Глава 24: Песнь Света (1/2)

Дело X-002: Кэидзиро Окуба. Призван в Тедас в 63-м году Благословенного Века.

Умер в июле, в 38-м году Века Дракона.

Точка появления: Сегерон.

Офицер Императорской армии Японии. Генерал Тибериусских легионов Империи Тевинтер. Повлиял на принятие тактики масштабных немагических войск против кунари. Кровнородственных тедасских детей нет, четверо приёмных детей от ветви Титус из династии Тибериусов.

Дело Х-003: Тибериус Примус, Первый Иноземец. Призван в Тедас в 30-м году Империи Тевинтер.

Умер на 61-м году Империи.

Точка появления:

Центурион Римской Империи, сооснователь тевинтерской династии Тибериусов. Настоящее имя неизвестно, имя, используемое в Тедасе, вероятнее всего, взято у римского императора, бывшего во время его похищения с Земли (согласно моим книгам). Трое известных детей.

Дело Х-004: Андрасте МакЭлдерат.

Дата появления в Тедасе – неизвестно. Смерть наступила в 1025 году по календарю Империи Тевинтер.

Возможная Иноземка.

(Дополнение в связи с новой информацией: могла быть единственной известной женщиной-иноземцем). Дело не доказано.

Вероятнее всего, прибыла в Тедас маленьким ребёнком. Успешно бежала из имперского рабства. Провозгласила монотеистическую доктрину, когда многобожие было доминирующим как на её родине, так и в месте её пленения. Это соответствует тому, кто воспитывался в монотеистической среде, в какой Андрасте могла проживать на Земле. Первый Мор не является достаточным объяснением поражения Тевинтера в период освобождения Юга; могло, а то и должно было быть использовано любое количество магических средств для её убийства, но Андрасте осталась жива.

Высокая вероятность магической невосприимчивости, высокая вероятность, что эта невосприимчивость непосредственно привела к появлению культов, которые поклонялись ей как личности, связанной с божеством (что некоторые пытались проделать со мной). Древние языки Ферелдена указывают на шотландское происхождение. Дочери и внучки исчезли, возможно, умерли, не продолжив род.

_______________________</p>

Эти первые записи в том, что стало настоящей библиотекой документов, известной в наших секретных службах как Секретные Материалы; они демонстрируют мои мысли в дни после отъезда Тибериуса.

Между мной и первым Иноземцем было две тысячи лет, и я догадывался, что в этот период имело место быть прибытие множество других Иноземцев. Если взять в расчёт, что семьдесят пять лет является стандартным промежутком между появлениями Иноземцев – о чём свидетельствует жизнь и смерть Кэидзиро Окубы – то в истории Тедаса было по меньшей мере двадцать шесть Иноземцев. Только спустя несколько лет мне сообщили, что их число в три раза превышает эту цифру, когда я наконец получил доступ к записям из Треверориумского имения Тибериуса.

Я не помню, что навело меня на мысль, что Андрасте сама была Иноземцем. Просто это казалось логичным. Её способности точно могли бы служить весомым доказательством того, что она была благословлена Богом, прямо как я, по мнению матери Брэндон. И всё же, она не была солдатом. Она не смогла бы чисто физически противостоять рабовладельцам. У неё не было ни огнестрельного оружия, ни даже профессиональной военной подготовки. Андрасте могла быть рабыней, которая никогда не подвергалась воздействию магии, и всё же история её побега достаточно туманна, чтобы предположить, что она могла обнаружить свою невосприимчивость к магии и воспользоваться ею.

Возможно, это было и есть принятие желаемого за действительное.

Андрасте совершило немало деяний, но почти наверняка она стремилась сделать мир лучшим местом. Маги не должны править миром. Магия должна служить человеку, говоря её же словами. Это дало мне большую надежду на то, что мои опасения по поводу моего присутствия в этом мире могут быть необоснованными. В конце концов, если Андрасте была Иноземцем, она должна была быть родом из периода времени на Земле, известного как Тёмные века. Это был один из наименее просвещённых периодов в нашей истории. Я же, напротив, родился в золотой век разума и прогресса. Мы часто думали, что всё как раз таки наоборот, но мы были совершенно избалованы по сравнению с тедасцами того же времени.

