Mou > Книги > Два начала

Конец. Часть 2 (2/2)

Два начала JM.B 145980K

Предыдущая страница Список Следующая глава

Седые пряди спадают до плеч, оттеняют рисунки на коже и резко контрастируют с чёрным, плотно-застегнутым мундиром.

Она-мужчина трясёт головой, поднимает руку, что укутана в тонкую ткань перчаток, касается щеки, и Т/И будто ощущает холодный обруч перстня.

Золото глаз притягивает сильнее, золото вставок на одежде растекается по фигуре, золото оживляет свернувшуюся на металле змею.

Золото-золото-золото.

В глазах у мужчины отражается гладь Бетельгейзе, гладь песков Арракиса.

Отражается ее Дюна.

Их Дюна.

Его.

Т/И моргает, в отражении снова появляется ее лицо. Она смотрит на замершую позади Ауду, бросает:

— Да, у меня было чёрное платье с накидкой в пол. — Задумывается. — Его ещё можно отыскать?

Ауда быстро кивает, а затем заманчиво шепчет:

— Уверена, что найду ещё и украшения, госпожа.

Золото-золото-золото.

Т/И опускает взгляд вниз, ведёт пальцами вдоль бёдер; бледная кожа на них кажется лакмусовой бумажкой, она вздыхая добавляет:

— Принеси перчатки от военного костюма, хочу надеть и их. — Медлит. — Иллюзии становятся все реальней.

— Да, конечно. — Делает пару шагов назад, но замирает. — Это был граф?

— Как ты узнала? По…. — Т/И обрывает фразу, услышав стук в дверь. — Кто это?

Ауда хмурится, а затем, прислушиваясь, дергает рукой и расслабляется.

— Айдахо. Он крутился около ваших, — морщится от слова, — покоев, никак не говорил что ему нужно.

— Подай накидку, — кутается в дымно-чёрную ткань и кивает, — входите!

Одновременно с разрешением войти в дверном проеме появляется вихрастая темная макушка.

— Можно? — Заходит в комнату. — Здравствуй, Т/И.

— Skaber? — Ауда переводит на неё долгий взгляд, ждёт кивка, а после откашливается и шепчет. — Я буду снаружи.

— Спасибо.

Тландийка медленно огибает гостя, подходит вплотную к двери, и чуть качая головой, покидает помещение.

Т/И встаёт с места, разводит руки в стороны, пожимает плечами, наклоняет голову набок и уточняет:

— Зачем пришёл?

— Я знаю, что Мартин тебе все рассказал: о моем решении, словах, Поле, но я боюсь, что ты могла не так понять. Не так понять все, что он сказал. — Ведёт головой вбок. — Твои шрамы….

Она вздыхает, непонимающе смотрит на воина — тот закусывает губу — неспешно запускает пальцы в растрёпанный волосы и ждёт, но Айдахо молчит и девушка бросает на родном языке:

— Tal hurtigere, ellers vil alle tro, at jeg har et kæledyr. — Она хмурится, замечая, как тот замирает, быстро засовывая левую руку в карман. — Что?

— Jeg er lidt bagud inden sidste kamp, — сглатывает вытаскивая плотно сжатый кулак. — Gennemsøgte flere kamre.

Т/И глядит на разбитые в кровь костяшки пальцев, подмечает несколько маленьких царапин, а после снова смотрит на Дункана, он продолжает:

— Jeg fandt det.

Протягивает руку вперёд, и девушка, пробегаясь взглядом по подсохшим мозолям, замирает.

— Det er rigtigt?

— Ja. — Единственное на что хватает мужчину перед тем, как дотронуться до ее ладони и вложить в нее тяжёлый перстень. Глупо повторяет. — Rigtigt.

Украшение ощущается ледяным осколком в ладони, она пытается согреть его, сжав кулак, но то отдаёт холодом ещё сильнее.

Словно все ещё хранит в себе частичку Тландиты.

— Ты… — смотрит на мужчину, — ты даже представить не можешь как я благодарна.

— Хотел сделать хоть что-то правильное. Для тебя. Для нас.

Она снова раскрывает ладонь. Острые грани чёрного цвета напоминают собой пики астрономической башни — Т/И ведёт пальцем вдоль борозд — замершие навеки линии вод, что раньше покоряли ее предки. Золотая змея подмигивает ей зелёным глазом изумруда, и девушка ощущает, как на плечо словно опускается тяжелая рука.

