Глава 6 (1/2)

Несмотря на всё сопротивление Чонгука, что он почти чистый и вся краска на нем достаточно высохла, чтобы не пачкаться, и что он вполне может готовить и вообще делать что угодно в таком виде, Юнги, раскладывавший покупки на кухонном столе (среди которых был и клубнично-шоколадный торт, что-что, а ЕГО Чонгук сразу увидел), отправил его переодеваться и в душ, а затем сам аккуратно выстриг с темно-русой, лохматой, отросшей почти до плеч шевелюры брата так и не вымывшиеся куски синей масляной краски.

– Собирай волосы в хвостик или надевай что-нибудь на голову, а то еще пара-тройка раз – и проще тебя будет обрить налысо, – закончив с волосами Чонгука, Юнги недовольно фыркнул и потрепал его по макушке.

– Еще пара покрасок – и тебя даже брить не нужно будет: волосы просто сами отвалятся, – без промедлений вернул колкость старшему брату Чонгук, за что тут же был награжден легким подзатыльником и:

– Не хами старшим.

– Было бы кому, – фыркнул Чонгук, поднимаясь с места и окидывая брата насмешливым взглядом: – Тебе бы сантиметров двадцать роста и килограмм двадцать мышц для убедительности, тогда бы тебя, может, кто и слушался. – И он бы с удовольствием еще и тяпнул Юнги за плечо, как частенько делал это в детстве, да и недавно. Но один из бывших, с которым Чонгук встречался рекордных четыре дня, доходчиво объяснил ему, что такая тактильность и близость с братом, которые были для них чем-то естественным и не имели совершенно никаких подтекстов, могли… показаться чем-то не тем. Да и Джин всё подтвердил, так что в последний год они старались держать это под контролем. Впрочем, в какие-то особо эмоциональные моменты выходило не слишком хорошо. И да, в ночи, когда на улице бушевали грозы или ему снились кошмары, Чонгук, несмотря на то, что пару раз даже пытался привязывать себя за руку к ножке кровати, так или иначе переползал на другой конец комнаты на кровать к Юнги и, только прижавшись к спине старшего брата, как в детстве, мог спокойно спать. Просто потому что только рядом с Юнги Чонгук чувствовал себя по-настоящему безопасно и ему никогда не было страшно. Особенно после того, как не стало мамы и папы.

– Чтобы выпороть тебя, не нужны ни мышцы, ни сантиметры. Когда-нибудь ты точно нарвешься… – недовольно проворчал Юнги, ловко убирая их небольшой парикмахерский беспорядок.

– Ой-ой-ой, боюсь-боюсь-боюсь, – звонко рассмеялся Чонгук, направляясь в ту половину комнаты, которая служила им кухней, и рассматривая заботливо разложенные Юнги на столе продукты и торт! Шоколадный! С клубничками! – Так что ты хотел на ужин?

– Салат и стейк? – отправив бумажный пакет с клочками волос в мусорное ведро и вернув на место ножницы и стул, на котором сидел Чонгук, Юнги вопросительно посмотрел на брата. – Справишься?

– Обижаешь, хён, – снова недовольно расфыркался Чонгук, оценивающе глядя на купленную Юнги вырезку, которая, даже будучи сырой, выглядела ну очень аппетитно. А еще очень дорого. Такую и правда было страшновато испортить. – В прошлый раз же было вкусно?

– Просто потрясающе, – Юнги широко улыбнулся младшему, вспоминая их новогодний ужин. Чонгук тогда так расстарался, освоив лучше рецепты с «Ютьюба», что ему с легкостью могли обзавидоваться лучшие повара в мире.

– Ну вот, – кивнул Чонгук, с деловитостью бывалого кулинара берясь за готовку.

Юнги хотел было присоединиться и помочь младшему брату, но был сослан со стаканом сока напутствием, что сидеть и не дергаться – это сейчас его лучшая помощь, за небольшой застеленный красно-белой клетчатой скатертью круглый стол – подарок тети на новоселье и единственный элемент уюта в царстве больнично-белого цвета и хрома на кухонной половине комнаты.

Впрочем, в той части, что была отведена под гостиную, белый цвет тоже доминировал, но не этот режущий глаз снежно-белый, а, скорее, нечто напоминающее цвет топленого молока. А небольшой мягкий диванчик бежевого цвета, два кресла-мешка, мохнатый пушистый ковер на полу им в тон, стеллаж, заваленный книгами, летний морской пейзаж на стене (одна из контрольных работ Чонгука в университете и пылкий привет творчеству Айвазовского) и бесконечное количество сшитых из лоскутков подушек (еще одна контрольная, в этот раз по декоративно-прикладному искусству) делали их гостиную слегка похожей на старушечью, но зато невероятно уютной. Ах да, и, конечно же, чахлая белая орхидея на окне, которую опешившему от эдакого подношения Чонгуку когда-то презентовал один из ухажеров и которая всё еще была жива и практически круглосуточно цвета, наверное, исключительно вопреки и из вредности, потому что никто из них за ней особо не стремился ухаживать.

– Так что у нас за повод для праздника? А, хён? – голос Чонгука, гремящего посудой в попытках найти нужные ему нож и сковороду, оторвали Юнги от его неспешных размышлений о том, стоит ли ему полить несчастный цветок или он еще сутки продержится. Кажется, Джин говорил что-то о том, что есть горшки с автополивом, но что это за шайтан-машины и где их берут – Юнги не имел ни малейшего представления. Видимо, он всё еще был недостаточно стар для этого дерьма.