В твоих глазах (1/2)
— Где мои сыновья? — Ким Нунг хватает Намджуна за ворот, сжимает подрагивающими пальцами ткань и тянет на себя. — Куда, я тебя спрашиваю, ты их дел?
Намджун выглядит невозмутимо, не сопротивляется, но и ответной агрессии не выражает.
— Почему вы думаете, что я и тут причастен? — у него на губах легкая усмешка. — Ваши сыновья гуляют сами по себе.
— Пиздишь ты, Намджун, — фыркнув, Нунг отпускает племянника и отступает на шаг, покачивая головой. У него красное от вспышки злобы лицо и взмокшая шея. — Чует мое стариковское сердце, пиздишь.
— Бросьте, дядюшка, — примирительно поднимает руки младший. — Разве я мог бы навредить Тэхёну или Чимину?
— Браво! — Нунг нервно смеется и даже хлопает ладонями. — Браво, мальчик! Какая маска, какая поза… Ты ждешь, что я поверю? Тэхён тебе не интересен, но малыш Чим-Чим… Ты не можешь не знать, так что не пудри мне мозг и рассказывай.
— Понятия не имею, — все та же легкая полуулыбка, чуть приподнятые брови, что придает лицу наивное выражение. — Мои люди потеряли след Чимина ближе к сухопутной границе, а Тэхён… Кажется, он собирался поехать в больницу, — делает вид, будто задумывается. — Да, точно. В больницу к тому альфе, Хосоку, я говорил вам про него — толковый парень, участвовал в последней перестрелке на базе…
— С каких пор ты так много болтаешь? — резко прерывает его Нунг. — Насколько помню, ты любишь говорить коротко и по существу. Не делай из меня дурака, Намджун.
— Что вы, дядюшка! Как я мог…
— Молчи уж, — старший потирает лицо, мелко покачивая головой. — Я понял, ты мне не скажешь. Как бы то ни было, надеюсь, ты останешься верен своим взглядам касательно малыша Чимми.
— О чем вы говорите? — кажется, Намджун действительно не понимает.
— О твоих предпочтениях. Думаю, дураку не понятно было, как ты его… — Нунг замолкает, подбирая нужное слово. Намджун смотрит на него взволнованно, ожидая продолжения. — Как ты его среди других выделяешь. Когда вы впервые встретились, Чимин уже был развитым омегой, совсем не ребенком… стоило ожидать подобного, пусть мы с Боном долго спорили на этот счет. Он отказывался признавать очевидные вещи, надеялся, что все это просто блажь и скоро пройдет. Я знал, что не пройдет, пусть и не ожидал, что Чимин окажется твоим истинным, — вздыхает и протягивает руку, чтобы похлопать Намджуна по плечу. — Понимаю, насколько это было для вас тяжело.
— Для него, — Намджун прокашливается в кулак. — Он слишком сильно переживал, дядюшка. Я боялся за его жизнь.
— Верно. И ты, конечно, можешь этого не признавать… Но для меня очевидно, что ты знаешь, где он находится, и ни за что мне не скажешь. Никому не скажешь.
Верно, не скажет.
— Он заслуживает роскошной жизни, — голос младшего альфы звучит сломлено. Он склоняет голову, признавая поражение. — Но вы привели его в ад, дядюшка. В мире, где на каждом шагу его подстерегают объективы камер и газетные заголовки решают репутацию человека, он не смог жить спокойно. Мне жаль.
— И что же, — Нунг заводит руки за спину и нервно прокатывается с пятки на носок. Он начинает понимать, и все же не может поверить в то, что его племянник, этот человек, который никогда себе ни в чем не отказывал, просто взял и оторвал от себя своего истинного омегу. — Ты… Как же ты?..
— Я, — Намджун смаргивает, и его взгляд снова становится спокойным, чуть веселым даже. — Я здесь, перед вами, дядюшка, и буду на вашей стороне, пока вопрос с арестом моего отца не решится окончательно. Мы упустили дилера и потеряли след Юнги, но в целом улик достаточно, и сим-карта у вас. Трудностей быть не должно.
— Да, — кивнув, старший тоже опускает голову. Еще раз кивает. — Да. Верно. Трудностей не будет.
***
Это невыносимо. Увозить Чимина, зная, что назад он не вернется, невыносимо.
Намджун уверен в том, что омега не вернется. Попросту не захочет. Поплачет несколько дней, может, неделю, а потом поймет всю ценность возможности просто выйти в магазин за продуктами без охраны и вечно шастающих по пятам журналистов, поймет, как хорошо жить без постоянного давления и стресса. Начнет хорошо питаться, найдет себе увлечения, хобби, может, даже работу, хотя деньгами его альфа и так обеспечил…
Намджун шагает осторожно. Каждый шаг, каждое движение просчитано до мелочей. Он надеялся, что этого получится избежать, надеялся, что они смогут принять друг друга когда-нибудь, может, спустя много лет, может, десятки. А потом понял, что сам уже все принял. Вот только Чимин не смог. Этот хрупкий, прозрачный мальчик, за тело которого модельные агентства выплачивают огромные гонорары, но душу которого топчут в сети и в прессе, издеваясь над его именем, портя репутацию, убивают каждым словом. Пак Чимин, возведенный на пьедестал, прекрасный и невыразимо несчастный. Намджуну хотелось его ото всех спрятать, но он не смог. Оказался недостаточно силен, недостаточно… Просто недостаточно. То, что предлагал Намджун, Чимин не смог принять. Но теперь он просто обязан обрести счастье и прожить свою лучшую жизнь.