Андрасте использовала один из немногих доступных ей инструментов: веру и благой посыл. Я мог сделать гораздо больше и лучше, чем она. У меня было больше, чем просто слова.

В общем, придя к такому выводу и убедив себя в его правильности, я с головой окунулся в работу по воплощению мечты Джули о свободном Орлее. Она должна была стать нашей Андрасте, а я – её Мафератом. Только без ревности и предательства, с радостью сообщаю я. У меня не было тяги к политике и славе, поэтому ревновать было не к чему. Тэм в любом случае убила бы меня, если бы я зашёл так же далеко, как это сделал Предатель. Всю оставшуюся зиму я проводил каждый свободный час, помогая Джули, Армену и Лехе собрать всё необходимое вместе.

Джули поистине можно было назвать Да Винчи.

Она продумала абсолютно всё, вдохновившись земными технологиями и историей. Оружие, доспехи, инструменты – всё это она придумала и создала за несколько месяцев. Кузницы работали почти непрерывно, куя железо, сталь и бронзу. Снег сошёл в конце января, и мы смогли приготовить очень большое количество пороха. Я даже успешно изготовил несколько экземпляров более мощной взрывчатки, в небольших масштабах. Судя по всему, химия в Тедасе в основном была такой же, как и на Земле. Армен подтвердил это. Число людей, занятых изготовлением оружия, значительно увеличилось, поскольку зимой кузнецы практически сидели без дела из-за отсутствия топлива. Такой проблемы не было у «дворянина», имеющего в запасе сотни магов-пиромантов.

Реакция Тэм на откровения Тибериуса была скромной, что было ожидаемо. Она хорошо знала Тевинтер и была далеко не удивлена степенью их высокомерия. Она предупредила меня, что это отнюдь не означает конец чего-либо, они ещё вернутся. Я был ценен, слишком ценен, чтобы просто ждать, пока я не передумаю. Магистры Империи хоть не были столь искусны в немагических манипуляциях, как их орлесианские коллеги, но Тэм заверила меня, что они найдут способ сделать нас их должниками.

Тэм запрягла Циару и Армена помочь ей в подготовке солдат. МакНалти и Сопрано получили звания полковников, их роты были преобразованы в полки, и мы начали вооружать их фирменным оружием. Соединение Сопрано стало рейнджерами, специалистами в искусстве убивать издалека. К их вооружению из длинного лука и арбалета добавился нарезной мушкет. МакНалти и его люди получили своё знаменитое прозвище «гренадёры», к их мечам и прямоугольным изогнутым щитам добавились «колотушки»<span class="footnote" id="fn_32890322_0"></span>, которые можно было закинуть на несколько десятков метров, чтобы убить любого в радиусе шести метров. Один из ключевых элементов к нашим грядущим победам обретал форму. Возможно, это был также ключ к нашей полнейшей самоуверенности.

Основная часть наших людей по-прежнему были вооружены узнаваемо для любого тедасца, хотя их организация и дисциплина могли показаться чуждыми. У нас просто не хватало времени, чтобы подготовить и тренировать каждого человека, и не было возможностей изготовить достаточно пороха, сохранив формулу в тайне. Веларана и Микро также получили звания полковников: рыцарь-чародей, вопреки моему суждению, возглавила несколько сотен боевых магов как отдельное соединение, а Микро – пикинеров и арбалетчиков, которых мы начали готовить ещё до зимы.

Дети тоже могли много чем похвастаться. Скорость, с которой неграмотные крестьянские дети осваивали латинский алфавит, меня совершенно поразила. К наступлению весны они написали на латинском всю Песнь Света, сделав её второй в истории публикацией на латинском языке после Здравого смысла, которая была опубликована на общем и на латыни. Впоследствии это принесло ещё одну крупную строчку дохода. Кроме этого детишек натаскивали во многих других образовательных областях. Многие маги принимали в этом активное участие, имея большой опыт в обучении детей. Хотя это было разрешено только после того, как Делрин Баррис согласился присутствовать на каждом уроке, где будет находится маг. Это оказалось настолько успешным предприятием, что бальные залы на первом этаже превратились в классы. И в качестве вишенке на торте наш детский оркестр выучил множество маршевых мелодий, а самые старшие из них со временем были распределены по полкам. С этого момента звуки барабанов и долийских флейт стали обычным явлением.

