Верховная Жрица правила прямо из центра столицы Империи. То, что она сама была орлесианкой, тоже не было случайностью.

— Не без веской причины, — поправила Брэндон. — По этой причине я и подошла к вам.

— Вы думаете, у меня есть ответ? — фыркнул я. — Не могу сказать, что я могу что-то предложить Верховной Жрице.

По крайней мере, ничего такого, из-за чего она могла бы показать дворянам, на защиту которых она полагалась, средний палец и при этом не сыграть в ящик.

— Я намерена победить не через услугу, — продолжила Брэндон.

— Тогда как же нам победить? — спросил я.

Преподобная мать положила руку мне на плечо, чем немного встревожила меня.

— Было замечено, что с момента вашего появления вы не ступали в стены церкви, — серьёзно сказала Брэндон. — Мои коллеги-жрицы говорят мне, что многие считают, что вы не можете быть посланы Создателем, потому что вы не молитесь Создателю и не поёте его Песнь.

— Но я молюсь Создателю, — сказал я. — Просто не в знакомом для вас ключе.

И, честно говоря, я надеялся избежать этого вопроса. Христос завещал молиться наедине с собой, и я следовал этому завету. Те, кто кричал и вопил о своей вере, как Брэндон, казались мне слишком усердными в этом вопросе.

— Или не знакомом для любого другого ключе, — серьёзно произнесла преподобная мать. — Пора это менять. Сейчас вы фигура высочайшего положения, и все глаза будут выискивать любую причину, чтобы уничтожить вас. Я не могу этого допустить. Создатель молвит нам через ваше присутствие.

Моё лицо скривилось от скептицизма, но я кивнул. Это точно будет проблемой, если только мы не перейдём к вопросу о «посланнике Создателя». Я категорически отказывался заявлять, что являюсь посланником божьим, но не было никакого вреда в укреплении этого образа ради наших целей. Это могло спасти жизни. В частности, Джули и Тэм.

— Ладно, я сдаюсь, — уступил я наконец. — Что вы хотите, чтобы я сделал?

Брэндон улыбнулась такой улыбкой, какую я у неё ещё никогда не видел – та явно предназначалась для тех случаев, когда она была в победном настроении. Я ощутил усталость, просто глядя на неё.

— Мы идём в Церковь Латерры, — ответила она. — Там мы начнём.

Я снова кивнул, и жрица отправилась за своей лошадью.

Раздражённый этой необходимостью, но понимая всю серьезность ситуации, я подошёл к стойке с седлами. Накинув кусок прочной кожи на спину Беллоны, я закрепил то ремнями и надел уздечку на её голову. Лошадь одобрительно фыркнула, что говорило о том, что она была рада размяться. И не в чем её винить, ведь она так долго провела зиму взаперти.

Мать Брэндон появилась из-за угла на своём пони и склонила голову в знак благодарности за то, что я делаю. Не зная, как на это реагировать, я взобрался на Беллону, и мы двинулись из шато, скрываясь от глаз толпы на парадной площади. По-видимому, жрица тоже не хотела лишнего внимания, к моему огромному облегчению. Таким образом, пока мы направились к воротам, никто не так и не заметил нас.

Когда мы проходили мимо, зрелище было невероятным.

Джули стояла на деревянной сценке, которую мы построили, она говорила чётким, громким голосом, обращаясь к восторженной толпе. Она была одета в военную форму, берет и всё такое, явно давая понять, что ассоциируется со мной даже в моё отсутствие. Её слова должны были стать моими словами, по сути. Речь была посвящена тому, смогут ли жители Долов победить мощь высшей аристократии Орлея, но точных слов я не смогу вспомнить. Я был слишком занят, любуясь её видом, а также её непосредственным защитником.

Позади неё стояла Тэм. В полном земном облачении, с длинным мечом и изогнутым кинжалом в руках, фиалковые глаза искали любой признак беды. Её яркие светлые волосы выпадали из-под округлого шлема с пустынным узором, ловя солнечные лучи. Однако, она не была одета в форму, предпочтя ей сейчас, по мере того, как теплело, довольно вызывающую кунарийскую одежду. На ней почти до пояса была только надета броня и ничего больше, что, как я уверен, привлекало мужчин в толпе. И некоторых женщин.

