Вырежи и дыши (2/2)
— Нет, — Юнги улыбается, целует омегу в лоб. — Конечно, нет. Мне нужно закончить с Тэхёном, а потом я тоже приеду, и мы обо всем поговорим. Честно.
Чонгук забирает шлем с полки и поправляет одежду прежде, чем выйти во дворик. Ему почему-то кажется, что ни о чем они не поговорят. Что им не о чем говорить. Что они в чем-то ошиблись, и Юнги перепутал свой импульс с тем, чего никогда к Чонгуку не испытывал.
— Сам виноват, — бормочет Чонгук, надевая шлем и заводя двигатель мотоцикла.
Ему паршиво и холодно. На трассе он выжимает максимум и сжимает зубы чуть ли не до хруста.
Ему страшно.
От того, что впереди нет ничего, кроме того, что он должен будет потерять.
***
Тем временем Юнги перетаскивает бессознательное тело Тэхёна в машину, садится на водительское и лбом легонько бьется о руль. Скашивает взгляд на омегу — тот лежит, откинув голову, от чего челка сбилась и открыла смуглый лоб и темные, чуть подрагивающие ресницы. Свет почти не падает на его лицо, поэтому альфе остается лишь тонкий силуэт и нечеткие оттенки.
— Прости, мой принц, — шепчет, застегивая ремень Тэхёна. — Я не хотел бы так поступать.
Тэхён для него как целебная мазь, которая страшно печет, когда ее наносишь. Раздражает кожу, просачиваясь, впитываясь. С кем-то другим ему будет не больно. Будет никак.
С Чонгуком ему было тепло. Может, Юнги совершил огромную ошибку… может, продолжит совершать. Одну и ту же, раз за разом.
Чонгук тоже совершил одну. Она заключалась в том, что кроме поддельных документов Хонга он не нашел еще парочку для Юнги и его принца ТэТэ.
Ночью все дороги как одна. Юнги хотел бы возвращаться в город, но на деле он вжимает педаль газа и едет в совершенно другую сторону, туда, где его ждут люди, чтобы помочь поменять машину, уничтожить следы и улики. Юнги знает, что если его поймает Намджун, не станет смотреть, кто прав, а кто виноват. Поэтому лучше не попадаться. Лучше, конечно, было вовсе не помогать Хонгу и Бону…
Лучше было не брать Тэхёна и не бежать из страны вместе с дилером и его людьми, но все это было распланировано настолько заранее, что один секс с Чон Чонгуком ничего не мог поменять, как бы Юнги того не хотелось… А ему хотелось. Хотелось стать кем-то другим вместе с кем-то другим, кем-то, кто не чертов Ким Тэхён.
Но это уже не важно. То, чего хочет наемник, никогда не важно.
— Да похуй, — фыркнув, увеличивает скорость. Тэхён на соседнем сидении ворочается и причмокивает губами. — Ты меня возненавидишь… Боже, блять!
Резкий скрип тормозных колодок прерывает его сбивчивые размышления. Ночью все дороги как одна, и Юнги отчаянно хочет ехать совсем в другую сторону…
***
В шаге от пропасти не страшно и не горько. Нет ни сомнений, ни жалости, ни времени на то, чтобы передумать.
Нет границ.
Намджун тоже о границах не думает, как не думает и о сомнениях. Когда знаешь, что может сделать любимого человека счастливым, пусть даже не сейчас, пусть через время… Не думаешь, просто делаешь.
И ждешь.
Холодно. Тэхёну безумно холодно, когда он открывает глаза. Словно из ледяной проруби выныривает, хотя тело сухое.
Холодно, когда он видит над собой обеспокоенное, заплаканное лицо Чимина, и когда слышит его вопль:
— Не смей! — голос у Чимина трещит и срывается в бездну, но Тэхён едва ли может сфокусироваться и понять, что происходит. — Не смей, блядский Ким Намджун! Я не…
Тэхён понимает только, что его младший братик на грани истерики, и все, чем он может помочь, так это сделать усилие и немного подтянуться навстречу. Тело не слушается, только тяжело, пульсирующе болит. Одна боль вместе мышц и связок, она проливается по венам, она бьется у него в груди вместо сердца. Кто-то хватает Чимина со спины, тащит назад, вырывая из поля зрения Тэхёна. Он тянется следом, но ничего не может сделать. Он слаб и замерз настолько, что не чувствует пальцев.
— Нет, нет, нет, н… Нет! — голос Чимина отдаляется, но не становится тише. — Я был не прав, я так не хочу, не так, не так, господи, пожалуйста, только не так!.. Нет, нет… Намджун! Ку…
Звучит так, словно его куда-то волокут.
От страха и непонимания Тэхён тоже плачет и очень старается разомкнуть губы, но ему на глаза кладут какую-то тряпку и тоже куда-то тащат. Снова в машину, снова захлопывают дверь и сковывают ремнем… Ничего не видит, ничего не может понять. Связки не напрягаются, а язык не шевелится, просто лежит во рту, сухой и тяжелый. Абсолютно бесполезный, как и сам Тэхён. Он чувствует рядом запах Намджуна, запах коньячной вишни, и постепенно осознает, что Чимина с ними нет.
Что они в машине только вдвоем.
И холодно, господи, как же холодно…
— Куда?.. — с трудом Тэхён прокашливается, звучит сипло и едва слышно. — Что?..
— Успокойся, — у Намджуна, напротив, голос спокоен и сосредоточен. — Все хорошо. Ты в безопасности, и я везу тебя к отцу.
— Чим?..
— Он тоже в безопасности, — тот же тон, но Тэхён чувствует, как они ускорились, словно альфа разом вжал педаль газа в пол. — Он теперь всегда будет в безопасности.