16. Сломанные (1/2)

Дилюк целовал его. Прижимался к нему всем телом и быстро, не разбирая, расстегивал пуговицы на его тонкой шелковой рубашке. Кэйа понимал, что задыхается из-за чувств, которые с каждым новым поцелуем становились всё острее и острее. Руки Дилюка заскользили по нагой коже, наконец дотронувшись до нее, и Кэйа задрожал от одного лишь осознания, что это были потрясающие сильные руки самого господина Рагнвиндра. С тонкими изящными пальцами, которые Кэйа рассматривал издалека, с упоением мечтая, чтобы они снова когда-нибудь коснулись его.

— Дилюк… — выдохнул Кэйа, боясь оторваться от губ, которые, кажется, могли в одну лишь секунду испариться, как мираж. — Черт возьми, мы же…

— Умолкни, — тут же отозвался Дилюк, короткими ногтями задевая сосок Кэйи, заставив его вздрогнуть и замычать от пробравшего до самых костей наслаждения. — Я знаю, как ты любишь все портить. Поэтому умолкни.

Он улыбался. Кэйа потянулся к этой улыбке, желая сцеловать ее с манящих губ. Дилюк был потрясающим, головокружительным, и каждый его вдох Кэйа старался запомнить и навсегда запечатлеть в своей памяти. Дилюк мягким, дразнящим движением завел руки Кэйе за голову. Их грудь вздымалась в унисон, хотя, кажется, дыхание обоих было неотвратимо сбито. Не успел господин Рагнвиндр полностью оседлать бедра Кэйи, как тот увернулся и тут же навис над ухмыльнувшимся Дилюком, занимая его прежнее положение. Хотелось любоваться этим возбужденным, но при этом совершенно счастливым лицом целую бесконечность. Кэйе казалось, что он может положить к ногам этого человека весь чертов мир, если он только лишь попросит. Ненадолго отведя взгляд, Кэйа замер.

Вокруг были разбросаны вещи: открытая книга лежала на рабочем столе, рядом — чернильница и подаренная отцом перьевая ручка с фамильными инициалами, стопка учебных материалов, которые Кэйа так и не успел изучить для следующего занятия с профессором из Сумеру… Кажется, где-то около кровати, приставленный к стене, был оставлен его потрясающий меч в резных, блестящих ножнах.

«Кэйа!»

Кэйа задрожал, не понимая, где он находится. Откуда-то донесся приглушенный грохот. Кэйа попытался встать, но Дилюк мертвой хваткой вцепился в его бедра.

— Куда ты? — прошептал он, пытаясь поймать мечущийся взгляд Кэйи.

— Постой, я должен кое-что проверить, — Кэйа с трудом перекинул ногу, чтобы встать с постели, в которой они лежали. Дилюк не пускал его.

— Не надо, — в ответ на озлобленный взгляд Кэйи произнес Дилюк. Его счастливое лицо моментально приобрело привычное выражение — пустое, равнодушное, холодное. — Не делай этого.

— Отцепись, — прорычал Кэйа, схватив Дилюка за локти, чтобы вырваться из его пут. — Там мой отец! Я слышу, как его убивают!

— Я не пущу тебя, — спокойно констатировал Дилюк, и его сила вдруг показалась Кэйе просто нечеловеческой. Дилюк затянул его обратно в постель, крепко сжимая в своих смертоносных объятьях. — Делай, что хочешь, но я не пущу тебя.

Отец истошно звал Кэйю. Умолял помочь.

«Кэйа!»

— Чертово чудовище! — глотка горела от подступающих слез бессилия и злости, Кэйа выкручивался и пихался, как только мог, лишь бы вырваться на свободу. «Кэйа!!!» Его отец кричал в гостиной, там, где его застали убийцы в тот роковой день. Кэйа мог спасти его, мог сделать хоть что-то, но Дилюк держал его так крепко, что, кажется, ломал все кости одним своим прикосновением. — Ты чертово чудовище. Я ненавижу тебя! Убийца!

Дилюк рассмеялся и внезапно расслабился. Кэйа опешил, но спустя секунду попытался вскочить и ринуться прочь из своей спальни. Но его тело будто примерзло к одному месту, прямо возле Дилюка. Ему было не спастись.

«Кэйа! Сын…»

— Нет! Умоляю… Дилюк… Освободи меня!

И внезапно настала долгожданная свобода: Кэйа подскочил с кровати, тяжело дыша. Вся кожа была в холодной испарине. Он постарался выровнять дыхание, но вдруг чья-то ладонь коснулась его плеча, и Кэйа едва не вскрикнул от ужаса. Нет, нет, нет! Только не снова!