— Да. — Прячет подать в карман. — Спасибо. — Быстро преодолевает между ними расстояние и, приближаясь, нежно ведёт по щеке Дункана, роняет движения на крепкую шею мечника и грустно улыбается, голос, все ещё не окрепший, чуть сипит и прыгает на согласных:

— Ты отпустил меня, а я отпускаю тебя, отпускаю вместе со своей любовью и той преданностью, что тебе хранила. — Наконец убирает руку от горячего тела. — Ты освобождён от долга предо мной, как когда-то был освобождён от вассальной клятвы перед моим домом. Незачем чувствовать себя виноватым.

Мужчина поднимает на неё глаза, смотрит так знакомо и неимоверно чуждо, что девушку пробирает легкий озноб.

— Т/И, все получилось глупо. И твои шрамы, — морщит нос, — словно и не было того дня с Башаром, словно не было всего этого в действительности….

— Тшшш, — она прикладывает палец к губам, — выбор сделан и ты правда выбирал. Ни к чему теперь сомневаться. — Делает шаг назад, сжимает подарок крепче. — Если решишь себя винить, думать, что мой отец был прав, устроив столь жестокую проверку, выбрось подобные мысли из головы. — Вздыхает. — Арейсы не спасали тебя трижды, но трижды давали возможность на заслуженную тобой лучшую жизнь. А это, — обводит лицо ладонью, — мы ведь все начинаем сначала?

— Т/И, я, — он ссутулит широкие плечи, не знает куда деть ладони, и просто опускает их вдоль тела, — я не вспомнил той самой любви. Так и не успел ее почувствовать, а времени на новую мне не хватило. Я думал, я был уверен, что смогу, но….

Она улыбается шире, щурит глаза и шепчет:

— Если любовь уходит, значит ее и не было.

— Т/И….

Девушка останавливает его раскрытой ладонью и качает головой.

— Все хорошо.

Айдахо смотрит на неё внимательным взглядом, добавляет:

— Т/И, — голос его тих, — примеришь?

Фантомные рука на плече становится тяжелее, ледяные пальцы давят, оставляя лунки от ногтей, но она быстро кивает и примеряет перстень на большой палец.

Теперь не снять.

— Nu har den rigtige person det.

Говорит Дункан.

Говорит отец стоящий позади.

Плечо немеет.

— Какую плату ты хочешь? — Т/И медленно оглаживает пальцем металл. — Проси все, чего тебе позволит совесть.

— Jeg vil hjem og….

Мечник тушуется, качает головой, резко дергает плечом и усмехаясь добавляет:

— Нет. Не так. — Откашливается. — Хочется, чтобы ты была счастлива.

— С кем?

Холод снова оседает на обнаженное плечо.

— Я имею ввиду, — Т/И задумывается, — что теперь значит быть счастливой?

Дункан хмурится, нервно трёт левое ухо, а затем медля, пожимает плечами.

— Не знаю. Иметь Дом? — Смотрит на неё вопросительно. — Самое ужасное — это то, что мне кажется, словно кроме тебя я не найду больше никого. — Закрывает глаза. — Иногда я завидую себе из прошлой жизни. Иногда просыпаюсь после долгого сна и жалею, что проснулся.

Т/И делает шаг назад, наклоняет голову набок и шепчет:

— Это все Пол? Это он тебя не отпускает?

Айдахо просто кивает и продолжает:

— Он или…страх его предать или страх быть преданным. Или…снова потерять себя? Это чувство, — бьет себя по груди, — тянущие чувство вот тут, — указывает в район сердца, — оно никак не отпускает.

— Отпустит. — Девушка снова ведёт пальцем вдоль перстня ее отца. — Знаешь, я все думала и…ты был тем самым.

Мечник закусывает губу и наконец, раскрывая глаза, смотрит на неё с грустью.

— Тот человек, но не в то время. Да. — Сглатывает. — Мартин, даже если я захотел бы вернуться, не позволил бы.

Она усмехается, кутается в накидку сильнее и отвечает:

— Ну, он выбрал меня. Все ещё выбирает.

— Может любит?

Она с сомнением качает головой.

— Служит, Дункан.

Про яд в крови ментата, которую Мартин приказал ей перелить, Т/И не говорит, как и не говорит про то, что тландиец о нем, конечно же, знал.

— Т/И, — голос воина тих, — ты не чувствуешь вину за действия дедушки и отца? Вину за то, что снова нас оставляешь.

Она цокает и наконец отводит взгляд от говорящего — Айдахо опять становится чужим — губы у девушки — ярко-малиновые — размыкаются, Т/И отвечает:

— Я не чувствую вину теперь, когда делаю выбор в пользу себя и своих людей.

Рука с плеча наконец исчезает.