Рядом с Джули, справа от неё, стоял Армен, выглядевший довольным собой и наблюдавший за зрителями с видом кота, дорвавшегося до сметаны. Беря во внимания, сколько людей было спасено колдовством исцеления за эту зиму, в основном благодаря ему, его популярность была в тот момент в зените. Тем не менее, он не отказался от своей мантии Круга, очень заметного напоминания о его происхождении, от которого, как я думал, он уже должен был избавиться.

Внизу сцены и на лестнице стояли МакНалти и его самые здоровяки. Некоторые были одеты в частичные пластинчатые доспехи, с ремней свисали гранаты. Большинство слушали Джули, вместо того чтобы уделять внимание своей работе. А кроме всего прочего, около тысячи человек были настроены на Радио Марто, те перешептывались между собой или аплодировали особенно хорошо поставленному моменту.

Тэм увидела меня, когда мы с Брэндом уходили, и подмигнула мне, что вызвало ропот в толпе. Я усмехнулся и последовал за преподобной матерью на каменистую дорогу к Латерре.

_______________________</p>

Мы без проблем зашли за стены города, стражники не собирались останавливать ни маркиза, ни преподобную мать. Правда, они посоветовали нам сбавить скорость, так как в городе были люди, идущие по своим делам, но это они говорили всем при каждом удобном случае. Видать, слишком много смертей под копытами лошадей пришлось на прошедшие года.

Мы прошли мимо семейного дома Джули, превращённого теперь в госпиталь, когда я заметил Делрина Барриса, нависающего над очень вальяжной Лехой. Присутствие в этом месте храмовника было неудивительно: когда он не охранял учащихся детей от магов, он охранял пациентов. Гномка же, напротив, развалилась на стуле у дороги, с бутылкой в руке и глупой довольной ухмылкой на лице. Мне просто необходимо было узнать, почему, и я попросил преподобную мать остановиться на мгновение.

— Эй, Леха! — окликнул я, подходя к гномке рысью. — Как идут дела?

Баррис повернулся, уже открывая рот, чтобы высказать претензии, пока его глаза не заметили преподобную мать, и в этот момент включилась его выучка. Он отсалютовал закрытыми кулаками и почтительно опустил голову. Леха хихикнула над его преданностью церковнице.

— Знаешь, сколько денежек мы зарабатываем? — заявила она, вскидывая руку с бутылкой. — Абсолютно всё раскупается, как горячие пирожки. Мне даже пришлось специально сберечь себе последнюю бутылку яблочной водки!

Леха сделала смачный глоток алкоголя прямо из бутылки, как будто мы собирались забрать её у неё, если она этого не сделает.

— Правда ли прилично пить в таком месте и в такое время? — неодобрительно пожурила её церковница. — Ты выставляешь себя на посмешище.

Я вздрогнул, приготовившись к тому, что в ответ гномка сейчас взорвётся. Вместо этого произошло обратное.

— Говорит придурошная, которая носит такую смешную шляпу, — сказала Леха, ткнув пальцем в обидчика. — Нужно уметь наслаждаться настоящим, особенно когда вокруг одни опасные типы, так и норовящие изменить мир. Клянусь Камнем, вы меня сведёте в могилу. Но, по крайней мере, я буду богата и пьяна.

Мягкое напоминание о том, что она не андрастианка, с удивительно точным указанием на её положение.

Подумав, насколько же это уместно, я разразился смехом. Преподобная мать нахмурилась, но я отмахнулся от неё. По правде сказать, её неодобрение лишь подогрело во мне веселье.

— Ну, тогда наслаждайся дальше, меня ждут дела, — сказал я. — Вы тоже, сир Баррис, идите по своим делам. Я советую вам просто игнорировать её, когда она такая.

Храмовник нахмурился, скользнув взглядом по гномке, но затем вернулся внутрь госпиталя, где беседовала группа магов.

Леха с любопытством взглянула на меня.

— И по каким же делам... ты идёшь? — пьяно поинтересовалась она.

— Маркиз идёт со мной в Церковь, чтобы мы могли выразить восхвалению Создателя, — с гордостью сказала мать Брэндон. — То, чего тебе самой не помешало бы сделать!

— Это правда? — спросила Леха, пропустив мимо ушей тираду церковницы с апатией напившегося.

— Да, — просто ответил я.

— Серьёзно? — продолжила гномка. — Ты пари что ли какое-то проиграл?