У моих читателей, не являющихся тедасцами, может сложиться впечатление, что мы предусмотрели абсолютно всё. Или что мы играли с огнём, как дураки, и наверняка обожжёмся. Истина, конечно, где-то посередине, но было кое-что, о чём я совершенно не подумал. Орлей, как и бо́льшая часть Южного Тедаса, был очень верующим. Это была религиозная эпоха, и во многих местах она таковой и остаётся до сих пор. Вопрос о моей позиции по важным вопросам становился всё более актуальным, как и моя репутация.

Церковь желала приплести себя к формирующемуся движению.

_______________________</p>

Вместе с таянием снегов появились люди, которых я могу назвать только паломниками. Стояла зима, поэтому на фермах и плантациях, к которым было привязано большинство, делать было нечего. Многие приходили в Латерру, чтобы увидеть нас с Джули. Естественно, в основном они приходили послушать её речи. Они хотели узнать, осмелится ли она критиковать Трон не только на бумаге. Она с радостью делала это, даже под дождём. Десятки превратились в сотни, а в марте, когда сезон дождей закончился, сотни превратились в тысячи. Крестьяне, торговцы, даже некоторые мелкие дворяне приезжали со всех концов Долов. Сначала я был настороже, особенно по отношению к последним, но, судя по всему, страх перед магами удерживал тех, кто не был уверен в своих силах.

Многие хотели увидеть меня и, что самое тревожное, прикоснуться ко мне, чтобы получить благословение, защиту от всех своих худших кошмаров. Возможно, мне следовало бы рассказать им о визите ко мне очень мёртвой бывшей владелицы моего дома, но, увы, я этого не сделал. Эти истории вышли из-под всякого контроля, и неважно, каким количеством политического капитала мы могли бы заручится, позволь я им это, я отказался. Я держался в стороне, когда рядом толпились люди. Они, казалось, не возражали. Джули и мать Брэндон сами хорошо развлекали их. Обе женщины наслаждались речами гораздо больше меня.

Разумеется, на время этих событий использовалась парадная площадь. Из-за этого я не мог помочь Джули в кузнице, потому что она была на трибуне, не мог проводить солдатские учения, потому что там не было места, а солдаты сами были слишком заняты охраной, и я также не мог заниматься другими делами без лишних телодвижений.

Последняя такая встреча состоялась в середине марта, как раз перед тем, когда всем нужно было возвращаться на работы. Фермерство, без машин, требует много людей.

Я находился рядом с конюшней, вдали от посторонних глаз. Даже работников конюшни там не было – было время обеда. Я сел на табуретку возле стойла Беллоны, используя в качестве импровизированного стола бочку. Мне надо было кое-что почитать, и я присел с кружкой эля. В основном, конечно, там были только отчеты о проделанной работе. У нас в Орлее было не так уж много людей, с кем мы переписывались. По крайней мере, у меня не было. Всё было обыденно, пока я не дошёл до последнего письма в стопке.

На нём был знак Пьера де Арба. Барон писал мне из Халамширала.

Это была буквально первая корреспонденция от этого человека за последние три месяца. Я ругнулся себе под нос. Надежда на ещё несколько спокойных месяцев без него умерла. Проигнорировав возгласы толпы вдали, я взял письмо в руки и грубо разорвал то. Оно было написано плавным, эрудированным почерком, который я бы не приписал самому барону, хотя, возможно, за него писала баронесса. Или я был отрицательно настроен к этому человеку, что всегда было опасно в то время.

Маркиз,

Поскольку вы, вопреки всем стараниям храмовников, до сих пор живы, я вынужден вновь попросить вас об одолжении.

Прежде всего позвольте поздравить вас с новообретенной славой.