— Почему Мартин не участвовал в основном сражении? — Он повторяет за ней, делает шаг назад. — Почему его не было с тобой во время битвы против Харконеннов?

— Нельзя. — Сглатывает. — Я не пускаю в бой тех, кого не смогу контролировать.

***

Т/И медленно двигается в сторону зала советов, длинное платье наполняет пространство шорохом, и ей на мгновение кажется, что так звучит ветер за толстыми стенами ситча.

Она почти ощущает дуновение жара на коже.

Кристофер, идя рядом, бросает настороженные взгляды по сторонам, и девушка не выдерживая, наконец его одёргивает:

— Это же просто невозможно, — прыскает, — вокруг тебя даже воздух кажется разряженным, ещё чуть-чуть и вспыхнет.

Тландиец снова осматривает узкий коридор, ведущий из казарм наверх, и отвечает, сильно растягивая шипящие:

— Арракис был убежищем, после местом смерти, а теперь и вовсе стал чужбиной. — Скалится. — Ничего из того, что я перечислил не является надежным.

— Не думаю, что меня убьют сразу после того, как я пришла в себя.

— А разве это не лучший момент, госпожа?

Т/И замирает, всматривается в собеседника — глаза у того горят золотым — наклоняет голову набок и пожимает плечами, Кристофер добавляет:

— О войне и предательстве, госпожа, не предупреждают. Нет?

Фраза режет острее ножа, и она недовольно кривит уголок губ.

— Что-то ты слишком разболтался. Идём.

Как только они поднимаются из казарм, Т/И неприятно морщится от того, как в воздухе, словно пыль, мерцает голубой отблеск пряности. Нос сразу забивается навязчивой сладостью, она чихает, вытягивает руку вперёд, разбивая пальцами застоявшийся воздух, и потревоженные от ее движений, песчинки начинают хаотично кружиться. Девушка недовольно хмурит брови, переводит взгляд на Кристофера, все ещё мягко перебирая пальцами воздух, и тот, разминая шею, произносит:

— Пряность теперь тоже совсем не опасна.

— Не убьёт одно — так убьет другое. Не будь настолько самоуверенным.

Тландийцец скалится:

— Убьет, но через много-много сотен лет. Если нечто другое и правда придумают.

Девушка снова прячет руки в глубокие карманы, растирает остаток спайса между пальцами, и проходя мимо воина, задевает его плечом.

— Ты как раз чуть состаришься. Много сотен лет — не так много для нас.

— Много-много, госпожа.

— У тебя едва ли будут внуки, не болтай.

Кристофер хмыкает, и Т/И слышит как юноша добавляет, чуть дергаясь от нарастающего гула голосов:

— Я не буду говорить с ними на общем языке, skaber.

Она замедляется и отвечает:

— Не говори, мальчик мой, твоё дело нравиться мне, а не чужакам.

— Очень надеюсь, что нравлюсь.

— Uforskammet.

Он улыбается.

— Госпожа Арейс! — Мужчина — его голос кажется ей знакомым — резко заглушает звуки вокруг. — Вот что я называю неожиданной встречей. Словно увидел графа.

Улыбка Кристофера тает и он скалится, Т/И чувствует, как у нее самой заостряются черты лица.

Она узнает его. Узнает по последней фразе, по сарказму, что сочится в каждом слове. Оборачивается в сторону собеседника — лицо того на мгновение рябит — кланяется.

— Дон? Рада вас видеть! Как ваша жена? Все хорошо? Воспитывает сына-не-от-вас? Или ваше здоровье улучшилось, и в скором времени у великого Дома все-таки появится прямой наследник?

Повисает пауза, и девушка чуть разминая плечи, собирается продолжить путь, но ее обрывают:

— Что вы сказали?

— Уточнила состояние вашей семьи.

— А что на счёт состояния вашей, госпожа Арейс? Уже не совсем полная, верно?

Т/И выдыхает, глядит вперёд на Кристофера, что услышав сказаное, хмурится.

— У нас пополнение, — улыбается, — с Tres2b вернулся мой младший кузен.

— Тот которого не добил ваш отец?

— Тот которого не добил родной брат. Я чем-то ещё могу помочь, Дон?

Тот ухмыляется — Т/И едва различает движение губ — бросает:

— Никак не могу понять, почему вы тут? Как наш Император ещё не сослал вас на Секунду. Верно ведь, туда? — Хмыкает. — Не зря ведь я так просил Шаддама оставить тела на Салусе, знал, что все Арейсы все равно окажутся там. Рано или поздно.