— Не-а, — ответил я.

Леха прикрыла один глаз и заглянул внутрь бутылки. Она немного поиграла содержимым, понюхала, словно пытаясь обнаружить что-то неожиданное, и только потом поставила бутылку в сторону.

— Кажется, с меня хватит, — сказала она, вставая со стула. — Надо сходить к лекарю.

Леха ушла, позвав мага, и на этом её разговор с нами закончился. Гномка как никто другой знала о моём нежелании идти в Церковь, и именно ей я чаще всего высказывал своё мнение о лицемерии тогдашней религии. Неудивительно, что она решила, что у неё едет крыша, когда узнала, что я присоединяюсь к пастве.

Без лишних слов я натянул поводья Беллоны и повёл её к городским воротам. Преподобная мать последовала за мной, и мы пошли дальше по улицам города.

_______________________</p>

Шушуканье и перешептывания следовали за нами по пятам, как это часто бывало, когда я посещал Латерру. Я не обращал на них внимания. А, возможно, стоило. Если не считать того, что я увернулся от нескольких телег и чуть не сшиб кучку играющих эльфийских детей на углу их улицы, дорога до городской площади обошлась без происшествий. Прошло минут десять, но мы подъехали к главным дверям.

Мы с Брэндон привязали наших лошадей снаружи Церкви и вошли в арочное сооружение, церковница вновь шла впереди.

Внутри было по большей части темно, не сильное освещение шло от свечек или маленьких масляных лампад, которые висели на небольших люстрах или на карнизах, идущих по всей длине стен. В дальнем конце Церкви находился витраж, отбрасывавший оттенок дневного света на золотую статую самой Андрасте, бывшей в окружении двух львов. Здесь не было скамей, как в христианской церкви, вместо этого верующие собирались в боковых альковах и тихо пели Песнь. Я предположил, что людям приходилось стоять на воскресных собраниях.

На возвышении, где стояла статуя, по кругу были расставлены стулья, предположительно для священнослужителей. Запах благовоний почти перекрывал запах животного жира, отвечая на вопрос, где они вообще берут масло для лампад. Эхо повторяющихся стихов и шагов гулко отдавалось по камню по мере нашего продвижения, вскоре двери закрылись за нами.

Это был интересный опыт, хотя и не особенно впечатляющий. В конце концов, во время отпуска мне доводилось видеть Рим и Берлин. Я про себя отмечал особенности архитектуры, пока преподобная мать давала указания сестре-послушнице что-то сделать.

— Ладно, мы на месте, — сказал я. — Что дальше?

Послушница вернулась к нам раньше, чем мать Брэндон успела ответить. С ребёнком за спиной. Я сразу узнал в ней одну из самых выдающихся учениц Тэм, девочку, которая пела на похоронах тех, кто погиб в битве против шевалье и вооружённых людей Белой Маски. Милая эльфийка с чёрными волосами. Ей было не больше восьми.

Девочка встала там, уставившись на меня со странным вниманием, как будто не веря моему появлению. От этого мне стало немного не по себе. Я хотел сказать ей, чтобы она прекратила, но сомневался, что это поможет, поэтому воздержался.

— Маркиз, познакомьтесь с Ланой, — сказала преподобная мать. — Лана, это маркиз де Лафайет.

— Я знаю, — ответила девочка, как ни в чем не бывало. — Приятно познакомиться с вами, сударь.

Её голос был таким же звонким, как у Циары, но всё же сильно выдающий в ней орлесианку.

Моя бровь изогнулась при виде её хороших манер, но потом я вспомнил, что её учителем выступала Тэм.

Я уверен, что сейчас у вас возникли вопросы; да, это та самая Лана Дюкен, будущая верховный канцлер. Мне доставляет немалое удовольствие вспоминать эту нашу первую встречу. Тем более что её в равной степени прославляли и очерняли. Она была из самого первого поколения, воспитанного на ценностях свободы, и презирала тиранию везде, где её видела. Как вы можете себе представить, это ставило не одного из нас в затруднительные положения.

— Мне тоже очень приятно, — сказал я, неуверенно взглянув на мать Брэндон.

— Лана, маркиз в самый первый раз посещает церковь, — начала Брэндон, говорила она слегка снисходительно, как это обычно бывает в общении с детьми.