— Эй, спокойнее! — чужие руки обхватили Кэйю поперек груди, лишая возможности накинуться на незваного гостя. — Я проходил мимо твоей спальни и услышал, как ты кричишь…

Кэйа обернулся. Дьявол! Ниал… Облегчение от его присутствия почему-то далось довольно-таки тяжело. Кэйа застыл, не веря тому, что он видит, и не понимая, что происходит вокруг него. Где он? Дома? В аду? Сон, который ему приснился, был самым реалистичным и жестоким из всех, которые он когда-либо видел. Губы, кажется, опухли от горячих, убийственных поцелуев. Горло болело от истошного вопля. Сердце стучало так, будто было готово прорваться через тонкую кожу глотки.

— Мне нечем дышать, — просипел Кэйа, глядя на Ниала совершенно стеклянным взглядом. — Я сейчас задохнусь, — голос звучал едва слышно, хрипло, будто на последнем издыхании. Тело мелко потряхивало, а пальцы почти слипались от холодного пота. Глаза Ниала округлились. Он схватил Кэйю за лицо, пытаясь увидеть на нем какие-то признаки болезни.

— Кэйа, я здесь! — проговорил он четко, выговаривая каждую буковку, чтобы смысл этих слов точно дошел до мозга Кэйи. — Слышишь? Смотри на меня.

Кэйа не мог четко сфокусироваться на одном Ниале. Перед взором витали разномастные образы: остатки сна, переплетенные с реальностью, спутанные в единый безразмерный клубок. Сознание отказывалось слушаться, все еще перерабатывая тревогу, которая все это время росла внутри. Ниал ощутимо прихлопнул Кэйю по щеке. Легкая боль пронзила правую сторону лица, и Кэйа судорожно втянул воздух ртом, словно был утопающим, которого выплеснуло на берег из бездонной глубины.

— Кэйа! Пожалуйста, дыши со мной. Вот так, — Ниал сделал глубокий затяжной вдох. Кэйа быстро закивал головой и сбивчиво повторил за ним. Затем Ниал также медитативно выдохнул, выпуская весь воздух из своих легких. Кэйа вторил ему, жмурясь и сжимая зубы. — Молодец. Давай еще раз…

Еще какое-то время Ниал строго контролировал дыхание Кэйи, пока тот, наконец, не смог делать это самостоятельно. Постепенно страх отступал, но Кэйа все еще чувствовал, как нечто страшное сжимало его внутренности когтистой лапой, пытаясь раздавить. Но, к счастью, Ниал удерживал и успокаивал его в те моменты, когда приходило понимание, что он вот-вот и нырнет с головой в это всепоглощающее чувство безысходности. По ощущениям, прошла целая вечность, пока Кэйа приходил в себя. Ниал облегченно выдохнул и прикрыл глаза, когда понял, что все в порядке. Его веки, как и ресницы, взволнованно подрагивали.

— Ты меня так сильно напугал… — Ниал рассеянно помассировал веки пальцами, таким образом пытаясь снять напряжение. — Больше так не делай. Очень тебя прошу.

— Мне жаль, что тебе пришлось это увидеть, — пробормотал Кэйа, садясь на край кровати и пытаясь найти опору под ногами. Ему было стыдно встретить взгляд Ниала, поэтому он сгорбился, уткнувшись лицом в ладони, чтобы отгородиться от его присутствия. Каким жалким и слабым Кэйа был… От самого себя было неимоверно противно, Кэйю едва не тошнило. Не таким слабаком воспитывал его отец!

Отец… Папа… По рукам опять пробежала дрожь, а в горле засаднило чувство вины.

— Кэйа… — позвал Ниал. — Не закрывайся. Хочешь, чтобы все повторилось? Не знаю, как ты, но я точно больше не выдержу…

— Спасибо, что помог, — прохрипел Кэйа, все еще чувствуя себя так, будто его растерзала стая диких зверей. — Ты постоянно меня выручаешь. Даже смешно становится.

— Потом как-нибудь отдашь должок, — коротко отмахнулся Ниал. — Что тебя так встревожило?

— Отец… Сон о нем. Он… умолял меня о помощи, но я не мог даже пошевелиться, — недолго думая, рассказал Кэйа, но целомудренно умолчал о Дилюке. Этот эпизод вообще хотелось навсегда стереть из головы, не то, что воспроизводить вслух, закрепляя в сознании. — Это было ужасно. А самое главное, знаешь что? Это ведь даже толком и не сон. Воспоминание.

Ниал вздохнул, аккуратно присаживаясь рядом с Кэйей. Его теплый бок прижался к боку Кэйи.

— Знаешь, я думаю, что твой отец не хотел бы, чтобы ты погиб, спасая его, — подумав, заговорил Ниал. В его голосе сквозили усталость и сочувствие, смешанные в одно тихое звучание. — Ты — его продолжение. И это счастье, что хотя бы одному Альбериху удалось выжить.

