Глава 5 (2/2)

Замкнутый круг какой-то.

По правде говоря, Чонгук вообще не помнил, когда в последний раз видел, что его брат искренне, по-настоящему смеется и улыбается. Нет. Что он счастлив.

Кажется, еще до смерти родителей?

Наверное.

После этого все улыбки Юнги и весь его смех были натужными гримасами. И Чонгук был единственным, кто это видел и понимал. Но делал вид, что верит этим ужимкам, просто чтобы не расстраивать брата еще сильнее. Он вообще старался делать всё, чтобы Юнги не расстраивался. Ведь старший брат столько для него сделал – от оплаты учебы и классов у лучших художников мира, ради которых Юнги пришлось вкалывать на пяти подработках и пожертвовать собственным грантом на обучение, и до переезда в этот дом, потому что Чонгук хотел здесь жить. И до сих пор делал. Ведь даже сейчас, пока Чонгук отдыхал от изнурительного выпускного года и в основном просто прокрастинировал и пытался найти себя, свой стиль и понять, чем он хочет в этой жизни дальше заниматься, Юнги вновь взял на себя бо́льшую часть забот и буквально тянул своего здоровенного оболтуса-брата и всю его жизнь на своем хребте.

Жалкое зрелище.

Подойдя к висящему у двери зеркалу, Чонгук криво улыбнулся собственному чумазому отражению.

Ярко-ультрамариновой синеве его лица сейчас с легкостью бы обзавидовались все синие козявки с планеты Пандора.

Ладно нос, губы и глаза – Чонгук, забываясь, частенько тер их грязными руками, а в минуты задумчивости и вовсе жевал кончики кистей, крася не только губы, но зубы и язык (один раз и вовсе умудрившись перепугать своей угольно-черной улыбкой подвыпивших Юнги и Джина едва ли не до полусмерти), но вот уши и пряди волос? Как? Хотя, наверное, он просто хотел зачесать постоянно непослушно падающие на глаза волосы – и… Интересно, а это из его головы теперь вымоется? Или придется выстригать?

Чонгуку чего для счастья не хватало, так это плешивой стрижки, особенно если учесть, что у него послезавтра свидание, с парнем, который ему вроде как нравился. Ну или нет. Чонгук еще пока не определился. Но бесплатная еда и билет в кино всегда были для него достаточным аргументом для встречи. Пожалуй, халява была главной причиной, почему он всё еще, спустя столько лет свиданий и безуспешных попыток завести хоть какое-то подобие нормальных отношений, не снес со своего телефона «Тиндер».

– Эй, Чонгук, заканчивай то, что ты там делаешь, и спускайся вниз. Помоги мне приготовить ужин, а то я купил нормальные продукты, и будет очень жаль, если я снова спалю их ко всем чертям!

Услышав голос Юнги, раздавшийся со второго этажа, Чонгук с трудом сдержал смех. О да, готовка – это, пожалуй, единственное, что не удавалось его безупречному и идеальному во всём старшему брату, ведь стоило тому только зайти на кухню во время процесса, даже если готовил другой человек, то там непременно что-то пересаливалось, переваривалось, портилось и загоралось. Юнги был прирожденным кулинарно-кухонным террористом, и для Чонгука до сих пор было загадкой, как он выживал всё то время, когда они были вынуждены жить раздельно, ведь он умудрялся портить не то что рамён, который нужно было просто залить кипятком на пару минут, но даже чай в пакетиках!

Поэтому сейчас, услышав из уст Юнги «приготовить ужин», Чонгук гаркнул во всю мощь своих легких: «Хён, не смей без меня даже заходить на кухню!» – и на полной скорости, босиком, без тапок, рванул вниз. Спасать кухню от Юнги и Юнги от кухни, их ужин, пока еще целые-невредимые и не несчастные продукты и, возможно, целую планету, ведь кулинарный террорист-неувязок – это вам не шутки!