Весь Зимний Дворец полнится слухами о вас, хоть почти все господа и считают вас не более чем выдумкой или обманщиком. Человек, которому не способны навредить маги, собирает их в новый Круг? Кажется, храмовники утаили позор своего поражения от ваших рук, и я догадываюсь, почему. Чародейка, в последнее время шепчущая на ухо императрице, более всех поднимает на смех вашу якобы непробиваемую защиту от магии и всего, связанного с Тенью. Сие чрезвычайно смешно в сравнении с письмами от матери Брэндон, клянущейся в истинности того, что мы слышим. Я, безусловно, держу показания нашей возлюбленной преподобной матери в секрете. Приятно знать, что у меня на службе есть такой полезный человек.

Однако я пишу не из беспокойства за вас.

Я всегда знал, что Джули обладает острым умом, но её слова сотрясли самые основы Империи. Полагаю, уже все прочли её ”Здравый смысл”. В частности юные аристократы всецело очарованы им, да и я, признаюсь, тоже. Даже моя жена одержима его идеалами. Мадам Марто умудрилась собрать все прегрешения Орлея в единый памфлет и выложить на всеобщее обозрение все слабости и пороки. Похоже, даже императрица Селина ознакомилась с ним, поскольку её личная служанка была замечена в момент, когда она покидала её покои с копией памфлета. Это, опять же, останется нашим маленьким секретом.

К несчастью, тому возникли последствия. Великий герцог и многие другие аристократы, особенно достопочтенные высокородные лорды и леди, не пришли в восторг после прочтения. Джули умудрилась ещё сильнее обострить отношения между Гаспаром и Селиной. Хуже того, несмотря на все наши мольбы, императрица не станет противостоять самозванцу ни на поле боя, ни иным образом. Его смерть вызовет гораздо больше потрясений в Империи, чем глухость к его словам. Разумеется, Гаспар также не может напрямую противостоять ей – особенно теперь, когда налоги, собранные им с верных баронов, были перехвачены.

Полагаю, средства моих знакомых оказались крайне полезны в укреплении наших сил в Латерре. Но эти силы до сих пор нам нужны.

Великий герцог не может в открытую напасть на нас, но то ему и не нужно. Среди тех, кто верен Селине в нашей части Долов, лишь мы с вами воины. Десять или около того других – не более чем безучастные господа да досужие дамы, мало заинтересованные в войне. Но она к ним всё равно нагрянет. Бароны Гаспара в Эмпризе и Священных равнинах гораздо более воинственны и, несомненно, выступят против нас. Владычицы Церкви тоже сильно недовольны словами Джули и могут поддержать наших врагов золотом, чтобы заткнуть ей рот. Мольбы матерей и церковных служителей могут вас спасти, если Верховная Жрица объявит вас отступниками или язычниками, но это определённо расколет народ.

В Зимнем Дворце более небезопасно, и придворные скоро вернутся в Вал Руайо. Когда вы будете это читать, мы будем уже на пути к дому. Я, баронесса, наши дети и другие бароны, баронессы и их семьи. Мы соберёмся на совет в Латерре и обсудим, как противостоять этой угрозе.

Я рассчитываю прибыть на судне через три дня после предполагаемого момента получения вами этого письма. Мой сенешаль, как обычно, получит приказ устроить пышную церемонию в честь нашего возвращения. Если её отменить, возникнут подозрения. Я ожидаю, что вы будете ждать меня на пристани.

Подписано

Бароном Пьером де Арб, лордом Латерры, имперским губернатором Серединных земель.

Я со вздохом положил письмо. Всё сказанное им было на самом деле хорошей новостью. По всей видимости, у нас действительно были союзники в предстоящей борьбе. Впрочем, проблема, похоже, заключалась в том, как их убедить сражаться вместе с нами. Сделать правое дело Джули их делом. Меня посетила мимолётная мысль, что убедить саму Джули пойти на эту встречу будет непросто, но она читала историю Земли. Какой бы принципиальной Джули ни была, она не была настолько фанатичной, чтобы прямо с порога казнить дворян. По крайней мере, не раньше, чем они окажут сопротивление.