— Это потому, что Создатель послал его из другого мира? — резко перебила Лана.

— Да, поэтому, — терпеливо ответила Брэндон.

Преподобная мать совершенно не знала о тевинтерской магии крови, которая на самом деле вызвала это. Не то чтобы это имело значение, когда ей наконец сообщили, но к тому моменту успело произойти гораздо более громкие события. Почти не сомневаюсь, что на тот момент Брэндон восприняла бы подобную новость с огорчением.

— Значит, ему нужна помощь? — сказала Лана, нахмурившись, что растопило моё сердце. Это было похоже на наблюдение за щенком.

Преподобная мать серьёзно кивнула. Маленькая девочка закружила вокруг меня, тревожно, как акула, изучающая свою добычу.

— Лана является моей помощницей для новичков в вере, — провозгласила Брэндон с весельем. — Я оставляю вас в её очень надёжных руках.

Я нахмурился. Ясно как день, что почти всем «новичкам в вере» было не больше четырёх-пяти лет. Если уж на то пошло, я как-то сомневался, что сюда наведывалось много долийцев или авваров, чтобы обратиться. Преподобная мать наклонилась и что-то прошептала ребёнку на ухо, получив быстрый кивок, когда закончила.

— Маркиз, — сказала Брэндом, после чего, отвесив лёгкий поклон, удалилась.

Прежде чем я успел возразить, девочка схватила мою левую руку обеими своими маленькими и потянула меня за собой с удивительным энтузиазмом. Позабавленные зрители в церковных робах следовали за нами, прекратив свои песнопения и собравшись у основания возвышения. Лана втащила меня на то, обойдя круг священнических стульев, и повела под витраж.

Тоненькая ручка указала вверх на витраж слева.

— Андрасте родилась свободной, но её похитили магистры, — произнесла Лана. — Мы поём Песню, чтобы с нами не случилось то же самое.

Во всяком случае, одна из причин для этого. По той же причине Церковь желала запереть людей в башнях за одно только обладание магии в крови.

Лана, казалось, ждала моей реакцией, что выбило меня из колеи.

— Э-э, хорошая идея? — осторожно сказал я. — Хотя, если появится какой-нибудь магистр, я всегда смогу разобраться с ним. Можешь не бояться их.

Ну, любые другие магистры. Хорошо, что о моём маленьком трюке знал только один магистр.

Это удовлетворило Лану, и я получил за это короткий маленький кивок, от которого по её маленькой робе пробежала рябь.

— Преподобная мать Брэндон говорит, что магия вас не может тронуть, — сказала Лана. — Вас послал сам Создатель, чтобы защитить нас.

У меня не хватило духу рассказать ей правду о своём прибытии в этот мир, но я подумал о другом.

Хотя именно тевинтерский ритуал забрал меня с Земли в Тедас, вопрос оставался открытым. Почему именно я? Похоже, по неизвестным причинам две тысячи лет назад произошёл срыв плана магистров. Вмешался ли Создатель, чтобы помешать им уничтожить мир? Это казалось мне возможным. Время моего появления и то, что я вообще был избран, выглядело больше, чем просто совпадение. Только воспоминания о людях Фрейзера удерживали меня от того, чтобы полностью принять идею судьбы.

Поэтому у меня не было никаких проблем с подтверждением этой легенды, даже если она была только на веру.

— Похоже на то, — согласился я.

Лана широко улыбнулась, прижав к себе одежду. Ей было очень радостно это слышать.

— Тогда если ты споёшь Песнь Света, то, может быть, Создатель услышит! — взволнованно сказала девочка. — Я могу научить тебя, если хочешь!

Так открылась истинная надежда матери Брэндон, как и многих паломников. Если я обладаю силой против магии, то, возможно, меня мог слышать Создатель. Трудно было отказаться перед лицом энтузиазма Ланы, тем более это было необходимо. Я знал, что Джули прожужжит мне все уши, если я не приму такое замечательное предложение, к тому же мой отказ означал бы отказ от ключевой части культуры, с которой мне, вероятно, придётся жить до конца своих дней.

— Конечно, — сказал я.

Девочка снова взяла меня за руку и потянула к главным дверям, через небольшое собрание братьев и сестер, которые тихо слушали.

