Предатель (1/2)

Утром Чимина стаскивают с кровати за волосы.

Инстинктивно прикрыв голову и поджав колени, он падает на пол и с трудом раскрывает глаза. Сквозь жжение и размытость видит разъяренное лицо Ким Бона.

— Намджун, — в его голосе буквально звенит злоба, он отшвыривает Чимина в угол и бросается на Намджуна, который, тоже еще не до конца проснувшись, едва понимает, что происходит. — Ким Намджун, блядский ты сукин сын, я говорил не тащить больше в дом этого гонорейного торчка?!

Чимин понимает, что говорят о нем, но осмыслить это не успевает. Получает удар в живот и потом еще один куда-то в бок, потому что группируется и сжимается.

— Щенок, — Ким Бон плюется ядом, его пальцы снова впутываются в волосы Пака и тянут его, заставляя подняться с пола. Распрямиться не получается, омега заходится кашлем и снова сгибается. — Стой смирно, мальчик, я с тобой еще не закончил.

Чимин почти ничего не видит, слышит только, как Намджун спрыгивает с кровати и шлепает по полу босыми ногами, а потом отталкивает отца от омеги, наваливаясь на него всем телом и прибивая к стене. Ким Бон упирается и вырывается, он немного крупнее сына, но тот зол и себя не контролирует.

— Свали с дороги, — Ким Бон шипит и расширившимися от гнева глазами смотрит, как Чимин, прислонившись к стене, неловко поднимается и отползает, чтобы спрятаться в ванной. — Я сказал тебе стоять, щенок!

Чимин ускоряется, перебирает босыми пятками и отводит взгляд от сцены, где сын заламывает руки собственному отцу. Ему больно и не хочется на это смотреть. Что в этом гребаном мире пошло не так?..

В какой-то момент Ким Бон вырывается и настигает Чимина почти у самой ванной комнаты. Тот уворачивается, а потом оказывается опрокинутым на пол.

— От…п…- Чимин выплевывает не слова, а отдельные звуки, язык заплетается и он еще не совсем пришел вчера после вчерашнего.

— Отвали от него, — рычит Намджун, снова оттягивая отца. — Отвали, слышишь?..

Чимина тошнит от звука удара, тошнит от того, с какой ненавистью Ким Бон смотрит на сына, зажимая лопнувшую бровь. Мужчины цепляются, ударяясь о стену, а омега забивается в угол, забыв о том, что хотел спрятаться в ванной, и просто зажимает губы ладонями. Беззвучно вопит, смотря расширившимися от ужаса глазами. Намджун сам на себя не похож, Чимин никогда не видел его, всегда спокойного и уравновешенного, настолько разозленным. Плоть билась об плоть, и Паку казалось, что в стороны летят искры. Его брат принимал удары и наносил в ответ, и Чимин думал о том, что сам бы ни одного такого удара Ким Бона не выдержал. Альфы сильнее и крепче омег, но тут дело скорее в ненависти, которая буквально горит в глазах старшего.

Чимин знал и раньше, что отец может ударить Намджуна. Тот в детстве часто появлялся в доме Ким Нунга с разбитыми губами или синяками на спине и боках, и Пак догадывался, откуда они берутся. Знал, но не видел прежде, как это происходит. Такого не представлял.

Чимину страшно.

Страшно, потому что Ким Бон бьет в полную силу в то время, когда Намджун больше уворачивается и старается схватить. Заблокировать. Ему не позволяют. Старший опытнее и крепче.