Заставить кучку изнеженных дворян сражаться, когда наиболее вероятным исходом была какая-то сделка, будет непросто, но у меня был заготовлен план. Я должен был убедить их, что мы можем победить, и благодаря Джули, я думаю, у нас были все необходимые инструменты для этого. То, что война вообще грядёт, было крайне утомительно, но я смирился с этим. Я уже участвовал в двух войнах. Что такое для меня третья или четвёртая? Ничего, кроме серии сложных задачек.

Я встал, собираясь вернуться в шато, когда Беллона высунулась из стойла конюшни и фыркнула на меня, на мгновение помотав головой. К тому времени это был уже знакомый мне знак.

Я подошёл к ней, улыбаясь на каждом шагу.

— Ммм, и что же тебе хочется? — спросил я у лошади, за что получил ещё одно нетерпеливое фырканье и покачивание головой.

— О, так ты хочешь этого! — произнёс я, поднимая руку.

Я погладил лошадь по шее, она тут же замерла, когда я это сделал. По прошествии пары тяжёлых вздохов она расслабилась. Я рассмеялся, глядя, как она смотрит на меня с, как я полагаю, благодарностью. По правде говоря, получать поглаживания довольно приятно, независимо от того, какого ты вида. Беллона была очень смелым животным, совершенно не боялась громких звуков, едва ли воспринимала огонь как угрозу, и я определенно мог со спокойной душой взять её с собой в бой. Конечно же, моё мнение о лошадях схоже с моим мнением о магах: вести их в бой напрямую – дорогостоящее расточительство. По крайней мере, лошади не настаивают на этом временами, как это делают Веларана и соратники Армена.

Я продолжал заниматься этим несколько минут, позабыв полностью об окружении. Мои мысли в тот момент были заняты скучными практическими вопросами, которые я сейчас позабыл, скорее всего, те были связаны с порохом и тем, сколько его у нас было.

Я совсем не услышал, как Циара подошла со спины.

— Ей правда нравится, — внезапно сказала эльфийка.

Я вздрогнул, потому что не ожидал, что рядом кто-то кроме меня ещё есть. Обернувшись, я увидел Циару в обычном крестьянском наряде, в отличие от её более привычной охотничьей одёжки. Это показалось мне странным, и я вслух обратил на это внимание.

— С большого собрания что ли? — спросил я. — Мне казалось, вы, долийцы, не любите разговоры об Андрасте.

Джули любила проводить прямые параллели между старой борьбой с тевинтерцами и грядущей войной, которая, как она была уверена, уже не за горами. Это было очень убедительное сопоставление: что движение, которое она создавала, шло по тем же стопам. Не совсем оригинальная идея, надо сказать.

Циара помотала головой на мой вопрос.

— Не любим, — ответила она. — Я прячусь. Долийцам тут не рады.

Это, на самом деле, была довольно-таки мудро с её стороны, но я был растерян.

— Разве они все не долийцы? — спросил я. — Я хочу сказать, они все живут в Долах.

Мне чуть-чуть улыбнулись.

— Они в самом деле живут в Долах, но они не чтят истинных путей долийцев, — объяснила Циара, её акцент усилился. — Когда Орлей захватил эти земли, большинство эльфов приняло орлесианскую религию и их быт.

— То есть, люди, нет, даже эльфы, которые пашут поля или живут в городах, не долийцы, потому что они почитают Андрасте? — спросил я. — Там, откуда я родом, это бы считалось супремасизмом, или фундаментализмом.

Циара слегка наклонила голову, не понимая терминов. Чаще всего «измы» не очень хорошо подвергались переводу.

— Американцы могут верить в одну из множества религий или могут вообще ни во что не верить, — попытался объяснить я, — но все они считаются американцами, если они остаются верными стране. То же самое можно сказать о многих странах на Земле. Мне просто кажется... несправедливым считать всех, кто не согласен с вами, ”не долийцами”.