— У меня дома есть книжка со стихами Песни, я могу показать её тебе, — сказала Лана, отпуская меня и спеша вперёд, я последовал за ней. — Мы прямо сейчас можем сходить туда!

— Зачем куда-то идти, если мы можем поехать верхом? — сказал я, махнув рукой.

— О! Я никогда раньше не каталась на лошадке! — сказала Лана. По-видимому, она была из городских.

Прихожане и послушники следовали за нами со странным чувством предвкушения. Лана бежала впереди меня, ничего не замечая. Я оглянулся на них, недоумевая, какого чёрта они делают. Они заметили, и по их лицам пробежала рябь. Головы быстро отвернулись в сторону. Совсем не подозрительно.

— Если хотите, можете пойти с нами, — крикнул я им. — Тут нет ничего такого.

Несколько из них подскочили на месте, будто из кожи вон вылезли, а другие бесстыдно приняли предложение и поспешили к нам. Моё приглашение не было совсем искренним, я просто хотел подшутить над ними. Наверное, это тот случай, когда мой рот двигается раньше головы. Как бы то ни было, мне пришлось терпеть их хвост, пока мы шли к закрытым входным дверям.

Когда мы подошли, мне показалось очень странным, что они были закрыты в середине дня. Зима уже давно прошла, поэтому можно было не бояться впустить холод внутрь. Открывать их поручили двум молодым парням, и они начали яростно дёргать за веревки, прикреплённые к каждой двери, когда мы приблизились. Я бросил последний взгляд на тех, кто следовал за нами, не обращая особого внимания на ситуацию впереди, пока не оказался на самом пороге дверей церкви.

Я замер при виде огромной толпы, меня встретили восторженные возгласы из тысячи глоток. Это в самом деле была неоднородная толпа. Я даже увидел тут и там желтые перья шевалье.

Во главе всех них были Джули и преподобная мать верхом на лошадях, не меньше. Всё это было подстроено с самого начала, вернее, они придумали это как средство для максимальной огласки моего принятия Церкви. Даже Лана, по всей видимости, была в этом замешана, всё ещё пытаясь затащить меня на лошадь, не обращая ни малейшего внимания на собравшуюся толпу людей. Должно быть, я выглядел совершенно ошарашенным, потому что Тэм подошла с беспокойством на лице.

— Прости, это был единственный способ, чтобы нас не осудили, — хмуро сказала кунари.

Это разрушило чары, и я слегка потряс головой, чтобы взять себе в руки и вернуть голос. Я решил сыграть роль быстро, пока моё нежелание не испортило весь смысл трюка.

— Я понимаю, — сказал я, прежде чем повернуться к ребёнку, вцепившемуся в мою руку. — Ну что, пошли, малютка?

Лана ещё раз решительно кивнула и позволила мне подойти к Беллоне. Моя лошадь приняла шум и гам с ожидаемым стоическим спокойствием. Радуясь, что хотя бы один из нас мог этим похвастаться, я с некоторым трепетом взобрался в седло. Тэм подхватила Лану с земли и передала её мне. Я посадил ребёнка перед собой и подтолкнул Беллану, чтобы она двинулась; лошадь послушно подчинилась.

Я помахал толпе, когда мы повернулись, за что получил ещё один громкий рёв.

Джули и мать Брэндон выровнялись на лошадях со мной, когда толпа расступилась, давая нам пройти.

— Я знала, что ты нас не подведёшь, — с тёплой улыбкой сказала Джули, Ревас возбуждённо шёл рысью рядом с более тяжёлыми шагами Беллоны.

— Я пытаюсь, — без утайки ответил я, ещё раз помахав всем, вместо того, чтобы убраться оттуда как можно быстрее, как мне хотелось.

Я ещё не знал, что в этот момент было положено начало огромной поддержки нашего дела. В глазах многих я прошёл решающее испытание. Для большей части необразованных масс мысль о том, что демон может добровольно войти в Церковь, была невозможна. Таким образом, в их глазах это стало доказательством того, что я не являюсь монстром из Тени. Тем лучше, что я не знал, что меня проверяют. Конечно же, это полная чушь. Демоны могут входить в церкви, если захотят. Божественное присутствие Андрасте защищает от них только после подготовки храмовников и искателей, по большей части.

Джули и Тэм сделали так, что этот нежелательный сюрприз стоил, по крайней мере, последующих вслед за этим проблем.