Цена, которую заплатил Намджун, оказалась слишком высока. Он знал, как будет тяжело, и все же в ту ночь, когда он посадил своего омегу в машину Юнги и закрыл дверцу, чувство, которое он испытал, было похоже на падение с двенадцатого этажа без права потерять сознание. Свободное падение и неотвратимо стремительно приближающийся асфальт. Намджун не знает, какими силами тянул себя обратно. Дальше, еще дальше от Пак Чимина.
Намджун не знает, какими силами его тело до сих пор склеено воедино, когда внутри органы уже сплавились в одну сипяще-клокочущую массу, что-то среднее между сердцем, легкими и желудочным трактом. Все, что от него осталось в итоге, это зыбкая глубина покореженного сознания. Он понимает, что, даже не смотря на то, что сейчас Нунг не стал настаивать, позже он продолжить выпытывать местоположение Чимина. О Чимине Намджуну будут напоминать рекламные постеры повсюду, его запах в доме, его голос в черепной коробке, его черты на лице Тэхёна, его слезы, его крик, его
губыглазарукикожателозапахволосвбесконечномкалейдоскопеповторяющихсядеталей</p>Его мольбы и его покаяние.
Чимину же о Намджуне никто и ничто не напомнит. С тех пор, как Хан вступил на свой пост, имя Ким Намджуна не будет произноситься, его фотографии не будут мелькать нигде поблизости, как и статьи и интервью с его участием. Чимин сможет если не забыть, то хотя бы отдалиться от того, что причиняет ему боль.
В конечном итоге это должно сработать.
Он сам этого хотел.
— Мой сильный мальчик, — Намджун пролистывает пришедшие от Чимина сообщения и делает несколько больших глотков из коньячной бутылки.
Щеки у него мокрые, он утирает их тыльной стороной руки и клянется себе, что не ответит даже будучи пьяным. Иначе все начнется сначала.
Иначе все это не будет иметь никакого смысла.
— Ты справишься, — в квартире у Намджуна темно и вещи лежат в беспорядке. Где-то на полу осколки разбившейся чайной кружки, где-то гора из мусорных пакетов. — Пожалуйста, постарайся справиться.
***
— Увидеть ад в твоих глазах и умереть, — шепчет Хосок, наматывая на палец прядь отросших тэхёновых волос.
— Брось, — хлюпает носом омега, который страшно перепугался, когда узнал, что Чон ранен. — У тебя ничего важного не задето.
— Рука, — альфа взглядом указывает на повязку. — Это важно, знаешь ли.
— Боже, — нервно усмехается Тэхён, обхватывая лицо альфы ладошками и прижимаясь щекой, медленно выдыхая и успокаиваясь. — Я очень испугался за тебя, — произносит серьезно.
— Зря, малыш ТэТэ, — голос Хосока звучит с легкой хрипотцой из-за сна, в котором он пребывал, пока в его палату не ворвался перепуганный омега. — Я не мог подвести тебя.
— Хорошо, что ты такой ответственный! — Тэхён смеется, и, обнаглев, забирается на койку Хосока прямо в уличной одежде, вынуждая того подвинуться. Омега кладет голову на чужое здоровое плечо и пальчиками тянется к перевязанному. — Больно было?
— Не-а, — цокает языком альфа. — Не заметил сперва. Их было сильно больше, мы думали только о деле в тот момент.
— Знаешь, мой брат тобой доволен. Намджун уважает верных людей, и платит им хорошие деньги.
— Предлагаешь мне…
— Ничего не предлагаю, — поспешно перебивает Тэхён. — Просто говорю. Ты можешь вернуться и работать на кого-то вроде Нам Фуонга, а можешь остаться. Думаю, это не очень уж сложный выбор.
— Ты прав, малыш, совсем не сложный, — Хосок вздыхает и отворачивает голову от омеги. — Но я его не сделаю. Ни один из вариантов, уж извини. С меня хватит.
— В смысле? — голос Тэхёна звучит сухо и требовательно, когда он приподнимается, чтобы заглянуть Хосоку в глаза. — Что ты имеешь ввиду?..
— То самое, — с легкой улыбкой он отвечает, отводя взгляд. — Я пробуду здесь еще какое-то время, пока все не уляжется, навещу Ли, и потом уже вернусь к семье.
— К семье?..
— Да, к семье. Помнишь, я говорил, мои братья и родители… Я слишком долго их обманывал, говоря, что хорошо устроился в столице, — улыбка становится грустной, виноватой. — Пришло время вернуться.
— Ты… я… — бормочет Тэхён, стараясь связать слова в предложение и терпя при этом неудачу. Прокашлявшись, все же собирается с мыслями. — А как же я? Ты меня бро…
— Ты? — Хосок выглядит удивленным. — Разве мы с тобой о чем-то договаривались?
— Мы с тобой, — растерянно повторяет омега, глупо моргая. Он не совсем уверен в том, что все понимает правильно, и почему-то лицо обдает жаром.
Он чувствует себя дураком.
«А ты и есть дурак. Маленький глупый дурачок, ничем не лучше своего никчемного братца…»
Нет, пожалуйстапожалуйста, только не сейчас!
«Не сейчас? Ты мне снова не рад?»
Тэхён мотает головой и старается сфокусироваться на голосе Хосока, а не на том, который слышит в своей голове.
— Я помог тебе, ты помог мне — все честно. Разве есть что-то… — взгляд у альфы прямой, спокойный. Он видит, что Тэхён становится рассеянным, и подцепляет его подбородок пальцами здоровой руки, заставляя смотреть на себя. — Что-то еще?