— А толку? — болезненно улыбнулся Кэйа. — Где я сейчас? Ты вообще можешь себе представить, какое это унижение для аристократа?

Ниал медленно качнул головой, виновато усмехнувшись.

— Надо выстоять, ведь… Феникс возрождается из пепла. И у тебя, и у меня есть то, ради чего мы должны жить, несмотря на все трудности, с которыми сталкивает нас жизнь. У тебя — мечта вновь стать собой, Альберихом. У меня — сестра…

— У тебя есть сестра?

Ниал какое-то время помолчал, как делал почти всегда, когда хотел принять какое-то решение, будь то ход в шахматной партии или какая-то важная фраза.

— Да, есть. Судьба разлучила нас, но когда-нибудь мы встретимся.

— Ты так просто говоришь об этом. Кажется, у тебя совсем другое на уме, — Кэйа смерил Ниала долгим взглядом. Сейчас он почему-то чувствовал Ниала всего, как будто сам был им.

— Ты прав. Я… На самом деле, я считаю, что это должно было рано или поздно произойти. Всю жизнь мы были слишком привязаны друг к другу, созависимы. Возможно… сейчас судьба дает нам возможность найти свой собственный путь, пусть и таким изощренным способом.

— Когда у тебя получится уйти отсюда, ты даже не попытаешься вновь ее отыскать?

Ниал осознанным и серьезным взглядом посмотрел на Кэйю. В этот миг что-то между ними произошло, как будто завязался узел из их обнаженных чувств, и Кэйа не сдержал тихой ласковой улыбки в ответ на задумчивый взор Ниала.

— Мы найдем друг друга. Тогда, когда это будет нужно, — уверенно произнес Ниал, и Кэйа понял, что эти слова относятся не только к сестре.

— Обязательно найдете, — Кэйа видел и ощущал, что сестра много значит для Ниала. Но он старался сделать все, чтобы они стали независимыми. Это был поступок сильного духом человека, который мог болезненно разрывать связи, если понимал, что это приведет к лучшему. Который мог отдаляться, но все еще крепко и сильно любить.

— Сначала нужно разобраться в себе. Иногда… этот процесс затягивается.

Кэйа смотрел на ровный красивый профиль Ниала, слегка подсвечиваемый лунным светом. В эти секунды действительно что-то происходило — их сердца были открыты, а слова — искренни и чисты. Кэйа за долгое пребывание в вечных игрищах с враждебным миром вокруг научился ценить правду, так редко просвечивающуюся через пелену постоянной лжи. Правду, которую в это мгновение всем своим телом источал Ниал, как яркое солнце — тепло. Они оба не знали, что сказать — а стоило ли вообще говорить? — но это не отталкивало их друг от друга. Наоборот, Кэйа понимал, что это молчание было важнее и правильнее любого праздного разговора.

— Ниал? — осторожно произнес Кэйа, стараясь не сильно потревожить задумавшегося юношу. Тот встрепенулся и широко открытыми глазами взглянул на собеседника так, будто перед ним перевернулась вся вселенная. Будто перед ним и была вся его вселенная. Томный блеск внутри зрачков Ниала был влажным и искрящимся, как блеск звезд, отражающихся в бездонном черном озере. Золотые волосы обрамляли изящное лицо, словно чем-то напуганное и сладостно-взволнованное.

— Что? — его голос непривычно дрогнул, и сердце Кэйи сжалось от резкой душевной боли, которую он почему-то испытал. Кэйа медлил, и это отражалось печальными тенями на лице Ниала. Они скользили сначала вниз от сложенных домиком бровей к полуопущенным ресницам, а потом замирали над тонкой линией губ. Кэйа аккуратно, едва прикасаясь, охватил ладонями лицо Ниала, придерживая его так, будто оно могло расколоться, подобно хрусталю, под его пальцами. Ниал затаил дыхание, Кэйа почувствовал это, перестав ощущать на своем подбородке короткие, быстрые выдохи и вдохи.

— Прости меня за то, что я вчера тебя обидел.

— Не знал, что ты умеешь извиняться, — Ниал мягко улыбнулся, и его глаза заблестели еще ярче. Тонкие пальцы легли поверх пальцев Кэйи, на секунду замерли, а потом переплелись между собой. Ниал аккуратно отвел руки Кэйи от своего лица, все крепче сжимая их в своих.

— Ты многое обо мне не знаешь, — вспоминая их последний разговор, повторил Кэйа, слегка ухмыльнувшись. — Порой я могу быть просто очаровашкой.

— С огромным самомнением, — фыркнул Ниал, игриво склонив голову набок. Кэйе захотелось убрать упавшую прядь золотистых волос, но ему не хватало моральных сил разъединить их скрепленные воедино руки.

— За это все вокруг меня и любят. Наложники просто без ума от меня, согласись!