Она не выдерживает, разворачивается на пятках, пересекает пару метров между ними за мгновение, кладёт ладони на щёки мужчины и смотрит ему строго в глаза. Надеется, что смотрит — Лицо собеседника расплывается больше, почти превращается в серое пятно, и она понимает, что начинает слепнуть. — Тот дёргается, но Т/И давит на его скулы большими пальцами, подходит ещё ближе и шепчет:

— Ваш дом все ещё имеет определённые претензии к моему?

— Кхм, — дёргается — вы не в том положении, чтобы так говорить со мной, отпустите немедленно!

— Не в том? Разве? — Щурится, пытаясь разглядеть эмоции. — Мне стоит стать похожей на графа, которого вы упоминали? Решить конфликт иначе? А может вы, Дон, захлопните свой рот и молча доберётесь в зал советов?

Мужчина настороженно оглядывается, но Т/И улыбаясь тянет:

— Помните Мартина? Правую руку графа. Он здесь. — Кивает в сторону. — Он вас помнит, хорошо помнит. Может поговорите с ним?

— Я не думаю, что мелкая шавка падшего Дома может указывать мне, что делать.

— Мелкая шавка падшего Дома, — давит сильнее, — вырежет вам язык, а потом придёт за не-вашим-сыном, но наследником, Дон.

Мужчина вцепляется руками в ее, царапает сквозь ткань перчаток, пытается убрать их от лица, но Т/И лишь давит на череп крепче.

Она слышит, как позади Кристофер обнажает меч.

— За это казнят! — Переходит на крик. — Я буду жаловаться Императору.

— Я так устала от такой мрази как ты. — Цокает. — Ещё мой отец устал от тебя. Ты здесь никому не нужен, понимаешь? — Взглядывается в размытые черты. — Мы стоим посреди коридора, за стенами столько представителей великих Домов, повсюду стража, Дон, но всем все равно на то, что я делаю с тобой. — Наклоянется. — Я могу тебя здесь убить и всем все ещё будет все равно.

— Ты угрожаешь мне?

— Вы. — Прикрывает глаза. — Я угрожаю мужчине, который повлиял на Шаддама, который сподвиг бывшего Императора на захоронение моего дедушки на Секунде в общей могиле. Тому, кто наплевал на традиции моей семьи, на обычаи и на сам мой Дом. А после насмехался над его памятью и тем, что было мной утеряно.

Дон замолкает и Т/И наклоняясь к самому уху шепчет:

— Боишься, что я захочу власти? Но мне не нужен Арракис и не нужна пряность. Потому что, — сглатывает, — мой Дом выше и ценнее всего этого. Потому что каждый из моих людей стоит больше. Потому что Секунда, — ухмыляется, — ты прав, из-за смерти моих предков там значительнее, чем все, что ты перечислил. — Отодвигается. — Потому что я уже имею то, чего у других никогда не будет. — Расслабляет руки, аккуратно убирает от его лица, теперь едва замечая красные отметины на щеках. — Когда Императора нет рядом, Дон, когда ты остаёшься со мной один на один, — сглатывает, — тогда я здесь закон и власть.

Тот смотрит на неё — ей кажется — удивлённо. Но она лишь кланяется и улыбаясь добавляет:

— Доброго дня, увидимся на совете, Дон.

Кристофер хмурится, переводит взгляд с девушки на мужчину и обратно. Прячет оружие в ножны и выплёвывает:

— Об этом я и говорил. — Кривит губы в отвращении. — Sjakal. — Трёт ладонью подбородок. — Все хорошо, госпожа?

Т/И переводит взгляд с длинного коридора на воина, наклоняет голову набок, отмечая, как четко ей видны все черты его лица, как отчётливо заметны переливы золота в глазах, как ярко виднеется число ее поданного. Как….

— Кристофер, я все хотела узнать, — медлит, — Ауда проговорилась о твоём желании жениться, я правильно ее поняла?

— Женитьба? — Быстро кивает. — Я не думал поднимать данную тему сейчас, к тому же, я верен традициям, госпожа.

Она подходит ближе, мягко касается скулы собеседника и обнажает зубы в широкой улыбке.

— Что вначале должен быть заключён брак у главы Дома?

Затем качает головой, заправляет ему короткую прядь за ухо, а после, разворачиваясь на пятках, добавляет:

— Пока я буду на собрании, будь добр, доложи Мартину, что мне нужно с ним поговорить, хорошо?

— Госпожа….

— Будем решать, как отмечать твою свадьбу, Кристофер.

Тландиец ровняется с ней, переходит на шепот:

— Но традиции, госпожа….

— Останутся. — Улыбается. — Для чего же ещё мне нужен Мартин?

Предыдущая страница Список Следующая глава