Для меня крестьянин в поле и странствующий охотник-собиратель одинаково примитивны. Ни тот, ни другой не могли и не смогут способствовать развитию общества. Я верил, что есть границы, которые нельзя переступать, идеи, которые настолько противоречат общему благу, что оправдывают остракизм или даже нападение на человека, но простая вера в другое божество к таким не относилась. Однако, моё мировоззрение было закалено моим жизненным опытом в пустыне и годами, предшествовавшими моей службе.

Циара на секунду задумалась над моими словами, поглаживая Беллону, её глаза двигались. Она изо всех сил старалась объяснить мне всё тактично.

— Не я придумала эти правила, — сказала, наконец, Циара. — Просто так думают мои сородичи. Да и шемы вряд ли чем-то лучше, они верят, что мы дикари, которых нужно гнать куда подальше, или вообще выслеживать и убивать.

Я кивнул на это. Было очевидно, что отношение к самим долийцам было ничем не лучше, возможно, даже хуже, чем «лесных» эльфов к «городским».

— Я не знал, — уступил я. — Так значит, ты следуешь за Джули только потому, что так поступает Армен?

Циара прыснула, а потом от души рассмеялась, трясясь и схватившись за бока. Беллона чуть-чуть отступила назад, явно так же, как и я. Видать, я сделал неправильную догадку.

— Мы с Арменом хорошие друзья, но у него свои причины, а у меня – свои, — сказала эльфийка, вытирая выступившие слезинки с глаз. — Он всю жизнь прожил среди шемов и хочет для них самого лучшего. Я же хочу просто не скитаться всю жизнь со своим кланом. Я хочу увидеть собственными глазами, как живёт мир. Неважно, что происходит, лишь бы это было интересно. Мне не всё равно, конечно. Идеи Джули очень занимательны.

Я нахмурился. Это звучало очень по-детски, но, учитывая, как мы познакомились с Циарой, я предположил, что, наверное, это естественно. Не каждый день встретишь в Орлее эльфа из долийцев, занимающегося случайной работой. На самом деле большинство городских эльфов думали о своих сородичах скорее по рассказам, граничащих с мифами, чем по убогой реальности жизни в пути. Урок, который мы сами усвоим со временем.

— Не слишком принципиальная женщина, как погляжу, — сказал я ей в ответ. — Наверное, просить тебя выступить посредницей, чтобы заручиться поддержкой долийцев, было бы глупо.

Хотя Циару едва ли можно было назвать женщиной, в ней трудно было углядеть ребёнка, учитывая всю ту жестокость, которую она повидала.

— Мой клан сейчас далеко на юге, и в любом случае не пришёл бы на север, — сказала Циара. — На самом деле, мне кажется, последним, кто мог похвастаться таким, был отец Джули.

Это была занятная информация, особенно если учесть, что она может быть использована в качестве рычага давления.

— Он был из твоего клана? — спросил я.

— Не уверена, — пожала плечами Циара. — Из того, что она рассказывала, вероятнее всего. На Равнинах на самом деле множество кланов, на юге их не так много, а в этих краях вообще ни одного.

У меня не было намерения расспрашивать Джули на эту тему, поэтому не было необходимости подвергать сомнению эти слова.

— Что ж, я рад, что мы тебя так развлекаем, — ответил я, меняя тему разговора на её цели.

— О, ещё как, — радостно протараторила Циара, после чего добавила: — Сад особенно помог мне в этом.

Циара была кем-то вроде главной травницы, выращивала всевозможные полезные и красивые вещи. Конечно, в её обязанности входило много сражений, что подвело меня к следующему вопросу.

— Ты ведь понимаешь, что теперь и дальше наша жизнь будет ещё более опасной? — произнёс я. — Никто не подумает о тебе плохо, если ты решишь не соваться в этот гадюшник.

— Нельзя лицезреть мир, не сражаясь за своё место, маркиз, — сказала она, тоном, переходящим в шутку над моим титулом. — Мне казалось, вам-то уж это известно.

Циара ушла так же внезапно, как и появилась, быстро зашагав прочь и зайдя за угол шато, оставив меня в оцепенении. Она была замечательной дурёхой, надо отдать ей должное в этом. Я до сих пор не уверен, что мы стоили всех её значительных, тихих усилий. Ни разу она не жаловалась всерьёз. Она просто бралась за дело. На мой взгляд, это достойно восхищения.