Чимину страшно, поэтому он прикусывает изнутри щеку, приводя себя в чувство, а потом, скользнув по полу босыми пятками, бросается между ними. Получает случайный удар, наваливается на Ким Бона и, упираясь руками в его грудь, кричит прямо в лицо:

— Стойте! Стойте, дядя Бон, — у Чимина высокий, резкий голос. Интонации неровные, прыгающие. — Прекратите. Я достану вам сим-карту, хорошо? — Ким Бон замирает, Намджун тоже. Оба стоят, тяжело дыша, и смотрят на дрожащего омегу. — Хорошо…

— Что-что, щенок? — старший альфа наклоняется, всматривается в лицо омеги, беспокойное и искаженное страхом. Намджун тянет Чимина за руку, дергает, пытается зажать его рот, чтобы замолчал, но тот уворачивается и продолжает:

— Вы ведь хотели сим-карту у принца ТэТэ? — не столько вопрос, сколько утверждение. — Вот, я вам ее принесу.

— Правда, сможешь? — Ким Бон нависает над Чимином, щурит злые глаза. Омега торопливо и уверенно кивает. — Если сделаешь это, я тебя приму, как сына, и закрою глаза на то, что ты… На то, что вы двое устроили.

— Чим-и, молч…- Намджун не оставляет попыток зажать омеге рот.

— Я смогу, — поджимает губы, смотрит решительно. Глаза в глаза. — Точно, сделаю. Только то, что вы предложили, мне не нужно.

— Тогда чего ты хочешь? — с неподдельным интересом. — Назови цену.

— Просто… Не трогайте Намджуна, пожалуйста, — звучит по-детски, и Чимину почему-то становится стыдно. — Больше никогда. Такую цену вы можете заплатить?

— Щеночек, — старший ухмыляется, протягивает руку, испачканную кровью своего сына, и ерошит волосы Чимина. — Не ожидал от тебя такой верности.

— Это не верность, — качает головой Чимин и отступает на шаг, упираясь спиной в грудь Намджуна. — Вы бьете его, а больно мне. Почему так?..

— Называй, как хочешь, — пожимает плечами Ким Бон и смотрит взглядом, в котором злоба рассеивается и заменяется наигранным восхищением. — Просто сдержи слово.

— Я вас не подведу, дядя Бон, — Чимин склоняет голову, пряча глаза за челкой.

Бон кивает и, хлопнув сына по плечу, уходит, не сдерживая удовлетворенной улыбки.

— Дура-ак, — протягивает Намджун, потирая виски. — Ты что… боже, Чим-Чим, ты что натворил?..

— Ничего, — пожимает плечами омега так, словно ничего действительно не произошло, и, повернувшись к альфе, осматривает его разбитое лицо. — Очень больно?

— Ты не должен так поступать, — злоба Намджуна никуда не исчезает. — Не должен обещать ему то, что не в интересах твоей семьи! Твой отец…

— Нужно обработать, — Чимин не хочет слушать нотации и срывается в сторону ванной за аптечкой. Намджун перехватывает его за предплечье, смотрит укоризненно.

— Не могу поверить, что ты готов на это. Два дня назад ты видеть меня не хотел! — пораженно качает головой альфа. — А сегодня такое ради меня…

Чимин не дурак, сам знает, что ниже опускаться уже, наверное, действительно некуда. И все же упрямо смотрит на Кима, настаивает:

— Это ничего не значит, — быстро-быстро моргает и отворачивает голову. — Правда, ничего. Я просто… Я думал, вы друг друга там убьете.

— Ты ляпнул на эмоциях, такие вещи нельзя решать спонтанно! Это предательство, понимаешь? — Намджун не выдерживает и встряхивает омегу за плечи. — Предательство! Что скажет дядя Нунг, что скажет ТэТэ?..

— А что скажешь ты? — упрямо вздернув подбородок. — М? Скажи. Что ты сам думаешь? Не хочешь больше видеть такого малодушного предателя, такого гонорейного торчка в своей комнате?..

Договорить Чимин не успевает.

— Никогда, — Намджун сгребает его в объятия, прижимает к себе. — Никогда не называй себя так, пожалуйста. У меня сердце крошится, правда, веришь?.. Невыносимо. Любить тебя невыносимо, Пак Чимин, но я люблю. Любым. Если ты станешь предателем, я закрою тебя от их осуждения, если ты станешь убийцей, я возьму твою вину, если ты станешь…

— Но ты осудишь?