Ниал негромко рассмеялся, его лицо засветилось, а улыбка вновь обнажила всю его скрытую ребяческую натуру. Кэйа легко притянул его к себе:

— Иди сюда, — он обнял Ниала, чувствуя, словно весь мир горел жарким пожаром, и лишь эти объятия были спасением для них обоих от неминуемой смерти. Ниал покорно уткнулся ему в грудь, как будто делал это всегда.

— Ты звал его во сне, — прошептал он вновь задрожавшим голосом, не поднимая глаз на Кэйю. — Дилюка, — добавил он еще тише, как будто не хотел произносить это имя.

Кэйа напрягся, откидываясь на подушки. Пытаясь спрятать настоящие эмоции под маской насмешливости, он понял, что облажался. Ведь сейчас Ниал видел его насквозь — видел сжавшиеся губы, застывшую грудь и даже бурные мысли, пронесшиеся где-то внутри черепной коробки. Кэйа закрыл лицо руками и глухо простонал, не зная как по-другому выразить все неоднозначные чувства к убийце его родного отца.

— Наверное, тебе показалось, — проговорил он, не убирая рук. Правда вновь покрылась корочкой из лжи, и Ниал, определенно, почувствовал это.

— Наверное, — согласился Ниал и больше не произнес ни слова. Поднырнув Кэйе под бок, он свернулся калачиком рядом. Кэйа наблюдал за тем, как юноша засыпает, расслабленный и защищенный, и думал о Дилюке. Он думал о другом человеке рядом с тем, кто был готов отдать ему свое трепетное сердце, стоило лишь дать надежду на взаимность.

Кэйа проснулся от звучания сразу нескольких голосов. Он тут же поднял голову, готовый к любому исходу событий, и вдруг увидел перед собой Донну, смотрительницу гарема, в окружении нескольких наложников. Сразу стало ясно — не к добру.

— Я не сомневался, что между ними все нечисто, — негромко, но вполне себе звучно говорил один наложник другому.

— Надо было сразу же доложить мисс Донне, как только мы это почувствовали…

— Этот новенький мне сразу не понравился!

Ниал сонно зашевелился рядом с Кэйей. Недоумевая, он окинул взглядом собравшихся, привстал на локтях и прищурился, все еще не отошедший ото сна. Его одежда помялась, плечи оголились, а волосы разметались из стороны в сторону.

— Что… что между вами происходит? — проблеяла Донна, явно ощущая себя некомфортно под натиском змееподобных наложников, которые хихикали, кидая ехидные взгляды на Кэйю.

Ниал приник к Кэйе, как к своей собственности. Юноша напоминал изящного стража, правда, без доспехов и клинка, но зато с врожденным обаянием и острыми коготками, которые он, как кот, мог выпускать из-под мягких подушечек пальцев. Улыбка, мигом возникшая на светлом лица, была достаточно милой, но Кэйа уже давно дал ей другое название — «угрожающая».

— Мы друзья, — протянул Ниал, и, словно доказывая сказанное, пихнул Кэйю плечом по плечу. Со стороны они больше казались любовниками, чем друзьями, и это было понятно даже слепому.

— Друзья? — со скепсисом, но не без настороженности повторил наложник, которого Кэйа хорошо помнил из-за стычки в зимнем саду. — Вы принимаете нас всех за идиотов? Мисс Донна…

— Я и так все вижу, — огрызнулась Донна, чуть вздернув губу. Ее неприязнь была направлена, отнюдь, не в сторону Кэйи и Ниала, а в сторону того наложника, который всеми силами хотел подпортить им обоим жизнь. — Пожалуйста, разойдитесь!

Питомцы даже не попытались уйти. Они продолжали с нескрываемой наглостью рассматривать Кэйю и Ниала, будто поймали их с поличным на месте преступления. Донна повернулась к ним лицом, громко хлопнула в ладони и более требовательно повторила:

— Разойдитесь!

Те, наконец-то, отмерли, переглянулись и лениво, оглядываясь, стали выплывать из спальни Кэйи. В итоге в комнате осталась одна лишь Донна.

— Мне не нужны ваши объяснения, — тут же предупредила она, не давая ни Кэйе, ни Ниалу ни шанса объясниться. — По правилам гарема и вообще всего имения господина, наложники не должны вступать в связь с другими наложниками и со слугами. Ниал, ты же это знаешь, — вздохнула она, вперив в Ниала строгий разочарованный взгляд. Тот открыл было рот, но она легко взмахнула рукой.

— Мне очень жаль, но я должна доложить Аделин…

— Нет! — вскрикнул Ниал. — Только не ей, Донна! Лучше сразу господину Дилюку. Пожалуйста!

— Я не… — лицо Донны тут же покрылось румянцем. Она отвернула голову, скрывая свое смущение. — Не думаю, что господин должен лично разбираться с этим…