Причина её поспешного ухода привлекла моё внимание, когда из арочного прохода усадьбы напротив раздался резкий, громкий голос.

— Маркиз, мне нужно поговорить с вами! — провозгласила преподобная мать, шагая по выложенной камнем дорожке. — Это дело первостепенной важности!

Я вздрогнул и инстинктивно отвернулся при приближении орлесианской жрицы. Она была почти такой же раздражающей, как и остальные верующие, прямо как когда ещё пыталась отправить меня на костёр, по крайней мере, в данный момент. За время между поражением храмовников и началом весны у неё было несколько «первостепенных» дел.

Честно сказать, я думал, она взбунтуется против нас, когда всплывут все подробности того фиаско, но наша победа над «фракцией предателей» из военного подразделения Церкви и публичное выпровождение делегации Тевинтера только усилили её рвение к нашему делу. Джули даже убедила её немного отрастить волосы, чтобы казаться более мягкой для новых паломников, к которым она была непривычна.

Однако, Элоиза Брэндон не стала мягкой ни в каком другом отношении.

— Маркиз, мне пришло письмо от Верховной Жрицы, — сказала она. — У нас серьёзная проблема.

У меня был соблазн ответить, что Церковь – это один бесконечный источник проблем, но на ум пришло кое-что другое, гораздо более сильное. Сестра Соловей должна была поддерживать порядок для меня, или, по крайней мере, попытаться. На мой взгляд, реакция на вполне законную защиту была несколько запоздалой.

— Если это насчёт магов, то я не буду потворствовать никаким попыткам вернуть их в Круги, — сразу же заявил я. — Со мной им ничего не грозит.

У нас не было ни одного случая малефикара или одержимости демоном, несмотря на гораздо более широкое использование магии даже в сравнении с Кругами. Как мне сказали, это было несколько странно для учёных, занимающихся изучением данного вопроса, но моё присутствие по сути своей аномалия, которую они никогда не могли учесть.

— Это не совсем полностью касается магов. Верховна Жрица нарекла Посольство новым Кругом, так что, по всей видимости, она не потеряла лицо перед либертарианцами. Нет, письмо касается и леди маркизы, — сказала Брэндон, размахивая письмом передо мной. — Высшее духовенство в ярости, и я не могу сказать, что удивлена. Разжиревшие чинуши, коими они и являются, они не способны понять истинного смысла Песни Света и борьбы Андрасте.

Преподобная мать уверенно кивнула сама себе, как будто она была абсолютно уверена в их испорченности. Немного забавно, что её убеждённость теперь поддерживала нас. Тем не менее, было приятно знать, что у нас есть прикрытие против будущих нападений храмовников. Я подозревал, что Баррис приложил к этому руку, однако он был к этому не причастен.

— Скорее всего, орлесианская знать сильно давит на них, — пожал я плечами. — Не очень удивительно, и мы ничего не можем с этим поделать.

На самом деле, великий герцог Гаспар уже побывал с визитом у Верховной Жрицы по поводу этой проблемы. Ему сообщили, что храмовники были отправлены, и они получили отпор. Семя революции Джули не будет брошено так просто в огонь. Лелиана предоставляла много информации о событиях двора в то время, когда небо раскололось и выплеснуло демонов на весь свет.

— Маркиз, похоже, вы не понимаете всей серьезности этой проблемы, — сказала Брэндон. — Не имеет значения, во что я верю и во что я призываю верить свою паству: если Верховная Жрица объявит это движение еретическим, поддержка крестьянства и буржуазии ослабнет.

А это значит, что мы потеряем продовольствие, материалы, необходимые для изготовления оружия, доходы от купцов, а в деревнях, как минимум, появятся шпионы. Нехорошо. Однако, по всей видимости, у меня не было никакого способа уклониться от этой проблемы.

— Возможно, это неизбежно, — тихо произнёс я. — Церковь не пойдёт против аристократии.